Любимая республика

"Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом..." — писал выдающийся русский поэт Фёдор Иванович Тютчев о весенней грозе. И правда: не успел наступить май, как полили сильные дожди с грозами на Востоке. Конец весны всё-таки, впереди ещё лето для веселья на жаркой улице. Смена погоды больше всех затронула Саффину. При ударах молнии малышка в истерике пряталась в какой-нибудь тёмный угол, чтобы её никто не видел. До ужаса она боялась громких грозовых разрядов. И сейчас девочка сидела под пледом в отдалённом углу небольшой палатки, и, прижимая руками согнутые ноги, уткнулась носом в коленки. Гром гремел посреди серого неба. Вот-вот начнётся дождь. — Малыш, ты чего? — удивлённо спросила девушка, залезая в палатку. — Страшно... — её нижняя губа сильно тряслась, да и сама Саффина была готова расплакаться. — Иди, обниму, — протянула к дочери руки Афганистан. — Да... — бросившись на шею матери, пробормотала девочка, всхлипывая. Удар грома. Забарабанил по ткани палатки дождь. — Боюсь... — запищала малышка, сильнее сжав шею афганки. — Не плачь, пожалуйста, — погладила её по спине она. Поцеловав девочку в макушку, она аккуратно накрыла её пледом, дабы ребёнок не простыл. С дождём приходит и холод, и легко поймать какую-нибудь заразу или просто простудиться из-за замерзания тех же самых ног или шеи. Скрип замка. Теперь в палатке они не одни. — Вот это полил, — пробормотал промокший Совет. Даже сказать, насквозь промокший. Особенно промокли плечи и фуражка. — Папа! — улыбнулась Саффина, заерзав на руках девушки. — Замёрзла? — Улыбнулся он ей в ответ, потрогав кончик носа девочки пальцами. — Носик-то тёплый. — Нет, — нахмурилась малышка. — Грома боюсь... — А почему? — наигранно удивился он, чтобы поддержать девочку для дальнейшего разговора, снимая мокрый китель. — Громыхает громко и молнии яркие пускает, — надула губы она, зевнув. — И ещё во время него спать сильно хочется. — Понятно... — вздохнул мужчина. — Давай маме тоже дадим отдохнуть, а ты сядешь ко мне на ручки, чтобы не мешать ей? — С удовольствием! — воскликнула девочка, вылезая из пледа. Мигом устроившись на руках отца с пледом, она довольно запыхтела, улыбаясь. — Тепло? — добро усмехнулся коммунист, разглядывая её довольное личико. — Ага... — пробормотала малышка. — А у меня, что, холодно было? — удивилась афганка словам девочки. — Ну... Не так тепло, — подумав, гордо произнесла Саффина. Какая же девочка всё-таки актриса. Любит задирать носик, что-то гордо бормотать, хитро улыбаясь, но не с целью обидеть. Она слишком добрый и доверчивый ребёнок. Но девочка всё так же остаётся её любимым сокровищем. — А гроза скоро закончится? — неожиданно спросила малышка, услышав очередной раскат непогоды. — Ну, сегодня уж точно не выйдем на улицу, — вздохнул коммунист, слушая, как капли ливня стучат по палатке. *** — Папа, ты опять весь мокрый! — захихикала проснувшаяся после дневного сна Саффина, глядя на вновь пришедшего с улицы Союза. — Да, а что же поделаешь? — улыбнулся он. — Нужно же принять отчёты и принести книжку для тебя. — Сказки? — с любопытством спросила девочка. — Всё, как ты любишь, — достал из-под ткани промокшего кителя книгу русский. — Она не намокла, кстати. — Почитаешь? — засверкали тёмные глазки девочки. — Конечно, — кивнул он. — А знаешь, что я ещё принёс? — Что? — удивленно спросила Саффина. — Шоколадку, — негромко прошептал он ей, заинтриговав её. — Алёнка! — крикнула она, взяв небольшую плитку лакомства из рук отца. — Спасибо! — Только сейчас завезли, — улыбнулся он, подсев поближе к девушке. — А ты почему такая грустная? — Я? — переспросила афганка. — Грустная? — Да, — подтвердил Совет. — Я уж точно знаю. Что случилось? — Ничего, — пожала плечами она, не понимая, к чему он клонит. — Просто скажи, — настоял русский. — Меня ничего не беспокоит... — удивленно пробормотала Афганистан. — Точно? — Точно. Глупая пауза, как никогда. Просто смотреть друг другу в глаза как-то не интересно. — Если что, скажи мне... — вновь повторил он. — Я не хочу, чтобы ты что-то скрывала от меня. — Я никогда ничего не скрывала от тебя, шурави... — поджала губу девушка. — И я искренне рад, что ты доверяешь мне, — вновь на хмуром лице появилась слабая улыбка. — Это тебе. В его руках появилась вторая плитка шоколада. — Спасибо... — смущённо пробормотал девушка, пряча подаренное на потом. — За всё время, что я дружу с тобой, ты мне больше всех дарил сладостей, и именно таких вкусных... — Тебе холодно? — неожиданно сменил тему разговора коммунист, смотря на сжавшуюся Афганистан. — Немного, — вздохнула афганка. — С улицы дует... Секунда, и её хрупкое тело уже обвила ткань пледа. — Нельзя, чтобы ты болела, — хмуро произнёс русский. — Да ладно, всё ведь нормально... За ними, тихо сидя в углу, наблюдала малышка, пережёвывая сладость. *** — Мама! — громко заплакала Саффина, резко вскочив посреди ночи. — Тихо-тихо, — сразу от громкого крика проснулась афганка. — Не буди папу, он сильно устаёт... Громко плача, девочка вытирала слёзы рукавом кофты, размазывая их по щекам. — Мамочка! — истошно крикнула она. — Я не хочу умирать! Афганистан пребывала в ступоре. Какое умирать?.. Ей ничего не угрожает. — Умирать? — спросила не на шутку испуганная девушка. — Я не хочу уходить от тебя! — сильнее заплакала малышка. — Ты чего плачешь посреди ночи? — удивлённый такими громкими криками, Совет приподнялся на локтях. — Я хочу быть с вами! — продолжала плакать Саффина. — Мама! Папа! — Малыш, ну ты чего? — ласково спросил он у девочки, и, быстро встав, аккуратно обнял её маленькое тельце. — Мне приснился сон... — всхлипнула девочка. — Я погибла от гранаты вместе с врагом... — Это только сон... — заботливо прошептала Афганистан, грея в своих ладонях ручки дочери. — Этого никогда не будет. — А если будет?.. — не угомонилась Саффина. — Не неси всякую чушь, — хмуро проговорил Союз. — Сейчас уже всё хорошо, никто нас не тронет. — Точно? — не веря словам родителей, переспросила девочка. — Точно, — подтвердил мужчина. — Теперь давай дальше спать? — улыбнулась афганка. — Ладно... — пробубнила малышка.