Grindhouse

Некоторые моменты и переживания лучше всего разделять с теми, кто разделяет наши страсти. Кто знает нашу голодную душу так же хорошо, как мы сами. С теми, кто не боится быть искренним, кто готов сражаться и стремиться к целям, будь то жажда владения или борьба за свои убеждения. И все это особенно ценно, когда рядом те, кто, как и я, готовы делиться этими моментами и проживать их вместе. Потому что пламя оживает лишь в обществе другого пламени. Я не знаю, было ли так с Ким Тэхёном. Было странно находиться с ним на одной волне этой необузданной страсти между нами. В конце каждого поцелуя я сохранял эту страсть и, более того, чувствовал на своей коже её неосторожные шаги. Хотя, не уверен, была ли это именно страсть. Но я знаю, что баланс, который возникал, когда мы держали наши тела близко друг к другу, не являлся ее чистым проявлением. Это нечто иное. В его коже было что-то, что связывало мою. Это было что-то вроде незримой нити. Мы не могли говорить. Грехи, покоящиеся в наших устах, мы перекладывали на уста друг друга и вслушивались в моменты прикосновений. Как видите, мне было очень сложно наладить здоровое общение с Ким Тэхёном. Фактор, который сделал это трудным, был я. Я не хотел с ним разговаривать, не мог слышать его голос, но всякий раз, когда его тело проникало в мой меридиан, я шаг за шагом тянулся к нему. Я боялся быть похожим. Меня беспокоило то, что страсть, которую мы разделяли, приносила слишком много удовольствия, о существовании которого я раньше и догадываться не смел. Даже сама идея делать с ним запрещенные вещи была потрясающей, но мысли о том, что это запрещено, пугала и заставляла меня злиться. Я боялся стать таким, как он. Я тихо наблюдал, как пряди волос Тэхёна танцевали на моём плече от прохладного воздуха кондиционера. Я немного замёрз, но Тэхён был тёплым, по крайней мере, я чувствовал теплоту его щеки, прижатой к моему плечу. Он размеренно дышал, выдыхая тёплый воздух мне в шею. Я смотрел на тёмный коридор самолета и обдумывал всё. Чёрт возьми, всё было настолько неправильно. Так далеко мы зашли. Я поступал неправильно. Надо было сдаться закону и немедленно положить конец этой ерунде. Но всякий раз, когда эта идея задерживалась у меня в голове, перед глазами появлялся образ Хосока, и я ломал всю эту структуру, заменяя ее другими стратегиями. Вот он — я, до сих пор не сдался никому, сижу в самолёте со своим пациентом, сопящим на плече и этой ёбаной страстью, которую я не в силах контролировать. Профессионал недоделанный. Я был в глубоком дерьме. Если Тэхён не солгал мне и я действительно числюсь его соучастником, то дело принимает другой оборот. Всё гораздо сложнее. Доказать я точно ничего уже не смогу, учитывая то, что зажимаюсь с ним при любой возможности. Идиот. Как Тэхён получил доступ ко всей информации? Это вызывало у меня сомнения и дополнительные вопросы. Но эта мысль вылетела из моей головы час назад, когда я сдавал паспорт и удостоверение офицерам. На самом деле, думаю, в моей голове уже был один единственный вариант действий. К сожалению, действия Тэхёна открыли мне глаза. Ким Тэхён был моим единственным вариантом. Может быть, поэтому я зашёл с ним так далеко. Технически система работала не в мою пользу, но меня не поймали. Было странно правильным идти за Кимом. Каким же я был трусом. Я оставил Хосока наедине со всем этим. Я действительно был трусом. Оставил человека, который пошёл бы ради меня в огонь без раздумий, наедине со всей головной болью. Хотелось просто перестать думать хотя бы на минуту. Казалось, что единственным выходом будет просто проломить иллюминатор собственной башкой. Пока я в сотый раз обдумывал всё у себя в голове, мрак происходящего свалился мне на грудь, словно кошмар наяву, не позволяя дышать. Я с силой сжал волосы на голове свободной рукой и посмотрел вверх, сильно зажмурившись. Я просидел в таком положении не больше пяти минут, поскольку затёкшая рука заставила меня поменять положение. Я медленно открыл глаза и перевёл взгляд на спящего на моём плече Тэхёна. Тот словно был изолирован от мира. Его губы были плотно сомкнуты, но даже в темноте самолета я мог видеть на них следы моих зубов. Густые ресницы невесомо касались щёк, отбрасывая тени, а брови были нахмурены. Что я могу сказать, Ким Тэхён был прекрасен. И как так вообще получилось? Как кровь, запятнавшая его руки, не попала ему на лицо? Не знаю, сколько раз я пытался отвести от него взгляд, но что-то все время возвращало его обратно. Я в очередной раз отвернулся от Тэхёна, и из динамиков раздался голос пилота, объявляя о скорой посадке. Ким медленно распахнул заспанные глаза и поднял голову с моего плеча, ровно усаживаясь в кресле. Когда самолёт приземлился в Токио, мы, как и другие пассажиры, вышли в рукав, создавая толкучку. Я шёл рядом с Тэхёном. Он не разговаривал с тех пор, как проснулся. Он молча брёл в толпе, засунув руки в карманы и лишь когда мы наконец вошли в зал получения багажа, Ким буркнул, что возьмёт багаж, направляясь к конвейеру. Я решил немного оглядеться, пока ждал. Я никогда раньше не был в Токио. Хоть и незнание текущей ситуации вызывало у меня некоторую тревогу, страх немного отошёл на второй план. Здесь однозначно было безопаснее, чем в Сеуле... А может и нет, но я этого тоже не знал. Я был за океаном от земли, где родился, в нескольких сотен миль от Хосока. Возможно, я шаг за шагом уходил от всей этой опасности. Но она всё равно постоянно была в моих мыслях, хотя... Настоящая опасность шла ко мне с чемоданами в обеих руках. Тэхён дошёл до меня за несколько шагов и кивнул в сторону выхода. Он остановился, посмотрел на меня, и я молча забрал у него один из чемоданов, направившись к выходу из здания аэропорта. Прохладный ветер ударил мне в лицо, как только мы вышли. Тэхён спешно огляделся и направился к месту, где обычно ожидали таксисты. Я понятия не имел, куда мы идем и был слишком уставшим, чтобы спрашивать. Просто брёл за Тэхёном. Вскоре Ким нашёл такси. Водитель положил наши чемоданы в багажник и сказал что-то по-японски, я предположил, что это был вопрос, куда мы едем. Я вопросительно посмотрел на Тэхёна и в шоке раскрыл рот, поняв, что тот говорит что-то на беглом японском. Он настолько свободно говорил на этом языке, что казалось, будто в его акценте и произношении не было ни единой ошибки. В общении с мужчиной проблем не было и он очень хорошо изъяснялся. Я стоял и смотрел на Тэхёна, затем, когда он повернул голову и поймал мой взгляд, я спешно отвернулся. Я всё ещё был удивлён его владением японским и не хотел показывать ему своё восхищение. Дорога заняла около сорока минут. К этому времени я сообразил, что мы направлялись в центр города. Улицы вокруг стали многолюднее, а вывески ярче, да так, что приходилось жмуриться от света. Токио был невероятно красочным городом. Многочисленные таблички, высоченные здания, бесконечные рекламные баннеры, со скоростью света сменяющие друг друга на огромных экранах. Если бы я оказался здесь при других обстоятельствах, то обязательно посетил каждый его закоулок. В студенческие годы я грезил поездкой в Японию, но со временем всё это угасло. Я был в стране своей мечты. С ума сойти. К сожалению, это меня не воодушевило, а наоборот, оставило ощущение полнейшей опустошенности. Внутри была словно чёрная дыра. И вот я ехал в этом такси по незнакомым местам с незнакомцем рядом, и даже от мысли об этом у меня сводило желудок. Хосок утверждал, что сгонять в Японию отличная идея, говорил, что я набирусь опыта. Он всегда говорил, что человек должен хотя бы раз в жизни испытать нечто подобное. Однако, Хосок даже не мог представить тогда, что через несколько лет, я буду в Японии, а рядом со мной будет сидеть самый разыскиваемый в Южной Корее преступник, сообщником которого буду я собственной персоной.

____________________________

Лифт остановился на семнадцатом этаже отеля. Металлические двери шумно распахнулись и швейцар, стоявший перед нами, вышел из лифта, жестом приглашая нас пройти в коридор. Тэхён коротко взглянул на меня, чтобы проверить, все ли в порядке. Я устало перевёл на нево взгляд, сжал губы и вышел за швейцаром. Коридор был тускло освещен. Видимо, ближе к вечеру освещение специально делали тусклым, чтобы создать более уютную и интимную атмосферу. Парень перед нами повернулся к Тэхёну и что-то коротко пробормотал. Тэхён кивнул и что-то ответил. Швейцар остановился перед комнатой номера 1358, приветливо улыбнулся и приглашающим жестом открыл дверь. Тэхён поблагодарил его, затем полез в задний карман и достал сотню иен, которую протянул парню. Но вот где и когда он успел ее взять, я понять не мог понять. В итоге, швейцар поблагодарил Кима и меня, и двинулся обратно в сторону лифта. Тэхён вошёл в номер, но я всё ещё мялся в дверном проёме. Он заметил мое колебание, так как повернулся и посмотрел через плечо, вопросительно приподняв одну бровь. Я ничего не сказал и просто тупо посмотрел ему в лицо. Затем, не дав ему возможности заговорить, всё же вошёл внутрь и закрыл за собой дверь, устало выдохнув. Я прошёл вглубь комнаты и, кинув взгляд на большую двуспальную кровать, подошёл к креслу, грузно плюхнувшись на него. Тэхён устало посмотрел на меня и скрылся за дверью ванной комнаты. Я бездумно оглядел помещение и остановился на нашем багаже, который уже был доставлен в номер. Должно быть, внутри была одежда, которая, я был уверен, не принадлежала мне. Даже вещи, которые сейчас были на мне, мне не принадлежали. Краем глаза я посмотрел на свою одежду и улыбнулся, осознав, что всё ещё ношу куртку, которую дал мне Чимин. Я не мог понять, что такой человек, как он, делает с таким, как Тэхён, не говоря уже о том агрессивном блондине Юнги. Чимину, должно быть, нравятся плохие вещи. — Давай спать. — произнёс Ким, кивнув в сторону кровати. Я поднял глаза на обладателя низкого голоса, выведшего меня из раздумий. Тэхён стоял около кровати, переодетый в футболку. Не удосужившись встать, я закрыл глаза и саркастически заговорил: — Ага, ну-ну. Может ещё и любовью займёмся? — Если хочешь, — сказал Тэхён очень ровным голосом, — то почему бы и нет. Я открыл глаза и молча посмотрел на Кима, оценивая его серьёзность. Когда дело доходило до откровенных разговоров, я не мог понять, ироничен он или серьёзен. Он смотрел на меня, лишенный каких-либо эмоций, ничего не говоря. Мы сцепились взглядами на несколько минут, а затем, не отрываясь от его глаз, я поднялся с кресла и медленно подошёл к кровати, со всей силы приземлившись на неё. — Надеюсь, ты не против, — я положил руку на одеяло, приподнял задницу и залез под него, потянув на себя, — буду спать в одежде. Тэхён промолчал. Обычно я был дотошен в таких вопросах из-за Хосока и правил в нашем доме. Даже, если я был один в квартире и ложился спать в одежде, то безумно нервничал, что Хоби в любой момент ворвется с тапочками в руках и даст мне по башке за такое. Я скучал по нему. Очень скучал. Когда левая сторона кровати чуть промялась, я открыл глаза и повернул голову на шум. Тэхён лежал, закинув руки под голову и пялился в потолок. Он хранил молчание и не поворачивался ко мне. Честно говоря, я не хотел, чтобы он начал что-то говорить, особенно, если бы он попытался сделать это вежливее обычного. Мне это не нужно. Я отвернулся от него и закрыл глаза. — Когда я был маленьким, я читал молитвы перед сном. Мои глаза расширились, когда Тэхён внезапно заговорил. Его голос был таким надломленным, что я на мгновение задрожал. Как-будто под его языком лежало много битого стекла, и оно погружалось всё глубже, с каждым его словом. — Каждая молитва, которую я забывал прочитать, превращалась в болезненные кошмары. Я думал, что Бог постоянно наблюдает за мной и следует за мной. Я верил, что он накажет меня самым худшим образом за каждый совершенный мной грех. В какой-то момент я поверил в это настолько сильно, что после моей первой мастурбации, я часами плакал и просил прощения. Я убедил себя, что Бог очень разгневался, и что он никогда меня больше не простит. Мне стало интересно, почему он вдруг рассказывает такие вещи, но Тэхён усмехнулся и замолчал. Когда я слегка поерзал в постели и повернулся к нему, он отзеркалил мои движения и также повернулся ко мне, спрятав руки под подушку. Не говоря ни слова, я просто смотрел на него и ждал, пока он продолжит. Но Тэхён не продолжал. Вместо этого он молча смотрел в ответ. Его взгляд блуждал по моему лицу, и последней остановкой стали мои губы... — У тебя красивые губы, док. — он продолжал смотреть на меня, как-будто не ожидал, что я заговорю, и глубоко вздохнул. — Увидит ли меня Бог, если я поцелую тебя сейчас? Когда его глаза медленно оторвались от моих губ и остановились на моих глазах, он невесомо прижался ко мне, так, что теперь его дыхание лилось прямо на мое лицо, и его запах ласкал мой нос. Смотреть ему в глаза было опасно. Ким Тэхён был прекрасен. Это была красота, которую нельзя было передать словами. — Наверное... — еле слышно произнёс я. Тэхён хмыкнул и улыбнулся моим словам. — Тогда... — медленно сказал он, — тогда я немного разозлю Бога. Прежде чем он закончил говорить, я прижался к его телу, позволив чужому теплу окутать кожу. Его пальцы нерешительно коснулись моего лица. Его пальцы... Я закрыл глаза, пока он водил ими по моей коже. Его руки были чудесными. Я мог бы поклоняться его рукам. Его губы коснулись моих, оставив тёплую влагу, а указательный палец скользнул к моему подбородку. Он не торопился. Напротив, он целовал меня, исследуя, смакуя каждую секунду. Он обхватывал губами мою нижнюю губу, посасывал её, позволяя себе применить чуть больше силы, от чего кожа приятно болела. Мои губы жаждали его. Настолько, что я не выдержал. Мои руки спешно нашли его гладкое лицо, и я вжался в его тело сильнее. Я проклинал тот факт, что терял себя, целуя Ким Тэхёна. Неспособность противостоять ему и его губам действовала мне на нервы. Его рука скользнула с моего подбородка на грудь и с силой сжала ткань моей куртки. Я зашипел и приподнялся, чтобы забраться на Тэхёна и расположиться между его ног, приняв удобное положение не разрывая поцелуя. Тэхён загнанно дышал, пока наши губы жадно соприкасались друг с другом. Свободной рукой он нежно провёл по моей спине, а я не мог перестать целовать его. Миллионы нот висели на его губах, и ни одна из них не могла донести до моих ушей крики жертв, скулящих на его губах. Я становился глупым и потерянным, когда был с ним. Его губы что-то высвобождали. Или, я был птицей, запертой в клетке и мечтающей о свободе. Тэхён издал низкий стон и я окончательно забылся. Этот звук был звуком моей смерти. Я терпел поражение, касаясь кожи его губ. В стране, которую я совсем не знаю, в незнакомом мне городе, с незнакомцем в одной постели. Тэхён углубил поцелуй, прижимая меня ещё ближе. Собственник грёбанный. Как это может быть, — всё никак не мог вразумить я, — как он может целовать меня так страстно, что я теряю рассудок каждый раз, когда он это делает? Я бы заскулил, если бы мне не было так стыдно, в момент, когда мой язык скользнул по его языку и коснулся зубов. Этот вкус во рту был уникальным. Это было похоже на самый дорогой бренди, который нелегко найти, и я сейчас пил его в свое удовольствие. Моя рука с силой сжала талию Тэхёна, и вместе с прикосновениями я почувствовал болезненный узел, разросшийся внизу живота. Сдерживать его было уже невероятно сложно. От желания тело ломало и трясло, как у сумасшедшего. Его рука обвила мою талию, а пальцы сжимали волосы на затылке. Дальше заходить было опасно. Было нельзя. Я собрал остатки адекватности в кулак и медленно отстранился от тела Кима. Наши губы с провокационным звуком разошлись, и Тэхён, тяжело дыша, открыл глаза, вглядываясь в моё лицо, облизывая свой опухший и покрасневший рот. В его глазах была чистая похоть. Наверное, ему тоже было тяжело. Я прислонился лбом к его лбу и замер, ожидая, пока его дыхание стабилизируется. Мое уставшее тело наотрез отказывалось функционировать, потому что я был готов упасть в любой момент. Поэтому мне не осталось ничего кроме, как расположить своё дрожащее тело на парня. Я лёг на него и начал прислушиваться к дыханию. — Боже, — сказал Тэхён, наконец отдышавшись, — Бог не может на меня сердиться. Я ждал, пока он продолжит, ничего не спрашивая, но Ким затих, чуть щекоча ресницами мои щёки.