Saki Sanobashi [Go for a Punch]

      Из крана медленно капала вода.       В гробовой тишине даже трещание лампы оглушало и заставляло прикрыть уши. Свет мерцал и ослеплял ещё не привыкшие к свету глаза.       Хотару очнулась раньше остальных. Полулёжа на холодной плитке, она рассматривала место, которое видела впервые и в котором так внезапно очутилась. Помимо неё, на полу сидели и другие незнакомые девушки. Расслабленные лица и распущенные волосы, спадающие на ресницы, превращали их в мёртвых кукол. Поначалу она решила, что те действительно не дышат, но слабые вздымания груди убедили её в обратном.       Комната напоминала подземный туалет. Один из таких часто можно встретить в метро или в торговом центре. Но как бы она ни крутилась, Хотару никак не могла найти дверь. Лишь стены, кабины туалетов и раковины.       И больше ничего.       Нужно встать и опровергнуть столь безрассудную мысль, но ватные по ощущениям ноги, безвольно лежали и не позволяли подняться.       Здесь было холодно. Усугубляло ситуацию и то, что все они были голыми. Ни одежды, ни обуви. Абсолютно нагие и беззащитные.       Хотару безуспешно пыталась вспомнить последние произошедшие события, но мысли и разум блуждали, не давая и шанса сосредоточиться и восстановить пробелы в памяти.       Она не чувствовала страх. Холод и бесконечная усталость смешались с пульсирующей болью, из-за чего девушка, покачиваясь и стараясь сфокусировать взгляд, всего лишь бездумно мотала головой.       Веки слипались, а мурашки всё не останавливались и бежали по телу, заставляя Хотару дрожать. Нужно ещё немного поспать, и когда она очнётся, во всём разберётся, и всё будет хорошо. Так она думала, всё сильнее погружаясь в мучительный сон.       

***

             Её разбудили истошные крики.       Вопли, наполненные отчаянием и первобытным ужасом.       Открыть глаза оказалось сложнее, чем в первое пробуждение. Сейчас они словно бы налились свинцом и грузно тянули вниз. Но собрав все оставшиеся силы, она всё же распахнула веки, и в глаза ударил болезненный свет.       Привыкнув к ощущениям, Хотару начала искать источник криков. И взглядом наткнулась на девушку, что сжимала лоб руками и качалась из стороны в сторону. Она больше не орала, но её едва слышимый беспорядочный шёпот сильнее отдавался в ушах.       Хотару узнала её. Девушка лежала на полу напротив неё и спала, глубоко дышав. Видимо, незнакомка уже очнулась, и происходящее напугало её. Да, теперь Хотару тоже почувствовала страх, медленно ползущий по венам. Изначально ей было не до того, чтобы думать о том, в какой ситуации они оказались. Но сейчас сердце начинало стучать быстрее, позволяя ужасу скорее добраться до всех частей тела.       Незнакомка напротив услышала шевеление и резко подняла подбородок, взглянув на Хотару. Её зрачки быстро метались, осматривая только что очнувшуюся девушку. Её рот, исказившейся в ужасе, сменился на радость.       — Я думала, все мертвы! Они не дышат! Просто лежат здесь абсолютно голые! Как я сюда попала? Ты знаешь, что произошло? Кто ты? Как я сюда попала? Мне срочно нужно домой к маме! Меня ждут! Они знают, что я должна скоро прийти!..       Она перепрыгивала с темы на тему, судорожно пытаясь самостоятельно найти ответ на свои непрекращающиеся вопросы.       Хотару скривилась. Голова разболелась сильнее, и теперь в висках стучало. Она хотела быстрее прекратить этот поток слов, и с трудом разлепив губы, слабо из себя выдавила вопрос:       — Как тебя зовут? — голос дрожал, а в горле пересохло.       — Я Мацуи Акане! А ты? Ты не представилась. Тебе плохо? Всё нормально?       Хотару показалось, что с этой девушкой что-то не так. Может быть стресс так влиял на её интерес, а может и паранойя, появившаяся из-за отсутствия доверия. Она тоже не могла верить всему, что происходит прямо сейчас, но, чтобы определиться с происходящим, нужно было переступить через себя и принять любую полезную информацию. Но может она и ошибалась, и бедная напуганная Мацуи всего лишь хотела помочь, и самой спастись от стресса.       — Мне не очень хорошо. Тошнит, и всё кружится. Я Акамацу Хотару. Приятно познакомиться. Не переживай из-за них, — она мотнула головой в сторону не очнувшихся девушек, — Они явно дышат. Я видела, как они слегка шевелятся.       Акане бросила взгляд, куда показывала Хотару. Слегка прищурив глаза, она начала рассматривать незнакомок, проверяя слова на достоверность. Убедившись в том, что все в этой комнате живы, Мацуи вновь взглянула на девушку.       — Давай попробуем успокоиться и вспомним, что с нами произошло перед всем этим, — Хотару обвела рукой комнату, — Мне сейчас трудно думать, но может ты что запомнила.       Голос потихоньку становился твёрже, и говорить становилось всё легче. Хоть жажда и холод никуда не ушли, но теперь пребывать в сознании куда проще.       Собеседница немного расслабилась, опустив напряжённые плечи, но всё ещё не была готова к нормальному разговору, и потому вновь начала раскачиваться из стороны в сторону, нервно кусая ногти. Акамацу тяжело вздохнула и приняла решение встать. Дел много. Начиная от исследования комнаты и заканчивая помощью двум другим девушкам. Всего их четверо. И никого из них она не знала даже смутно. Что они здесь делали и почему были совершенно раздетыми? Тело не саднило, и Хотару не ощущала следов насилия. Сколько они здесь так пролежали на холодном полу? Почему она не видит дверь? И где они находятся? Мысли начали проясняться, отодвигая боль на задний план и позволяя погрузиться в размышления. Сейчас трудно было найти ответы на вопросы. Нужно дождаться, когда остальные очнутся, и расспросить их. Вместе можно найти выход.       Но в данную минуту Хотару нужно встать. С каждой секундой жажда мучила всё сильнее. Но к ужасу девушки, ноги не двигались ни на дюйм. Словно это были не её конечности, а чужие. И вот теперь Акамацу накрыло ужасом. Догадки затмили разум, подкидывая всё более страшные предположения. А что, если она больше никогда не встанет? Что, если это вообще не её ноги, и всё — это часть извращённого эксперимента? Как она теперь сможет вернуться домой или хотя бы банально подняться и подойти к раковине. Она судорожно начала осматриваться, и взгляд упал на бормочущую Акане. Ухватившись за появившеюся идею, как за спасительный круг, она вновь обратилась к девушке.       — Слушай, ты можешь встать? Слышишь меня?       Но на неё не обращали внимания. Мацуи словно накрыли куполом, закрыв от реальности.       Хотару стало ещё страшнее. Теперь она ощущала себя совершенно одной в этом холодном и мрачном месте. А что, если те две девушки действительно мертвы, а через некоторое время Акане окончательно сойдёт с ума, и они вместе умрут от обезвоживания? Дыхание участилось, а сердце судорожно забилось, вырываясь из грудной клетки.       Кожа, соприкасающаяся с ледяным полом, не ощущалась. Акамацу постепенно переставала чувствовать части своего тела, начиная терять по крупице надежды. Она не могла так просто сдаться, но был ли хоть какой-то смысл что-то делать? Может, всё это напрасно?       Сдавленный стон, раздавшийся с другого конца туалета, пощёчиной вернул Хотару в реальность. Точно. Ещё не всё потерянно. Есть и другие. И уж они точно будут в состоянии разговаривать, и идти на контакт.       Кабинки мешали рассмотреть всё помещение, но она видела полтуловища девушки, что медленно, но верно просыпалась от долгого сна. Хорошее освещение помогало разглядеть коротко стриженные волосы и мягкие округлые черты лица. Хрупкое и миниатюрное телосложение придавали незнакомке детский вид и некую невинность. Даже её лицо, исказившейся в гримасе, наполненной нотками боли и дискомфорта, казалось тёплым и добрым. Акамацу наполнилась радостью и спокойствием, размышляя, что её не будут окружать такие же люди как Акане. Мацуи слишком противоречива, и общение с ней забирало слишком много сил. Может с остальными будет не так.       Возможно об этом слишком рано думать, но ощущение вечности, проведённой в этих стенах, камнем образовалось в темечке.       Обрывистые мычания замолкали, и девушка постепенно приходила в себя, сначала беспорядочно двигая руками и ногами, а затем открывая глаза. Хотару ничего не оставалось, как жадно следить за каждым движением, судорожно сглатывая. Ей хотелось, как можно скорее поговорить с кем-то и успокоиться.       Наконец, ресницы затрепетали, и незнакомка распахнула веки. Её мутный взгляд с трудом блуждал по кремовым плиткам, по белоснежным стенам и по меловым раковинам. В ослепляюще светлой комнате, всё было выкрашено в похожие оттенки белого, и это до невероятного давило на тело и непривыкшие в свету глаза.       Девушка начала тихо бормотать, и по её несвязной речи удалось понять едва ли несколько слов. Хотару решила подождать, решив, что нужно дать больше времени на то, чтобы полностью прийти в себя и перебороть тяжёлую мигрень. Почему-то она присутствовала уверенность, что каждая испытывает то же, что и она сама. Словно бы причина появления у всех в этом месте одна и та же.       Акамацу вымученно прикрыла глаза. Откинув голову назад, она прислонилась к бодрящему холоду стены. Обрывки воспоминаний постепенно начинали приобретать насыщенный и видимый оттенок. Теперь она видела, как идёт после школы домой, спускается в опустевшее вечернее метро и просто стоит, дожидаясь последнего поезда. Что было днём? Зашла ли она в вагон? Доехала ли до своей станции и зашла ли домой? Всё как в тумане.       Но теперь Хотару уверена, что попала сюда не случайно. Не зашла ненароком в туалет и не вырубилась от усталости.       В черепе не звенело ни одной мысли, и лишь одно сожаление кислым привкусом осело на языке: как жаль, что дома её никто и никогда не ждал, и ни одна душа на всём свете не заметит её пропажи.       Хотелось домой. В уютную кровать, что пахнет свежим хлебом. В маленькую, заваленную всяким хламом, комнату. Хотелось просто выйти на балкон, вдохнуть запах ночного города и закурить с видом на горящий закат. Не чувствовать больше проникающий под кожу лёд плитки, не ощущать себя беспомощной от невозможности встать, не сдерживать больше подкатывающие к горлу слёзы. Хотелось просто проснуться от долгого кошмара, длинною в чёртову вечность.       — Где я? К-кто-нибудь… П-помо…       Хотару вынырнула из размышлений и взглянула на едва окрепшую девушку. Та в свою очередь пыталась позвать на помощь. Она часто моргала, словно бы пытаясь избавиться от пелены перед глазами. Её слова обрывались, не сумев облачиться в предложения. То, как она выглядела в данный момент и то, как она реагировала на происходящее, напоминало Акамацу её саму. Тот же потерянный взгляд и ощущение безысходности без примеси страха. Лишь чистое желание узнать, что происходит.       Абсолютное хладнокровие и ясный разум.       Акамацу улыбнулась одними уголками рта. Она больше не ощущала себя забытой миром и одинокой.       Промелькнула мысль помочь девушке, что водила руками по полу в поисках ориентира. Можно было подползти к ней и помочь абстрагироваться, и понять произошедшую ситуацию. Ноги не шевелились, но слабость в руках уже давно отступила, что позволяло совершить задуманное. Конец комнаты находился не так далеко, как казалось, но тело могло подвести в любой момент.       Собравшись с силами и всё же решив рискнуть, Хотару медленно сползла по стене на левый бок, и оперившись об плитку, согнула руки в локтях. Боль пронзила, наполненные слабостью кисти, стоило сделать несколько «шагов». Она двигала корпусом, подобно змее, и продолжала ползти. Конечности, соприкасающиеся с полом, словно бы покрылись коркой льда. Соски болезненно тёрлись о шершавую поверхность, причиняя болезненный дискомфорт. Но она не сдавалась, с каждой бесконечно тянущейся секундой приближаясь к цели.       Словно бы почувствовав постороннее присутствие, незнакомка напряглась и сильнее сузила глаза в попытке рассмотреть движущийся в её сторону объект.       За несколько минут у Хотару получилось преодолеть разделяющее их расстояние. С перерывами на передохнуть и приподнять корпус своего тела, чтобы хоть как-то избежать трения. Но у неё получилось. Это первая проверка на прочность, которую она прошла, и которая смогла убедить Акамацу, что у неё всё получится преодолеть.       Пытаясь скрыть своё тяжёлое дыхание, чтобы не напугать сильнее уже и так взволнованную девушку, Хотару крепко сжала губы. Она прислонилась к стене и с облегчением расслабила плечи. Теперь можно расслабиться и передохнуть. Придвинувшись ближе, но не настолько, чтобы касаться телами, она медленно и вяло заговорила:       — Меня зовут Акамацу Хотару. Я не знаю, как мы здесь очутились, но прямо сейчас мы находимся в каком-то туалете. Нас здесь четверо. По крайней мере стольких удалось насчитать. Ты очнулась третьей. Знаю, сейчас тебе трудно говорить и уж тем более что-то вспомнить, но мне кажется, нам нужно скорее найти выход и выбраться отсюда.       Так внезапно всё выпалить на слабо соображающую девушку виделось неразумным, но ничего сносного в голову не пришло.       — Я Акияма Хикару..., — девушка вертелась из стороны в сторону, в попытках что-нибудь рассмотреть или же пытаясь вникнуть в сказанное, — Почему мне так холодно? И я ничего не вижу.       Создавалось впечатление, словно она никак не могла вспомнить, что ей только что сказали. Возможно так и было. Хикару услышала незнакомый голос, успокаивающий и расслабляющий. Почувствовав себя в безопасности, её разум будто отключился, но страх никуда не делся, всплыв на первый план. Её волнения пока что были связаны с первостепенным, с самым важным и волнующим. Недавно очнувшийся разум не мог влиться в происходящее и пытался найти ответы на вопросы первой необходимости.       Хотару разочарованно скривила губы. Она понимала, что всё не получится провернуть так быстро, как ей этого хотелось. Но внезапно накатившая на неё злость и первобытный ужас, спрятавшиеся в подкорке подсознания, были сильнее разумных мыслей.       Но вовремя опомнившись и засунув нетерпение в глубины своих желаний, у неё всё же получилось взять над собой вверх. Безмолвные минуты протекали быстро, но в такой ситуации это не нервировало никого.       — Здесь довольно прохладно. К тому же мы абсолютно голые. Но ты не переживай. Я не думаю, что нас насиловали. Не знаю, что мы здесь делаем и как очутились в этом месте, поэтому я и хочу расспросить всех. Вдруг кто вспомнит что важное, — Акамацу внимательно проследила за мутным взглядом Хикару, — Твои глаза, наверное, ещё не восстановились. Возможно, нам что-то вкололи. Мои ноги до сих пор не двигаются. Извини, но я не знаю больше твоего.       Акияма ничего не ответила. Но Хотару была уверена, что та всё услышала, а сейчас пыталась переварить информацию. Не каждый день удавалось проснуться в незнакомом месте, будучи раздетой и ослепшей. Каждой из них было одинаково страшно, но с этим ужасом все боролись по-разному.       Хотару считала секунды, пытаясь хоть как-то не раствориться во времени. В этом месте невозможно понять, день в данный момент или ночь, сколько часов, а может и дней они пролежали совершенно одни, и сколько это всё будет продолжаться. Почему-то мысли об этом пугали её больше всего остального.       Дверь она так и не увидела. Пока ползла через ряды кабинок все её мысли были заняты другим, а взгляд был устремлён в одну точку. Может дверь и расположилась в каком-нибудь странном месте, например, вместо унитаза, но она в любом случае должна быть. Иначе как бы их сюда принесли.       Неужели их правда похитили и затащили в туалет? Но почему именно сюда, а не в подвал или же в специальную комнату? Хотару никогда не задумывалась, куда именно помещают похищенных людей, возможно, действительно в общественные места. Но это казалось, как минимум странным, а как максимум лишённым всякого смысла.       — Я могу тебе доверять?       Акамацу только сейчас заметила, как сильно этот звонкий и уверенный голос отличался от миловидной и хрупкой внешности.       — Я не причиню тебе вреда.       Это не было тем, что хотела услышать Хикару, но это было тем, что могла дать Хотару. Желала она того или нет.       Сейчас у них не имелось никого, кроме друг друга. Одинокие, столкнувшиеся с неизвестностью, напуганные, они могли доверять лишь собственным теням и таким же потерянным девчонкам. Может это глупо. Хотару не знала, можно ли доверять даже самой себе и уж тем более позволять кому-то надеяться на свои силы. Но в эти бесконечные секунды она не могла найти иных вариантов. Наивная надежда. И ощущение зарождающейся связи. Неправильной, ненужной, вынужденной, но связи.       Мацуи Акане всё также качалась из стороны в сторону, слегка кивая головой в такт своим мыслям. Акамацу не могла рассмотреть её лица, но казалось, словно оно исказилось от осознания чего-то ужасного. Её волосы, неровно подстриженные и торчащие в разных направлениях, падали на обнажённые колени. Она обхватила ноги руками, и положив подбородок на коленные чашечки, что-то неразборчиво бормотала. Из всех присутствующих она оказалась самой худощавой и болезненно бледной. Несмотря на то, что девушка находилась в другом конце комнаты, её нестабильное поведение и эмоциональное состояние ощущалось повсюду. Словно тёмные густые волны накрыли помещение.       Хотару не знала, как скоро девушка успокоится и сможет выйти на контакт, но осязалось ощущение, словно это произойдёт очень и очень нескоро. Она не была осведомлена, стоило ли им вообще торопиться куда-либо, ибо в распоряжении было бесконечное количество минут, а может даже и дней. Кто и когда придёт за ними? Вернётся ли? Что будет дальше? Не сойдут ли они с ума от ожидания? Может быть всё это были глупые и пустые мысли, а на самом деле всё это глупый розыгрыш или какая-то ошибка. И уже завтра они как ни в чём не бывало разбредутся по домам, увидят свои семьи, и всё вернётся на круги своя. А может это всё являлось сном. Долгое беспробудное и мучительное сновидение. Но боль была слишком реалистичной, прямо, как и холод. Непрекращающийся мороз, подползающий всё ближе и ближе к сердцу. Замораживает кожу, кости и кровь. Дрожь уже стала привычной, лишь мимолётные резкие подёргивания заставали врасплох, напоминая о том, что хотелось забыть.       Дома её никто не ждал. Ни голодное и преданное животное, ни крепкое родительское плечо, ни даже возлюбленный. Лишь оглушающая тишина. Быстро разогретый ужин, прохлада свежей постели, запах пыльных книг и давящее чувство одиночества. Оно не то что бы давило, скорее постоянно давало о себе знать. На кухне за завтраком, ночью в кровати, вечером на балконе, в душном и тесном вагоне поезда, в гудящей толпе. Это чувство ревнивое, собственническое. Оно не прощало измены, когда на мгновения ощущаешь себя так, словно обрёл близкого человека. В тот же миг оно обрушивалось с новой силой и придавливало к земле так, как никогда до этого. Словно бы месть за предательство. Нельзя даже думать о том, чтобы избавиться от этого ненавистного и жизненно необходимого одиночества. А можно ли вообще жить без него? Или все люди живут с этим, скрывая его существование?       Хотару не имела ни малейшего понятия. Она вообще мало что знала о жизни других. Так, только из мимолётно брошенных фраз или невольно подслушанных разговоров. Оно и к лучшему. О большем не стоит и мечтать.       Акияма молча водила невидимым взглядом по лампам. Словно бы свет мог даровать ей зрение. Пытаясь угадать мысли девушки, Акамацу разглядывала будто бы окаменевшее тело. Тёмно-русые волосы, слегка касающиеся лопаток, слегка шевелились при движении головы. Глаза цвета мокрого дерева сверкали при попадании на радужку искусственных лучей. Это успокаивало. Спокойствие, исходящее от Хикару, граничащее с принятием. Это читалось в её взгляде. Бездумном и пустом. Трясущиеся от холода пальцы и стучащие зубы были не в счёт. Оболочка, не имеющая ничего общего с сознанием.       Слишком глупые и странные мысли.       — Как давно мы здесь?       — Не знаю.       И вновь молчание.       — Я ничего не могу вспомнить. Знаю только, что до этих событий сидела дома. И всё.       — Ты никуда не выходила? Никого не помнишь?       — Не могу точно сказать.       Надежда ускользала из рук, как ветер. Такими темпами ни одна из четверых не сможет ничего рассказать. Что-то мешало вспомнить. Некий барьер памяти. Как дети, забывающие травмирующие события, так и сейчас. Хотару потребовалось время, чтобы восстановить воспоминания о дороге домой из школы. Видимо, это поможет и остальным. Других способов нет. Лишь терпеливо ждать в съедающей заживо тишине.       — Меня тошнит и голова кругом. У тебя также?       — Да, но сейчас уже полегче. Скоро пройдёт.       — Думаешь, нас чем-то накачали или типа того? Звучит дико, но я уверена, что не могла напиться до такой степени, чтобы застрять в какой-то дыре, будучи голой.       Под конец её голос предательски сорвался, пропустив нотки потерянности.       — Возможно. Я уже размышляла об этом. Но кому мы нужны и зачем?       Вопрос остался без ответа. Лишь непрерывно капающая вода стучала о раковину, в попытках о чём-то поведать.       Говорить на удивление не хотелось. В том, чтобы не слышать что-то разочаровывающее был некий шарм. Как участники соревнования с нетерпением ждут возвещения результатов, но в тоже время мечтают о том, чтобы отложить этот момент. Победить или проиграть не так важно. Страшно разочароваться в самом себе.       Мигрень и дискомфорт от словно бы замороженных частей тела ушли на второй план. Сейчас ценнее всего оставаться в сознании на случай, если произойдёт нечто серьёзное. Помочь, будучи в таком плачевном состоянии, она не могла. Но ничто не мешало говорить, а это уже не мало. Ожидать от Акиямы какую-нибудь полезную информацию не стоило. Хотару давно смекнула, что девушка не может вспомнить что было на днях, что уж говорить о том моменте, когда всё могло произойти. Но что именно? Похищение? Или их завлекли в тёмное место и скрутили? Звучит безрассудно и дико. Но всякое предположение имело шанс на существование. Даже самые бредовые и на первый взгляд сумасшедшие идеи.       — У тебя…проблемы с ногами?       Акамацу задумалась, почему Хикару начинала говорить так внезапно и неожиданно. Возможно длительное молчание не являлось для неё преградой, а может Хотару просто казалось, что они так долго говорят. А всё это были лишь длительные рассуждения в её голове, а в жизни прошло всего несколько секунд.       Сколько же ещё им всё это терпеть?       — Да. Не напугала? В тот момент, когда ты очнулась, я находилась в другом углу этой комнаты. Решила, что тебе нужна помощь, да и просто быть рядом с человеком не так пугающе, как быть одной.       В ответ девушка улыбнулась. Вымученно и слабо. Но эта улыбка произвела слишком большое впечатление на затуманенный разум Хотару. На сердце вдруг стало так спокойно. И атмосфера вокруг словно бы изменилась.       Теперь можно слегка расслабиться, не ожидая чего-то неожиданного. Точно не от неё.       — Да. Не так страшно. Как думаешь, тебя начнёт кто-то искать? Семья, например, или друзья.       — Нет. Точно нет. А тебя?       — И меня.       Хотару никак не могла понять причину, по которой разговор мог зайти в такое русло. Они не настолько близки, чтобы говорить о таком. Так бы она точно подумала раньше, но сидя на полу неизвестно где, беспомощные и замёрзшие, девушки были достаточно знакомы, чтобы вспоминать, а может и жалеть о прошлом и несделанном.       Пить хотелось нещадно. Всё это время жажда ещё как-то притуплялась в моменты, когда создание блуждало извне этих стен. Но от общения и даже слабого движения языка, воды хотелось всё больше и больше.       Нестерпимо, но не настолько, чтобы вновь взять себя в руки и начать ползти.       Иногда муки были не так болезненны, как сама перспектива что-нибудь сделать. Сил едва ли хватало на пустую болтовню и тяжёлые вдохи. Акамацу могла попросить о помощи плоховидящую Хикару, но та уже заснула, беспокойно ворочаясь. Она вся сжалась, пытаясь согреться, но тщетно. Главное, это успеть уснуть, пока ещё окончательно не замёрз, а что будет во сне не так важно.       Мацуи тоже дремала в позе креветки. Её напряжённые руки с выступившими на них венами сжимали голень. А дыхание свистело из-за заложенного носа. Хотару было немного жаль эту девушку. Она справлялась со стрессом по-своему. Из-за чего страдала и сама.       Не далеко от Акиямы лежало скрюченное в позу эмбриона тело. Длинные смоляные волосы были разбросаны кольцом вокруг. Не понятно, жива ли девушка или давно замёрзла, пока гуляла по просторам сновидений. Но её кожа, хоть и бледная, но всё же искрила румянцем.       Это успокаивало. Жить в нескольких шагах от трупа и уж тем более спать являлось чем-то неправильным.       Хотару задумалась, стоило ли ей попытаться разбудить незнакомку или же нужно оставить всё как есть. Вдруг она могла чем-то помочь или даже спасти её.       Но как бы она ни хотела выбраться из этого места как можно скорее, сил от этого не прибавлялось.       Она не привыкла спать при свете, но выбора не имелось. Акамацу не знала, выключается ли здесь вообще свет или горит безостановочно.       Не понимать, когда день, а когда ночь. Не суметь даже предположить сколько времени прошло.       Это поистине жестоко.       Пить уже не хотелось. Лишь в горле першило и словно стоял ком.       Говорить она не могла. Язык еле ворочался. Слюны практически нет. Или так просто чудилось.       Веки медленно, но верно то опускались, то поднимались, в слабых и неохотных попытках не провалиться в сон.       Но усталость всегда брала своё.       И забирала уставших путников в королевство, из которого не хотелось возвращаться в уродливую и жуткую реальность.