Любимая республика

Прошёл месяц с последних событий... Место ранения девушки уже полностью зажило, оставив после себя небольшой круглый шрам на красной коже, но, благодаря медикам, её рука восстановилась. Не обошлось и без моральной поддержки — почти каждый день к Афганистан приходил Совет, общался с ней на разные темы, а иногда даже и выходил с ней на вечернюю прогулку по небольшой территории лагеря. Счастью девушки не было предела: ей нравилось общаться с довольно замкнутым и необщительным человеком. Стоит отметить, что за всё время их общения Союз ни разу не показал хотя бы намёка на радость, убрав свои постоянные серость и хмурость. Одно время афганка думала, что сильно давит на мужчину, из-за чего он такой и неразговорчивый. Однако, все её сомнения и предположения испарились в одночасье, когда в одно утро, пока Афганистан ещё находилась в госпитале, он оставил на прикроватной тумбочке небольшой букетик ароматных полевых цветов, который добрых несколько дней стоял у зеленоглазой в вазе. Радости азиатки не было предела, хотя ей и было немного жаль, что Совет не вручил ей этот подарок лично. На это сам коммунист ответил, что не хотел будить спокойно спящую девушку, ведь не каждый же день ей мирно отдыхать в кровати, как и ему самому. Когда черноволосая красавица выздоровела, Союз всё-таки осмелился спросить, где живёт его новая подруга. — Я не хочу туда возвращаться, — скрестила руки на груди она. — Почему? — задал логичный вопрос коммунист. — Моя семья не любит меня, как и я их, — нахмурилась афганка. — А сестру я вообще видеть не хочу. — Почему же не любит? — удивился мужчина. — Они должны любить тебя, ты же их часть... — Часть или не часть, но я им не нужна, — хмыкнула девушка. — Если отец даже не спрашивает, чего я хочу, и решает всё за меня, то пусть он сам и разбирается, куда я делась! Не хочу я замуж за англичанина, не хочу в Лондон уезжать! Я хочу здесь жить, в родной стране! — Тихо, тихо, — попытался охладить пыл азиатки Союз. — Почему ты не хочешь сказать об этом своему родителю? — Да он меня даже не слушает! — на ярких глазах Афганистан выступили солёные слёзы. Никогда Совет не понимал, как остановить эти женские слёзы, что прожигали его душу изнутри и заставляли сжимать её маленькие ладошки в своих сильных, тёплых руках, грея их. У обоих присутствовало навязчивое чувство смущения, которое так и не пропало бесследно, из-за чего они не могли в дружеском жесте попросту обняться. — Я хочу остаться здесь, рядом с тобой! — ещё сильнее расплакалась афганка. — Тебе нужно вернуться домой, Афи, — такое ласковое прозвище дал ей Союз, тем самым сократив её довольно длинное имя, а азиатка была совсем не против и быстро полюбила это обращение. — Ты можешь приходить ко мне когда захочешь, в любое время. Я всегда буду ждать тебя. Тихо всхлипнув, Афганистан всё же решилась отправиться в родной дом. Конечно, ничего поразительного или нового она там не встретила. Как была там Иран, так и осталась, только лишь потревожила отца из-за пропажи сестры, мол, так и так, ушла, да не вернулась. На это прибывший в их дом Эмират Афганистан пожал плечами, подумав, что младшая попросту сбежала, не выдержав всей суеты. Но никто не догадывался, что Афганистан именно похитили, потому как не стали разбираться в ситуации. Жива ли девушка, не жива — им было всё равно. Но для Иран это было большой удачей — и богатый британский жених сестры, и дополнительные земли войдут в состав её государства. Только вот все эти мечты разрушила появившаяся из ниоткуда афганка. До родного двора, чтобы её больше никуда не унесли, девушку проводил Совет, всё же узнавший, где живёт его приятельница. При виде живой и здоровой сестрицы Иран поперхнулась горьким чаем. Да, пила она его постоянно, считая, что он снимает её напряжение. Только сейчас это напряжение никуда не ушло, только злость и ненависть засверкали в тёмных глазах иранки, пристально глядевших на фигуру девушки, до сих пор не веря, что это действительно она. — И как тебя сюда занесло? — выдавила она, не здороваясь. — Я-то домой вернулась, Иран, — не став ждать приглашения сестры, Афганистан поднялась на веранду их домика. — Ну слушай уж, раз дело зашло, — горько фыркнула она, поставив кружку с напитком на подоконник старого окна. — Ты месяц где-то шманалась, при этом даже не сообщив ни мне, ни отцу, и вернулась не пойми какая. Любовника себе нашла что-ли? — Ты не стала бы так шутить, если бы и вправду знала, где я была, — спокойно ответила Афганистан. — Меня похитили американские солдаты, а ты даже не осмелилась пойти за мной! А если бы мне плохо стало посреди дороги? Какие меры ты приняла, чтобы найти меня? Иран нагло молчала. Она не знала, как ответить на такие вопросы от родной сестры, и прикусила алую губу. — Вот и вся твоя любовь ко мне, — вздохнула афганка, со скрипом открыв деревянную дверь. — Отцу можешь не писать, что я вернулась. *** Стараясь как можно больше времени не появляться на пороге родного дома, Афганистан постоянно бегала в военную часть к Совету, чтобы хотя бы немного пообщаться с ним, что, впринципе, в большинстве случаев удавалось. Он искренне радовался появлению приятельницы, которую однажды спас, и ему нравилось поддерживать с ней общение. — Как твои дела дома? — с заботой спрашивал Совет у девушки. — Всё хорошо. Только сестра иногда ворчит, что меня почти дома не видно, — коммунист давно заметил, что при упоминании сестры азиатка очень сильно хмурилась. Сразу видны их взаимоотношения. — А ты как? — продолжала беседу афганка. — Всё нормально, — коротко отвечал он. И так каждый раз. Заканчивалось это общение поздно вечером, когда уже на просторах улиц темнота полностью окутывала дорогу. Всегда имеющий при себе фонарик Союз постоянно провожал черноволосую до самого забора её двора, и именно таким образом, чтобы родные Афганистан не узнали о его существовании. — Мне пора, — вновь засияла улыбкой азиатка. — Спокойной ночи тебе, — вздохнул коммунист. И неожиданно, впервые за многие дни их общения, Совет улыбнулся. Да, именно улыбнулся. Не оскалился или что-то в этом духе, а по-настоящему, душевно улыбнулся. — Ты так мило улыбаешься... — смущённо пробормотала Афганистан, не сводя с мужчины взора ярких глаз. — Было бы здорово, если бы ты делал это чаще... — Постараюсь, — всё так же кратко ответил Союз и, помахав на прощание рукой, быстрым шагом пошёл к военной части.