После пробуждения Солнца

Она мчалась со всех ног, белокурые волосы путались в когтях узловатых и старых ветвей. Ей было страшно, но она не умела сражаться; всё, что она могла — только бежать и прятаться. Слабенькие магические щитки плохо справлялись с летящими на неё атаками, силы покидали, а душу переполняло ничем не контролируемое чувство отчаяния. — Держи эту суку, — кричал долговязый мужчина, отплевываясь от паутины, в которую влетел на полном ходу. — Сам держи, она вёрткая, — не разрывая визуального контакта с целью, огрызнулся коренастый. Он бежал впереди и был одет в костюм защитной окраски, за счёт чего сливался с окружающим лесным пейзажем. Долговязый оскалился: — Идиот! Ты что, не можешь даже «сковывание» наложить? — А ты сам попробуй, она уворачивается. Двое мужчин битых полчаса гонялись по лесу за молодой женщиной. Сначала они решили, что это плёвое дело, но, как потом оказалось, ошиблись: гибкая, ловкая, очень быстрая, отлично уклоняющаяся от любого заклинания, которое в неё запускали. Щиток она использовала очень простой, но его вполне хватало, чтобы поглотить вскользь проносящуюся магию. И было совершенно точно понятно, что женщина увлекала преследователей в глубь леса, а лес она знала, судя по всему, неплохо. — Она нас, кажется, хочет увести к военному гарнизону. Там дальше, мили через две, — догадался коренастый. — Я не дебил, я уже давно понял, поэтому её нужно кончать тут. Лес был густой: высокие многовековые деревья с пушистыми кронами уходили шпилями в небеса, всюду поросли кустарников, трава по колено. Днём — темно, как в сумерках. — Какой ты догадливый, мать его, — выпалил коренастый и выпустил мощное «замедление» в преследуемую. Женщина охнула и начала притормаживать. — Давай, вали её, — орал долговязый, воодушевлённый маленькой победой напарника. Коренастый не заставил себя долго ждать и прицельно выпустил «сковывание». Ноги женщины словно налились свинцом и замерли, отчего, по инерции, она упала ничком в высокую траву. К ней подбежали запыхавшиеся загонщики. Злые, но в тоже время удовлетворённые своим успехом, они заломили ей руки за спину, связав их «магическими путами». Такие непросто снять даже сильному боевому магу. Она это знала, поэтому не стала сопротивляться, а только опустила покорно голову. Всё, на что она сейчас рассчитывала, что её не станут убивать сразу. «Зачем им я? Может, они обычные работорговцы? Но они вроде бы не похищают магов. Может, из-за Ксана? Тоже — нет, муж мёртв, за что мне мстить? Или им нужна дочь? Но её могли бы просто выкрасть или убить. Может быть, они узнали про нашу особенность, тогда ни меня, ни дочь точно не тронут». Когда её отволокли в овраг, затащили в валежник и привязали к толстому стволу за руки, а потом широко раздвинули ноги и тоже связали, женщина с ужасом осознала, что церемониться с ней никто не собирается. Она смотрела на похитителей, мысли путались, а липкий страх сковывал сознание. Она с детства умела сдерживать страх, но сейчас это не работало — значит, она под действием какого-то лишающего воли заклинания. Необходимо было сплести хотя бы «подавление боли», но это было невозможно, магию она применять не могла. Но более всего она страшилась не собственной участи, её пугала судьба её малышки-дочери. «Неужели я погубила нас обеих?» Долговязый достал короткий кинжал и небрежно срезал с неё одежду, то ли намеренно, то ли случайно задевая кожу. Резким движением он содрал лохмотья, любуясь на прекрасное тело женщины. Она оказалась полностью обнажена и раскрыта перед ними. — Давай только недолго, мне мерзко на это смотреть, — фыркнул коренастый и отвернулся. — Ой, какие мы нежные, — скривился долговязый. — Не строй из себя святошу. Смотри, какая красивая. Ты вообще таких хоть когда-нибудь видел? — Мужчина липким и жадным взглядом впивался в самые интимные места своей жертвы, нисколько этого не стесняясь. — Я предпочитаю свою жену и шлюх, они хотя бы влажные и кричат подо мной, — брезгливо отозвался коренастый. — А ты думаешь, она не будет кричать? — безумно оскалился долговязый, отчего его лицо приобрело ещё более уродливый вид, и вонзил кинжал ей в запястье, так что лезвие прошло насквозь и воткнулось в ствол. Женщина завыла, и из светло-зелёных глаз брызнули слёзы. Явно наслаждаясь происходящим, мужчина плюнул на ладонь и засунул в неё пальцы. Она изо всех сил пыталась выпутаться, отстраняясь от мучителя, насколько позволяли верёвки, но длинные грубые руки крепко удерживали её. Тем временем долговязый расстегнул ширинку и резко вошёл. Она зажмурилась, словно пыталась закрыться и не видеть происходящего. — Смотри на меня, сука! — Мужчина с размаху влепил ей пощёчину, а потом надавил на щёки, чтобы она открыла рот, и впился губами в её губы. Открыть глаза она не смогла. Лишь ощутила с новой силой резь в запястье, которая выдернула её из подкатывающего небытия, а затем острый укол в левое бедро, от которого прострелило всю ногу невыносимой болью. Крики и стоны боли разносились эхом по глубокой лесной чаще, но кроме птиц и животных, случайно оказавшихся рядом, никому не было суждено услышать её песнь отчаяния. Мужчина одновременно пытал её, целовал и кусал, не забывая при этом размеренно вбиваться в её тело. Было очевидно, что он растягивал удовольствие. Когда она выскальзывала в обморочное состояние, он бил по лицу или проделывал в ней новую дыру, не отпуская её сознание ни на минуту. Она истекала кровью, все мысли исчезли, кроме двух: быстрее бы умереть и хоть бы спаслась дочь. Когда долговязый закончил, он был полностью заляпан кровью. Оглядев себя, мужчина расплылся в довольной улыбке. — Ничего, сейчас почистимся. Ты точно не будешь, Эрл? — Нет, — брезгливо скривился коренастый, — а после тебя тем более. — Он поднял правую руку и выпустил «режущий ветер» в женщину, которая всё ещё мучительно стонала и тряслась. От смертоносной магии её грудная клетка будто раскололась на две части, а из раны фонтаном брызнула кровь. Женщина затихла. — Вот любишь ты кайф обломать, — обиженно надул губы долговязый, грустно посмотрел на свою жертву в последний раз и щелчком пальцев призвал огонь. — Пу! Ствол дерева загорелся вместе с привязанной. Но огонь не распространялся по территории, а аккуратно «съедал» лишь дерево, мёртвое тело и следы крови вокруг. — Эх, ну и позёр ты, — прыснул Эрл и сосредоточился на сложном потоковом заклинании уничтожения следов. — Пока всё здесь не почистим, я тебя не отпущу. И не смотри на меня так, пожрёшь потом. Сначала закончим работу. Из меня кишки выпустят, если что-то потом вскроется. И из тебя, кстати, тоже.