Психически неуравновешенный

Ошарашенный Данте выходит из палаты Феликса, пока того одевают в смирительную рубашку парни крупнее и сильнее. Нервы красноглазого настолько сильно натянулись, что он просто оставил успокоительные на столе и мигом выскочил за дверь. Подошедший психиатр вывел его из ступора лёгким касанием пальцев к плечу. Медбрат встрепенулся и в ужасе посмотрел на доктора, который сочувственно глядел на парня. — Данте, иди, — мягко сказал ему Куромаку, которому было невыносимо видеть коллегу в таком состоянии. — Не волнуйся, с Феликсом ничего не произойдёт. Лучше отдохни. — Н-но… — Я обязательно расскажу тебе о его самочувствии, когда закончу, не переживай. Тебе нужно прийти в себя. Медбрат закивал, веря чужим словам. — Вы правы, пойду отдохну, — сказал Данте и тут же дёрнулся от вибрации и тихого писка в кармане своих брюк. Найдя там телефон, медбрат состроил измученное лицо, понимая, что ему поступил вызов из палаты. — Сходи к пациенту, узнай, что у него случилось, а потом иди отдыхай, — сказал Куромаку и расслабленно улыбнулся, тем самым дав третьему клону испустить ровный выдох. Медбрат тронулся с места, открывая уведомление с вызовом и понимая, что тот поступил от Вару. Медбрат неловко встал у двери последнего и заглянул в маленькое окошко. Пациента видно не было, возможно, тот лежал на кровати, но всё внутри Данте успело сразу скрутиться в тугой узел страха. Парень кинул телефон обратно в карман и дрожащими руками вставил ключ в замок. Дверь с лёгким скрипом приоткрылась. Алые глаза тут же встретились с зелёными, на которых не было очков. Вару закрывало второе кресло, которое стояло ближе к двери. Парень вытянул голову, осмотрел медбрата и довольно хмыкнул. Лёгкая улыбка пациента напрягла медбрата, который тихо закрыл за собой дверь и вздрогнул от звука щелчка замка. — Что случилось? — Данте в смятении мялся у двери, складывая руки за спиной и тревожно перебирая собственные пальцы. — Ты о чём? — зелёноволосый состроил непонимание на своём лице и сложил руки на груди. — Но мне… вызов из твоей палаты поступил, — цитатник посмотрел на кнопку в стене. Медбрат чувствовал себя максимально глупо, стоя под надменным взглядом изумрудных глаз. Вару медленно и лениво поднялся с кресла и маленькими шагами подошёл к Данте. Пациент нажал на кнопку в стене, телефон в кармане зелёного пискнул. — Да что же ты дёргаешься-то? — с отвращением бросил пятый, когда медбрат подпрыгнул на месте и поспешил выключить телефон. Издеваясь, пиковый валет опять нажал на кнопку, чтобы вдоволь посмеяться над медбратом, который дрожал и пытался отключить вызов. — Хватит, Вару, — тихо прошептал он. — А то что? — спиральный склонил голову набок и посмотрел широкими глазами в глаза медбрата. — Т-ты… — Данте запнулся, чувствуя раздражение и злость. Издёвки подростка настолько его доконали, что медбрат еле сдерживался, чтобы не накричать или не ударить. Рука, сжатая в кулак дрогнула, Данте посмотрел тяжёлым взглядом на Вару, который ничуть не испугался. — Нюня умеет злиться? — зелёноволосый сложил руки на груди и опёрся плечом о стену. — Не ожидал. Это достойно. Ну, давай, скажи мне что-нибудь. Вару откровенно, даже не скрывая, наслаждался тем, как он смог вывести медбрата из адекватного состояния. — Ты! Ты ужасен, — Данте подавился собственным словами, понимая, что не имеет права так разговаривать с пациентом, но нервы были струнами гитары, готовые лопнуть в любой момент. — Ты довёл Феликса до истерики своей глупой шуткой! — третий клон разозлился, что его самого удивило, но душа требовала выйти наружу. — Продолжай, — пиковый валет вальяжно взмахнул рукой, улыбнувшись краем губ. Представление обещало быть интересным, только без пачки попкорна, но и так сойдёт. Вару совершенно не трогали слова про пациента, которому он наплёл бред, и, возможно, ухудшил его состояние. Вару было весело — это главное. — Ты доставил Куромаку проблемы, которых у него и так полно! — к щекам красноглазого прилила кровь от напряжения. — Ты… Ты… Ты понимаешь? Он и так работает наизнос, не даёт себе отдохнуть, переживает за каждого пациента, как за своего ребёнка! В голове что-то переклинило от слов медбрата про психиатра. Улыбка сползла с лица пациента, который стал внимать словам. — Куромаку, он… Он прекрасный человек и самый лучший психиатр, которого я знаю. Он так сильно любит работу, что готов гробить себя ради пациентов и их лечения… — слова лились сами собой. — А ты… Ты просто взял и усложнил ему работу. Ты добавил проблем на его плечи, которые и так еле-еле несут всю эту ношу! Обвинения со стороны медбрата заставили злость внутри Вару проснуться и вспыхнуть. — Ты сейчас претензиями решил раскидываться? — резко спросил подросток грубым тоном. Бубновый король в миг проглотил все слова и сделал шаг назад, выставляя перед собой руки. Вару подошёл вплотную к медбрату и состроил отвращение на своём лице. — Не смей меня обвинять в том, что я усложнил кому-то жизнь, — ядовито прошипел юноша, дёргая медбрата за плечо на себя. — Ты — человек, который сам усложнил себе жизнь, сейчас говоришь мне подобное? Данте споткнулся, подлетая ближе к Вару, который тяжело дышал через нос. Быть избитым не хотелось, но хуже — быть морально искалеченным зелёным, который бил словами куда сильнее своих рук. Варушка положил руку ему на затылок и с силой притянул к себе, заглядывая в до ужаса шокированные глаза. — Чего молчишь? Испугался? А минуту назад такие речи излагал из своих уст, — шептал зелёноволосый, сдавливая чужую кожу своими пальцами. — Не тебе… — Вару тяжело задышал, стараясь сохранить самообладание и не ударить медбрата. — Не тебе судить о том, что я сделал. Кто угодно, но не такой жалкий отброс, как ты. Данте шумно сглотнул вязкую слюну, стараясь смотреть чётко в глаза цвета спелого огурца и не моргать. — Я не знаю, как ты дожил до своих лет, — Вару медленно отпустил дрожащее тело и отошёл на один шаг, не разрывая зрительный контакт. — Удивительно, что эта суровая жизнь ещё не поглотила тебя полностью. От тебя за километр веет слабостью, тусклостью и пустотой. Ты пустой, понимаешь? Ты жалкий и никакой. Абсолютно. Губы красноглазого задрожали из-за прилива слёз к глазам. Он старался не плакать, старался не показывать слёзы тяжёлому пациенту, но солёная вода предательски скатилась по его щекам. Данте сделал несколько шагов назад и упал в кресло, потому что ноги никак не хотели его держать, говоря, что скоро подведут своего хозяина. — Мне правда отвратно на тебя смотреть, — Вару остался на месте, наблюдая за тем, как медбрат трясётся и обнимает свои плечи руками. Цитатник не выдержал и всхлипнул, пряча лицо в ладонях. Пиковый валет опять довёл его, опять заставил плакать и считать себя ничтожеством, которое не достойно даже существования в этом мире. — Ну да, — пятый клон хмыкнул, наблюдая, как медбрат пытается утереть слёзы, размазывая их по щекам, — ты ещё пореви. Слёзы пошли ещё сильнее, попадая на дрожащие ладони Данте, что не мог справиться с такими резкими словами в свою сторону. — Блять, ну и хули ты разнылся?! — рявкнул Вару, раздражение которого повысилось за одну секунду от чужих всхлипов. — Не могу это слушать, так что проваливай из палаты. Вару поморщился, стараясь не смотреть в сторону медбрата, от которого тошнота подкатывала к горлу. Возможно, зелёноволосый и вправду был жесток. Или, может, он просто хотел чему-то научить. Но спиральный не любил читать лекции, учить кого-то и что-то доказывать, поэтому первый вариант, объясняющий его действия, будет самым подходящим. — Н-не мог-гу, — заикаясь, проговорил в свои мокрые ладони медбрат. — Почему? — с особым раздражением сказал пациент и подошёл к креслу. Вару присел на корточки, силясь разглядеть за чужими руками лицо Данте. — Ноги… — философ пытался подавить всхлипы. — Ноги ватные. — Почему? — вновь задал вопрос подросток, что нахмурил брови в непонимании. — П-потому что боюсь тебя… Я не могу встать. — Блядство, мне тебя что, как принцессу на руки взять и выкинуть в коридор?! — Вару повысил голос, на что по чужому телу прошла ещё одна волна дрожи. — Не надо, не надо, пожалуйста, — испугался медбрат, который подумал, что пятый его ударит. Данте убрал руки, демонстрируя Вару своё красное от слёз лицо. Его аккуратный нос порозовел, на щеках застыли дрожки слёз, поэтому кожа неприятно стянулась, а нижняя губа была прокусана до маленькой ранки, откуда выступала капелька крови. — Ну и мерзость, — не подбирая слов, тут же сказал спиральный. Подросток посмотрел на крупинки слёз, которые продолжали скатываться по лицу парня. Пересиливая своё отвращение и желание дать медбрату по голове, пациент тяжело вздохнул, подошёл к коробке с салфетками и протянул их удивлённому Данте. — Приводи себя в порядок, — очень тихо и спокойно сказал Вару, который в миг отошёл от раздражения и агрессии, — оживляй ноги и иди нахуй отсюда, понял? Третий клон энергично закивал головой, принимая из чужих рук салфетки и быстро удаляя свой очередной позор с лица. Варушка сел в кресло напротив и отвернулся, теряя интерес к Данте, который уже поспешил встать, чтобы уйти. — Вару, прости, но… Но зачем ты нажал кнопку? Ты что-то хотел? — решил всё-таки спросить медбрат, стоя у двери с рукой на ручке. Пиковый валет, кажется, даже не слышал его, задумавшись о чём-то своём. Его зелёных глаз не было видно из-за плотно закрытых век. Решив не донимать и не злить юношу в очередной раз, медбрат просто кивнул и нажал на ручку двери. — Надеялся, что вместе с тобой придёт Куромаку, — очень тихо, почти неуловимо для слуха, ответил Вару на вопрос. Медбрат застрял в проёме, услышав ответ. Он не знал, как ему поступить. Развернуться и что-то спросить? Или просто молча уйти? Но начать изматывать себя сомнениями ему помешал зелёноволосый, будто знал, что творится у парня в голове. — Просто иди. Ничего не говори и уходи, — сказал пациент, отняв лишнее переживание у медбрата, который поспешил выйти из палаты. Вару тяжело вздохнул, открыл глаза и уставился ими в потолок. Он и вправду ожидал увидеть здесь Куромаку вместе с медбратом, но, кажется, психиатр сейчас был с тем самым пациентом, над которым решил пошутить юноша. Пиковый валет болезненно прикусил губу и зажмурился, думая о психиатре. Чувство вины, несильное, еле уловимое, но всё же присутствовавшее, аккуратно тыкало в него пальчиком. Это чувство было несвойственно Вару, который сейчас искренне хотел извиниться перед Куромаку, может, даже упасть в ноги. Но ладно, до такого унижения Вару бы не дошёл, потому что явно ценил себя и не смешивал с грязью. Но вина перед психиатром и вправду присутствовала. Аккуратно, будто насмехаясь, та терзала болезненно сжавшееся сердце. — Чёрт, — шикнул зелёноволосый. После мыслей о недавнем инциденте пришли мысли о чужих губах. Варушка аккуратно и медленно, будто сомневаясь и боясь, притронулся холодными кончиками пальцев к своей шее, куда целовал его Куромаку. Юноша понял, что в тот момент времени психиатр определённо потерял над собой контроль. Это должно было вызвать усмешку на губах, означающую предвкушение приближающейся победы, но губы даже не дрогнули. Спиральный нервно сглотнул, понимая, что его вовсе не радует то, как он смог довести Куромаку до таких опасных для его профессии действий. Воспоминания о поцелуях заставили щёки тут же покраснеть, а дыхание — сбиться. Он не хотел допускать в голове ни единой мысли о том, что ему это понравилось, потому что Вару знал, что это — чистейшая правда. Куромаку, которого он с первого дня хотел вывести на эмоции, чтобы посмотреть на холодного и сдержанного психиатра во всей красе, сейчас как-то странно запал ему в сердце. Теперь же хотелось играть с парнем не ради забавы и желания вывести его из себя, а ради того удовольствия в своём сердце, которое трепетало от любого касания чужих рук, тёплых губ, глубокого моря в глазах и прочего, прочего, прочего, что умещал в себе этот необычный человек. Кажется, трефовый король первый, перед кем зелёноволосый смог почувствовать вину и желание принести свои извинения. Подросток как-то невесело, даже крайне невесело хмыкнул себе под нос, складывая маленькие пазлы из своих мыслей. Простые чувства. Простые человеческие чувства, которые испытывал каждый. Чувства, которые Вару ощутил и осознал для себя впервые. Куро и вправду уместился целиком в его озлобленном на всех сердце, которое прогоняло каждого чужака. Из мыслей его выбил звук открывающейся двери. Объект его размышлений оказался на пороге и как-то растерянно закрывал за собой дверь. Пятый клон смутился. Приняв свои чувства к этому человеку буквально какие-то секунды назад, Варушка взглянул на него по-новому. Психиатр молча сел в кресло и посмотрел на растерянного пациента. — Что с тобой? — искренне поинтересовался доктор. Серые глаза разглядывали красные щёки и потерянный взгляд, которым его одарил Вару. Подобное было чем-то новым, ведь обычно зелёный встречал его не так. — Всё, — хрипло начал Вару, после чего кашлянул, — в порядке, — продолжил он нормальным голосом. — Ладно, — Куромаку решил не выпытывать силой слова из пациента, поэтому просто закинул ногу на ногу и решительно посмотрел в зелёные глаза. — Я ненадолго зашёл к тебе. «Жаль» — пронеслось в голове подростка. — Это насчёт твоего диагноза, — Маку бегло просматривал свои записи в блокноте. — У тебя диссоциальное расстройство личности. Я, конечно, ещё понаблюдаю за тобой и сделаю кучу новых выводов, но в диагнозе на данный момент я уверен. — Социопатия? — решил уточнить Варушка, чтобы точно не ошибиться. — Верно, — второй клон кивнул. — Хочу предложить тебе план лечения. — Вы уверены, что вылечите меня? — спиральный слегка хмыкнул. — Социопатию вроде невозможно вылечить. — В нашей больнице смогли вылечить несколько тяжёлых болезней, которые раньше не поддавались лечению, — решил объяснить Куромаку. — Ты же знаешь, наверное, какие открытия совершил учёный, в честь которого назвали эту психбольницу, в области психологии? Он помог многим людям, сделав прорыв, — говорил Куромаку с нотками гордости. — К тому же, новая техника, новые лекарства и новые подходы к проведению психотерапии. Вару лишь выгнул тонкую бровь, внимательно слушая психиатра. — Поэтому да, Вару, мы сможем вылечить тебя. Возможно, не до конца, но можем добиться успеха, — Маку чуть склонил голову и внимательно посмотрел на пациента. При таком наклоне головы взгляд Маку казался ласковым и нежным, что заставило сердце зелёного забиться в разы быстрее. — Единственное — ты сам должен хотеть этого, — трефовый король вернул голову в прежнее положение и слегка прикрыл глаза. — Я буду заниматься с тобой сколько угодно. Готов разорваться, чтобы добиться результата, но его не будет, если ты не захочешь этого сам. Вару задумчиво перевёл взгляд в пол. Хочет ли он изменить себя, свою жизнь и стать новым человеком? Сомнения терзали его голову, но юноша далеко не дурак. Он понимает, что делает много ужасных вещей, его поведение ассоциально, оно влияет на собственную жизнь напрямую. — Ладно, — тихо сказал Вару, вновь посмотрев в серые глаза, в которых на секунду прошлась искра радости. — Давайте попробуем. — Что ж, я рад, — Куро улыбнулся. — Позже я перестрою план лечения для тебя. Пиковый валет лишь вяло кивнул. — Точно всё хорошо? — второй клон смотрел на апатичного юношу, который вёл себя непривычно. — Я просто хочу ещё раз извиниться перед вами, — медленно сказал юноша. — Мне жаль, что свалил на вас лишнюю работу. Правда… простите. Куромаку мягко посмотрел на Вару, который в огромном кресле казался маленьким и таким несчастным, что его тут же захотелось прижать к себе. — Вару, — тихо и ласково позвал Куромаку, который встал с кресла и подошёл к юноше. Зелёноволосый поднял голову вверх и увидел перед своими глазами протянутую руку. Неуверенно рассмотрев её ещё несколько секунд, пятый клон положил свою ладонь в чужую. Подросток почувствовал, как его тело поднимают с кресла. — Я не злюсь, — серьёзно сказал Маку, кладя свои руки на чужие плечи в знак поддержки. Вару вздрогнул от желанных касаний и посмотрел в серые глаза. — Я прощаю тебя, — продолжил Куро. — Да, ты поступил неправильно, но мы договорились, что ты постараешься принять лечение, чтобы помочь себе и мне, верно? — серый улыбнулся, заглядывая в виноватые зелёные глаза. — Верно, — сказал облегчённо Вару, у которого отлегла вина от души. — Я рад, что ты испытал вину, — Куромаку проронил смешок. — Нет, не подумай, что я говорю о чём-то плохом, я имел в виду… — Что это хороший признак, учитывая мой диагноз, — продолжил Варушка и улыбнулся уголком губ, смотря на слегка потерянное лицо напротив. — Да, Вару, правильно, — похвалил серый кардинал и одобряюще сжал его плечи. — Я же не тупой. Вы слишком плохого мнения обо мне, доктор, — зелёноволосый облизал губы, стараясь не сжать психиатра в своих объятиях. Перед глазами Куро пронеслись воспоминания свежих событий. Он медленно убрал руки с плеч пациента и кашлянул в кулак. — Насчёт того, что произошло в туалете, — начал трефовый король, тут же теряясь. Ситуация с Феликсом не дала ему времени подумать о том, что произошло между ним и пациентом, поэтому огромная ответственность и стыд за себя скатились снежным комом на серого. — Что? — спиральный склонил голову набок, дразня застывшего психиатра своим взглядом. — Честно, на твоём месте я бы доложил обо всём главврачу и добился увольнения. — Вы слишком сильно любите правила, — Варушка цокнул и закатил глаза. — Если вы хотели присосаться как пиявка к моей шее, почему это должно вызывать у вас угрызения совести? Просто забейте и наслаждайтесь тем, что вам доставило удовольствие. Маку хмыкнул с удивлением на лице, а потом улыбнулся. — Ты так самоуверен, не сомневаясь в том, что мне это доставило удовольствие? — спросил второй клон. — Конечно. Вы так выцеловывали мою шею. Было бы странно потом узнать, что вам совершенно не понравилось, — пиковый валет распалялся внутри от желания прикоснуться к доктору, который стоял с усмешкой на губах. — Знаешь про врачебную тайну? — серый кардинал почувствовал вновь, как стираются все границы. — Так вот, это останется врачебной тайной. — Умно, — Вару усмехнулся и подошёл ближе к доктору. Оба не могли контролировать себя, свои действия и желания в присутствии друг друга. Поэтому доктор и пациент очень медленно, играясь, тянулись навстречу. Они желали большего, но думали о какой-то морали, что было больше со стороны психиатра, нежели со стороны зелёного, который просто слегка побаивался последствий. «Не могу устоять перед ним. Словно безумие, сумасшествие…» — подумал Варушка. Пациент приблизился вплотную, взял Куромаку двумя руками за скулы и потянулся к правому уху, выбивая весь дух из доктора. Психиатр задохнулся от неожиданных действий, которые так резко развернулись на его глазах. — Вам было мало, да? — сказал Вару томным шёпотом, который вызвал мурашки по всему телу доктора. — Кажется, нас отвлекли от чего-то интересного… — Опять утягиваешь меня в игру, после которой я буду думать о том, что не справляюсь с выполнениями элементарных правил этики? — ровным голосом спросил у него Куро. Лёгкое дыхание Вару касалось чувствительного уха доктора, который вздрогнул. — Что вы там сказали мне про игру в прошлый раз? — шёпот обжёг второго клона, который был готов расплавиться. — Что я проиграл, когда с моих губ слетел первый стон? Эта фраза, сказанная таким горячим и возбуждающим до одури шёпотом, подкосила самообладание Куромаку, руки которого тут же потянулись к пациенту и обвили его талию, чтобы сильнее прижать к себе. «Что ты творишь… Что ты творишь?! Почему ты позволяешь себе прогибаться под собственные желания и эмоции, которые тебе даёт пациент? Пациент, Куромаку! Пациент, а не друг, знакомый или возлюбленный» — мысль начала грызть несчастного клона, который вновь разрывался между ответственностью и желанием ощущать Вару. Пока Куро медленно умирал от тяжёлого дыхания над ухом и собственных мыслей, Вару тихо-тихо и коротко простонал. Трефовый король дёрнулся, вжимая чужое тело в своё. Собственное дыхание сбилось, как только слуха коснулся этот мимолётный стон. Он казался невинным, но доктор понимал, какой смысл Вару закладывал в него изначально. — Повторить? — спросил зелёноволосый, который уже сам еле стоял на ногах из-за переизбытка чувств. — Или вы и так всё хорошо услышали? — Не надо… — прошептал Куромаку, который наоборот хотел ещё раз услышать такой приятный и возбуждающий стон. — Но вам понравилось. — Вару, это неправильно, мы не должны… Мы играем друг с другом, — говорил серый кардинал и в то же время продолжал прижимать валета сильнее к себе. — Да? Обидно знать, что вы всего-то играете со мной, — пятый клон улыбнулся сам себе. — В то время, как я не имею такой цели, — закончил он и услышал, как психиатр проронил непонятный вздох. Маку резко схватил парня за плечи и дёрнул. Удивлённый таким ходом событий, Вару вопросительно посмотрел в серые глаза, которые растерянно бегали по бледному лицу шутника. Он сильнее сжал чужие плечи, но не отталкивал от себя зелёного, который продолжал стоять, прижавшись к чужому телу. «Я не могу… Я хочу поцеловать его, как тогда, когда мы выходили покурить» — билась мысль. Но Куромаку боится. Боится себя самого. Он до одури желает поцеловать губы юноши, которые сейчас так сильно притягивали к себе взгляд. Но серый боится себя и того, как позже его сильно съест вина за содеянное. «Он… Он хочет что-то сделать, но не может?» — подумал Вару, который находился в полнейшем замешательстве и не понимал, что творилось в чужой голове. Трефовый король расплавился под изумрудом глаз и сдался. Он медленно потянулся к чужому лицу, на котором не было ни одной эмоции. Вару понимал, что может произойти, но пока этого не произошло — он не будет как-то реагировать. «Сдастся, плюнет на убеждения и поцелует?» Когда между губами оставались жалкие миллиметры, Куромаку резко замер и прикрыл глаза. По телу распространился жар, голова закружилась от такого количества эмоций, которые переполняли его тело. Он хочет поцеловать его. Хочет, но не может, потому что разум берёт верх. Маку стоит перед юношей, утыкается своим носом в чужую кожу и нервно дышит в губы Вару, обжигая их горячим воздухом. Страх перед собой — главная и основная причина, почему он остановился и не коснулся его губ. Трефовый король просто не может переступить через себя, поэтому ему и остаётся просто касаться Вару своим носом, сжимать плечи и разделять их губы минимальным расстоянием. Рассеявшийся туман в голове позволил доктору медленно отойти назад. В глазах промелькнул страх. Серый кардинал нервно сглотнул слюну, облизал горячие губы, что не получили желаемого, и отвернулся в сторону, понимая, что стоит перед Вару полностью красный. Последний же старался сохранить частички самоконтроля, чтобы не притянуть психиатра за воротник халата и не впиться в его губы. Зелёноволосый вздрогнул от удара сердца по рёбрам. Слишком много чувств, слишком много эмоций они оба испытали за какие-то пару минут. Опять Куромаку поддался очарованию этого подростка, который с интересом рассматривал его красные щёки и просто молчал. — Идите, доктор. Кажется, вам стало неловко, а ваши мысли опять начали вас съедать, — пиковый валет сделал два шага назад. — Не буду на вас давить, чтобы не сделать хуже. Варушка разочарованно выдохнул, стараясь привести своё дыхание в порядок. Этот недопоцелуй отобрал слишком много сил у его небольшого тела, которое просто устало упало на кровать. Куромаку повернулся к нему спиной. Он чувствовал себя ужасно. Он только что нарушил личное пространство пациента и почти поцеловал его. Ощущая себя предателем перед самим же собой, Маку лишь тихо попрощался с пациентом и вышел из палаты, которую дрожащими руками закрыл на ключ. Ноги подкосились и психиатр осел на пол, прижимаясь спиной к стене. Его тошнило от самого себя. Тошнило, что он опять потерял контроль и позволил себе касаться пациента и заигрывать с ним. Ответственность, которой всегда душил себя психиатр, сейчас взошла на ступень повыше и плотно вцепилась своими когтями в его шею, перекрывая кислород.