И как же было сложно принять, что некогда лучший друг принял его сторону.
КрафтиКорн, Догдэй и Хоппи Хопскотч были отнюдь не единственными выжившими большими версиями себя, улыбающимися зверьками, которые пережили все стадии ада с начала судного дня. Однако из-за последствий «часа Радости» их отряд был частично прорежен, а неделей назад вовсе разделен по комплексам. Остальным зверятам удалось проникнуть ярусом выше, а они втроем застряли в Приюте. Такой участи даже заклятому врагу не пожелаешь.. Быть взаперти с заядлым фанатиком Прототипа, которому нужны все эксперименты. Без исключения. Однако Кэтнап давно не появлялся, что ему было вовсе не свойственно. Этот проклятый хищник мог таиться очень долго, выжидая идеального момента для атаки, но он, как ни странно, действительно пропал несколькими днями ранее. Хоть это и настораживало, большую опасность сейчас представляли маленькие зверьки; собираясь огромными кучами, они запросто могли утащить во тьму или попросту сожрать на месте. Как повезет. Догдэй уже был свидетелем того, как эти смертоносные пираньи порвали на кусочки одного из его лучших друзей. И он поклялся, что защитит оставшихся, во что бы то ни стало. Настоящий лидер. Пес думал лишь о благополучии своих близких, нежели Кэтнап, ведомый лишь своими интересами и верой в своего бога. — Кажется, на площадке никого нет. — радостно уверила Хоппи. — Идем? — Идем. — согласился Догдэй. — Но будьте начеку. Время на удивление было поспокойнее, чем обычно. Конечно, это надвигало на не очень хорошие суждения – не могло все быть так просто, когда каждый день им приходилось буквально бороться за свою жизнь. Однако затишье можно было использовать и в своих целях. У них был план, который должен был помочь покинуть Приют и наконец воссоединиться со второй половиной их отряда. А там уже вместе думать, что делать дальше. Главное – пройти первые шаги. Крафти долгое время старательно вычерчивала карту, а Хоппи с Догдэем составляли кратчайший безопасный путь. Они знали весь Приют практически наизусть, однако сейчас, когда от него остались лишь увеченные версии... Изуродованные и окровавленные здания, разрушенные стены, коридоры, усеянные осколками стекла, пластами расползшегося металла и битыми трубами.. Все казалось незнакомым и гротескным. Все было устлано глубокими следами от когтей, запачкано запекшейся кровью, осмрадено загнивающими скелетами и шерстью. Не осталось даже тел, все было съедено и растаскано. Ужасающий лабиринт, который невозможно понять, изучить, когда на тебя направлены сотни голодных глаз, и где бродит.. Кот-Баюн. Некоторые из возможных путей были завалены или преграждены, но маршрут все таки нарисовался с самой неожиданной стороны. Была лишь одна неучтенная деталь.. Где сейчас Кэтнап? И вот, они постепенно продвигались вперёд, минуя коридор за коридором, аккуратно огибая разбросанную мебель и стараясь не задерживаться на одном месте. Позади остались и Дом-Милый-Дом, и Школа, что само по себе было достижением. Подполья были преодолены, и теперь жутким неизведанным полем открывались офисы и игровая. Надежда светилась все больше и больше в потерянных душах, замученных страданими и страхом. Хруст битого стекла под мягкими лапами стал несколько отчетливее, он отражался слабым эхом в стенах узких, но длинных коридоров, устланных пустыми рамками от картин; рисунов и фотографий, как таковых, на них не было. Виднелись лишь жалкие клочки бумаги, приведенные в такое печальное состояние явно огромными и острыми когтями. Кто-то, весьма известный, когда-то словил здесь страшнейшую истерику, превратив стены и, в частности, все вокруг в лохмотья и разруху. Постепенно стих шум генераторов и серверов, а вместе с ними и неприятный гул в ушах. Догдэй неторопливо шел первым, настороженно оглядываясь по сторонам, бегло изучая обстановку. За ним, как утята, организованной цепью следовали Крафти и Хоппи. Последняя была замыкающей. Пугающая тишина была им спутником, и именно из-за нее солнечный пес все никак не мог до конца расслабиться – все было слишком спокойно. — Так, — тихо сказал Догдэй, но в тишине его голос показался оглушающе громким. Из-за этого сзади крадущиеся подруги вздрогнули, а пес виновато прижал уши к голове. — Думаю, здесь безопасно. Пока что. — Это хорошо. — позитивно заметила Крафти, перекинувшись с Хоппи облегченным взглядом. — Хоть и верится с трудом. — Не то слово.. — поддержала подругу зайчиха. — А может, он того.. Ну.. Помер? О таком Догдэй не задумывался. С чего бы вдруг этому сверххищнику умереть, если ему буквально некого бояться? Любое столкновение с ним сулит смерть, если вовремя не убежать, так кто бы мог его ранить? — А зачем ему помирать? Не стоит недооценивать врага. — Неужто ты наконец смирился, что он нам враг? — честно удивилась Хоппи. — Наверное. Возможно, смирился. Или просто вырос. Перерос времена, когда жертв науки, некогда бывших детей, роднил общий недруг в лице самой фабрики. Или времена, когда Кэтнап находил интересным наивный взгляд Догдэя на дружбу и верность, на надежды выбраться из под ножа, опытов, сравнимых с пытками. Или на времена, когда солнце искренне верило, что может поделиться своим светом с луной; но покуда солнце не верило в бога луны, их дружбе не суждено было крепчать. И пес усвоил свою ошибку. Прекратил давать шансы чудовищу, которым стал Кэтнап. Можно было сказать, они оба были монстрами – не были людьми, не были игрушками, а застряли в тупиковой ветви эволюции посередине, новой формы жизни, созданной с неведомой целью. Почти прорыв науки, но не стоящий даже рядом с понятиями гуманности и морали. И не всем было суждено сохранить человечность в нечеловечном теле. Быть может, кот был всегда маньячным чудовищем, просто никто не замечал этого, а сам Догдэй вовсе не желал видеть. Теперь же он прекрасно видел, что представлял для бывшего друга лишь один интерес – он ресурс. Для Прототипа – полезный, а для остальных его приспешников – питательный. А для Кэтнапа? Каким ресурсом он был для него? Впрочем, была ли разница? Он вырос и смирился, на этом стоило поставить точку. Этот вопрос не имел былой ценности, которой сейчас обладала жизнь его подруг. Догдэй как-то на инстинктивном уровне чувствовал, что его спутницам неуютно, возможно, даже страшно. Они зашли так далеко, и неизвестно, что ждет их дальше. Суровая жизнь на правилах выживания, на грани жизни и смерти, конечно, выбила из веселых девочек, давно повзрослевших, всякую былую солнечность, которую чудом сохранил сам Догдэй. Но они тоже живые. Им тоже не чужды человеческие чувства, такие как страх и недоверие перед неизвестностью, куда их почти уверенно вел пес. И они шли вперед, доверяя своему лидеру. Даже забавно. Он не думал, что когда-либо станет большой копией персонажа, созданного корпорацией – на основе кого было его новое тело. Но ведь стал. Пришлось. Иначе бы не только он один сошел с ума, потонув в безумии и отчаянии. Чуткий слух уловил посторонний звук. Догдэй мгновенно остановился на полушаге, притормозив идущую сзади Крафти рукой. Его подругам не нужен был иной сигнал лучше, чтобы тотчас последовать примеру пса. Он, в свою очередь, внимательно прислушивался к нежеланному звуку, стараясь определить его природу. Он не прекращался. Шорох. Тихий, но многочисленный, и он совершенно точно приближался к ним откуда-то из стен – возможно, трещин в них. Встреча не из приятных, однако это очевидно лучше, чем если бы группа услышала тяжелые шаги вперемешку с стукотком когтей о пол, издавать которые могло лишь одно существо в этом богом забытом комплексе. Рука солнечного пса потянулась к ремню на тазе, на котором было закреплено нехитрое оружие самообороны – обрезок погнутой трубы, который он в шутку считал практически талисманом. Уж слишком много раз спасал. — Хоппи, малышка, давай вперед. — попросил Догдэй, меняясь с ней позицией. Сейчас он старался соображать на ходу. Шорох доносился откуда-то сзади, а значит и опасность стоило ожидать со спины. — Осторожнее с расщелинами и трещинами. Зайчиха быстро метнулась на место друга, продолжив путь вперед, предусмотрительно взяв Крафти за руку. Как бы Догдэй ни старался, к своему сожалению, он так и не смог склонить подруг носить с собой что-то базовое для обороны. Даже прыткую и бойкую Хоппи. Им обеим все еще было морально тяжело биться против тех, с кем приходилось когда-то играть, делиться сокровенными секретами и детскими мечтами, которым не суждено было сбыться.. Из-за ученых. Он понимал это. Однако, может быть, Догдэй взрослел быстрее лишь потому, что заботился о друзьях, насколько бы тяжелые решения ни пришлось принимать. Даже если придется кого-то убить. И вот, настал момент, когда копошение в стенах подозрительно смолкло. Стало еще хуже. Вернулась та самая тишина, не дающая псу покоя, разбавленная лишь тихими шагами и скрипом стекла под лапами. Выхватив трубу с ремня, Догдэй развернулся спиной к Крафти и заранее занес своеобразную дубинку над головой, медленно отступая следом за подругами – он готов был ударить что угодно в любой момент, попадись оно на глаза. Из под ближнего обломка зажглись две белые точки. Нет, судя по звуку, маленьких приползло больше одного экземпляра, который сейчас внимательно наблюдал за своими большими версиями. Пес насколько мог быстро убрал лапу от обломка, шустро отскочил на пару шагов и остановился, не сводя взора от партизанской игрушки. Ее очертания он видел плохо, но... Кажется, это маленькая версия Бобби. На мгновение солнечного пса словно придавило невидимой гранитной плитой к полу. Бобби. Совсем недавно они потеряли ее. Он попросту не успел спасти подругу, на которую налетел целый рой игрушечных версий ее самой. Ее разорвали на куски, и теперь она сидит там, во тьме, прожигая своим ненавидящим и голодным взглядом. Как будто обвиняла, говорила: «Смотри. И так будет со всеми, ты никого не сможешь спасти. Позволь ему исполнить свой план и стань частью нас». Но он не позволит. Даже если не будет сил, если не будет шанса, да хоть даже если его располовинят – он будет бороться до последнего вздоха. Маленькая игрушка, словно кузнечик, резко выпрыгнула из под камня, и Догдэй без какого либо сожаления отбил по ней трубой, как если бы принимал мяч на бейсбольном матче. Игрушка Бобби стремительно полетела в обратном направлении, и.. Стена неожиданно рухнула. Нет, не просто рухнула – ее словно протаранили бульдозером! Коридор мгновенно засыпало крошкой, обломками былой стены и густым облаком пыли, который поднялся вместе с тем, что присыпало. Догдэй не успел ни испугаться, ни удивиться, потому как другого испугался – перед ним, в дыме пыли, совершенно четко вырисовывался силуэт Кэтнапа, а вокруг него зажглись сотни маленьких белых глаз. — Бегите! — ошарашенно выкрикнул он, и не дожидаясь, когда спадет марево, пес на ходу подтолкнул подруг за спины. — Ну же, скорее! — Как?! — от шока взвизгнула Крафти. — Да хоть на руках, вперёд, вперед! Дважды требовать не пришлось. Крафти и Хоппи сразу же бросились вперед, стараясь не оглядываться на топот сотни маленьких ног, поскольку яростные шаги погромче послужили самым убедительным аргументом. Им определённо нужно было бежать, немедленно! Хоппи вырвалась вперед, не отпуская руку бегущей позади нее Крафти. Все пошло определённо не по плану, через черт знает какое место; бежать пришлось практически наугад – от ужаса из головы зайчихи вылетел весь заранее построенный маршрут, и Догдэю не раз приходилось хватать ее и поворачивать прямо на бегу, пока за ними ни на шаг не отставал устрашающий хвост в виде преследователей. Заметив это, солнечный пес предпринял совершенно безумный поступок – прямо на бегу он открыл одну из дверей, в которую со всей силы влетел Кэтнап. Он попросту сорвал ее с петель, но это сработало: кот рухнул на землю, прокатившись на выбитой двери еще несколько метров. Кусок дряблой стены разрушился вместе с дверью, придавив чудовищу хвост, и некоторых маленьких игрушек впридачу. Остальная и большая часть попросту споткнулась о своего повелителя, прекратив преследование. Все вышло практически удачно, за исключением того, что лунный кот слишком быстро отошел от крушения. Он успел зацепиться лапой за ногу Догдэя, но не удержался на ней: когти чиркнулись, попросту сорвавшись с его бедра, оставив глубокие царапины на нем, а кота – позади. Однако догонять хищник не стал. Или прижатый хвост, или в целом удар о железную дверь явно затормозили его, давая возможность троице сбежать. И она непременно воспользовалась этим шансом, минуя офисы и коридоры, уходя все дальше и дальше от места, где они столкнулись с Котом-Баюном. Они продолжали бежать и бежать, путая след, пока тело Догдэя, теряя полученный адреналин, услужливо не стало напоминать, что он ранен. Боль неприятным импульсом выстрелила по бедру, как разряд тока, и пес рухнул, по инерции прокатившись вперед Хоппи и Крафти. Они обе споткнулись о своего друга, кубарем грохотанувшись на пол. — До.. Ты.. Ты жив?? — тут же спросила Крафти, приподнявшись на локтях. Увидев кровь на своем колене, которая ей не принадлежала, она в прямом смысле посерела, едва не задохнувшись. — Догдэй!... — Я жив, — выдохнул ей в ответ Догдэй, прижав к себе лапу. Она невыносимо саднила, а из раны хлестала кровь. — Жив.. — Твоя нога... На некоторое время сущности примолкли, стараясь отдышаться от сумасшедшего побега. Первой отошла Хоппи. Стабилизировав дыхание, она подскочила к песочному окраса псу, против его воли заставив его показать масштаб ущерба. Оценив ситуацию, зайчиха наскоро стащила с него ремень и стремительно стала затягивать им бедро, стараясь остановить кровь. Едва ли она могла помочь ему этим, но никакого другого способа не было. — Нам надо вернуться.. — дрожащим голосом сказала Крафти, выплыв из-за спины подруги. Ей было невероятно страшно смотреть на мучения Догдэя, но волнение за друга брало вверх. — Обратно. В наш уголок. Там безопасно, и... — Нет, нельзя. — прошипел Догдэй, стойко вытерпив махинации зайчихи над его ранением. — Это.. Существо.. Он вернулся. И он очень скоро найдет нас по моей крови. Мы уже почти выбрались, нельзя сдаваться! — Ты же даже ходить не можешь. — резко отрезала Хоппи. Ее голос дрогнул так, будто бы зайчиха вот-вот расплачется. Словно пытаясь скрыть это, она склонилась над другом, уткнувшись лбом ему в бок и закрыла глаза. — Он догонит и убьет. У.. Убьет тебя. — Хоппи, Крафти, я в порядке. Я даже бегать могу. — соврал Догдэй, в попытке успокоить спутниц. Он взял Хоппи за руку, утешительно погладив ее. — Просто.. Подняться надо. Им было страшно. Очевидно, девочки были очень напуганы. Кэтнап явился самым шокирующим способом, серьёзно ранил Догдэя, и теперь точно знал, куда они держат путь. Рано или поздно этот хищник или предугадает их маршрут и перехватит, или, ещё проще – догонит. Ситуация начинала казаться безвыходной, слишком резко набирая печальный оборот за печальным. Но они и правда были так близки к выходу. Догдэй не мог точно знать, что их ждёт там, наверху, жива ли остальная часть их отряда, но им точно нельзя было оставаться с Кэтнапом. Ни в коем случае. Это самый худший сценарий из возможных. Особенно сейчас, когда он уязвим и не сможет помочь подругам ни силой, ни побегом. — Точно? — с надеждой спросила Хоппи. — Точно. Поможете же? Немного помолчав, зайчиха полупрыжком приподнялась. За ней повторила и Крафти, которая сразу же обошла пса, встав напротив своей зеленой подруги. — Конечно.. — прошептала Крафти. Единорожка расставила руки, а Хоппи, подхватив Догдэя за плечи, резко вспружинила, заставляя друга весьма быстро подняться, и сразу же определила его в сторону Крафти, которая поймала его. Пес явно переоценил себя – боль вспыхнула, как ожог, и он едва не опрокинул Крафти назад на пол, рухнув на нее всем весом. Но его подруга стойко справилась, схватив пса в крепкия объятия. — Обманщик, — всхлипнула она, прижав собаку к себе, как плюшевую игрушку. — Лгун! — Нет, все хорошо, — сказав это, Догдэй обнял ее в ответ, симпровизировав, будто бы действительно собирался просто ее обнять. — Я просто так по тебе соскучился, с ума сойти! Догдэй почувствовал, как Хоппи проскользнула рядом, и тоже обняла его сбоку. Это растрогало его. Как давно они в последний раз обнимались вот так? И как же было жаль, что он мало обнимал тех, кого уже больше никогда не сможет увидеть... — Хорошо, нам действительно логичнее идти вперёд. — наконец согласилась зайчиха. — Я помогу. — И я тоже. — вызвалась Крафти. Вместо ответа Догдэй лишь улыбнулся. Не самый приятный для них жест, но искренний. Его спутницы торопливо отклеились от друга, подхватив его под руки, и медленно повели вперед. А Догдэй, болезненно прихрамывая, все таки задумался – как же редко он взаимодействовал со своими друзьями вот так, как обычный человек. До «часа Радости» он мирно сосуществовал с детьми, которым не повезло постигнуть ту же участь – стать объектом для экспериментов. Догдэй беседовал с ними. Мотивировал, шутил, играл и делился секретами, старался поднять настроение любым способом.. Но редко обнимал кого-либо, редко держался с кем-то за руки. Мало кто давал это сделать. Не мудрено, ведь, лишившись человеческого тела, первое время сущности избегают всякого контакта, потерянные, измученные пытками... Но совершенно точно живые. В них есть плоть, кровь, они чувствую боль, холод и тепло, и в голове происходит та же химическая связь, как и у любого человека. Они могут чувствовать. Могут испытывать моральную боль, страх, и желание жить. Мечтать. Верить в лучшее. Догдэй считал, что почти не изменился, ведь даже Крафти заметно закалили страх и суровая реальность, но едва ли когда-то он сам подкреплял поддержку взаимодействиями. А ведь это такой приятный жест – просто обнять кого-то. Жить в бесконечных попытках выжить – очень трудно. Нужно слишком много делать, слишком много думать, слишком много выбирать. Ему непросто далось решение отломить трубу и ударить напавших на него малюток, которым он когда-то читал сказки. Непросто было убить, чтобы выжить. И непросто было убить, чтобы просто поесть. Догдэю пришлось очень много пережить за все время. Сколько ему уже? Он даже не вспоминал об этом. Прошло десять, а то и больше лет с момента, как случился «час Радости». Почему-то пес не помнил, сколько ему было лет до того, как он стал.. Кем является сейчас. А сколько лет Хоппи, Крафти? Он никогда не спрашивал об этом. А никто особо и не делился информацией о себе, после того, как становился существом. Ни человеком, ни игрушкой, чем-то средним. Существом. Просто существом, новым видом, которому не стоило начать существовать. А ведь даже имени своих подруг он не знает, он зовет их именами игрушек, чье лицо они носят. — Хоппи, Крафти, а когда у вас день рождения? — неожиданно спросил Догдэй, особо не задумываясь. Почему то именно этот вопрос он решил озвучить. — Вы еще помните? — Нет, не особо. — честно призналась Крафти. — Даже если бы и помнила, все равно без понятия, какой сейчас месяц и день. — И то верно. — согласилась Хоппи. — Я тоже не помню. А ты? — Я тоже. У меня бредовая идея. С днем рождения вас обеих! — Ну ты даёшь, Догдэй! И тебя с днем рождения.. Такой простой, удивительно простой диалог почему-то в очередной раз за день тронул Догдэя. Нормальная жизнь. От этого разговора веяло нормальной жизнью, которую никто из них уже не получит. Что будет, когда они выберутся? Впрочем, не стоило забивать голову лишними вопросами. Это мало важно сейчас, когда главное — выжить. А то он таким темпом загонит себя в кризис среднего возраста, который, скорее всего, действительно ему стукнул когда-то. Сколько же лет они живут в заточении, сколько боли и страданий прошли, но у них есть нечто ценное – они есть у друг друга. Они справляются со всем вместе, как настоящие друзья, которые есть и у людей. Как же Кэтнап справляется с одиночеством? Нет, вот уж точно о ком не хотелось думать сейчас, никакого стресса! Но гад оказался легок на помине. Догдэй притормозил. Он кивнул головой в сторону, выполз из под заботливых рук и припал к стене, и его примеру последовали и Хоппи с Крафти. С ужасом, с замирающим сердцем он понимал, что слышит чертовы шаги. Его шаги, ни с кем он эту поступь не спутает! Как? Как он так быстро оказался здесь, где он сейчас вообще? Кота не было видно, но он совершенно точно слышно; он бродил где-то по игровой. Маленьких приспешников не было ни видно, ни слышно, но уж лучше бы они встретились, чем он! — Догдэй, что делать? — совсем тихо и обезнадеженно спросила Хоппи. Ее уши были опущены, а взгляд потух; она понимала всю безвыходность ситуации. Стоящая за ней Крафти выглядела ничуть не лучше. — Это ведь конец. — Погоди, сейчас придумаю. — прошептал в ответ солнечный, прислонив палец к морде, прося тишину. — Тише. Тише. Но думать долго не пришлось. Решение пришло само собой. Правда он понимал, что не понравится оно ни Хоппи, ни Крафти. Девочкам придется нелегко. Очень нелегко. — Только не кричите... — чуть громче сказал он, взяв обеих за руки. — Я попробую отвлечь его. Вам нужно будет следовать строго нашему маршруту, найти остальных и выбраться из Приюта. — А ты? — омертвевшим голосом спросила Крафти. — Вернешься в уголок? — Да. Он не найдет меня там. А потом... — Правду. Пожалуйста. Он нападет на тебя и начнет есть.. Что.. Делать нам в таком случае? — Если он будет есть меня, то последнее, что вы должны делать – это отвлекать его. Это даст вам время на побег. — ответил он, печально улыбнувшись. — Пожалуйста, просто следуйте плану. Хоть кто-то ведь должен спастись. Повисла гробовая тишина. Это были самые роковые слова, которые только он мог произнести, но у него попросту не было времени. Он не мог иначе. — Мне больно, я попросту не смогу убежать. — неожиданно признался Догдэй, стараясь бегло объяснить всю ситуацию. Его лапа действительно продолжала мелко кровоточить. — Если мы вернемся – он догонит и убьет нас всех. Если я побегу с вами – он все равно догонит нас. А так мы его дезориентируем. Вы убежите из Приюта, я постараюсь вернуться в уголок, он запутается и стормозит. Это шанс, девочки! Это наш последний шанс. Догдэй посмотрел на подруг настолько жалобным взглядом, что никто из них не смог выдержать его на себе, отведя взгляд в сторону. Им приходилось решать. Он всегда берег их именно от этого – от чудовищного выбора, от которого зависит их жизнь. Он не дал подготовиться им к нему, и сейчас сделал больнее, чем когда либо мог. Догдэй это понимал. Но надеялся, что они поверят ему в последний раз. Да пусть хоть возненавидят, лишь бы они поверили в самый последний раз, и покинули чертов Приют. Он крепко держал их за руки, но в один момент его спутницы почти одновременно выскользнули из под его хвата. — Пожалуйста. Прошу тебя. Сразу убегай в уголок. — натянуто попросила Крафти. — Не геройствуй. Мы в состоянии убежать. — Обещай. — более твердо потребовала Хоппи. — Пообещай, что сразу убежишь. — Не могу обещать, он ведь быстрее меня. — честно ответил Догдэй, отчего почувствовал себя скверно. — Сначала посидите в одной из комнат. Как только услышите шум и погоню – убегайте. Не вздумайте меня спасать. Какое то время обе молча прожигали в нем дыру взглядами. Зрачки у них были сужены, а выражение морд напряжено. Он лишь глубоко вздохнул, прежде чем первым развернуться к стенке, и медленно, прихрамывая, пошел по направлению звука шагов фиолетового чудовища. — Я был рад быть вашим другом. — Мы тоже. — одновременно прошептали его близкие подруги. Судя по звуку удаляющихся шагов, его спутницы начали исполнять первую часть плана – дождаться звуков борьбы в одной из комнат. Солнечный не стал оборачиваться, сосредоточившись на уже затихших шорохах Кэтнапа. Догдэй старался мысленно оценить пространство и понять, где же, все же, находился его бывший друг. Ему действительно предстоит встретиться с ним носом к носу.