Любимая республика

Он покинул родную страну ради помощи соседскому государству — Афганистан. Медленно двигаясь по пустыням Таджикской Советской Социалистической республики, Совет погрузился в мысли. Ещё недавно он сидел в Москве, заполняя бумаги, не выпуская ручку из сжатой в кулак ладони, а сейчас он, одетый в форму, сидит в танке, придерживая за ремень автомат Калашникова. Он не знал, что забыла его душа на Востоке. Но Союз понимал — чуйка его не подводит. Нужно самому отправиться спасать соседскую республику от американской демократии… И вернуться в Москву с победным знаменем — ни с чем больше. Сам по себе СССР был довольно привлекательным — молодой, спортивный, высокий. Прямые черты лица, щёки, покрытые мелкими, еле-еле заметными веснушками. Каштановый оттенок волос, что нравился каждой второй девушке, да и его крепкому телосложению можно было позавидовать. Спокойный характер шёл ему лишь на пользу, а замкнутость и необщительность послужили хорошей полосой для правления страной и армией. При этом он не мог понять, что значит любить человека, не говоря уже о противоположном поле. Тихо вздохнув, Совет положил голову на приклад оружия, что стояло в вертикальном положении, дабы можно было немного вздремнуть. В янтарных глазах читалась явная усталость и сонливость. Ему бы следовало хорошо поспать, но что уж поделаешь в сложившейся ситуации. — Нам ещё долго ехать до границы? — невольно продрав глаза, спросил Владимир. — Часа три-четыре, — равнодушно ответил сослуживцу Марат. — Я тоже устал. Терпи. Грохот советской техники звучал в ушах всех людей, что ехали на танках, боевых машинах, мотоциклах, сопровождающих важные военные объекты вроде полевых госпиталей. — Если тебе не терпится пострелять — дерзай, — криво усмехнулся Союз, рассматривая ствол автомата. Послышался смешок Марата. Да, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки.

***

Молодая девушка, сидя на пороге своего дома, мыла полуразбившееся корыто, тихо напевая на родном языке любимую песню из детства. — Афганистан, развесь ещё бельё! — донёсся из сеней голос Ирана, сестры азиатки. — Я постирала, с тебя — сушка! — Хорошо, я услышала, — медленно вставая с лестницы, спокойно ответила афганка. Девушка должна была стать правителем своей республики. Отец же никогда не интересовался её мнением. В этой стране она никто, ведь прав у женщин здесь нет. Всех удивлял тот факт, что после смерти единственного родного родителя она должна была стать во главе этих земель. А пока в её обязанности входили только лишь дела по дому и ремесло. Она была молода, поэтому найти для неё жениха труда не составило — им стал принц из Соединённого Королевства, за которого она должна была выйти замуж после кончины отца. Девушка, несомненно, была красавицей — прелестные чёрные волосы, хотя и привычные на Востоке, и редкого светло-зелёного оттенка глаза, доставшиеся ей от покойной матери. Пухлые губы и миниатюрный носик добавляли милоты и без того прекрасному личику азиатки. Она носила закрытую одежду из-за религиозных ограничений, постоянно скрывая узкую талию, пышную грудь и округлые бёдра. Девушка была тихой и спокойной на радость отцу: он понимал, что она не станет ему перечить и будет полностью слушаться его. В душе же у Афганистан поднялся настоящий буран. Она не хотела ни замуж, ни рожать детей. Она хотела, чтобы они учитывали её жалкое мнение. Хотела свободы. Хотела пожить для себя, а со временем, может быть, всё-таки найти свою настоящую вторую половинку. Взяв посеревший от грязи и времени таз, она взяла бельевую верёвку и вышла во двор, чтобы вытянуть её от старых сараев до шиферной крыши их небольшого дома и развесить бельё на просушку. Неожиданно, без всяких вестей, послышался стук копыт. Это мог быть только отец. — Война началась! — послышался крик из-за низкого деревянного забора. Выбежав к главным воротам, поправляя белую тряпку на голове, Афганистан, не веря своим ушам, распахнула яркие глаза. Ничего ей не казалось страшным, даже наказания и побои отца. Даже представить, что может пережить это, она не могла. — Война?.. — тихо переспросила афганка, моргая очами. — Советские войска вошли на территорию! — Иран выбежала на порог домишки и застыла, вглядываясь в родителя тёмными узкими глазами. — Как так, отец?.. — удивлённо спросила она. Но и на этот вопрос ответа не последовало. Лошади уже были метров за пятьдесят от их двора. Афганистан присела на старую лестницу, что сильно скрипела, невольно заливаясь горячими солёными слезами. Она никогда не думала, что такая беда настигнет её, и без того измученную судьбою. — Сестрица, не надо… — пробормотала иранка, садясь рядом с сестрой на порог. — Всё будет нормально. — Оставь меня в покое! — огрызнулась афганка, резко вскакивая. Не любила она её. Иран была очень несправедливой, и всегда жаловалась любимому отцу, не зная, что вообще происходит как в мире, так и в душе сестры. — Подумаешь, русские, — хмыкнула она. — Дня через два-три свалят. Зачем они нам? Американское правительство будет намного лучше. — С чего ты взяла? — буркнула зеленоглазая. Одна из причин, по которой она не любила сестру — разные взгляды на политику. Да, у каждого человека есть своё, личное мнение, но только не на этих восточных территориях. Иран искренне считала, что американская демократия будет намного лучше, чем сосед-атеист и его советский коммунизм. — Что ты вякнула? — недовольно спросила иранка, задрав свою чёрную бровь. Афганистан ничего не ответила, лишь помотала влево-вправо тёмной макушкой. — Пойдём дальше делами заниматься, — скрестила руки на груди афганка, отвернувшись к дому.