Яблоневый сад.

Когда я просыпаюсь, я чувствую что-то теплое рядом со мной, прикосновение мягкой кожи к моей руке застает меня врасплох, затем я переворачиваюсь на другой бок и вижу его, блондина с родинкой под глазом, а также ненавистного для меня героя моей жизни. Его глаза закрыты, когда длинные пушистые ресница покоятся на его скулах, закрывая родинку. Его волосы небрежно лежат по лицу, слегка щекоча его щеки, из-за чего он иногда морщит нос. Он выглядит таким нежным и хрупким, когда спит, будто обычный человек, а не глава мафиозного мира. Я хотела притронуться к его пряди светлых волос, чтобы убрать ее, но ко мне резко подкатывается ком, поэтому я мгновенно убираю свою ладонь, словно от электрического тока. Мне нужно выбраться из этого места. Мне нужно держаться от него подальше. Мне нужно бежать. Я резко встаю с кровати, отходя на несколько шагов от нее, и осматриваю себя. Черт, почему на мне его черная футболка? Он же не сделал этого? Так ведь? Быть не может… Я медленно спускаюсь по белой стене, закрывая лицо руками, но слышу его мычание, которое сводит меня с ума. Наши взгляды встречаются, и сначала его глаза растерянные и удивленные, но после, как в ни в чем не бывало, он улыбается, жмурясь и привставая, оголяя свой торс, выглядывающий из-под одеяла. — Неужели очнулась, — его голос по утрам такой глубокий и красивый, что я покрываюсь легким румянцем. — Что произошло? Ничего же не было? — недоверчиво переведя свой взгляд на его торс, я увидела большое количество кубиков, которые сильно выпирали, даже без его напряжения. Я засмущалась, поэтому перевела взгляд обратно на его светлое лицо, в то время как он пытался что-то вспомнить, но я знала, что он отчетливо все знает. Воспоминание Хван Хенджина. Я стряхнул окровавленный кулак, вытирая алую жидкость о черные брюки. Ее тело обмякло по полу, не показывая никакие признаки жизни, не считая тяжелого медленного дыхания. Гнев послал волну жара через меня, когда я обернул руку вокруг ее ног и поднял ее, ее длинные темные волосы безжизненно свисали, запутываясь вокруг моего локтя. На ней была лишь светлая окровавленная майка, в тон майки шорты, не достающие даже до колена и лишь нижнее белье. Ее голова повернулась ко мне, на щеках остались мокрые следы слез. Я отвел взгляд от ее лица и повернулся, чтобы увидеть обеспокоенного Чана позади, на его осторожном взгляде на девушке в моих руках. Он был крайне зол на меня, судя по его огненному взгляду, он знал, что сейчас я с ней смогу сделать все, что захочу, поэтому он сквозь зубы сказал мне: — Я сам возьму ее. Я был в этом уверен, что он это скажет, ведь он сильно переживал за нее. — Разберись лучше с пропажей, Хек скрылся, — я ему никогда не давал такую работу, но тот факт, что он хотел защитить эту девушку от меня, сильно разозлил. Она была в моей власти и будет, пока я не получу деньги и пока мне не прикажут, что с ней сделать. Он хотел что-то добавить, поэтому я решил первым заговорить и закончить этот ненужный разговор: — Бан, лучше не лезь. Ты итак на себя не похож, даже сегодня ты меня сильно взбесил. Я не ожидал от тебя такого. Его пристальный взгляд снова коснулся ее, прежде чем он безмолвно подчинился. Бан Чан был всегда предан мне до мозга костей, принимал на себя мои обязательства и даже пули. Но с тех пор, как Суджин появилась в моем царстве, я понял, что не смогу ее доверить ему, как доверял другой товар. — Бан, даже не прикасайся к ней, — последнее слово всегда было за мной. Я прошелся мимо Чана, поднимаясь на верхний этаж моего царства. Ее длинные, густые ресницы покоились на щеках, совсем не тронутые макияжем. Она выглядела невинной и уязвимой — но я знал, что она та, которая была настоящим ядовитым плющом, готовая выколоть глаз людям. Какой бы наивной ни казалась Суджин, она была достаточно проницательна и умна, чтобы увидеть меня насквозь. Ее дыхание стало немного поверхностным, и моя грудь сжалась от мысли, что я слишком сильно ударил ее по щеке. Надо выбросить эту мысль, она лишь ценный товар. Мне наплевать на эту девушку. Я зашел с ней на руках в свою личную комнату, аккуратно положив ее пока на паркетный пол. Она была вся в крови, а также в грязи, поэтому я подавил улыбку и направился к шкафу, чтобы взять свою черную футболку. Когда я обратно перевел на нее взгляд, я увидел, насколько она была потрясающей девушкой, даже когда она посмела мне врезать кулаком в лицо. Я подошел к ней, аккуратно сняв с ее безжизненного тела майку и шорты, оставив в нижнем белье. Я тяжело отвел взгляд от ее фигуры, ведь то, о чем я подумал, слишком будет ужасно по отношению к ней, а также к моей репутации. Ее талия была такой маленькой, что я, наверное, мог бы прикоснуться пальцами, если бы обхватил ее рукой. Я положил руку рядом с ее головой и потянул темный локон между пальцами. Я бы хотел провести другой рукой под изгибом ее груди, но моментально отбросил эту мысль. Я надел на нее свою любимую футболку и, взяв на руки, переложил в свою постель, плотно укрывая одеялом. Я вышел на балкон, чтобы подышать свежим воздухом и полюбоваться яблоневым садом, а также снять сегодняшнее напряжение и стресс. Достав из кармана брюк пачку сигарет, я вынул одну из них и сунул ее между зубов. Я закурил сигарету, глубоко затянувшись и пытаясь выбросить из головы эту девушку, лежащую прямо на моей постеле. Я выпустил клубок дыма из уголка рта, слегка улыбаясь завтрашнему дню, ведь заказчик будет ждать нас в Токио, в другой стране. Я ненавидел вкус сигарет, но мне просто нужно было немного никотина. Опустив сигарету в пепельницу, я вышел с балкона, плотно закрывая дверь. На меня подействовала сильная усталость, поэтому я просто рухнул в кровать, перевернувшись на другой бок от Суджин. Конец воспоминания Хван Хенджина. — Прими душ и оденься. Нам надо ехать, — его голос отозвался в моем разуме, как отличная идея для побега. Я тороплюсь и иду в ванную комнату, чтобы принять душ, стараясь не показывать своего маленького восторга, ведь как только появится шанс сбежать, я обязательно воспользуюсь им. Я посмотрела на свое отражение в зеркале. Я была похожа на студентку из фильма ужасов, которую сначала изнасиловали, а после убили бензопилой, разрезав на больше количество кусочков. Учитывая глупость, из-за которой я оказалась в такой ситуации… какое удачное сравнение. Меня затошнило, поэтому я включила горячий душ, разделась и встала под струи воды. Красный вихрь хлынул в канализацию, и от этого зрелища у меня на затылке появились холодные мурашки. Воспоминание обрушилось на меня, как приливная волна, вырвав бьющееся сердце из груди и унося его в глубины Атлантики. Я скользнула вниз по стене душа, оцепенение пронизывало каждую клеточку внутри меня. Поднявшись с пола, я завернулась в полотенце и вышла из ванной, сделав шаг назад, прежде чем столкнулась с Чаном. Без дальнейших церемоний он сунул мне в руки мою сумку с подарками. — Это платье и каблуки. После, как оденешься, спускайся на завтрак, Хван будет ждать, — не проронив больше ни слова, Бан скрылся за дверью. Я порылась в своей сумке, будто в ней мог быть ключ к побегу из этого места — хотя, к сожалению, все, что там было, это куча яркой, открытой одежды. Более-менее найдя что-то подходящее, я надела красное платье-футболку, нацепив желтые каблуки. Постучав в дверь, мне открыл ее Бан, приглашая последовать за ним. Пока мы спускались по лестнице, я оглядывалась по сторонам, ведь впервые увижу дом в дневное время. Обстановка дома была великолепной, с высокими потолками, белой лепниной в виде короны и мраморными полами. Тем не менее, персидские ковры, темные шторы и разномастная мебель придавала дому теплоту и мужественность. Если бы это не была моя тюремная камера, я бы почти сказала, что место комфортное. Хенджин сидел в конце длинного стола в столовой, откинувшись на спинку стула с высокой спинкой, как король, а глаза его были темны, как и душа. Я остановилась на другом конце стола с твердым намерением сесть как можно дальше от него, но с холодным взглядом Хван отодвинул стул рядом с ним ногой, жестом приглашая меня сесть рядом с ним. Какой благородный джентльмен. Я скорее попробую спрыгнуть с десятиэтажного здания, чем сидеть рядом с ним, но гордость не позволит мне показать дрожь в венах. Поэтому я двинулась к нему, как делала это каждый день. Я села, и единственными звуками были мягкий скрип моего стула по мрамору и назойливое присутствие блондина. Темноволосая девушка примерно моего возраста вошла в комнату и тихо поставила перед нами на стол изысканные фарфоровые блюда. Это был стейк «рибай» с гранатовым соусом и красным вином. Разделив стейк, я аккуратно положила его в рот, этот кусок мяса был ужасным, мне захотелось блевать от него, но я утихомирила эту мысль. — Приятного аппетита, — его сосредоточенный взгляд задержался на мне, и это кольцо продолжалось и продолжалось, терзая мои нервы. — И вам ужасного аппетита, — я пожала плечами, отпивая глоток красного вина. — Не смей мне грубить, — он схватил меня за горло и притянул к себе. Бокал выскользнул из моих рук, разбиваясь вдребезги и проливая содержимое на мою одежду, но я ничего не почувствовала, кроме учащенного сердцебиения. Я сглотнула от сдержанности в его руках. Он мог бы раздавить мне горло, если бы захотел, но он лишь предупреждающим сжатием сократил мне на несколько секунд мой запас воздуха. Запрокинув голову к потолку, я смотрела ему в глаза, выражая каждую щепотку негодования. Но дискомфорт смешался с чем-то странным и электрическим, когда его большой палец скользнул вниз по моей шее. Это действие притупило ядовитый жар в воздухе, удушив его простым мягким прикосновением. — Собирайся, — его мрачный голос вывел меня из моего оцепенения. Мы лишь несколько секунд дышали яростью друг друга, прежде чем он освободил меня. Я боролась с собой, чтобы не потереть горло и не убрать тепло, которое оставила его рука. Мое платье промокло, шея, вероятно, покраснела, а виски болели от ненависти в глазах. — Бан, приготовь ее, — как по команде, врач появился в дверном проеме. Я отодвинула стул и послушно последовала за Чаном в комнату. — Чан, позаботься, пожалуйста, о Чонине, он мне очень дорог, — когда мы поднялись в комнату, я аккуратно взяла в свой ладонь руку Чана, чтобы попросить его о помощи, — прошу. — Я сделаю все, что будет в моих силах, — он посмотрел мне в глаза, и в них царил целый хаос.