***
Такемичи был в своих покоях, когда к нему ворвалась Фрил — служанка. Она быстро его раздела и принялась одевать. Это произошло резко и странно, что парень стоял как окаменелый. —Господин Тачибана. Меня попросила Госпожа Хи… Хенсель, наша глава горничных, передать вам, чтобы вы не задерживались . да …—это не тот текст! Блин, почему она начала говорить. Фрил, тебе же за это язык отрубят! Нельзя говорить, молча выполняй приказ и не объясняйся. Ты просто горничная, к тебе претензий … Будет больше всего… Сука… Белая туника, заправленная, в темные шорты фонарики, подвязанные бантиком на бедрах. Стык одежды прикрывал карсет — коричневый. Девушка вложила всю силу, дабы его затянуть как можно крепче. Село все идеально и брюнету возможно бы понравилось, если бы не этот «пояс». Он сдавливал ребра и лёгкие. Дышать. Да что там дышать, двигать торсом было проблематично! —Можно, немного распустить. —К сожалению нет. Уже через пару минут обед, прошу поскорее следуйте за мной и не отставайте. Фрил живо отвернулась от господина и начала прямо-таки бежать вперёд. Лицо её горело и было пунцовым. Его нежная кожа. А этот хрипловатый из-за недостатка кислорода голос. А это мордочка. Эти глазки. Почему про него говорят плохо. Просто ужасно! А про его характер, он же не закричал на неё! Теперь обидно из-за того что она так сделала, но к сожалению собственная шкура дороже этого «господина». Кулочки дамы сжались на фартуке. И всё же он прекрасен…***
Шум в трапезной, был просто не выносим, но как имениннику, ему требовалось там появится и поесть. Всё же потом пяти часовая программа танцев и никакого ужина — жесть. Светлые волосы из-за духоты прилипали к смуглой кожы. Вилка плавно залетала в рот, а зубы всё чательно переживывали. Щеки при этом вели свою жизнь. Глаза аметиста смотрели на пустое место. Он так и не появился. Вернее пришел, его никто не заметил, попытался взять кусок еды, а тарелку уже перехватили, и так несколько раз. Эх, парень даже не поел. И не обратил внимание на сервиз. Хотя времени не было. Изане показалось что паренёк бледный… Нет, не просто бледный. Он с трудом глотал воздух. А потом с поникшей головой отправился фиг пойми куда. Вино, немного горечью проходило по стенкам горла. Этот галстук неприятно душил. Попытки поддеть его двумя пальцами, оказались безуспешными. Очередная, назойливая сошка хотела затеить с ним «светскую беседу»… Как же бесит. Вроде его день рождения, он должен радоваться, но этому дню радуются бедные, богатые же страдают, хотя и не скажешь что это всем докучает. Лишь Курокаве так чужды эти беседы, сплетни за спиной, обсуждения и сучки, что вешаются на каждом танце. Раздражает. Бесит. Нервирует. Хочется сбежать, но осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Сейчас трапеза окончится и наступит время приема. Там можно даже не вникать в суть происходящего. Дворецкий просто озвучит имена фамилии и так далее. Зачем ему знать личность с которой судьба связала его лишльна на один вечер? Вот именно — нифига это не надо! И никому. Эти фрейлины сестры, и так его бесят каждый божий день, тем что ведут себя как её подружки, а потом за спиной оскарбляют. Они похуже грязи. А тут надо быть приветливым, не портить репутацию семьи. Аж блевать тянет. И как назло Какучо рядом нет, поиздеваться без повода не над кем. —Прошу извинения, но пир подходит к концу, просьба всех гостей собраться в коридоре и выстроится по очереди номеров. А королевскую семью, прошу пройти в тронный зал. Осталось совсем немного… Изана терпи!***
—Вельдор Хасмед, барон северо-восточной части Симбо и наконец последний. Кхм… —его уже никто не слушает, ведь каждая крыса знает кого оставили на полседок, поэтому Стёрд не напрягая связки произносит, —средний Тачибана, сын графа Акиры. Но тут весь голдёжь на мгновение прекращается. Все люди что хотели сейчас громко и задорно смеяться — молчат. Дверь не открылась. Его нет. Но спустя пару секунд, все на это махнули рукой и продолжали говорить о своём. Братья и сестра, что все-таки пришла, и все попытки братьев оставить больную в спальне не увенчались успехом, переглянулись. А где привычные вопли:"Меня зовут Такемичи!» А? Где топания ногой и биение стаканов. Где это привычное недоразумение. —Его вообще кто-то видел? —задает старший, самый обескураженный, ведь ему с какого-то лешаго не всё равно. —Вроде был на банкете, но не съел и крошки, поэтому ушёл, —Изана посмотрел в сторону слуг и нашёл там прислуг Тачибан. Всё трио тут. Странновато. —Вам не плевать? Наконец-то можно расслабиться и не выдавливать улыбку. Может на улицу? —самым нетерпеливым был Майки. Он бы ещё на обеде убежал со сверкающими пятками куда подальше, но к сожаление нельзя. —Я к Хине. —Кстати, а ты её любишь, или только из-за прихоти отца собираешь соединить себя с ней узами брака? —Эмма, если тебе она нужна, то сори, но ты не сможешь. Всё же ты девушка. Если хочешь сменить фамилию на Тачибана, то у тебя ещё есть выбор, между двумя мальчиками. —Между одним, —хрипло произнесла блондинка, —я эту истерику не вывезу. Сано и Курокава обоюдно рассмеялась и разбрелись кто куда. Всё таки нужен ему был свежий воздух. Шиничиро остановился возле своей девушки и, поцеловав кисть, пригласил на танец. Миловидная особа, предложения приняла и они стали кружится в незабываем и сказочном потоке пышных платьев и иногда скользких рук. А в каком именно значение, думайте сами…***
У деревьев был собственный ритм, и он никак не мешал филиппинцу. Шелест листьев был ели условим, а приятная прохлада дарила лишь наслаждение. Сережки покачивались в том же такте, что и лисьики, как заговор, но в отражение чистой и прозрачной воды, всё выглядело гармонично. Парень уселся и скрестил ноги. Рука подперла подбородок. Скукота. Вроде он и сбежал от ненавистных особ, но толку? Тут нет развлечений и веселья, как и там. Но наверное приятнее находится в одиночестве .? Тебя никто не перебьет и не станет докучать. Твои мысли, они твои, их никто не услышит, если не будешь говорить в слух. Глаза цвета аметиста стали заполнятся дымкой. В одиночестве есть плюс. Ты можешь спокойной войти в поток красочных идей, представлять разные ситуации. Но это не будет длится вечно. Но а сейчас Изане, совершенно наплевать на это. Таким образом можно скоротать время, а там он уже посмотрит что будет. Главное чтобы его из раздумий не… Чья-то рука, сильно сжала дорогую ткань. Курокава разлепил глаза, кто этот смертник! Он повернул голову. На него смотрело двое озерцов. Таких чистых, как та вода, смешно, в них можно было увидеть себя, лишь немного искаженно. —Чего тебе? Батюшки, это тот самый Тачибана! Эта та самая крыса, что не пришла во время называния имени. Стоп. А чего это он его так зовёт? Потому что хотел получить шоу и разбавить вечер. Наверное. —Помоги развязать .—мальчик говорил медленно. Эта штука сжимает ребра, а из-за этого кислорода нет. Ещё немного и он отключится! Парниша осел на траву. Старший мысленно четырехнулся. Что развязать? По-японски нельзя ? —Карсет. Он читает мысли? Хах, нет, это невозможно. —М… А с чего это я должен тебе помогать? —Пожалуйста .? —Это не ответ .—не ну упускать шанс повеселится — нельзя! Ханагаки постепенно онемивает. Как бы как? Разве если просто попросить, то тебе человек не поможет? —Нет. Он что это сказал в слух? —Да-а. Походу ты уже бредишь .—Изана перевел взгляд на свои пальцы. Они такие тонкие длинные и красивые. Он полностью само совершенство и элиганство. —Эй-э-эй, вам помочь? —неподолеку раздался знакомый голос. —Какучо… Только его не хватало! Всю малину испортит! —Да…карсет. —Хорошо. Я сейчас .—юноша, со всей скорости убегает в сторону столовой, дабы взять ножичек. Там даже тупой поймет, что этот узел просто так не развяжется. На бледном лице появилас улыбка. Он обязательно отблагодарит того человека. Но сначала узнает кто он. Как там сказал человек спереди. Ка-кучо?.. Это Какучо Хитто?! Стоп-стоп-стоп, не значит ли это, что перед ним Изана Курокава?! Из-за пелены на глазах и расплывчатости зрения, определить было не возможно. А голос. На голос он не опирался, он устанавливал свое внимание лишь на том, что тот говорит. В скором времени прибежал шрамированный и принялся тереть верёвку. Она была тугой и сильной, но ножик на манере «пилы», всё же с ней справился! Тельце младшего упало прямиком на колени старшего. От картины маслом, лица Господина, Хитто прыснул в кулак. Возмущение так и перло из-за рта Курокавы, но язык у филиппинца заплетался и слова выходили тихими и непонятными. —Я могу его перенести в его покои? —парень уже потянул руки, дабы поднять юнца, но загорелые ладошки, приградили ему путь. —Нет, пусть лежит…—невнятное бормотание, всё же сложилось в слова. —Ладненько. —Принеси графин с водой и закусок чутка. Он ничего на пире не съел, а когда очнётся будет с сухим горлом. —Вас понял .Хых… Господин! —смех все же вырвался из-за рта. Со стороны старшего послышалось рычание и поэтому высокий мальчик решил капитулироваться. Изана начал осматриваться в поисках удобного местечка и оно нашлось. Дойдя, с ношей до дерева, Курокава опустился и положил голову мальчишки обратно себе на колени. Рука плавно скользнула и начала береберать исиня-черную шевелюру, массируя голову и пропуская через пальцы каждый локон волос. Разве ему не должно быть сейчас противно? У него на ногах лежит недоразумение, которое они с семьёй обоюдно насмехали и принежали. Но. но это личико