Кулак, истребляющий демонов

      Когда Танджиро вошёл в главный холл, в котором проводилось собрание, на него тут же устремилась большая часть взглядов.       Место было довольно оживлённое: сновали туда-сюда люди в одинаковой форме мимо большого овального стола, стоящего по центру комнаты. Лица их были закрыты маской, сама форма была коричнево-чёрная с белыми линиями вдоль рук и ног. Несколько людей стояли возле дверей в качестве охраны.       Но это всё парню было неинтересно.       Куда загадочнее были девять человек, сидящие в просторных мягких креслах, которые выделялись на фоне всех остальных. Как и нарядами, не вычурными и в то же время показательными, так и поведением, взглядом, положением.       И все они неотрывно и беззастенчиво наблюдали за Камадо.       — Э… Здрасьте, — сказал он, странно улыбнувшись, и сел за стол подальше от остальных… Столпов?       А это никак иначе были именно Столпы.       Потому что даже Танджиро ощущал идущую от них силу. Сам воздух в комнате казался спёртым, застывшим от того, что на этом маленьком клочке пространства собрались девять сильнейших людей мира. Их взгляды блестели даже в неплохом мягком освещении, заливающим это органичное деревянное помещение с явно дорогими обоями. В конце комнаты находился небольшой подъём, напоминающий сцену, и несколько мягких просторных кресел. На сцене стоял сам Кагая, смотрящий на остальных всё тем же добрым взглядом, а ещё не особо пожилой мужчина с седыми волосами. Лицо его было закрыто красной маской тенгу. Сидел он неподвижно, и из-за маски нельзя было сказать, на кого он сейчас смотрит. Хотя парень не сомневался, что на него.       — Все в сборе. — Кагая задержал взгляд на Танджиро, загадочно улыбнулся и продолжил: — Первое собрание в этом году, и, по традиции, начинаем мы с нового этапа набора добровольцев и начала их обучения в нашей академии.       — И какой же улов в этому году, хм? — не отрывая взгляда от Камадо, звучно, громко и вызывающе проговорил довольно крупный и мускулистый ухмыляющийся мужчина. Он прямо блистал, причём в прямом смысле: украшения в виде длинных серёжек висели на его ушах, а на лбу — серебристая повязка под цвет его волос, испещрённая огранёнными минералами. Сзади его шеи виднелись рукояти двух катан. Руки были оголены до плеч, торс закрывал чёрный пиджак. — Не разочаруйте меня.       — Я чувствую обжигающее предвкушение! — едва ли не проорал другой столп. На вид — добродушный улыбающийся парень с чёрными, раздвоёнными густыми бровями и длинными, ярко-рыжими волосами. Поверх его формы был забавный хаори — будто взяли кусок пламени и накинули сверху. Взгляд его горел едва ли не в прямом смысле. Камадо даже показалось, что он ощущает исходящее от него тепло.       — А я чувствую… Мерзость, — проговорил тихо, но с веющим ветром злобы, уже знакомый Танджиро Санеми. Он был единственный, кто демонстративно не удостаивал Камадо своим взглядом.       — Ну же, ну же, — по-доброму сказала невысокая симпатичная девушка, чем-то похожая на Тамаё. Фиолетовая форма с интересным хаори, очень напоминающим крылья бабочки, закрывал её фигуру. — Шинадзугава-сан, тебе же всё объяснили.       Шинадзугава её проигнорировал.       — А мне кажется, Ренгоку всё правильно чувствует, — сдержанно отозвался ещё один Столп с перевязанным лицом и обвивавшей его шею белой змеёй. Глянул на Камадо, чуть прищурившись. Парень промолчал, не отреагировав на изучающий взгляд его разноцветных глаз. — Я впервые вижу, Санеми, чтобы тебе надрал зад обычный мечник. Или необычный?       Камадо чуть нахмурился. Кажется, этот змеиный столп видел их стычку, только вот Танджиро его ни увидел, ни почувствовал.       — Да ты что? — процедил Шинадзугава. — Этой выскочке просто повезло.       — Оправдания? — с лёгким презрением заметил «змеевик». — Судя по его технике движений, он явно что-то знает.       — Ты что, сомневаешься во мне? — прошипел Санеми. — Может, после собрания выясним, кто больше оправдывается?       — Прекратите, — строго и холодно сказал Гию Томиока, в глазах блеснула синева глубокого океана. — Хватит бессмысленных споров.       Столпы замолчали.       — Хорошо это или плохо?.. — с какой-то тоской проговорил громила с слепыми, затянутыми непроницаемой пеленой мокрыми глазами. Сидел он неподвижно, будто камень; лоб его был рассечён большим бледным шрамом; руки, оплетённые красными бусами, он сложил вместе, будто в молитве. — Грядёт что-то страшное…       — Я у-уверенна, что всё будет отлично! — воскликнула жизнерадостная милая девушка, мотнув своими большими розовыми косами, кончики которых отливали салатовым цветом. На щеках играл лёгкий румянец, большие глаза нежно и даже с любовью смотрели на Камадо. А ещё она была… Довольно фигуристой. По крайней мере, разрез на её пиджаке открывал глазам очертания её большой и явно упругой груди. Сверху её накрывал простенький белый хаори, дополняя её образ милой и невинной.       — Мы все на это надеемся… — туманно проговорил невысокий и самый молодой среди всех столпов парень с длинными чёрными волосами, также туманно глянув на Танджиро. Глаза — чистый малахит, глубокие и задумчивые. На лице его была лёгкая рассеянность.       — Урокодаки-сан, — с почтением обратился к старику Кагая. — Прошу.       — Спасибо, Ояката-сама, — с не меньшим уважением обратился к мужчине Саконджи. Встал с кресла, вышел вперёд.       Столпы, как по команде, перевели на него взгляд. Одет он был просто, в голубое кимоно с узором волн. Маска была неподвижна, а сами движения, как отметил Танджиро, выходили слишком тихими и… Будто бы какими-то «правильными», словно старик на автомате отмерял их с точностью до миллиметра.       — Этот год выдался… — он сделал едва заметную паузу. — Буду честен — не очень удачным. В общем и целом количество добровольцев, что рвутся уничтожать демонов — меньше на треть, чем в прошлом году. Всего сорок человек.       Никто никак не отреагировал на его слова.       — Но если рассматривать в контексте качества… — он замолчал, и в этот миг Танджиро почувствовал, что старик смотрит прямо на него. — То это обнадёживает. Во-первых, ещё одна причина этого собрания — Камадо Танджиро, что сейчас сидит здесь.       Столпы вновь перевели на него взгляд, и парень невольно вжался в кресло, попытавшись выдавить дружелюбную улыбку. Презрения к ним он не испытывал, пускай они и были, по сути, теми же героями, коих Гароу когда-то ненавидел. Но слишком многое произошло в обеих его жизнях, и сам парень многое понял. Он уже давно не тот, кем был раньше.       Правда и пресмыкаться перед ними он не был намерен. Всё-таки он имел твёрдое самоуважение.       В любой ситуации надо стараться оставаться человеком.       — Парень, в тебе скрыт огромный потенциал, — сказал Урокодаки.       — Я знаю, — просто, но серьёзно ответил Танджиро. Это не было бахвальством, а скорее фактом. — Для этого я сюда пришёл.       Санеми недовольно фыркнул.       — Будет тяжело, — сказал Саконджи. — Ты будешь тренироваться по ускоренному курсу. Целый год. Без выходных. Перерыв только на сон и по мелочам.       Танджиро едва заметно ухмыльнулся. Он ничуть не испугался его слов, потому что ранее он переживал испытания гораздо страшнее и больнее. Он лишь почувствовал растущее предвкушение.       — Всего год? — с искренним волнением удивилась девушка, чуть округлив зелёные глаза. — Урокодаки-сан… Танджиро-кун… — она глянула на Камадо, поджав губы. — Это правда очень трудно, не переусердствуй… Даже обычная тренировка — это испытание, длящееся пять лет.       Камадо лишь улыбнулся, позабавленный её волнением. Хотя, чего греха таить, ему было приятно такое внимание от этой красотки.       — Ой, не волнуйтесь вы так… — он замолчал, выжидающе глядя на девушку.       — Ох, я же не представилась! — она встала с кресла вскинула кулачки. — Мицури Канроджи, Столп любви!       «Это что за название такое?» — Танджиро даже чуть хихикнул. Тоже поднялся и сказал: — Камадо Танджиро, пока никакой Столп, но к вашим услугам.       — Слушай, а ты мне нравишься! — звонким голосом воскликнул сверкающий мужик. — Нахал, каких поискать, и не боишься нас. Звучишь! Что ж… Тенген Узуй, звуковой Столп! — он встал, затем обвёл взглядом остальных. — Ну же, представьтесь все!       — Кёджиро Ренгоку, пламенный Столп! — горячо воскликнул он, тоже встав с кресла. — Я зажгу твой энтузиазм невиданным ранее пламенем триумфа!       Но, к сожалению, больше никто их порыв не оценил.       Все вновь уселись на места с лёгкой тенью унылости на лицах.       — Представиться всегда успеете, — спокойно сказал Урокодаки. — Как правильно заметили, Танджиро, этого год будет для тебя очень трудным. Но раз ты готов… — он замолчал. Прошёлся вдоль сцены, явно о чём-то думая. Остановился, повернувшись к Столпам, и продолжил. Продолжил резко посерьезневшим голосом, который стал тише и будто бы тяжелее: — Если бы твой случай не повторял всем нам хорошо известную легенду сильнейшего самурая, когда-либо существовавшего, то я бы даже не предложил тебе обучение.       В холле как-то резко стало тихо.       — Всего лишь раз это происходило, — продолжил старик. — Всего лишь раз в мире рождался человек, который впоследствии смог загнать Мудзана в угол. И практически убить. — Его голос стал ещё твёрже, прорезалась тихая ярость. — Практически. Этот демон… Он настолько бесчеловечный, что даже сама природа пытается ему противостоять, рождая на свет мечников исключительной силы. Но, к сожалению, он — существо другого порядка. Парень. — Застывшая маска уставилась на Камадо, и он ощутил тяжесть его взгляда. — Мы возлагаем на тебя большие надежды. Мы будем помогать тебе как только можем, мы в курсе твоей ситуации. И… Я прошу тебя стать моим учеником.       В холле послышались перешёптывания. Даже Кагая был удивлён, глядя на Урокодаки с изумлением.       — Чтобы Урокодаки-сан и сам просил?.. — прошептала Мицури. — Неслыханно.       Глаза Танджиро немного округлились, и в голове сами собой возникли воспоминания прошлой жизни. То, как он приходит в додзё к Бенгу, обессилевший от долгой дороги, замученный и ненавистный всеми одинокий ребёнок. И как Бенг с улыбкой на лице принимает его… Будто родного.       В голосе Урокодаки тоже слышалось какое-то тепло. Что-то в нём было от Серебряного клыка. И почему-то Камадо ощутил какую-то печаль в его голосе. Старик, без сомнения, пожил на этом свете уже долго, повидал всякого, и, конечно, у него было очень много учеников. К некоторым он успел очень привязаться.       Но, видимо, многие из них рано ушли из жизни.       Профессия истребителя демонов очень трудна и опасна. И всё-таки… Этот старик, у которого даже не было видно лица, казался сейчас Танджиро самым печальным на свете. Он устал. И просто хотел, чтобы больше никто и никогда не умер от лап демонов.       — Я согласен, — серьёзно ответил Камадо. — Я выложусь на полную… — он тяжело вздохнул и помотал головой. — Нет, не так.       Он поднялся с кресла — медленно, сжимая кулаки, протяжно вдыхая воздух, который мягко взрывался в лёгких, толчками кислорода изливаясь в его кровь под бешенное, но контролируемое биение сердца, и глаза его начинали сверкать всепожирающим пламенем всех тех чувств, которые он испытывал к Мудзану.       — Я превзойду самого себя столько раз, сколько понадобиться, даже если мне придётся перешагнуть через свою смерть, — выдохнул он, и его голос погрубел и зазвенел, разлетаясь по холлу. Стены задрожали, стол задребезжал, пол слегка завибрировал, а по лицам всех Столпов пробежала тень опаски. Санеми вмиг напрягся и инстинктивно схватил рукоять катаны. Мицури ойкнула и чуть не упала с кресла. Тенген жёстко нахмурился, черты его лица неуловимо заострились. Ренгоку оскалился, пригнувшись. Муичиро враз утратил сонливость и сделал вдох. Гёмей впервые устремил свой слепой взгляд на парня, отнял ладони друг от друга и сжал кулаки. Шинобу нахмурилась, мягко схватив рукоять катаны. Томиока округлил глаза, в которых сверкнул недобрый огонёк. Обанай быстро вдохнул, сузив зрачки и глядя на парня.       Но прошла лишь секунда, когда Столпы вернули себе самообладание. Лишь Урокодаки никак не отреагировал на слова Камадо.       — Кто же ты такой?.. — с неожиданным интересом сказал Ренгоку, уже не улыбаясь.       Взгляды Столпов изменились. Теперь они смотрели… Задумчиво и хмуро, но при этом с некой долей уважения и даже совсем лёгкого недоумения.       Ведь Камадо одним лишь словом, одним лишь дыханием заставил девятерых сильнейших людей мира физически ощутить его намерения.       — Не сомневаюсь, — ответил Саконджи. Затем вдруг поднял голову, смотря на потолок. Камадо показалось, лишь показалось, как его лицо дрогнуло. — Не сомневаюсь…       Танджиро, успокоившись, сел на место, подперев подбородок.       — Продолжая совещание, из проходящих обучение есть ещё двое интересных ребят, — спустя минуту молчаливой тишины продолжил старик. — Один из них — ученик одного моего знакомого, с кем я дружил в давние времена. Он был… Столпом Грома. А пацан — обладатель дыхания грома.       — Давно у нас таких не было… — проговорил Кагая. — Отлично.       — А второй… — Урокодаки вздохнул. — Вы о таком вряд ли слышали… Дыхание зверя.       Столпы никак не отреагировали.       — Парень сам его создал во время выживания в горах. Имеет хорошие задатки, но, бывает, не всегда дружит с головой. Ну ничего, и не такие у меня шёлковыми становились, — он вдруг впервые неожиданно посмеялся, и по лицам Столпов пробежала совсем-совсем лёгкая тень удивления.       Кажется, Саконджи пользовался здесь не меньшим уважением, чем сам Кагая. Впрочем, оно и не удивительно.       — Слушайте, — начал Узуй. — Я, конечно, прочитал отчёт Томиоки, но всё-таки спрошу ещё раз, — он пристально вгляделся в Камадо. — Ты точно не потомок Ёриичи?       — Да я даже не знаю, кто это, — ответил Танджиро.       — Сильнейший мечник за всю историю существования оных, — просто ответил Тенген. — Можно сказать, что в каком-то смысле он наш прародитель. Цугикуни изобрёл первое дыхание, от которого потом произошли все основные стили, а от них, в свою очередь — побочные. Он был рождён уже с активированной меткой и прожил с ней до самой старости. Он был поистине силён. — В голосе Столпа явственно послышалось восхищение. Он вновь скосил взгляд на парня и сказал: — А ещё ты на него похож. Очень похож. Только вот… Что это у тебя на лбу?       — Что?.. — Танджиро невольно коснулся лба, там, где обожжённая в детстве кожа образовывала алый шрам. — А, это шрам.       — Так и думал, — Тенген вдруг уныло обмяк и вздохнул. — Не чувствовал силы.       — Что за метка? — поинтересовался Танджиро.       — Это всё ты узнаешь потом, — отмахнулся Тенген.       — Обучение начинается завтра на рассвете, — объявил Урокодаки, смотря на Камадо. — Я буду твоим главным куратором, буду рассказывать теорию и ты будешь ходить ко мне на дополнительные занятия. Вначале будет много теории, да, но потом… Потом будет несоизмеримо больше практики. А также… Периодические тренировки со Столпами, если те будут свободны от работы.       Камадо вновь уловил на себе все взгляды сильнейших людей планеты.       — Да, — сказал Саконджи, — ты будешь иногда с ними драться.       Парень кивнул. Всё-таки, легко точно не будет.       Но Камадо это лишь развеселило.       Вся ценная информация была почти у него в кармане, а спарринги с сильнейшими пойдут только на пользу.       Ведь для него, мастера боевых искусств, увидеть вживую, как кто-то исполняет свой стиль, было самой ценным подарком.       Потому что Гароу хотел изучить все стили, которые только существуют. И узнать больше про этого Ёриичи. У него было смутное ощущение, какие-то едва уловимые обрывки образов, мелькающие на периферии памяти, будто он и правда имеет с ним что-то общее.       И, конечно, он хотел разузнать всё о самом первом стиле дыхания.