Cause you could be the beauty, And I could be the monster I Wanna Be Your Slave — Måneskin
День выдался таким холодным, что окна запотели изнутри. Чуя высунул голову из-под одеяла только за тем, чтобы выглянуть в окно, поджать губы и забраться в кровать, выключив будильник на мобильном. Он бы с удовольствием остался дома и подготовился к тесту Оды-сенсея, хотя Чуе и так было ясно как день, что он всë равно его не сдаст. Было бы лучше избавить себя от позора и намеренно пропустить его урок. — Чуя, дорогой, если не поспешишь, то не успеешь позавтракать и будешь в плохом настроении. Хотя, конечно, если он притворится больным, то ему придëтся иметь дело с ипохондриком Рембо, который завернëт его в одеяла и отвезëт прямиком в отделение скорой помощи, в отчаянии выкрикивая, что его сын умирает. — Иду, пап, — неохотно пробормотал Чуя, через силу выбравшись из-под одеяла и стянув с себя пижаму, чтобы пойти в ванную и начать собираться. Через пятнадцать минут он оделся и спустился на кухню, где Рембо встретил его поцелуем в лоб и пальцы, коснувшись их тëплым дыханием. — Не старайся так, я не мëрзну, — рассмеялся Чуя, поцеловав отца в нос и вообще не удивившись тому, какой он был холодный. — Ненавижу это время года, когда вся страна превращается в огромную морозилку, — дрожа, вздохнул Рембо и вернулся к закипевшему чайнику. — Ещë даже не зима, — улыбнулся Чуя. Он облизнул губы, разглядывая приготовленный завтрак, и с энтузиазмом принялся есть. — Ты добавил мне в чай мёд? — Знаю, ты не очень любишь сладкое, но сахар помогает поддерживать температуру тела. — Где ты это прочитал? — Это я ему рассказал. Чуя закатил глаза, чувствуя, как кусок еды оседает горечью в желудке при одном взгляде на Верлена, спускающегося по лестнице в кухню. Его пижама была небрежно застëгнута, а волосы — растрëпаны. Он остановился, обняв Рембо за талию и поцеловав его шею, а потом прошептал на ухо что-то, что заставило его покраснеть и ответить: «не здесь». Глядя на это, Чуя вообще потерял весь аппетит. Вдобавок Верлен сел перед ним с той самой улыбкой примерного отца из рекламы, которая невероятно раздражала Чую. — Доброе утро, Чуя-чан. Хорошо спал? — Я уже не ребёнок, — неохотно буркнул он и допил чай одним глотком, хотя и обжёг себе рот, — Я опаздываю, пока. — Почему бы тебе не закончить свой завтрак как следует? Твой отец так старался, чтобы приготовить его. Я могу отвезти тебя в школу на машине. — Нет, спасибо. — Чуя… — умоляющий взгляд его отца заставил его щелкнуть языком и рухнуть обратно на стул. — Всего лишь один завтрак в кругу семьи. Ради меня. Чуя прикусил язык, пусть и хотел ответить, что этот человек никогда не станет частью их семьи. Не то чтобы он мог указывать своему отцу, с кем ему проводить свою жизнь, да и Верлен вообще-то не сделал ничего, чтобы заслужить такую неприязнь, скорее, наоборот. Рембо решился их познакомить лишь спустя год после того, как они с Верленом начали встречаться, и с тех самых пор Верлен только и делал, что пытался купить доверие Чуи, получая в ответ одно презрение с его стороны. В конце концов, Чуя был единственным ребёнком отца-одиночки, который полностью посвятил себя своему сыну, и делить его заботу и любовь с кем-то ещё было просто невыносимо. Чуя привык, что Рембо принадлежал только ему, балуя его и так безмерно заботясь о нëм одном, что это, можно сказать, сделало его жадным. Может, он и вëл себя как ребёнок, но, честно говоря, Чуе было всего лишь пятнадцать. — Как дела в школе, Чуя-чан? Артюр сказал, что твои оценки немного снизились. Тебя что-то беспокоит? — Ты, — ответил Чуя, пожав плечами, и заслужил укоризненное покашливание со стороны Рембо. — Шучу. — Такой же очаровательный, как и твой отец, — рассмеялся Верлен, поцеловав Рембо в щеку, и начал завтракать. — Я беспокоюсь за твоë будущее, дорогой. Если тебе понадобится помощь с уроками, обязательно скажи. — А если у тебя какие-то проблемы с литературой, я могу помочь тебе. Ты же знаешь, что я… — Профессор французской литературы одного из лучших университетов страны, знаю-знаю. Папа никак не перестанет напоминать мне об этом, — вздохнул Чуя. Он взглянул на кухонные часы и проглотил ещё пару кусочков, прежде чем встать из-за стола. — Пойду писать тест. Обжимайтесь, пока меня нет, а то я слышал, как вы вчера страдали от недотраха. Рембо подавился чаем и обернулся к Чуе, чтобы отчитать его за эти слова. Но он уже скрылся из виду, усмехнувшись хмурому взгляду Верлена.***
Больше всего в уроках Чуе нравилось то, что, когда они заканчивались, он мог укрыться в их школьном клубе. Фальшивом клубе, который он организовал со своими друзьями, где они собирались якобы для того, чтобы обсуждать тревоги своих ровесников за будущее страны и беседовать о политике. Эту идею подал Липпман, потому что его отец был иностранным дипломатом, так что они могли поддерживать эту ложь, на самом деле весело проводя время. Лëжа в пустой классной комнате с алкоголем, налитым в банки из-под газировки, они шëпотом разговаривали обо всëм, стараясь не смеяться слишком громко, играли в настолки и чувствовали себя хозяевами мира за то, что тайно нарушили так много школьных правил. — Как же он меня бесит! Такой самоуверенный зануда, с этими своими аристократическими французскими манерами и тупыми ванильными духами. — Думаю, ты бесишься, потому что ты больше не единственный любимый человек в жизни своего папы, — насмешливо ответил Айсмен, ткнув Чую в щеку пальцем, — Он даже репетировать с тобой предложил, чтобы ты лучше учился. — Он явно это предложил только за тем, чтобы сильнее нравиться папе. Сами же понимаете, что этот мудак меня терпеть не может, — фыркнул Чуя, опустив голову на колени Альбатроса, и затаил дыхание, глотнув ещё немного алкоголя. — Как же бесит, что папа в него так влюблëн, иначе бы я пожаловался, что он подглядывал за мной, пока я был в ду́ше, или что-нибудь такое, чтобы они расстались. — Тебе стоит радоваться, что твой отец наладил свою личную жизнь, — Док был единственным, кто пил воду вместо алкоголя, поскольку его хрупкий иммунитет мог не выдержать. — В любом случае, однажды ты вырастешь и покинешь его, так что не стоит быть таким эгоистичным. Чуя прикусил губу, чувствуя, как вспыхнули его щеки, потому что ему нечего было на это ответить. — Я тоже не лажу со своим стариком, так что понимаю тебя, — улыбнулся Альбатрос, потрепав его по волосам. — Как странно, что ты его поддерживаешь, — нараспев произнёс Липпман, заставив остальных рассмеяться. — Но сменим тему: кто-нибудь уже сдал работу Дазаю-сенсею? — Я всю ночь готовился к тесту Оды-сенсея. Я вот иногда думаю, что они с Дазаем встречаются, вам так не кажется? Они подозрительно близко общаются. — Фигово, чë. Дазай-сенсей довольно привлекательный, — усмехнулся Чуя, не отрываясь от банки и облизнув её край. — Я бы не возражал, порепетируй он со мной. — Не знал, что тебе нравятся мужчины постарше, — заметил Альбатрос не без некоторого разочарования. — Ему всего-то тридцать, не такой уж он и старый, — телефон Чуи зазвонил, и он взглянул на экран, прочитав высветившееся имя и закатив глаза. Он поднëс палец к губам, и его друзья разом замолчали. — Что тебе нужно? — Уроки уже закончились? Мы договаривались, что я заеду за тобой, и мы заберëм Рембо с работы, а потом поужинаем втроëм. — Блять, я и забыл, — Чуя приложил ладонь ко лбу, жалея, что выпил больше, чем одну банку. Его устойчивость к алкоголю была довольно низкой, и он часто скрывал, что выпил, притворяясь спящим, когда его отец возвращался домой с работы. — Иду, — Он сбросил вызов и щëлкнул языком, посмотрев на остальных: — Ни у кого нет жвачки?***
— Здравствуйте, Верлен, — Чуя попытался улыбнуться, но улыбаться и твëрдо стоять на ногах одновременно оказалось невозможным. — Красивый костюм. Выглядит дорого. Верлен нахмурился, схватил Чую за подбородок и, принюхавшись, гневно отстранился. — Где ты был, паршивец? — О, я больше не Чуя-чан? — усмехнулся Чуя, попытавшись забраться на пассажирское сиденье, но Верлен остановил его, дëрнув его за руку. — Даже не думай, что я повезу тебя к твоему отцу в таком виде. — Что, дашь мне кокаин, чтобы понизить алкоголь в крови? Как благородно. — Артюр гнëт спину, чтобы обеспечить тебе хорошую жизнь, которую ты не заслуживаешь, и тебе хватает наглости платить ему этим? — Тебя это вообще ебать не должно, ты нам никто. — У тебя было достаточно времени, чтобы привыкнуть к мысли, что теперь всë изменилось. С этого момента тебе придëтся научиться уважать меня. Если Артюр хочет, чтобы мы стали семьёй, то мы ею станем. — Можешь не стараться так сильно: однажды тебе наскучит с ним спать, и ты найдëшь себе кого-нибудь другого. Не успел он растереть звонкую пощечину, которую дал ему Верлен, как тот схватил Чую за воротник его рубашки, ударив его в лицо. — Садись в машину. Ты примешь душ, чтобы избавиться от этой вони, и останешься дома, пока мы с твоим отцом не решим, что с тобой делать. Чуя рывком отпрянул от него, сплюнул на землю и пошëл прочь, чувствуя на своей спине пристальный взгляд Верлена. Мягкая синева его глаз говорила Чуе, что эта война никогда не закончится.