Deus

385 год Эпохи Вырождения Звездная система Глизе 667, звездолет «Тетис» Эрен емко выругался, потому что молоток в его руке только что распался на две части — рукоятка осталась рядом, удерживаемая карабином и тросиком от полета, а вот боек в окружении свинцовой россыпи шариков поплыл в космос, неторопливо скользя в невесомости параллельно обшивке «Тетис». — Ты его сломал, — раздался в ухе изумленный голос Жана, а сам он через пару секунд показался из-за антенны и тут же угодил в свинцовое скопление, из которого смог выловить боек и, придав ему нужное направление, направил обратно. — Без тебя понял, не слепой, — ворчливо ответил Эрен. Он схватил приплывший боек и попытался было снова соединить его с рукояткой, но тут же понял, что занимается ерундой, ведь без гасящих импульс шариков инструмент все равно бесполезен. Пришлось убрать обе части в сумку. Запасного молотка там, увы, не оказалось. Жан тем временем успешно миновал облако свинца и, используя устройство пространственного маневрирования (для краткости — УПМ), двинулся навстречу Эрену. — Знаешь, работа на глубине схожа с работой в открытом космосе, — снова послышался его голос в наушнике, — поэтому астронавтов с самого начала эры полетов в XX веке тренировали в воде. — Ты меня решил лекцией по истории космонавтики, что ли, развлечь? — спросил Эрен, недовольный случившимся с ним казусом, поэтому не очень желающий трепаться сейчас с кем бы то ни было. — Подай лучше свой молоток, если он тебе больше не нужен. — Лови. — Жан извлек из сумки молоток и запустил его Эрену, наплевав на технику безопасности — видимо, так увлекся развитием своей мысли. — Я столько часов провел под водой, совмещая гидробиологические исследования и тренировки, что был убежден в своем превосходстве. — Что-то не замет… — Эрен не договорил и указал пальцем в толстой перчатке скафандра вперед: — Эй, Жан! Сумка! — Да бля! — вырвался сдавленный возглас у Кирштейна, а сам он опрометчиво дернулся в сторону сумки, поплывшей в открытый космос из-за его невнимательности. В итоге и сумка, и Жан завертелись в паре метров друг от друга в несуразном танце, больше похожем на шутовской акробатический номер. Эрен чертыхнулся, быстро прищелкнул карабином молоток к поясу и оттолкнулся от «Тетис» в сторону напарника, чтобы поймать Жана, когда тот окажется в непосредственной близости. — Хватайся! Йегер вытянул руку, и Жан крепкой хваткой вцепился в ладонь, после чего вокруг обоих на несколько секунд закружились звезды, оранжевое око Глизе 667с и громада звездолета, пока с помощью УПМ не удалось выровнять свое положение в невесомости и наконец остановиться. Чуть было не потерянную сумку Кирштейн уже сжимал во второй руке. — Спасибо, — выдохнул он с облегчением, когда оба снова вернулись к антенне и получили возможность ухватиться за нее. — Проблема в том, что УПМ нельзя использовать в воде, поэтому пространственное маневрирование в вакууме — не мой конек, — все-таки закончил он начатую ранее мысль. — Я это уже понял, — хмыкнул в ответ Эрен, цепляя рукоятку своего привода обратно и чертыхаясь от того, что она почему-то никак не хотела вставать на место с первого раза. И со второго тоже… Вот дерьмо! Что за день-то такой?! — Но это не значит, что я в нем так же плох, как и ты, Йегер, — тут же подлил масла в огонь Жан, который все это время следил за неуклюжими попытками Эрена всунуть привод обратно. — Плох? Ты совсем, что ли? — Привод наконец встал на место, но Эрен снова его достал, выпрямился перед напарником и демонстративно крутанул рукоятку вокруг пальца на манер ковбоя с револьвером, а затем одним ловким движением, на этот раз точно и безошибочно, загнал привод в нужный паз. — А так можешь? — Да запросто! — Жан повторил трюк со своим приводом, потом сделал то же самое, но уже с двумя одновременно — по одному в каждой руке. — А ты вот так? Эрен вызов принял, но сделать ничего не успел, потому что в наушнике раздался усталый и раздраженный голос Леви Аккермана: — Меньше слов — больше дела, выпендрежники. А то у меня от вашего трепа уже голова болит. Вот дерьмо! Похоже, они оба забыли, что вообще-то за ними все это время зорко следили с корабля. Эрен снова схватился за молоток — надо бы доделать работу качественно, чтобы ему и в будущем могли доверить выход в открытый космос. Если, конечно, у «Тетис» есть будущее. Что-что, а ощущение безграничной свободы в невесомости среди звезд — дорогого стоит. Надо ли говорить, что Эрен упивался этим чувством восторга, радости и холодной красоты. Если бы не неведомая черная хрень, которая скрывалась где-то там — ближе к Глизе 667с — его счастье могло бы стать кристально чистым, словно исполнившаяся детская мечта. — Старпом Аккерман, — снова нарушил радиомолчание Жан, — мы вообще-то изъявляли желание исследовать Объект, а не монтировать усилитель сигнала. — Какой вам Объект, Кирштейн, — тут же послышался недовольный голос Леви в ответ, — если один из вас только что молоток сломал, а второй чуть сумку с инструментами не потерял. Хотите, чтобы инопланетяне со смеху померли, когда вы к ним, бездари, в гости заявитесь? — Скажи, Эрен, у тебя тоже ощущение, что Леви взъелся на нас из-за Микасы? — как ни в чем не бывало продолжил Жан. — Я все слышу, Кирштейн, — опередил Леви Эрена с ответом. — А я на это и рассчитываю, старпом Аккерман, — беззлобно рассмеялся напарник. Ну точно — отбитый на голову! Эрен закатил глаза туда, где у него в данный момент был верх. Кто ж с Леви шутки шутить изволит? Как там Саша говорит? Кто над Леви угорает… Закончив с монтированием усилителя и распрощавшись с Жаном, которого за «особые заслуги» направили в ангар с дополнительным поручением, Эрен первым делом двинулся в командный центр, где атмосфера была куда более рабочей и напряженной, нежели задание в паре с Кирштейном. По черному глянцу стола рассыпались блики приглушенного свечения потолочных светильников и мерцающих данными дисплеев. Вся троица компьютерных гениев — Армин, Бертольд и Энни — снова молчаливо кучковалась вместе, залипнув каждый в свой экран с бегущими строчками кода или чего-то его напоминающего. На Эрена никто из них даже не взглянул, зато Ханджи повернула голову от центрального монитора, полностью занимавшего одну из стен помещения, кратко кивнула и снова вернулась к безмолвному созерцанию столбцов из нулей и единиц, а также телеметрии состояния «Тетис». — Леви уже доложил, что вы закончили работу, — сказала она, не глядя на Эрена. — Мы отправим послание Объекту и Земле синхронно, чтобы не выдать наше местоположение раньше времени. Естественно, они будут разными. А еще одно из них достигнет адресата через несколько минут, а второму потребуется почти двадцать три года. Эрен в очередной раз пробежался взглядом по огромному монитору, не нашел ничего похожего на текст послания и все-таки спросил: — На каком языке вы будете посылать сигналы этой штуковине? Вместо Ханджи другу ответил Армин: — На самом универсальном языке Вселенной, — сказал он с полублаженной улыбкой. — Он имеет в виду математику, Эрен, — сухо пояснила Энни, продолжая танцевать пальцами по невидимой Йегеру клавиатуре. — Первые десять простых чисел, переведенных в двоичный код, — подал голос Бертольд. — 2, 3, 5, 7, 9, 11, 13, 15, 17, 19. — И? — приподнял бровь Эрен, в ожидании пояснений переводя взгляд с одного на второго, а потом и на третью. — И если нас поймут, то ответят — 21, 23 и так далее, — пояснил-таки Армин. — Почему бы просто не сказать им «привет» в прямом эфире? На этот раз ответила Ханджи: — Потому что любой жест, голос, цвет глаз, интонация, набор звуков… да хоть количество пальцев может быть понято как угроза… — Она махнула рукой в сторону выхода. — Не мешай, Эрен. Ты свою часть работы выполнил, теперь наша очередь потрудиться и при этом минимизировать риски. — А если никто не ответит? — снова спросил Эрен. — Тогда и будем думать дальше. Свободен, Йегер. — Ханджи замахала рукой энергичней: — Шуруй давай отсюда. Это приказ. Когда он снова оказался в коридоре, часы на дисплее линз показывали 21:42. Ложиться спать было рановато, тащиться в лабораторный отсек — бессмысленно, слоняться без дела по «Тетис» в ожидании, когда командир Зоэ доложит о готовности к трансляции сигнала к Объекту, тоже желания не было. Эрен вообще терпеть не мог ждать. Тягостное напряжение от неизвестности изматывало. И хоть большинство членов экипажа проголосовало за попытку вступить в контакт, но воодушевление от этого испытывали разве что единицы. Остальные просто пытались скрыть волнение за работой, поэтому копошились подобно муравьям в муравейнике там, где могли бы быть полезны. К тому же дел за более чем два века полета без человеческого вмешательства, особенно у инженеров-техников, точно было навалом. Эрен поплелся в кают-компанию в надежде хоть там найти себе собеседника, но и та оказалась пуста. Переступив порог, он оказался в темноте. Звездный купол над головой сиял миллионами звезд, и свет от них лишь обозначил контуры предметов среди вселенской тьмы. — Не включай свет. Просьба Микасы прозвучала так неожиданно, что Йегер даже вздрогнул. Будто это звезды или сама «Тетис» позаимствовали ее мягкий голос, чтобы заговорить с ним. Почти на ощупь он добрался до дивана, где она сидела с запрокинутой к куполу головой, и сел рядом, так же откинувшись на мягкую спинку и устремив взгляд в бескрайний космос. — Тебя тоже выгнали из командного центра? — тихо спросил Эрен. — Я туда и не сувалась, — ответила Микаса звездам, так ни разу и не шевельнувшись и даже, наверное, не взглянув на него. Помолчала немного и добавила: — Леви сказал, что мы отправим сигнал с зонда, поэтому если инопланетяне окажутся не очень дружелюбны, то пальнут по нему, а не по «Тетис». У нас будет шанс удрать. Если, конечно, там вообще есть кто-то живой… «Если там, и вправду, есть кто-то живой, то существует большая вероятность того, что все члены экипажа «Тетис» вскоре будут чуть более мертвыми и удрать им никто не даст», — про себя поправил Эрен, но вслух ничего не сказал, чтобы не расстраивать Микасу своим пессимизмом. Так они и сидели в тишине, созерцая звезды, пока она не прервала затянувшееся молчание: — Смотри, Мороженое… — и прочертила в воздухе над их головами что-то похожее на два неравных треугольника, — вот так. В темноте Эрен едва различал ее палец, и лишь по исчезающим на мгновение звездам мог проследить траекторию его движения, только что соединившего несколько ярких точек в созвездие в виде рожка с мороженым. — Тогда вот это Птица, — подхватил он, почти не раздумывая. Звезды одна за другой гасли и загорались снова, пока Йегер старательно выводил контур, который сейчас так четко вырисовывался в его воображении. Большая птица, похожая на альбатроса (которого он лишь однажды видел вживую), будто парила над черным морем-космосом, и другие звезды рассы́пались вокруг нее алмазными брызгами. — По-моему, не очень похоже, — с сомнением произнесла Микаса, попытавшись повторить узор за Эреном. Сбилась. Начала снова. Опять ошиблась. — Нет, не так! — Забывшись, он одной рукой обнял ее за плечи и, прижавшись к щеке так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, второй обхватил теплую ладошку с вытянутым пальцем. — Смотри! Она расправила крылья и парит. Вот крыло, а вот — второе. А это клюв. Закончив рисунок — на этот раз вместе с Микасой — он довольно улыбнулся, продолжая блуждать глазами и мыслями среди звездной мозаики, из которой один за другим рождались образы, силуэты и целые картины, которыми Эрену непременно захотелось сейчас поделиться. Впервые его тайная игра в созвездия обрела второго игрока. — А вот там — Цветок, — еле слышно прошептала Микаса, сместив их руки чуть правее. Черт! Она неспешно соединяла звезды. Звезды, что внезапно замерцали для Эрена в такт учащенному пульсу, который он случайно поймал на ее запястье. Звезды с еле различимым ароматом зеленого чая и мяты. Теплые, почти горячие, как щека, к которой прижимался. Неровно дышащие. Пугающе близкие, и в то же время такие влекущие… Впервые они оказались настолько близко друг к другу, оставшись наедине. — Дерево, — и Эрен повел их руки вдоль воображаемых линий, едва дыша, чтобы не спугнуть момент. Неторопливо выводил ствол и чертил раскидистые ветви. Микаса чуть обмякла в его полуобъятиях, разве что бьющаяся жилка ее пульса никак не хотела угомониться и отстукивала ритм наперегонки с его собственным сердцем. Линия за линией, щека к щеке они медленно создавали собственный атлас звездного неба, соединяя далекие огненные шары невидимыми отрезками, и Эрену отчаянно хотелось растянуть эти мгновения жизни на века. — Ракушка. — Волна. Что-то глубокое, забытое и темное вздрогнуло и проснулось где-то на подкорке его мозга. — А это Ключ, — бездумно повторил он всплывшее в сознании название, подходящее для следующего созвездия. — Ключ? — переспросила вдруг Микаса и, кажется, произнесла еле слышно… а может, Эрену это лишь показалось: — Разве такое созвездие существует? «…Впервые слышу». «Нет, я его только что сам выдумал». «Так нельзя. Нельзя придумывать свои созвездия». Воспоминания обрушились на них так же внезапно, как воды Меконга в ту ужасную ночь. Эрен понял, что они захлестнули не только его по тому, как Микаса тяжело, чуть ли не с надрывом вздохнула и опустила руку вниз между их соприкасающихся ног. Высвободилась было из плена его безвольно опавшей ладони, но тут же снова вернулась обратно, и он почти интуитивно сцепил их пальцы в замо́к. Микаса снова вздохнула и соскользнула головой на его плечо, после чего пробормотала: — Как будто мы снова вернулись в ту ночь, когда… Она замолчала и крепче сжала замо́к из пальцев, словно боялась, что Эрен сейчас уйдет навсегда и больше не вернется. — Когда познакомились, — закончил он за Микасу, стиснув ее плечо, как будто пытался согреть. — Когда потеряли родителей, — поправила она. …Сирена тревоги взвыла в половине одиннадцатого вечера, но Эрен, тринадцатилетний тинейджер, которого отец впервые взял с собой на очередную международную конференцию по проблемам вырождения, ее не слышал, потому что рубился с боссом в виртуальной реальности. Когда мама сорвала с него VR-шлем, он хотел было закричать на нее, но злой возглас так и застрял в горле — эти испуганные глаза Эрен вряд ли забудет до конца жизни. Тем более что это был последний раз, когда он видел маму живой. — Эрен! — закричала она с надрывом и схватила сына за руку. — Дамба! Дамбу прорвало! Он плохо помнил следующие минуты. Паника. Крики. Бешеный стук сердца и бег по отельным коридорам среди таких же охваченных ужасом людей, которые еще не осознали тщетность своей попытки сбежать от огромной волны, несущейся на прибрежный китайский город со скоростью около 75 километров в час. Эрен бежал вслед за матерью по лестничному пролету четвертого этажа, когда смолкла сирена и вырубилось электричество, погрузив все в кромешный мрак. А потом… сквозь вопли и крики, сквозь собственное тяжелое дыхание и затуманивший разум панический ужас он услышал гул, который, казалось, доносился отовсюду… Ноги подкосились. Животный страх полностью отключил разум. Эрен рухнул на кого-то впереди, закричал в отчаянной попытке перекричать весь мир, но вырвавшееся из горла «мама» потонуло в треске и звоне лопнувших стекол, и в следующее мгновение поток ворвавшийся воды обрушил на него всю свою мощь. Вода была повсюду. Она вынесла его наружу вместе с рухнувшей стеной, проглотила и потянула вперед так же, как и все, что встречала на своем пути: деревья, электрокары, фургончики с уличной едой, рекламные инфопанели, крыши, мебель, домашнюю утварь и все живое. Эрен ничего не видел, не слышал и не понимал. В легких и горле почти не осталось воздуха — вода была снаружи и внутри. Интуитивно он пытался ухватиться за все, что попадалось ему во чреве смертоносной волны, но пальцы соскальзывали, его крутило, било и сил бороться с каждой секундой оставалось все меньше… да что там «бороться», просто задержать дыхание, сохранив последние крохи воздуха, стало для Эрена непосильным трудом… Кажется, он до последней крохи сознания, до последней молекулы кислорода в легких пытался сражаться со стихией и вынырнуть на поверхность… Вода. Холод. Тьма. Когда сознание вернулось, вода, холод и тьма никуда не исчезли, но теперь Эрен чувствовал твердую опору. Ладони, локти и колени уперлись во что-то неровное. Горло и легкие раздирало от жгучей боли, и с каждым приступом кашля ему казалось, что вместе с потоками воды наружу выходят лопнувшие в бронхах альвеолы. Тело била крупная дрожь. Ноги и руки онемели от холода. Мокрая одежда липла к телу. Волосы слиплись от ила. Воняло тиной и сыростью. Сквозь шум в ушах слышался рокот — Меконг продолжал изливаться из водохранилища, мстя людям за свой многолетний плен в оковах рукотворной плотины. Как только тело исторгло всю лишнюю воду из организма и Эрен смог спокойно дышать, он перекатился на спину. Сил подняться еще не было. Слёз и голоса тоже. Поэтому, глядя на усыпанное звездами небо, он беззвучно зарыдал, вцепившись пальцами в волосы. От радости, что выжил. От страха за судьбу родителей. От собственной беспомощности и жалости к себе. А еще от ненависти ко всему миру и людям, по вине которых произошла эта техногенная катастрофа. Время текло медленно, и он потерял ему счет. Сквозь собственный жалобный скулеж (по-иному и не назовешь) внезапно услышал крик — тонкий, оборвавшийся на высокой ноте голос звал на помощь. Эрен замер и прислушался, но крик не повторился. Тогда он с трудом сел и попытался крикнуть сам, однако из охрипшего от рыданий и воды горла раздался лишь тихий скрежет, который вряд ли можно было расслышать дальше чем за метр. И тогда Эрен пополз: осторожно карабкаясь на четвереньках через выброшенные на отмель-возвышенность доски, бревна и стеновые панели, которые еще час назад были домом, он то и дело поскальзывался на мокрой поверхности, натыкался на торчащие прутья арматуры, резал коленки и ладони о куски стекла, но упорно продолжал двигаться вперед в темноте и грязи через завал туда, откуда, как ему казалось, раздался крик. Перевалив через вершину, снова услышал слабый зов и, уверившись, что движется в верном направлении, пополз чуть проворнее. Сначала в лунных бликах на фоне воды Эрен различил силуэт, затем по слабому, надорванному голосу, понял, что это девочка. — Я сейчас, — захрипел он ей в надежде, что она расслышит, и даже если не поймет его английский, то хотя бы успокоится, ведь теперь она больше не одна. И он теперь тоже не один. — Сейчас доползу до тебя. Слышишь? — Да, — ответила девочка, к удивлению, также на английском. — Не уходи. Пожалуйста! Он добрался до кромки воды по пологому склону оштукатуренной кирпичной кладки и попытался вытащить девочку, по грудь погруженную в воду, но она застонала от боли при первом же слабом рывке: — Ты не сможешь. Нужен кто-то взрослый… Ногу под водой зажало, — всхлипнула она еле слышно. — Никак не удается освободить ее. — Тогда я сейчас нырну и попытаюсь ее высвободить, — предложил Эрен, с ужасом осознавая, что он не сможет… не сможет заставить себя снова погрузиться в воду, что бы сейчас ни говорил. — Нет. Не смей. Там сильное подводное течение и куски арматуры, — замотала головой девочка, а затем уткнулась лицом в кирпичи, за которые цеплялась пальцами и попросила очень-очень тихо: — Ты… Ты просто можешь побыть со мной рядом, пока у меня еще есть силы держаться? — Конечно. — Эрен теперь видел лишь лунные блики в ее длинных мокрых волосах и слабо различал белизну тонких вытянутых рук. — Мне очень страшно умирать в одиночестве, — прошептала девочка. И Эрену тоже стало страшно. Страшно снова остаться одному. Страшно оказаться бессильным слабаком, который способен лишь наблюдать за чужой смертью, не в силах помочь. Он вспомнил, как еще совсем недавно рыдал навзрыд от жалости к собственной участи, а эта храбрая девочка смиренно ждет смерти — без криков и истерик. Какой же он трус по сравнению с ней… — Подожди немного, я сейчас вернусь, — выдохнул он решительно. — Только не сдавайся, пожалуйста. Я вернусь… Сейчас вернусь… Обещай, что дождешься. — Обещаю. — Она крепче вцепилась в кирпичную кладку, чтобы не уйти под воду. Превозмогая собственную боль и отупляющую усталость, Эрен поднялся на ноги и начал карабкаться вверх, то и дело оглядываясь на размытый силуэт в ночной хмари. Только бы дождалась. Лишь бы хватило сил. Вернулся через пару минут с первым, что попалось под руку подходящего. — Что ты делаешь? — девочка приподняла голову, и Эрен наконец смутно увидел ее чумазое лицо в тусклом свете луны и звезд, однако вглядываться в него ему было некогда. Разве что отметил про себя, что она оказалась старше, чем думал вначале, ведь в ее глазах было нечто взрослое, глубокое… не объяснить словами. Распластавшись на животе, он обхватил холодную ладонь девочки, стиснул ее пальцы в замок, а другой рукой стал старательно обматывать запястья сцепленных рук шарфом, который только что отыскал в куче мокрого хламья. — Я не дам тебе уйти в воду, — прохрипел с такой уверенностью, что и самому впору было удивиться. — Даже если мы заснем или потеряем сознание, то все равно будем связаны, и я не позволю тебе утонуть. Кажется, последние силы ушли на этот тугой узел из шарфа. Убедившись, что теперь обе руки крепко-накрепко связаны, Эрен наконец расслабился и позволил себе прикрыть глаза. Ночной холод пробрал его до самых костей. Хотелось пить и свернуться калачиком под теплым одеялом. Услышать голос мамы. Увидеть папу. Снова оказаться дома. На глаза наворачивались слезы, но теперь Эрен не мог позволить себе заплакать. Где-то вдалеке сквозь клокотание Меконга и плеск набегающих волн послышался стрекот. Он вновь открыл глаза и увидел выше по течению тонкие лучи прожекторов, бьющие вниз из вертолетов. Слишком далеко от них. Наверное, пройдет еще много-много часов, прежде чем спасатели доберутся сюда… Он взглянул на притихшую девочку, запаниковал от вида мертвого оцепенения и потянулся к ее лицу, чтобы отодвинуть нависшие на глаза пряди. Хотел было стереть грязь на скуле, но тонкая полоса не исчезла от прикосновения пальца, и тогда Эрен сообразил, что это, наверное, порез. — Эй, ты как? — спросил он испуганно, потому что девочка никак не отреагировала на его действия. — Очень замерзла и устала… — сонно ответила она, а потом ее веки задрожали и с трудом поднялись. — О чем ты мечтаешь? — спросила она и снова закрыла глаза. — Подарить жизнь другим планетам, — ответил Эрен, чуть помедлив. Он сместился и повернул голову набок, чтобы лучше видеть звездное небо. Заговорил в попытке отогнать сонную оторопь, которая его так пугала. — Смотри на Млечный путь. Там, где он встречается с горизонтом, частично видно созвездие Скорпиона. Через десять лет туда полетит звездолет, и я буду на нем. Девочка опять с усилием открыла глаза и, кажется, улыбнулась: — Возьмешь меня с собой? — спросила, едва разлепляя губы. — Возьму, — на этот раз не раздумывая ответил Эрен и тут же добавил: — Только не спи. Нельзя спать. — Нельзя, — согласилась она. — Ты хорошо знаешь созвездия? — Да. — Тогда расскажи мне про них… — Девочка тоже повернула голову набок, чтобы смотреть на небо. Он говорил, а она слушала. Пытался вспомнить все, что когда-либо читал или смотрел про звезды, созвездия, туманности, другие галактики… Самое интересное, удивительное и невероятное. Только бы ей было интересно, лишь бы не заснула. А когда знания иссякли, решил включить фантазию, потому что молчание означало возвращение в реальность с холодом, тьмой и водой. Тишина казалась Эрену предзнаменованием смерти. — А это Ключ. — Ключ? Разве такое созвездие существует? Впервые слышу. — Нет, я его только что сам выдумал, — честно сознался Эрен, подловленный на лжи. — Так нельзя, — сказала девочка шепотом. — Нельзя придумывать свои созвездия… Поисковый дрон обнаружил их после рассвета — Эрен к тому времени был уже без сознания. Он очнулся во временном госпитале, развернутом китайскими властями: в одиночестве и растерянности, среди таких же, как он, счастливчиков, которым удалось выжить, однако девочки рядом с ним больше не было, лишь на запястье остался красный след от стертой шарфом кожи. Позже, вспоминая события той ночи, Эрен понял, что даже имени не спросил. Да и сам не представился. А это означало лишь одно: он никогда не сможет ее отыскать. Однако он надеялся… хотел надеяться, что девочка осталась жива. Комиссия по расследованию прорыва дамбы только через неделю выяснила, что оползень, породивший сначала волну, а затем приведший к разрушению плотины из-за критического подъема уровня воды в водохранилище, дело рук местного китайца с бракованным нейрочипом. Он подорвал горный склон и стал причиной гибели почти десяти тысяч человек, среди которых оказались десятки лучших ученых, еще пытавшихся помочь увядающему человечеству выжить. После этой новости Эрен окончательно решил, что сделает все возможное, чтобы навсегда покинуть Землю в составе миссии Deus и дать иной жизни в далеких мирах шанс взрастить разумную цивилизацию, лишенную человеческого уродства… — Если бы не ты, Эрен, меня бы здесь сейчас не было, — послышался в тишине голос; голос той самой девочки, спасенной им когда-то от взбесившейся реки. Микаса подняла голову с его плеча и расцепила замо́к, но Эрен, все еще блуждающий на задворках воспоминаний, снова поймал ладонь в воздухе — поймал с таким отчаянием, будто испугался, что она сейчас соскользнет в илистые воды Меконга, а он, слабак, не сможет ее удержать и отдаст смерти. Потеряет навсегда. Снова останется один среди пробирающего до костей холода, темноты и ужаса одиночества… И пусть сейчас над ними сияли иные созвездия, а время сдвинулось на два с лишним века вперед; пусть они сами очутились слишком далеко от Земли, а та река, возможно, давно уже изменила русло или вообще иссякла — разве это что-то изменило? Эрен по-прежнему нуждался в Микасе. И по-прежнему не находил нужных — правильных — слов, чтобы сказать ей об этом. А нужны ли вообще слова? Задавшись вопросом и не оставив себе времени для раздумий над верным ответом, он внезапно наклонился к ней и впервые поцеловал.