Сказка об экспериментах, мальчике, пленнике и монстре

Тони лет… шесть, наверное? Школа ужасна, дети его не понимают, он не понимает, как можно быть такими ограниченными и глупыми. А раньше… а до этого… что было до этого?.. Что?.. Тони держит в руках рамку с фотографией, сделанной на его пятый день рождения, жмурится, пытаясь вспомнить, но ничего не получается. Это же было всего год назад. Это было год назад. Почему он не может вспомнить? Он сжимает фотографию, в голове начинает гудеть, дерево жалобно кряхтит, а потом: — Он не твой эксперимент, Говард!.. Стекло разлетается на куски под крик мамы. Тони отпускает рамку, та падает на пол, стеклянные осколки разлетаются во все стороны. А мама всё кричит: — Он — наш сын!.. Ты не имеешь права, Говард!.. Ты не имеешь права!.. Не с ним!.. С тем калекой из подвала — да. Можешь творить с ним всё, что душа пожелает!.. Но не смей трогать Тони!.. Тони осторожно крадется по коридору в сторону криков. Ему страшно, но отчего-то важно узнать, что тут происходит. — Лицемерка! — смеется отец, и от этого смеха мурашки по спине бегут. — Когда он умирал, ты была согласна на всё — лишь бы спасти своего сыночка!.. И сыворотка прижилась в нем. Да, Мария, та самая сыворотка, что течет в венах «калеки из подвала», та самая сыворотка, что сделала Стива Роджерса Капитаном Америка. Она прижилась в Тони. И убила всех остальных подопытных. — Ты мне этого не говорил, — выдыхает мама. — Говард!.. Ты говорил, что это спасет его!.. Ты не говорил, что она опасна!.. Тони подкрадывается к приоткрытой двери в гостиную и смотрит в щелочку на родителей. Отец пьет, а мама… мама такая печальная. — Брось, Мария, — фыркает отец. — Он всё равно умирал. Но умирал бы он долго и мучительно. Сыворотка могла его спасти или убить быстро. Тони выжил. Все в выигрыше. — Не Тони, — глухо говорит мама. — Что ты с ним сделал?.. Он больше… Он не живой… Он как… робот. Тони застывает, а сердце глухо бухает в ушах. — Побочные эффекты обнуления, — рассеянно говорит отец. — Ты же сама просила, чтобы у него не было кошмаров. Новые знания теперь он накапливает быстро и безболезненно. Тогда, когда человеческий разум устает, разум Тони может работать еще долго. Тони будет вычислять, как эти… компьютеры. Конечно, машина со временем перегонит его, но мыслительный процесс Тони всегда будет ускорен. Я бы предпочел получить суперсолдата, но получил гения. Весьма неплохо. — Он был умен и до этого, Говард, — говорит мама глухо. — Он был просто умен, — соглашается отец. — Сейчас он гениален. Сейчас он достоин, чтобы быть Старком. Сейчас я даже рад, что его слабовольная мать решила, что Тони безопасней жить в «нормальной семье», чем с агентессой ЩИТа. — И — видит Бог — я пыталась дать ему нормальную семью, — говорит мама, сгорбившись. — Его мать хотела этого. И мы приняли его в семью. И он стал мне сыном, Говард, а ты… Нет. Тони выдыхает: — Мама? Мама и отец оборачиваются на него. — Говард, он слышал! — шепчет мама. — Он… Он… — Ничего не вспомнит, — жестко говорит отец и смотрит на маму насмешливо: — Позволишь мне оставить Тони твоим сыночком?.. Мама бессильно падает в кресло и кивает. Тони стоит в дверях и смотрит на нее большими глазами. Отец подходит к Тони, смотрит на него сверху вниз, а потом говорит: — Дай мне руку, Тони. Ты должен пойти со мной в подвал. Нужно, чтобы ты кое-что забыл. Тони… Тони не хочет. Говард сильней шестилетки. Он закидывает брыкающегося Тони на плечо, а тот кричит, кричит, кричит: — Мама!.. Мама... Ма-ма!.. Мама!.. Мама даже не смотрит на него. Мама плачет и всё шепчет, шепчет: — Господи, прости. Прости, Господи… Прости меня… И этот шепот набатом отзывается в ушах, оглушает, почти вырывает сердце из груди… Тони резко садится в своей кровати. Хватает ртом воздух, цепляется за покрывало, смотрит перед собой, но видит — всё еще видит — маму, которая всё просит у Бога прощения. — Проснулся, — слышится откуда-то слева. Тони слетает с кровати, пытается схватиться за что-то, что может оказаться оружием. А Зимний Солдат смотрит на него из темноты, потом вздыхает и говорит: — Я слышал. Ты говорил во сне. И да. Воспоминания после обнуления рано или поздно возвращаются. Особенно, если их стимулирует твой М.О.Р.Г., Старк. — После обнуления? — хрипло повторяет Тони. Барнс вздыхает как-то особенно, с жалостью: — Ты же сам понимаешь, да?.. Помнишь, кого ты увидел там, в подвале, куда тебя приволок Говард? Тони смотрит на него, застывает, взгляд мечется, а потом он хрипло говорит: — Я помню… Человека… на цепи… который смотрел на меня… и плакал… Но ведь этого… не было?.. — Мне жаль, Тони, — говорит Барнс. — Рано или поздно, но воспоминания, стертые обнулением, возвращаются. И Тони просыпается. Он лежит в своей кровати, смотрит в потолок. Сердце колотится в груди. Он выдыхает — медленно, медленно, до предела, до горящих легких, а потом жадно вдыхает, закрывает глаза и приказывает тихо: — ПЯТНИЦА, инициируй все необходимые процедуры для эксгумации тел Говарда и Марии Старк. Мне нужно их ДНК.