Не злите Мантикору

В палатке чемпионов, которую соорудили вместе с небольшим стадионом по дороге от Хогвартса до Хогсмида, я появился первым. В восемь утра. До двенадцати это будет самое спокойное место в этом дурдоме, называемом школой. Спокойствие. Именно то, что закрывало собой большую часть ярости внутри, и то, чего мне так отчаянно не хватало вовне. С чего бы начать мой рассказ об этих трёх неделях…? Диггори не знал о драконах, и пообещал, что сочтёмся. Плюсик мне. Грюм подсказал финт с вызовом метлы из замка — хороший запасной вариант, но я уже разработал план. Точнее, по плану на каждого дракона. Пять плюсиков мне. Завёл себе тетрадку в коричневой кожаной обложке и зачаровал в несколько слоёв. Как разберусь с простейшими рунными охранными цепочками — добавлю и такую защиту. Ещё плюсиков мне. О, кстати, урок, который я преподал Уизли, похоже, сработал — он притих и больше в спину мне не бил. Но я всё равно верну ему должок. Бо-о-ольшой. Правда, ещё не знаю как, но придумаю. Зато с Малфоем всё почти готово. Сварю зелье послезавтра, и останется его незаметно «доставить» до головы блондинчика, а там начнётся веселье. Наверное, главным моим открытием за прошедшие три недели было то, что я могу измерять свою силу, как маг. Я никогда не задумывался об этом, и считал что Дамблдор и Волдеморт добились своих «позиций» упорным трудом и тайными знаниями, но, как оказалось магическая сила человека во многом также зависит от силы его родителей, из-за чего многие магглорожденные были по силе откровенными середнячками. Начиналась шкала (а вычитал я об этом из книги публикации 71го года, то есть почти что новой для магического мира) с класса F, где располагались сквибы, и проходила сквозь слабосилков (E), которых обычно либо обучали на дому, либо также причисляли к сквибам, поскольку те могли исполнить лишь парочку заклинаний, да и то с большим трудом. Затем были просто слабые маги (D), и они могли получать магическое образование лишь в нескольких магических школах в Европе, созданных специально для них, да и выпускной экзамен там едва-едва был уровня СОВ. Начиная от уровня С магов уже брали в Хогвартс, и в основном это были магглорожденные, хотя иногда и у чистокровных рождались слабые дети. Уровень В, где, к своему удивлению и оказался я, измерив себя при помощи артефакта-кулона, вложенного в эту книгу, был уровнем средне-сильных магов, но это не было ничем выдающимся. Признаться, я даже взгрустнул, что не попал хотя бы в B+ или B++, но это было хотя бы честно: хоть где-то я не был исключением. Ну а волшебники вроде Дамблдора, Армандо Диппета, Ирвина Креппа или, скажем, Финеаса Найджелуса Блэка, поголовно являлись представителями либо А класса, либо А+ (собственно, поэтому я и решил, что Волдеморт среди них, потому что Дамблдор был ему ровня, если не сильнее). Ну и последний класс, о котором лишь теоретизировал автор книги, был ОО, по сути полубоги, к которым причисляли Мерлина, Моргану, Абе но Сеймея, Серсею, Просперо, Раджу Хабтрата, Касима Альдирухи, Ульфгара Рагнарссона и прочих магов, о магических подвигах которых остались лишь легенды с описаниями невероятной мощи. Единственным утешением мне было то, что правильно измерять силу мага после семнадцатилетия, и чем дальше от него, тем менее точным был результат, но едва ли я продвинусь до полноценного А-класса когда-нибудь, ведь это скачок и в личной силе, и в качестве магии. Впрочем, даже с моим показателем было реально достичь заметных высот. Но я не смирялся. Наверное, не будь в Комнате доступа к любой книге в Хогвартсе, кроме самых страшных, мне бы пришлось поселиться в библиотеке, но, к счастью, доступ был. И я, параллельно поиску заклинаний и прочих знаний для борьбы с драконами, начал искать как увеличить собственную магическую силу более-менее безопасными путями. И тут, наверное, моя невероятная удача в очередной раз мне подмигнула, ведь я искал серебро, но нашёл платину. Существовал метод, позволяющий увеличить сопротивление и естественную магическую пропускную способность тела, при этом делая разум человека гораздо сложнее читаемым (да, благодаря книгам я убедился в том, что Дамблдор читал мои мысли). Способ этот был совершенно легальным и относительно безопасным, сравнивая, например, с теми же контрактами с демонами. Более того, это можно было успеть провернуть до второго задания, в отличии от всё тех же контрактов с демонами, где пришлось бы не меньше года искать нормального демонолога, а затем проводить почти месяц восстановления. Мне всего лишь нужно было стать анимагом. И не просто так, а алхимическим путём. Собственно, поэтому мне и предстояла завтра встреча с Бродягой в Хогсмиде, куда он пообещал прибежать. Мне надо было расспросить его о том, как именно они с отцом и компанией стали анимагами, попросить достать некоторые ингредиенты для моего превращения, и, если повезёт, попроситься к нему пожить на зимних каникулах — не хочу проводить их в Хогвартсе, когда у дураков будет много свободного времени и энергии, чтобы пытаться напасть на меня. Впрочем, я записал и запомнил несколько идей насчёт того, как обезопасить себя, если уехать из Хогвартса не выйдет. Наверное, самым забавным, что произошло со мной за эти три недели, был день «взвешивания палочек», и начался он… ну просто уморительно, по моему скромному мнению. *** — Поттер, неужели Вы где-то раздобыли зелье отращивающее мозги и сумели его правильно применить? В противном случае, я не вижу откуда у Вас появились знания и способности не запороть изумрудное противоядие! Снейп как раз сегодня должен был отравить кого-то из присутствующих и испытать на бедолаге противоядие, сваренное этим же бедолагой. Я был готов поставить половину своей банковской ячейки на то, что отравит он меня. Вот только… — Такого зелья не существует, сэр, и Вы это прекрасно знаете. Если не отвлекаться так сильно на разъедающую изнутри ненависть, можно заметить, что каждый раз, когда я смотрю Снейпу в глаза поверх очков, он едва заметно вздрагивает. Интересно, учитывая, что мне разве что дранный кот не рассказывал, что глаза у меня мамины. — Пререкаетесь, Поттер?! — прошипел он. — Однозначно нет, сэр, — говорю ему я спокойно. — Двадцать баллов с… — Порицание, — киваю Снейпу я, — Инструмент студенческой общины, дабы проступки одного учащегося не тянули всех на дно. Инструмент, применённый ко мне. Он внимательно смотрит на меня своими чёрными глазами, как если бы увидел перед собой говорящую рыбу. На его лице проступает нечто, которое, если усилить раз эдак в пять, можно принять за ухмылку: — В таком случае, Поттер, — тянет он своим вторым любимым голосом, то есть медленно-замогильным, — две недели отработок. С чисткой котлов. — Простите, профессор, — так же медлительно отвечаю я, — Но Чемпионы Турнира имеют право не посещать ни лекции, ни дисциплинарные занятия на протяжении всего учебного года с момента своего избрания. Кроме того, любые обязательные дисциплинарные занятия должны быть согласованы с директором школы соответствующего ученика. А так как официальным Чемпионом Хогвартса является Седрик Диггори, спросите любого из здесь присутствующих, то Вам придётся либо убедить меня, как единственного существующего представителя «четвёртой» школы, либо директора Дамблдора, если он милосердно согласится быть моим директором тоже. По мере того, как я выкладывал эти факты один за другим, лицо Снейпа багровело, а на лбу всё отчетливее проступала синеватая жилка. Кажется кто-то сейчас откинет копыта. — ВОН ИЗ МОЕГО КЛАССА! — проорал он мне в лицо, резко развернулся, отчего полы его мантии взметнулись, точно крылья, и прошествовал к доске, — Остальные, у кого зелье не готово — за работу! Я набрал сваренное мною идеальное изумрудное противоядие в пять небольших колб, одолженных во всё той же Выручай-Комнате, закупорил их, забрал учебник и сумку с вещами, и пошёл в другую сторону, а точнее — на выход. Однокурсники, наблюдавшие всё это, негромко переговаривались. Кажется, до некоторых даже дошла та мысль, что они сделали мне немалую услугу, выписав порицание до конца года. Ай пофиг! Даже за это благо остальных вещей я им не прощу. — До свидания! — вежливо сказал я, и вышел, претворив за собой дверь. При этом я даже чуточку удивился, что в дверь ничего не стукнуло с другой стороны, ведь Снейп просто кипел яростью — ещё чуть-чуть и взорвётся. Идти пока что никуда не хотелось, и я присел на край подоконника на выходе из подземелий. Снег за окном кружился в порывах ветра, но это окно было хорошо зачаровано, в отличии от многих других, и всё, что я ощущал, была приятная прохлада стекла. — Гарри? О, Гарри, а меня как раз за тобой послали. Голос я узнал тут же. Колин Криви, мой неуёмный маленький поклонник. Он тоже не верил, что я не бросал своё имя в Кубок, но только потому, что где-то в подсознании его менталитет был близок с таковым у Добби — я был слишком велик и слишком герой, чтобы не поучаствовать в Турнире. Его мне тоже ненавидеть не хотелось совсем. — Привет, Колин. Как это тебя за мной послали, если до конца занятия ещё почти сорок минут? — Вам будут палочки проверять и фотографировать для Ежедневного Пророка, так что директор лично меня послал за тобой. Для Пророка? Твою-мою… Я уверен, что раз тут замешана эта газетёнка (да, формально номер один среди британских магических газет, но всё же это грязная бульварная газетёнка), то будет и моя очередная фанатка — Рита Скитер. С момента моего отбора она уже полила меня помоями в трёх статьях, где одна была сосредоточена на моей невменяемости, вторая статья вещала о моём нездоровом самомнении, а третья вообще… Я так до конца и не понял, считала ли Рита в этой третьей статье подвиг моих родителей вымыслом, или считала, что я на этом подвиге двинулся и теперь пытался повторить его. Не понятно правда как… Короче, я явно недостаточно крепкий алкоголь пил в своей жизни, чтобы понимать эти бредни. На церемонии всё было… Ну, довольно ожидаемо. Крам, с какой-то неимоверной усталостью во взгляде, казалось, смотрел сквозь нас и сквозь стены куда-то вдаль. Делакур, сузив глаза, смотрела на меня, и, как мне показалось, едва ли не кипела магией, правда почему, и была ли это ненависть, направленная в мою сторону, я так и не понял. Седрик, единственный, за исключением, наверное, Людо Бэгмена, смотрел на меня довольно по-доброму, и растерянно потирал шею, как если бы не понимал, что он тут делает. Старик Олливандер появился неожиданно, вместе с фотографом Ежедневного Пророка, а также Ритой Скитер, что выглядела ещё более безвкусно, чем можно бы было ожидать от претенциозной журналистки, пишущей всякую жёлтую фигню: два золотых зуба в широко улыбающемся рту; ярко-зелёные глаза, которые даже у меня не были настолько яркими, а значит это почти стопроцентная иллюзия; салатового цвета куртка, формата «я пошла на рок-концерт и вернулась пьяной»; ну а в завершение, розовая юбка до щиколоток с бордовыми полосами поперёк. Видимо, в глазах зарябило не только у меня — Дамблдор поморщился, будто съел отвратительно кислый лимон. Я насторожился и прислушался, как оказалось — не зря. Директор Хогвартса и Рита Скитер обменялись несколькими фразами о статьях, которые она о нём написала, при том директор чётко сказал, что самая последняя была «отменно омерзительной». Если журналистка попытается что-то со мной сделать, например взять лживое интервью, прикроюсь Дамблдором — пусть исправляет то, что натворил. Тем временем Олливандер проверил палочку Крама, похвалив при этом работу Грегоровича, очевидно, коллегу. Затем старик наколдовал палочкой Делакур букет орхидей, которые вручил ей. Как оказалось, внутри её палочки тоже волос вейлы, как в новой палочке Уизли, но при этом эта вейла, отдавшая волос, была бабкой Флёр. Чьи волосы достались Рону я не знаю, но было интересно узнать, что против меня на Турнире будет на четверть магическое существо. Впрочем, ничего не имею против — тот же Флитвик, в целом, мировой дядька, даром что полугоблин, и не высказывался против бойкота мне. Я вообще подозреваю, что учителям приказал молчать директор. Точнее, я почти уверен. Палочка Диггори оказалась в идеальном состоянии, и Олливандер перешёл ко мне: — А, мистер Поттер! Смотрю теперь Ваша палочка в лучшем состоянии, чем была. Остролист более цел и гибок, а перо феникса… Да тоже неплохо, — он чуть нахмурился. — Пользуюсь Вашей полиролью, сэр. — Да-да, отлично, — пробормотал он и нахмурился сильнее, — Вот только палочка немного не в порядке. Я заметил, как Дамблдор едва заметно вскинулся и дёрнул рукой, полностью скрытой под рукавом. Вокруг его ушей появилось почти неуловимое мерцание, и я понял, что он усилил слух. — Что не так? — спросил я. — Перо феникса. Оно будто утратило малую толику связи с Вами, с вашим огнём. Как если бы Вы сдерживали его. Очень-очень сильно. — Палочка не пригодна для чар? — спросил Дамблдор. — О, нет-нет-нет, Альбус, не волнуйтесь, — замахал головой старец, — Палочка пригодна для участия в первом испытании, это точно. Но перед вторым, и, возможно, третьим, я бы желал взглянуть на неё. Иногда сердцевины палочек угасают по загадочным причинам. Скажите, мистер Поттер, Вы не повреждали палочку? Не падали на неё, или, скажем, не колдовали что-то запредельное для своих и её возможностей? — Никаким образом, сэр. — В любом случае, мистер Поттер, пока что палочка пригодна. Тенебрис Нихил! Всю комнату внезапно заполнил странный свет, пропавший спустя пару мгновений, но я успел немного оглядеться. Заклинание подсветило всё, не оставив теней в помещении, и я увидел, как старик передо мной стал больше похож на привидение, Дамблдор, почему-то, показался лысым, но с более гладкой кожей на лице, чем сейчас. Аккуратный носик Делакур оказался похож на клюв, на лице Крама проступили невидимые раньше шрамы, перечертившие всё слева направо, а Скитер, стоявшая рядом с француженкой, казалось, держала блокнот не руками, а странными лапами, которых я никогда не видел. Я хотел увидеть ещё, но видение пропало, и я не разглядел ни двух других директоров и их преображения, ни фотографа, ни Диггори. -Да, палочка однозначно годится, — как ни в чём не бывало сказал Олливандер, — Она всё ещё очень даже мощна. — Вот и чудно. Фотографии? Станьте вместе, Чемпионы, — приторно-сладким голоском защебетала Скитер. Фотографий было больше трёх десятков, и меня почему-то постоянно пытались поставить в центре, но силой убеждения Дамблдора и мадам Максим, получилось даже что-то интересное: например три фотографии, где Чемпионы стоят вокруг кресла, в котором сидел то Каркаров, то Дамблдор, то сама Максим. — Мистер Поттер, если не против, коротенькое интервью наедине, — сказала журналистка после окончания фотосессии, попутно толкая меня в плечи, в сторону небольшой подсобки, или чего-то такого. — Мадам Скитер, простите, но нет, — опирался я. — Гарри, ну что ты, это всего лишь невинное интервью… — увещевала она. — После того, что Вы обо мне солгали в своих статьях — нет. Ни за что. — Я не лгала, а провела небольшое журналистское исследование и выдвинула теории для читателей на рассмотрение… — Журнаблядское расследование, — тихо пробормотал я, — И не выдвинула, а раздвинула, и не теории, а ноги, и не для читателей, а для Малфоев. — ЧТО? — её голос взвился, становясь похожим на визг. — Профессор Дамблдор, кажется, Вы хотели побеседовать? — спросил я немного громче положенного, чтобы обратить на себя внимание. — О да, Гарри, — он в три широких шага покрыл расстояние до нас со Скитер, и аккуратно встал так, что будто бы отгораживал меня, — Мне действительно нужно с тобой поговорить. Выйди пожалуйста в коридор. Простите, Рита, — тут же обратился он к этой… скандалистке, — но дела академические не терпят отлагательств. Тем более, когда мы говорим о рискующих своей жизнью Чемпионах. — Но Дамблдор, я же… — дальше я не услышал, выйдя за дверь, и захлопнув её. Думал уйти, но спустя несколько секунд за мной вышел и сам Директор: — Гарри, мальчик мой, будь так любезен, пройдись со стариком в его кабинет. Есть необходимость пообщаться. Я согласился, ведь, что мне оставалось делать, при отсутствии информации? Пока мы шли, прозвенел колокол с занятия. В кабинете, пароль от которого оказался, неожиданно-ожидаемо «кремовые утята» директор уселся в своё кресло и предложил мне место напротив. Я отказался, сделав вид, что меня очень заинтересовали те странные приборчики, что крутились и пыхали дымом у директора в шкафах. — Ладно, не хочешь — не садись, — сказал «дорогой» директор, — Но, Гарри, пока мы ждём профессора Макгоннагал, мне стоит пожурить тебя. — За что? — спросил я, оборачиваясь, и в последний момент отводя взгляд с глаз на мантию директора. Мне не хотелось, чтобы он снова читал мои мысли. — Если я услышу нечто… подобное ещё раз, то мне придётся снять с тебя баллы и назначить отработки за плохое поведение. Вдвойне важно, что это плохое поведение с женщиной. — Вы… про Скитер? — спросил я, ощущая, как кровь отхлынула от моего лица. Он кивнул и колокольчики зазвенели в его бороде. Я прикрыл глаза, проклиная себя последними словами. Сам же видел, как Дамблдор наложил усиление слуха. А что, если мои слова слышал кто-то ещё? Да, они были тихими, но… — Гарри, запомни пожалуйста вот что… Это должен был сказать тебе отец, но, поскольку Джеймс не сможет — я скажу за него. Я сжал челюсти, упрямо глядя чуть в сторону от директора, но он не обратил внимания: — Любая женщина — это всегда в первую очередь женщина. Даже если она твой кровный враг, кем, к слову, мисс Скитер не является, то она — женщина. Ты не должен вести себя так с женщинами, ты меня понял? — Даже если… — я умолк, силясь убрать матерные слова из того, что хотел сказать про эту журналистку. — Даже если она избрала такой неправильный путь заработка денег. Даже если её личностные качества оставляют желать лучшего. Ты — мужчина, джентльмен, и ни ты, ни она — не на поле боя. Я спрошу ещё раз. Ты меня понял? — тон его был самую малость угрожающим, но я придушил поднявшуюся ярость. Пусть из рта довольно лживого человека, это были правильные слова. Мне стоит держать имидж хоть немного, но джентльмена, иначе будет просто стать копией Волдеморта. — Да, сэр. Я Вас понял. Мне стоит написать мадам Скитер письмо с извинениями? — Я бы сказал «да», но тогда тебе придётся извиняться за правду, не так ли? — спросил он и, улыбнувшись, подмигнул мне. Я на мгновение оттаял, а затем дал себе мысленную оплеуху. Почему? Потому что Дамблдор снова пытался втереться ко мне в доверие. Ну уж нет… Я кивнул, как бы соглашаясь, а затем сказал: — Наверное. Но получится слишком уж некрасиво. Я всё же напишу. — Не стоит лгать, Гарри, — ответил Дамблдор, — Да и мисс Скитер может воспринять такое письмо как слабость, а этого не стоит допускать. — Лгать не стоит, но и правду говорить нельзя. Как так, директор?! Казалось, я был возмущён до глубины души, но на деле мне было плевать. Я лишь хотел удостовериться в реакции директора. И он заметно расслабился, когда я «вспыхнул». — Правда, Гарри, очень опасная вещь. Самая опасная в этом мире во многих моментах. И потому её следует подавать как чай, а не швырять в лицо как полотенце. Я закивал и отвернулся. Со своего насеста что-то курлыкнул Фоукс, и, вслед за этим, дверь отворилась. — Директор, мистер Поттер, добрый день! — поздоровалась профессор Трансфигурации. — Минни, здравствуй! — краем глаза я заметил, что директор привстал со своего трона. Это он так пытается преподать мне уроки хороших манер? Забавненько. — Добрый день, профессор. — Мистер Поттер, я бы хотела задать Вам несколько вопросов. Захотелось ответить что-то в духе «Только если Вы дадите мне несколько ответов», но я решил, что стоит повести себя в духе только что проведённой беседы с директором и просто сказал: — Слушаю, мэм. — За прошлую неделю Вы посетили моё занятие всего раз. Кроме того, частота посещения других занятий упала до того же значения, а историю магии Вы не посещаете вовсе. — Пользуюсь правом Чемпиона на самоподготовку, профессор, — кивнул я, — Директор, позволите? Он приподнял брови и немного настороженно кивнул. Я достал из сумки гусиное перо, направил на него палочку и прошептал: -Куаргарозус. Жест мне даже не понадобился, ибо на моей ладони уже лежала огненно-красная роза с бритвенно-острыми шипами. — Это… впечатляюще! — выдохнула она, — Стабильная трансфигурация, первый шаг к изучению трансфигурации вечной! Материал пятого курса, Гарри, это значительный успех. — Спасибо. Как видите, профессор, по Вашему предмету я не особо отстаю. То же самое касается, скажем, чар, и, что бы ни говорил профессор Снейп, зельеварения. Демонстрация необходима? — Поверим на слово, Гарри, — подмигнул мне хитрый старый… хрыч. — Да, конечно, — чуть заторможенно добавила Макгоннагал, — Тридцать баллов Гриффиндору за такое достижение. И есть ещё одна проблема, мистер Поттер, — последнее предложение она сказала так, словно уже и не хотела об этом говорить, но должна была. — Слушаю. — Мне стало известно, что ты не ночуешь в спальне Гриффиндора, Гарри, — сказал, почему-то, Дамблдор. — Не люблю физических увечий, — ответил ему я, снова заставляя себя не смотреть старику в глаза. — Мистер Поттер, студентам запрещено… — начала МакГи. — Мадам, простите, но в правилах чётко указано на «запрет находиться в коридорах и классных помещениях в ночное время». — Где же Вы тогда ночуете? — спросила она, очевидно считавшая, что я приспособил для этого один из заброшенных классов. — В самом безопасном месте Хогвартса, куда из всех людей могу попасть только я, — сказал я, смотря снова на Дамблдора. Он приподнял брови, но, подмигнул и улыбнулся: — Ну, если дела обстоят именно так… Но ведь есть ещё один, кто может попасть туда. Я на секунду растерялся, но потом понял, что директор решил, будто я ночую в Тайной Комнате, и потому просто сказал: — Думаю, больше ему не удастся мимо Вас проскользнуть, сэр. — Вы это о чём? — вопрошала профессор, переводя взгляд с меня на директора и назад. — Волноваться о том, где ночует Гарри больше не стоит, Минерва. Он в безопасности, и творить шалости не будет, не так ли? — блеснул очками он. — Конечно, — пожал плечами я. — Спасибо, Гарри, можешь идти. *** Из воспоминаний меня вырвал яростный нечеловеческий вопль-рык. Так мог орать лишь дракон. Что я там думал? Драконы это неинтересно, когда есть план? Что же, Дамблдор показал мне, что я не лишен ошибок, и могу зарваться не вовремя, и в ненужном месте. Так что пора вспоминать, что я там подготовил. — Добрый день, — поздоровался Крам, входя в палатку. За ним вошли Флёр, Бэгмен, Диггори и Бартимеус Крауч. Чёрт, вспоминать надо быстро. Кажется, вот-вот начнётся.