When we're in your scholarly room Who will swallow whom? Handsome Devil — The Smiths
Чуя держал в руках свой тест, не в силах поверить увиденному. Он перевернул лист, словно на обороте могла стоять другая оценка или хотя бы чужое имя. Может, он никогда и не считался лучшим учеником, но чтобы получить ноль? Это было унизительно. — Я слегка обеспокоен твоими низкими оценками за последнее время, Накахара-кун, — прошептал Ода, поморщившись. — У тебя дома всë в порядке? Может, тебе нужно с кем-нибудь поговорить? — Всё хорошо. Извините. — Разреши мне хотя бы побеседовать с тобой после уроков. Может, ты захочешь выговориться. — Хорошо, Ода-сенсей, — хмуро вздохнул Чуя, вернувшись на своë место, и показал Альбатросу лист с оценкой, надув губы. — Он попросил меня остаться после уроков, скажи пацанам, что в клубе меня сегодня не будет. — Да уж, повезло тебе. Чуя вздохнул, стиснув зубы при одной мысли о том, что Верлен увидит его оценку, но сразу же хихикнул, потому что как можно было получить ноль по литературе, когда он предлагал свою помощь? Он щëлкнул языком и положил тест в свою тетрадь.***
Перед кабинетом Оды он попрощался с Альбатросом и поправил свою форму, прежде чем постучать в дверь и дождаться разрешения войти. Ода предложил ему сесть за парту и улыбнулся, показав на стоявшую перед ним пачку ароматизированного молока. Чуя не смог отказаться, искренне тронутый этим жестом. Ода был одним из его любимых учителей. Его уроки казались приятными и интересными, а его характер был невозмутимым и дружелюбным. Чуе было немного стыдно, что он уделял так мало внимания его предмету, но, честно говоря, с появлением Верлена в его жизни Чуя просто возненавидел литературу. — Что ж… слышал, ты снова занял первое место в прыжках, поздравляю. Ты всегда увлекался спортом, так что для меня стало неожиданностью, когда ты присоединился не к какому-нибудь спортивному кружку, а к политическому клубу. Не думал, что ты интересуешься политикой. — Ей интересуются мои друзья, и они увлекли меня с собой, — безучастно ответил Чуя, сделав глоток молока. — Так же, как увлекают тебя на так называемые «вечеринки» в мусорных баках в школе по выходным? Чуя подавился молоком, встревоженно глядя на Оду. — Ты хороший мальчик, ты был в моëм классе с начальной школы и я хорошо знаю тебя, Чуя-чан. Я волнуюсь из-за решений, которые ты принимаешь, и за то, куда они могут тебя привести. Если у тебя что-то не в порядке, ты можешь рассказать мне об этом. Знаешь, я не стану осуждать тебя. — Мой папа, он… он встречается с одним человеком, и я не могу привыкнуть к этому. Вот и всë. — Этот человек хорошо обращается с тобой? Он уважает тебя? — Наверное, да. — Слушай, я… — Одасаку, тебя ищет Йосано-сенсей, — даже не постучавшись, Дазай распахнул дверь и вздрогнул, заметив Чую. — Ого, не знал, что у тебя сегодня консультация. — Это не консультация, а личная беседа. Йосано не говорила, что случилось? — Малышка сказала своë первое слово. Они с няней сейчас на видеосвязи. — Правда? — серые глаза Оды засияли, и он вскочил на ноги, кивнув Чуе. — Извини, я отойду на пару минут. Дазай, можешь, пожалуйста, составить компанию Чуе, пока меня не будет? — Конечно, — усмехнулся Дазай и отступил в сторону, позволив Оде выйти из кабинета и направиться в медпункт. — Это их первый ребёнок, так что извини его. — Не знал, что он женат на Йосано-сенсей. Мы все думали, что вы с ним встречаетесь. — Что за чушь. Одасаку мне как брат, — весело фыркнул Дазай и сел напротив него. — У тебя какие-то проблемы, Накахара-кун? — Я плохо написал последний тест, и Ода-сенсей хотел узнать, всё ли у меня в порядке. — Он очень заботливый учитель для своих учеников, — улыбнулся Дазай, выразительно посмотрев на молоко в руках Чуи. — Возможно, даже слишком. — Ода-сенсей был моим учителем ещё с начальной школы, — Чуя сердито пил молоко и сам не знал, почему так упорно защищает его. — Может, вам стоит поучиться у него каким-нибудь педагогическим методам, ваши уроки просто ужасны. Дазай удивлëнно моргнул и рассмеялся. — Тебе повезло, что мы сейчас не на уроке, малыш, потому что за эти слова ты бы заслужил замечание. — Ой, но я же говорю правду, Дазай-сенсей, — возразил Чуя с кривой усмешкой, облизнув трубочку, прежде чем втянуть её в рот и кокетливо посмотреть на учителя. — Ваши уроки просто ужасны, но мы все ходим на них, чтобы любоваться на вашу задницу. — Ты что, флиртуешь со мной сейчас? — Не делайте такое возмущëнное лицо. Думаете, я не замечаю, как вы смотрите на меня? Как вы встаëте сзади меня, чтобы исправлять мои ошибки, когда вызываете меня к доске? Это пишется по-другому, Накахара-кун, позволь тебе подсказать, — передразнил Чуя его голос, наклонив голову. — В тот день я прекрасно чувствовал, как ваш стояк упирается мне в зад. Хорошо, что вы были в плаще, иначе все бы это заметили. Насмешливая улыбка Дазая исчезла, уступив место бледности, заставившей Чую рассмеяться. Покусывая трубочку, он взглянул на дверь и убедился, что она закрыта, прежде чем снова посмотреть на Дазая. — С тех пор, как вы появились в школе, вы не переставали следить за мной, Дазай-сенсей. Я начинаю думать, что вы просто трус, потому что только и можете, что смотреть на меня. — Ты очень хорошенький. Не буду отрицать, ты выглядишь как грëбаная мечта, но ты всё ещё ребёнок, а я не хочу потерять из-за тебя работу. — Как мило. Может, я и поверил бы, что вы порядочный человек, если бы не видел вашего взгляда, — Чуя медленно облизнул губы, поставил молоко на парту и с безжалостной улыбкой продел пальцы в узел своего галстука. — Вы тот ещё извращенец. — А ты — провокатор. — М-м, — он прикусил губу от удовольствия и распустил галстук, довольный тем, как заворожённо смотрит на него Дазай. — И очень плохой мальчик к тому же. Я думаю о вас такие грязные вещи. Дазай с усилием сглотнул, его губы вмиг пересохли, когда Чуя развязал галстук и расстегнул первую пуговицу на своей рубашке. Хотел бы он, чтобы всë это было ложью, хотел бы он всë отрицать, но этот дерзкий мальчишка был совершенно прав. С тех самых пор, как Дазай устроился в школу, которую посоветовал ему Ода, он не мог отвести взгляда от этого подростка. Впервые Дазай увидел Чую на уроке физкультуры, блестящего от пота и полуденного света, настолько прекрасного, что у него перехватило дыхание. Он молился, чтобы ему никогда не пришлось вести уроки у Чуи, но, как назло, тот оказался в его классе, и, как бы он ни пытался себя контролировать, его сердце стремилось к этому персиково-розовому чуду, отчаянно, как умирающий от жажды зверь, хватаясь за малейшую возможность дотронуться до него. Логично, что Чуя удивился, заметив его волнение, и Дазай был искренне благодарен, что он пока не пожаловался на его аморальное поведение. — О чëм задумался, малыш? — его голос прозвучал так хрипло, что показался ему чужим, и дрогнул, когда Чуя расстегнул ещё одну пуговицу на своей рубашке. — Хочу, чтобы вы трахнули меня, Дазай-сенсей. Хочу, чтобы вы зажали мне рот и вставили мне в туалете перед уроками, а потом на вашем столе, когда в школе никого нет. — Ты трогал себя, думая обо мне? — Чуя кивнул, и Дазай опустил руку себе между ног, расстегнув брюки. — Покажи мне, малыш. Чуя довольно облизнул губы и полностью расстегнул свою рубашку, поглаживая свой живот одной рукой, а шею — другой. Он прищурился и укусил свой большой палец, когда его дыхание сбилось из-за того, как эти карие глаза хищно следили за ним. Он скользнул руками по животу, поднялся к груди, лаская свои соски, и распахнул рубашку пошире, чтобы Дазай мог видеть, как он щиплет их, тянет, обводит ладонями, пока те не стали розовыми и чувствительными, а затем снова опустил руку на свой живот, погладив его тыльной стороной ладони, прежде чем расстегнуть брюки. Чуя взглянул на руки Дазая. Хотя стол и прикрывал его, по их движениям Чуя понял, что он мастурбирует. Чуя просунул руку под нижнее бельё и раздвинул ноги, схватившись за стул, трогая себя и тяжело дыша. — Дазай-сенсей… — простонал он, наклонив голову и коснувшись щекой спинки стула, чтобы взглянуть на Дазая. Чуя готов был растаять при виде того, как грубо он кусал свои губы, сдерживая стоны. — Я хочу, чтобы вы сделали это со мной. — Осторожнее со своими желаниями, — хрипло выдохнул Дазай, двигая рукой ещё быстрее и чувствуя, как воздух до боли обжигает его лëгкие, когда Чуя чуть шире раздвинул свои ноги, наклонив шею. Его щеки ярко алели. Дазай смотрел, как он кончил, глубоко выдохнув, и стёр сперму со своих брюк. Чуя усмехнулся и застегнул свою рубашку, отметив, что Дазаю потребовалась ещё пара минут, чтобы вздохнуть и кончить. Дазай схватил со стола стопку тестов, чтобы вытереть липкое пятно и свои руки, внезапно почувствовав всю тяжесть произошедшего. Не то чтобы он был слишком совестливым человеком, но всë же… Чуя усмехнулся, закинув рюкзак на плечо и схватив со стола забытое молоко. — До завтра, Дазай-сенсей, увидимся на вашем уроке. Попрощайтесь за меня с Одой-сенсеем, пожалуйста.