***
“Это… в точности совпадает с тем, что придумал я… — подумалось Альбедо уже который раз, — Моя разработка. Моя идея.” Большой палец нетерпеливо терся об указательный, а вся рука Альбедо наглядно иллюстрировала бурю размышлений в его голове — изредка подергиваясь, она вытаскивалась из кармана кофты, пока взгляд отслеживал весь маршрут на экране телефона. Другая ладонь была занята тем, что втискивалась в поручень. Будто бы это он не отпускал молодого человека, а не тот удерживался за него. “Молекулярный клей… Не понимаю, зачем Алисе нужно было такое исследование. Ладно — я. Но разве она не работала в отделе генной инженерии?.. И… почему тогда она не смогла закончить формулу?” Юноша прикусил губу, стоило автобусу затормозить у нужной остановки, и спешно проскользнул к выходу. Внутренности грызло любопытство. Альбедо давно не испытывал такого раскаленного интереса, чтобы можно было подорваться с места, не закончив своих дел. Сам этот факт заставлял кровь внутри кипеть, когда сердце старалось в том же количестве и темпе перекачивать ее. Перед глазами едва ли пронесся очередной салатовый огонек, а мальчишка, натягивая на себя халат, уже метнулся в лабораторию. Он все еще был стажером, и поэтому, конечно же, о собственном кабинете и речи быть не могло; однако Альбедо был очень прилежным, “возлагающим надежды на подрастающее поколение молодым человеком”, и поэтому ему давали разрешение на собственные “независимые исследования” при условии, что об их результатах будут предоставляться отчетности. Из рюкзака вытянулась темная папка. Альбедо покрутил ее перед собой, словно совершенно не знал, что делать с данным предметом, но вскоре мотнул головой и подошел к небольшой металлической установке. Чем-то она напоминала ему верстак, появляющийся во всех играх, где необходимо собирать и использовать ресурсы: дал одно, а получил уже совершенно иное. Перед Альбедо появилась тактильная голограмма. Синие огоньки отражались в глазах, подобно маленьким призракам-капелькам, но вскоре их затмили строки, наполненные сухими символами. — Цель… продукта научной деятельности… помощь в строительных работах… инженерии… вероятно, даже в медицине, — печатая небольшую сводку информации, тихо говорил Альбедо себе под нос, — Наверное, его даже можно будет использовать в качестве хирургического клея. Порой Альбедо позволял себе склонить голову вбок или отойти, чтобы рассмотреть проекции собственных формул со стороны, а иногда он задумчиво всматривался в каждую букву, как будто от этого смог бы уловить что-то новое в потоке грез. Даже без осознания, сколько времени пролетело, Альбедо, едва ли не кусая собственные уста до кровавых следов, судорожно записывал выходившие значения в листок на планшетной доске. “Если так подумать, то… больше похоже на кабель, чем на клей… Его нельзя наносить так же, как и гель, он слишком быстро застывает.” Издалека, на рядке стульев у самого входа, неприятно отвлекал звук вибрации. Альбедо игнорировал его до последнего, не задумываясь о том, важны ли были те звонки — для него интерес, к которому он продвигался уверенным шагом, стоял на первом месте. Казалось, он был совсем близок к научному прорыву. На улице темнело. Альбедо, устало привалившись к столу, смешивал реагенты. Шла шестая попытка претворить задуманное в жизнь; несколько раз полученное вещество пусть и подходило по многим параметрам, но при контакте с биологической материей тут же застывало, намертво приклеившись к склянке. — Такой же вредный, как и дистиллированная вода, — сощурившись, размышлял Альбедо, — Неужели его нужно держать в неприкосновенности?.. Впрочем, можно просто упаковывать в плотные маленькие тюбики… И проблем не будет… Голова понемногу начинала кружиться от количества испарений, но Альбедо упрямо продолжал экспериментировать. Он знал, что ничего плохого в этот раз не случится — почему-то воспылала в нем эта неугасимая уверенность в себе, хотя раньше у юноши не получалось даже закончить формулу. Альбедо потянул стеклянную пипетку, которой он помешал содержимое склянки, на себя, и лицо его оживилось: вещество оказалось тягучим и при этом не застыло в ту же секунду. Юноша быстро опустил руку, чтобы клей и дальше оставался жидковатым, но в то же время густым. “Эта консистенция…” — подумал он, опустив брови, — “На паутину чем-то похоже.” Закусив губу, Альбедо взял глубокий вдох и осторожно вынул пипетку из посудины. Глаза с бодростью скользнули по результату. — … Ха-ха… — закусив губу, прыснул юноша; он медленно склонился к столу, сложил на него руки, а на ладони — лицо, — Получилось… На сердце стало до одури тепло от приятной усталости; Альбедо не верилось, что он смог создать что-то новое — что он смог прийти к этому самостоятельно. У него получилось.***
Фонари горели тускло и призрачно; горящий солнечным днем Нью-Йорк был холоден и необъятен, но теперь потресканные дороги лишь слабо освещал свет погасшего во мраке неба. Луна и бледно мерцающие звезды украшали ночь. Легкий ветерок обдувал щеки, из-за чего Альбедо иногда морщился и щурился. Однако его лицо все равно было озарено вдохновленной улыбкой, пока аквамариновые глаза почти что мечтательно наблюдали за мерцающими огоньками. В голове крутились всевозможные варианты использования собственного изобретения. Прочный, напоминающий по структуре паутинное волокно кабель. Так как на практике он не применялся, Альбедо подумал, что лучшим решением будет стереть историю запросов в системе голографической установки и показать результат уже наглядно, с гордостью и почетом. Конечно, в конце каждой рабочей недели лаборатории составляют отчет истраченных реагентов, но юный гений думал, что успеет до этого момента. Беспечно свисающий с плеча рюкзак. Свободная от любых оков походка. Взгляд, наполненный безгранично щекотливым счастьем. А с другой стороны — неизмеримо усталый, ржавый тициановый взор, едва ли прикрытый светлыми локонами. — Откуда идешь? Мальчишка остановился. Лямку рюкзака стиснули тонкие пальцы, и Альбедо с воодушевленным ликом открыл рот, явно пытаясь что-то сказать, но вид фигуры напротив заставил его зрачки тревожно дрогнуть. С уст не слетело ни одного звука. Сердце колюче забилось с большей частотой; виски словно обвил прохладный железный обруч. Кли. Нужно было забрать Кли с художественной школы. Алиса сжала губы. Ее руки, скрестившиеся на груди, разъединились, а одна указала на входную дверь: — Молодой человек, как это понимать? Я просила Вас забрать сестру не завтра и не послезавтра, а сегодня вечером. Но сегодня вечером преподавательница позвонила мне и оповестила, что за Кли так никто и не явился. Школа уже закрывалась. Мне пришлось бросить работу и поехать за ней, потому что Вы проигнорировали все мои звонки. — Мисс, я… Свободная рука сжалась в кулак, позволив ногтям отвратительно глубоко впиться в кожу. Альбедо чувствовал, что от обвалившегося — как со звездного неба, — напряжения голова начинала забиваться болезненным ветром. Алиса заметно нахмурилась, и это било по совести только больше. — Нет. Вы могли бы позвонить и объясниться, чтобы я могла поручить эту заботу кому-нибудь еще, но предпочли этого не делать. Пойдите и извинитесь перед своей сестрой. Телефон в ее пальцах не моргал, превратившись в тусклый кирпичик — казалось, что он был мертв и совершенно не работал. Альбедо опустил взгляд, полный вины, в расщелину двери, от которой исходил уютный и теплый свет. Ручка плавно пригнулась; едва ли пройдя по коридору, Альбедо увидел девочку, которая была вздыблена, словно кот, которого только что напугал с грохотом упавший предмет. Ее глаза метались с одной фигуры на другую, — Алиса уже подошла сзади, ожидая слов со стороны юноши, — а блики внутри тоскливо, волнительно перекатывались то вверх, то вниз. Кли робко замямлила: — Братик, не стоит… я… — Не защищай его. Достаточно строгий тон заставил дрогнуть и Кли; она сжала пальчиками подол ситцевого платья, не смея перечить своей матери. Если Алиса требовала придерживаться ее слов, то на это была весомая причина. Это не было жестоко. Это было справедливо. Альбедо судорожно вдохнул и сложил ладонь на свое запястье; взгляд он постоянно отводил, не зная, как посмотреть на Кли, а в горле застрял удушающий комок, не позволяя что-либо сказать. — Я… извини, Кли, я… просто немного… увлекся, и… — Увлекся. Алиса медленно прошла к дверному косяку, у которого смято стоял Альбедо, и облокотилась напротив него, посмотрев ему в глаза. Резкое выражение лица сменилось греющим. Кончики губ приподнялись, образовав легкую улыбку, и во взгляде женщины стали заметны заботливые родительские блики. — Молодец, что извинился. Понимаешь, Альбедо… — немного склонив голову, начала Алиса, — За многие поступки в нашей жизни приходится платить. Я понимаю, ты очень любишь науку, и уверена, что ты не просто так в “Оскорпе” засиделся. Но и ты меня пойми. Ты… очень… очень сильно похож на свою маму. Альбедо поднял свое лицо; мокрые от подступивших слез вины глаза начали разглядывать Алису. У него был горячий, живой взгляд. — И у нее была такая… философия. Если у тебя есть энергия, чтобы что-то сделать для человека, то это не просто возможность — это твоя обязанность. С большой силой приходит большая ответственность. Понимаешь? Юноша непонимающе рассматривал лицо Алисы. Он качнул головой, нахмурившись, а дрожащие губы сжались в тонкую, бледную полоску. Терзавшие стыд и совесть постепенно сменялись обжигающим гневом. Ну-ну, большая ответственность. Философия матери. — Ну и… где же она? Алиса распахнула ресницы, в ступоре бегая зрачками по всему Альбедо. Казалось, она в точности понимала, о чем тот говорил, но не хотела этого признавать. — Где… мама? Где вся та ответственность, о которой ты говоришь, по отношению ко мне?! Алиса, скажи мне! На щеках выступили красные пятна. Альбедо ощущал себя так, будто кто-то специально вскрыл его шрам, давнюю рану, заново выпуская обильное количество крови и заставляя терпеть ту же боль. Под пеленой злости он даже не заметил, как на глазах Алисы выступили крохотные блики слез. Видеть… как на тебя гневается дитя, которое ты взращиваешь своими силами так долго… Больно. — Альбедо… Нет, я не это имела в виду, — брови женщины жалобно опустились, — Прошу, успокойся. Ты пугаешь Кли. Девочка тревожно перекидывала свой взгляд с одной персоны на другую; ей было страшно наблюдать за ссорой между взрослыми. Кулачки прижались к солнечному сплетению. Альбедо всегда был для Кли умным, добрым старшим братом, который всегда во всем поможет, а Алиса постоянно заботилась о ней, рассказывала забавные истории, водила гулять. Разве она могла встать на чью-то сторону? Альбедо, стараясь дышать безо всякой тряски, напряженно приподнял плечи. По глазам прошлись светящиеся огоньки, и он быстро развернулся, смахивая слезы ладонями. Ноги понесли юноша к двери, а когда та шумно захлопнулась — стекло треснуло и… — Альбедо, погоди… … рассыпалось на мелкие крошки, заставив вздрогнуть как Кли, так и Алису. Девочка подбежала к своей матери и обняла ее ногу, в явном волнении наблюдая за тем, как чужая фигура стремительно скрывалась за заборчиком. — Братик… — тихонько промямлила она слезливым голосом. Алиса опустила виноватый взгляд на дочку и осторожно присела на корточки. Ее теплые, нежные руки накрыли детские щеки, а большие пальцы заботливо смахнули слезинки. — Солнышко, пойди и покушай что-нибудь вкусное. Ты заслужила. У твоего брата… был трудный день, а я не сдержала себя и разозлилась на него. Я догоню Альбедо. Хорошо, милая? Кли склонила голову и обняла Алису, кротко кивнув. Миниатюрные ручки так крепко стиснули чужую одежду, что становилось понятно: она не хотела отпускать маму. — О, милая… — Алиса погладила спинку девочки и улыбнулась сквозь слезы, — Ну чего ты так… Я скоро вернусь. Вскоре, успокоив дочку теплыми объятиями, Алиса спешным шагом вышла из дома, с осторожностью переступив все осколки — конечно же, она объяснила Кли, что подходить к ним опасно, и чтобы в случае чего она отправилась спать, терпеливо ожидая ее прибытия. Пересекая очередной квартал, Алиса даже не заметила, что на раме строительных лесов, согнув ногу треугольником, возвышался потемневший в ночи силуэт подростка. Стеклянные глаза опустели, как только проводили обеспокоенную женщину.***
— Тут десяти центов не хватает. На небольшой столешнице стояла выпуклая бутылка с соком, а совсем рядом меркла горстка монет. Альбедо серо перевел взгляд на чашу с пенни — подобные обычно оставляют от общей сдачи, чтобы не забивать кошелек, — и спокойно подцепил несколько, добавив к своей сумме. Мужчина напротив неприязненно потер переносицу. Он явно был раздражен; для кассиров встречи с подобным попросту неизбежны, но терпеть подобные выходки у него не было сил. — Нет, так нельзя. Либо доплачивай из своего кармана, либо проваливай. Стиснув зубы, Альбедо слабо нахмурился. Он быстрым движением убрал руки в карманы брюк и вскоре направился к выходу из магазина. Плевать. Больно нужен этот сок. Спустя мгновение сзади послышался грохот, но Альбедо обратил внимание не сразу. — Эй! Аккуратнее, черт… Лишь взгляд, который был направлен на Альбедо, столь холодный и пронзительный, позволил ему сместить собственный немного ниже — в одной руке высокой фигуры была бутылка с соком, которую юноша не смог купить, а во второй — пачка денег. Кассир согнулся, поправляя упавший стенд. Судя по тому, мужчина попросту столкнул его для отвлечения, чтобы затем украсть деньги. Однако Альбедо, ведомый подавленным состоянием, только поморщился в отвращении и, развернувшись, пошел дальше. Ни останавливать грабителя, ни помогать ему он не собирался. Ноги повели его по тротуару, и даже в момент, когда голос кассира, который, похоже, только увидел происходящее, воскликнул просьбу о помощи — Альбедо не шелохнулся, не дрогнул, а вина его не грызла. Ответственность… Как Алиса вообще додумалась до такого? Могла бы не упоминать маму. Очевидно же, что она сама это придумала. Маме… всегда было плевать. Шум шагов, гул машин, чужой бег и говорящие люди… Все смешивалось в одно целое, отстраненное и далекое от Альбедо. Он снова закрылся в своем мире, который одновременно бушевал и был беспристрастен ко всему происходящему вокруг. Не хочу здесь быть. Может, к Люмин пойти… Но они так близко. Алиса первым делом пойдет меня искать у них. Вдалеке раздался вскрик и тяжелый, болезненный вздох. Альбедо остановился, утерев влажный нос. От собственных мыслей его грызла обида, и даже громкие звуки как будто плыли там, на поверхности беспокойных волн. Тревога вилась в сердце, но Альбедо не понимал, почему. Вскрик… Этот вскрик… Он был реальным или..? — Стой! Наполненный тяжестью свинца выстрел заполонил разум. Чье-то тело с шлепком завалилось на холодный тротуар. Кто-то, похоже, уносит ноги. Убийца. Похож на ту фигуру в магазине. Кожу обдало холодом и невесомостью; в ушах раздался дребезжащий писк, но Альбедо не послушал его и ринулся через дорогу к свалившемуся силуэту, как только осознал, что произошло. Дыхание стало чаще — оно выкачивало весь воздух из легких, делая их мерзлыми, опустошенными. Алиса лежала на угольных, грязных плитках, сложив руку на окровавленном туловище. Пшеничные волосы рассыпались вокруг нее, став напоминать померкшую лампочку. Бок как будто растекался в темной, мутной от тротуара лужице, которую образовывала быстро вытекающая кровь. — Ма..? Альбедо упал на колени, и его пальцы мягко обхватили женскую ладонь, трясясь от непонимания, колотившего тело страха. Он в ужасе смотрел на место, куда и пришелся выстрел — бордовая, горячая кровь расплылась по бедру и животу, едва не доползая до колен. Алиса болезненно стискивала зубы и шипела, но старалась дышать — ее грудь вздымалась от частых, коротких вдохов. Сердце колотилось быстрее нужного, — быстрее, чем когда-либо, — быстрее, чем возможно. Альбедо до одури сильно закусил нижнюю губу и накрыл рану обеими ладонями. Пытался стать своеобразным бинтом, остановить кровь, зная, что ничего не получится. — Тш-ш… нет, нет, смотри на меня. Видишь? Я… я-я здесь, — постарался улыбнуться он, пока по щеке скатилась прозрачная слеза, — Алиса, смотри на меня. Альбедо знал, что стоявшие сзади люди уже вызывали “скорую помощь”, и поэтому смотрел на Алису, был с ней рядом. Она перевела взгляд на его лицо. Губы, похожие на лепестки роз, стремительно бледнели, но Алиса выдавила из себя улыбку, подняв их кончики. — Ш-ш… я… — слоги проглатывались, но юноша взял судорожный вдох в попытке совладать с собой, — Я с тобой… Сейчас тебе… п-помогут… Уста Алисы разомкнулись, будто она старалась прошептать что-то; по движениям губ можно было понять — она говорила: “Знаю”. Они лгали друг другу, понимая, что правда обожжет их обоих. Ее рука протянулась к чужой щеке, однако вскоре медленно опустилась. Глаза стали похожи на хрусталь, безжизненные и опустевшие.