42. Цветы Питера Хейла. // Питер Хейл, Лидия Мартин. // АУ, Ангст.
14 февраля 2024 г. в 21:59
Примечания:
For: @Maks_Hux
Питер Хейл разводит цветы рядом с домом, и почти все кумушки Бикон-Хиллс хотя бы раз посещали его сад.
— Столько роз, — говорит Натали Мартин однажды вечером за ужином. — Такие яркие.
— Кровавые, — усмехается Лидия. — И шипы у них колючие. Спасибо. Я не голодна.
Она встает из-за стола и уходит в свою комнату. Да, это не вежливо. Нет, ей плевать. Мама не остановит, потому что бабушка сказала маме, кто такая Лидия и почему ее нельзя останавливать.
— Ну что, опять дурное предчувствие? — отвечает после двух гудков Эллисон.
Она — Арджент, в предчувствия верит, хотя бы потому, что эти самые предчувствия помогали ее парню не умереть от рук ее отца. Бывший астматик Скотт МакКолл грозил стать Истинным Альфой, и Лидия почему-то была уверена, что он им уже стал однажды, где-то.
— Я посреди сада Хейлов, — говорит Лидия вместо всех пояснений.
Она, босоногая, стоит на месте и боится шевельнуться, потому что розы, уже напившиеся крови из ее израненных ног, тянутся к ней, надеясь напиться крови видящей смерть.
— И ты не помнишь, как тут оказалась, — вздыхает Эллисон. — За тобой приехать?
— Не надо, — качает головой Лидия. — Меня уже заметили.
Питер стоит на пороге дома и смотрит на Лидию странно, сглатывает и говорит:
— Мисс Мартин, только не шевелитесь.
— Вы используете весьма экзотические удобрения для своих роз, мистер Хейл, — ядовито проговаривает Лидия, глядя прямо на Питера. — А аконит тут случайно не растет?
— Только розы, — усмехается Питер. — И сколько ты помнишь, Лидия?
От собственного имени, произнесенной этим человеком, Лидии становится одновременно страшно и спокойно. Словно она застарело боится Питера Хейла, но твердо знает, что он сохранит ее жизнь в безопасности.
— Немногое, — качает головой Лидия. — Я даже не знаю, почему боюсь Вас.
— Жаль, — говорит Питер. — Жаль, что боишься.
И шагает к ней. На нем — футболка, и в обнаженные руки тут же впиваются неожиданно длинные лозы роз. А Питер спокойно идет к Лидии, не обращая внимания на то, что у него — буквально — выпивают кровь.
— Сколько крови Вы проливаете здесь? — смотрит почти с ужасом Лидия.
— Достаточно, чтобы все кого я люблю, жили и были счастливы, — останавливается перед ней Питер. — Я привез их из Старой Англии, из древних Холмов, где умирающие сидхе отдали мне их, чтобы цветы не умерли.
Цветы пьют его кровь, и Лидия смотрит в совершенно ясные и чуть грустные глаза Питера Хейла и, кладя ладонь на грудь Хейла, говорит:
— Я думала, что ты — эгоист, Питер.
— Разве? — улыбается Питер, гладя ладони поверх руки Лидии.
Лозы всё еще вьются по его рукам, пьют кровь, а под ладонью Лидии сильно и твердо бьется сердце, которое должно было сгореть давным-давно, остановиться, а не питать новый мир, где счастье есть для всех.
Почти.