15.
В воскресенье вечером оба тоже не пошли в клуб.
А зачем?
Ведь можно остаться вдвоём и только вдвоём. Без лишних взглядов и вопросов.
Можно смотреть друг на друга не отрываясь и не бояться, что будут предосудительные взгляды, можно касаться друг друга, пусть и продолжать делать вид, что невзначай, можно выпросить новый поцелуй и, закатив глаза, сделать вид, что ты совсем его не хотел. А ещё можно поговорить на откровенные темы, слегка более расслабленно и доверительно.
И Минхо не врал, когда говорил, Джисону, что будет заваливать его сообщениями и своими фотографиями.
И когда только находил время и возможность?
И вот сейчас Хан с нетерпением открывает Direct, а там его встречает сонный и взъерошенный Минхо, перемотанный лишь белой простынёй, ведь укрываться нормальным одеялом очень жарко.
Он закрутился в неё и сейчас выглядел, будто Божество с Олимпа. Венец на голову и точно — вылитый Бог.
Красивый!
LeeKnow😼 Доброе утро, о Великий! Как спалось? Что снилось? Надеюсь, я?
😏
✧J.One✧ Мечтай 😅 Доброе, ЛиНо. И хорош притворяться, будто ты только проснулся.
LeeKnow😼 да я реально только глаза открыл и сразу тебе писать. Почему не веришь?
✧J.One✧ Ну, обычно сонные люди всегда стрёмные и опухшие, а ты…
LeeKnow😼 А я?
✧J.One✧ Ой, не напрашивайся на комплименты 🙄 Ты и сам знаешь…
LeeKnow😼 Нет. Скажи. Не знаю.
✧J.One✧ Ту гожо!
LeeKnow😼 Бля, я щас расплачусь! 🥺 Ещё и на цыганском сказал, что я красивый. Да что за счастливый день? Мне ждать ещё чего-то особенного? 😏
✧J.One✧ Хватит с тебя 😁😅
LeeKnow😼 Пришли и своё фото!
✧J.One✧ Не… Я спросонья похож на гоблина 😆
LeeKnow😼 Пришли! А то не поцелую 😏
✧J.One✧ Эй, нельзя так давить 😤 Ладно, лови 😁
/Прикреплённое изображение/
LeeKnow😼 Да ты ж моя Бубочка малиновощёкая! ☺️☺️☺️
✧J.One✧ Всё, выхожу с инсты. Плохая попытка сделать комплимент 🙄
Однако на самом деле Джисону нравилось и это
Бубочка, и
Бельчонок, и
Хомячок, и даже изредка проскакиваемое
Малыш.
Всё это было сказано с какой-то искренностью, заботой и симпатией, присущей только Минхо.
LeeKnow😼 стооой! Хорошо! Давай так. О Великий, я упал к ногам твоим 🛐🛐🛐 и не смею лицезреть тебя без защиты глазниц моих. Потому что глаза на лоб вылазят от милоты твоей и прекрасности.
✧J.One✧ Ахахах! Ну, ЛиНо, я ржу как конь на всю комнату
😂😂😂
LeeKnow😼 и я счастлив от этого. Слушай, у меня идея возникла. Как насчёт сходить сегодня на общую фотосессию? Джин нас пофоткает на свою камеру.
✧J.One✧ Бля, я и хочу и боюсь. Я буду стесняться. Это не при тебе позировать 🙈🙈🙈
LeeKnow😼 давай. Будет весело. Представь, что для меня позируешь и никого кроме нас не будет.
✧J.One✧ Хорошо. Во сколько?
LeeKnow😼 вечером при закатном солнце самые красивые снимки получаются. Я ещё напишу.
✧J.One✧ Ок. Буду ждать.
Джисон сам вызвался помочь дедушке покрасить гаражную дверь, подмёл двор. И бабушке даже не пришлось уговаривать внука, чтобы он сходил к Госпоже Мин Щинэ за сепаратором, ведь нужно было полностью освободить вечер для фотосессии.
Морально настроившись, парнишка направился к дому бабушкиной подруги.
Русоволосый вошёл во двор и громко постучал в деревянную дверь, выкрашенную бирюзовой краской.
— Кон дый? — пожилая женщина спрятала волосы под платок и с улыбкой встретила гостя.
— Добрый, Госпожа Щинэ! Это я! Как Вы? А я это… за сепаратором. Наш сломался и бабушка просит позаимствовать Ваш на пару дней.
Женщина начала радостно причитать что-то на цыганском.
— Джисон-и, неужто сам пришёл к бабушке Щинэ! Заходи-заходи!
Хан мысленно перекрестился и, сняв шлепки Минхо, в которых до сих пор ходил, прошёл вперёд по коридору.
— Ай, как бабушка Щинэ рада тебя видеть!
И если Хан надеялся, что возьмёт сепаратор и уйдёт, то увы… Всё было не так, как он планировал, ведь он сам не понял, как очутился уже на кухне и за столом, а перед ним как по волшебству возникла сразу куча угощений.
— Ну, рассказывай! Как тебе в деревне?
Джисон сразу обвёл взглядом стол, на котором и салат, и рубленные котлетки, а ещё приятно пахло выпечкой.
— Не стесняйся! Угощайся!
Хану и хотелось отведать блюда, ведь он изрядно проголодался, но с другой стороны в голове сразу всплыли слова Минхо, что у шувани лучше ничего не есть.
Естественно, парень не думал, что подруга бабушки отравит её внучка, но всё же небольшой страх присутствовал.
Однако голод сильнее — и парень уже уплетает котлеты и рассыпчатый рис, заедая овощным салатиком.
Немного прожевав, русоволосый решил ответить на поставленный вопрос:
— В деревне хорошо! Я уже привык. Сначала было скучно, но потом… — Джисон сделал паузу, ведь не будет же он рассказывать, что теперь ему до одури хорошо быть здесь, а не в городе, потому что он, кажись, влюбился в своего соседа.
— …Но потом ты нашел себе компанию и уже не так скучно. — продолжила Госпожа Мин.
— Умгу.
Цыганка хитро улыбнулась и пошла к духовке, чтобы проверить готовность выпечки.
Когда она достала малиновый пирог, Джисон чуть со стула не упал, а когда налила ему прохладный малиновый компот, парень невольно улыбнулся, но немного занервничал.
Женщина разрезала пирог на две равные части: одну отложила, а вторую порезала и поставила перед гостем.
Внезапно перед Джисоном пролетела голубо-белая птичка.
Городской сперва подумал, что это волнистый попугайчик, но потом удивился, ведь у бабы Щинэ был чёрный кот и лучше бы птичке не попадаться ему на глаза.
— Ах, маленьки, хочешь полетать? Ну, лети, только возвращайся до полуночи. — проговорила шувани и приоткрыла занавеску, чтобы птичка вылетела.
Хан успел рассмотреть и это точно был не попугай.
— А что это за птичка-синичка?
— Это голубая ирена. Залетает иногда ко мне и поёт.
— Надо же. Красивая! Я и не видел таких птиц.
— Таких и нет нигде. Она одна единственная, моя птичка!
Звучало странно, однако баба Щинэ всегда говорила странно.
— Хочешь погадаю тебе? — предлагает цыганка.
— Спасибо, но я как-то побаиваюсь всего такого. Да и знать своё будущее, а особенно, если оно не очень — страшно.
— Понимаю. Но вижу, что тревожит тебя многое… Мысли чёрно-серые не дают тебе спокойно спать. Из-за этого и нога ноет второй день.
Хан в шоке, но, скорее, в ужасе.
Как? Как она узнала?
Нога действительно болела уже несколько дней, но русоволосый думал, что это на погоду, а оказывается, из-за мыслей, которые паутиной оплетали Джисона.
Парень действительно много думал и тревожился, ведь было из-за чего, вернее, из-за кого.
— Ну, есть немного.
— Вот, держи чай успокаивающий. Станет полегче.
Хан не успел даже моргнуть, а перед ним уже стоит чашка насыщенного травяного чая.
По аромату вроде ромашково-мятный. Думаю, ничего не случится, если выпью чашечку.
— Спасибо огромное.
А цыганка продолжает:
— …На сердце сейчас тяжело тебе, но в то же время бьётся оно всё чаще, ведь окутано теплом и зарождается в нём чувство доселе неведомое тебе. Притяжение идёт от сердечка твоего к одному человеку, который совсем рядом, но и далеко одновременно. Боишься ты открываться ему, боишься довериться.
Хан округляет глаза, а потом дико краснеет.
— Откуда Вы…?
— Бабушка Щинэ много всего знает. — лукаво улыбается женщина. — Но ты не волнуйся! Чай придаст уверенности, силы и смелости. Оставь сомнения и терзания в этой чашке. Выплюнь их!
Джисон ничего не понимает и как дурачок улыбается, когда шувани подаёт ему другую пустую чашку.
— Плюй, говорю!
— Вы серьёзно? Или это какие-то цыганские шутки?
— Да с чего бы я шутить стала? С таким не шутят.
Джисон сплюнул, и волосы встали дыбом, когда посмотрел на дно чашки, ведь он сплюнул не обычными слюнями, а чёрно-серой вязкой жидкостью и ужаснулся.
Хану стало так страшно, будто он был в ужастике в качестве главного героя — жутко! А тут ещё на кухню зашёл упитанный чёрный кот и развалился на полу.
Парню сразу вспомнилось слова Минхо о муже Госпожи Мин.
Пока русоволосый разглядывал кота, цыганка что-то прошептала над чашкой и посыпала какой-то ароматной травой, а затем ушла.
Пришла через пару минут с махиной, которую Джисон понятия не имел, как будет домой тащить.
— Вот, держи сепаратор! А это бабушку угостишь. — и она подала пирог и мисочку котлет.
— Спасибо огромное за угощения и пирог. Мне уже пора! Хорошего Вам вечера!
— Приходи ещё, если будет тяжело — сниму тоску и тревогу на раз-два. — загадочная улыбка расплылась по лицу женщины.
Хан кивнул и улыбнулся. Взяв в одну руку сумку с пирогом, а в другую аппарат для выделения сливок, Джисон вышел на улицу.
Ого, вот это я засиделся! Вроде ж всего пятнадцать минут побыл у неё, а оказывается, почти полтора часа прошло.
Шел домой налегке. Парню, казалось, что сепаратор и двух килограммов не весит. Легко было и на сердце, словно цыганка и правда сняла какой-то груз.
Ну и дела! Может я совсем тронулся здесь от одиночества, хотя мне уже давно не одиноко, ведь у меня есть Минхо.
Только стоило подумать об этом, парень зажал губы в тонкую полоску от собственных приятных мыслей.
Хотя что значит это «есть у меня»? Совсем крышу сносит. Свалился на мою голову и теперь ни дня покоя с этим хитрым Котом.
Все мысли до самого дома были о ЛиНо, которого очень хотелось увидеть, хотелось просто ощутить рядом и снова как придурочному смотреть на его сухие жилистые руки.
— Джисон-и, почему так долго? Я уже начала переживать.
— Прости, Ба, засиделся у Госпожи Мин.
— Ты ж её всегда боялся?
— Да я и сейчас боюсь! Она точно шувани, но готовит вкусно. И тебе угощения передала.
— Вот спасибо. Её пироги лучшие в деревне. Бог ты мой! А как ты дотащил эту железяку? Она ж весит семь, а может и все восемь килограмм…
— Да не, Ба, очень лёгкий.
Однако бабушка не смогла даже поднять и ждала, когда Хан поможет.
— Ещё помощь нужна? Я хотел с Минхо погулять.
— Нет, внучек, на сегодня уже всё. Можешь отдыхать. Я дедушку с
Глицинией дождусь и пойду сериал смотреть. А ты до скольки?
Однако Хан лишь пожимает плечами и улыбается.
— Ох, молодежь! Ключ возьми. И не сидите на улице под дождём. В летнюю кухню сразу.
— А что, опять дождь передают? — немного расстраивается Хан, ведь это может все планы испортить и фото будут серые и хмурые.
— Не знаю. Я так на всякий случай.
Парнишка кивает. Он поужинал, потом сходил в душ и ждал сообщения от Минхо.
А ждать это не для Джисона…
Последнее время он стал совсем нетерпеливым, поэтому пишет первым.
✧J.One✧ Чёрный Кот, хватит на диване валяться и бездельничать. Наши планы не поменялись?
Через десять минут пришёл ответ и, возможно, если бы Ли не ответил, то Хан бы уже печатал новое сообщение.
LeeKnow😼 Чёрный Кот, между прочим, ебашил сегодня, как проклятый и очень устал… Ты ведь меня погладишь?
😏
Джисон улыбался, как ненормальный и уже быстро набирал ответное сообщение.
✧J.One✧ Поглажу, если будешь мяукать и мурчать 😏 Но слушай, если устал, то может… ну её, эту фотосессию, а?
LeeKnow😼 ты что? Идём по-любому, я ползти буду, но пофоткаться с Великим сочту за честь 😁 да и Джин уже камеру настроил.
✧J.One✧ Окей. Через сколько выходим?
LeeKnow😼 минут через десять.
✧J.One✧ Ой, а что надевать? Это какого плана будет фотопрогулка и где именно?
LeeKnow😼 можешь ничего не надевать 😏 Как насчёт фотосессии в стиле Адама и Евы? Лопухов я щас сбегаю нарву…
✧J.One✧ 😳😳😳 В смысле? На фото в стиле ню я не готов! Ты чокнулся?
LeeKnow😼 😆😆😆 Шучу я! У тебя ж есть белая майка, светлая рубаха и голубые джинсы? Вот их и надевай. А я надену чёрную майку, брата рубашку и свои тёмные штаны.
✧J.One✧ Ладно.
Джисон на удивление почти не волновался и его даже не трусило. А должно бы, ведь фотограф — старший брат Минхо.
Городской медленно подходил к чужим воротам, когда те открылись и перед парнем появились два черноволосых цыгана.
— Бахталэс! — поздоровался первым Хан и поклонился.
— Привет, Джисон-и!
— Привет, ЛиНо!
По правде говоря, Хан еле удержался, чтобы не повиснуть на Минхо с объятиями, хотя и тот этого очень хотел, но стеснялся перед братом, да и вдруг кто увидит.
Хёнджин шёл впереди и вёл ребят за собой. Они шли и тихонько болтали, рассказывая, чем были заняты целый день.
Парни шли достаточно долго: сначала по центральной улице, потом свернули на соседнюю длинную и пошли в ту часть деревни, куда Хан ни разу не ходил.
Вдали уже виднелись какие-то насаждения и тёмная лесопосадка.
Сладкий узнаваемый аромат акаций ударил в нос уже на подходе к предполагаемому месту фотосессии.
Были места, где заросли кустов и деревьев были очень густые, что даже свет не проникал, но были и проплешины, куда можно зайти и просто расположиться у необычной формы дерева или даже прилечь на накренившиеся ветки и изогнутый ствол.
А ещё взор привлекали коряги так густо поросшие мхом, что казались чем-то нереальным и ненастоящим. Высоченные деревья создавали тень. Однако если выйти на другую сторону, то можно как раз-таки купаться в лучах заходящего солнца. И эти отблески сейчас так красиво играли в карих глазах Джисона, подсвечивая их, будто прозрачные коричневые турмалины.
Смотрел бы и смотрел! А я даже не представлял, что такие красивые глаза могут быть у человека.
Минхо нормально так завис, пока брат не спустил ЛиНо на Землю.
— Какие фото делаем?
— Красивые. — смелеет Джисон и отвечает не глядя на Хёнджина.
Парни стоят рядом и, кажется, совсем не замечают никого, кроме друг друга. Хан впился взглядом в Минхо.
И так много говорили сейчас чужие глаза.
— Обижаешь, Джисон-и. Красивые по-любому будут. Имею в виду с каким эффектом и для чего именно вам нужны эти снимки? — отвечает Джин, присматриваясь к местности.
— …Чтобы запомнить друг друга именно такими, как сейчас, чтобы вспоминать этот день, как самую крутую фотосессию. — объясняет
Городской.
— Отлично сказано. Братишка, а ты какие хочешь? Как всегда, чтобы все охренели? — старший брат смеётся.
Хан улыбается, ведь это очень в стиле Минхо.
— Нет. Хочу чувственные, хочу чтобы фото о многом говорило, и смотрящий видел, будто кадры из фильма и хотел продолжение этой киноленты.
— Понял вас. Тогда пару пробных кадров мне нужно сделать, чтобы настроить немного камеру и почувствовать Джисона.
Минхо резко поворачивает голову на брата, но смотрит на него не как на брата, а, скорее, как на коварного злодея-воришку.
Хёнджин лукаво улыбается.
— Встаньте рядом у того дерева смотрите в закат. Отлично. Теперь друг на друга.
Джин сразу заметил, как менялся взгляд, когда эти двое смотрели друг на друга.
— Очень хорошо. А теперь чуть ближе подойдите друг к другу.
Хан, кажется, и дышать забывал, когда чувствовал крепкое тело, прикасающееся к нему. Хотелось ответно положить руку, но Джисон боялся и сдерживался.
— Не, ребят.Так не пойдёт. Это похоже на то, будто я поставил две каменные статуи и фоткаю их. Больше взаимодействия. Сами же хотите фильм. Что хотите чтобы зрители увидели в этом фильме? Ненависть, дружбу, страсть, грусть.
Ещё пару кадров, но Хёнджин был недоволен.
— Так… ты сюда становись. Минхо, а ты к нему со спины встань и голову повесь на его плечо, словно вы всегда так делаете и это для вас обычное каждодневное действие.
ЛиНо сделал так, как сказал брат.
— Джисон, расслабься! Почему так напряжён? Неужели у брата такая тяжёлая голова?
Джисон улыбнулся и старший сделал пару кадров.
— Теперь станьте напротив друг друга. Не-а, ближе! Ещё ближе. Так и стойте. — сейчас пару кадров со стороны одного, а потом пару кадров со стороны другого.
Серия фото и Джин пересматривает, что получилось.
— А давайте снимем рубашки? Хотя, нет. Стойте! Минхо смотри, делаешь так… — Хёнджин подходит непозволительно близко к Хану, хватает рубашку чуть ниже воротника и резко тянет, буквально срывает её вниз с чужого плеча. Только очень резко делаешь это. — длинноволосый брюнет показал несколько раз и дёрнул так, что Джисон даже пошатнулся.
— Да понял я! Джин, хватит дёргать его рубашку. Порвёшь! — повысил голос и зашипел Чёрный Кот.
Минхо срывал чужую рубаху так, что Хану стало даже неловко и он покраснел, а Минхо начал улыбаться.
— Ладно. Понял. Вы у меня неженки. Тогда без насилия. — смеётся Хёнджин. — Тогда стаскивай его рубашку медленно вниз до самых локтей. О, да! Отлично. В глаза смотрите.
Только вот в глаза не получалось, ведь оба смотрели на губы, подбородок и шею друг друга.
Хёнджин щёлкает кадры и в процессе спрашивает.
— Джисон-и, ты сверху или снизу?
Хан на автомате отвечает:
— Ещё не знаю. Я не решил. Да и не пробовал.
Минхо округляет глаза в удивлении.
Джин легко улыбается, а потом кивая на поросшую мхом ветку, озвучивает:
— Как насчёт снизу? Ляг на ту корягу.
Блять, он о позе для фотографии! А я о чём подумал? Божечки, вот же стыдобища!
— Так, брат, смотри! Он лежит, а ты сверху над ним, только сними свою рубашку.
— А мне снимать или оставить? — интересуется Хан.
— Оставь. Пусть свисает вниз. ЛиНо, нависаешь сверху над ним… Давай, я покажу. — и Хёнджин уже направился к Джисону.
Однако Ли громко в сторону брата:
— Не надо! Я всё понял. Не надо показывать.
— Ладно, тогда поехали. Так-с, мне не нравится, как руки висят у Джисона… Их нужно куда-то деть. А давай-ка, ты их вверх над головой положишь на ветку. Да, именно! Брат, а ты своей рукой легонько их прихвати, будто прижимаешь. Джи, норм? Это не слишком? — с улыбкой спрашивает фотограф.
— Норм всё.
А у Хана не только голос дрожит, но и тело от прикосновений соседа. И Чёрный Кот это чувствует и специально ведёт пальцами от запястий по предплечьям, заставляя Джисона дрожать и смущаться.
— О, святые мегапиксели! Божественно! Как мило кое-кто смущается. Минхо продолжай.
— Нет. Нельзя смущать Джисона — это некрасиво и ему некомфортно.
Однако откуда-то внезапно появившаяся смелость и Хан заявляет:
— Теперь моя очередь быть сверху… На коряге. — уточняет Хан, не смея произносить на Минхо.
— А, чёрт! По задумке тот, кто сверху должен быть в чёрном. Меняйтесь одеждой. Штаны я зафотошоплю.
Хан в подтверждение и будто ожидая согласия, смотрит на ЛиНо. Тот кивает и Хан немного отворачивается, чтобы не светить грудью перед Хёнджином. Ребята меняются одеждой и теперь Минхо лежит на длинной ветке наклонившейся к земле, а сверху нависает русоволосый.
Однако он кадр повторять не хочет и кладёт одну свою руку на шею Минхо и слегка сжимает.
Тот удивлён, но не показывает этого, лишь хитро ухмыляется, намекая, мол,
поговорим об этом потом.
— О, мне нравится! А я-то думал, Вы у меня нежненькие парни. ЛиНо, перехвати его руку, словно ты сопротивляешься. — Хёнджин улыбается и щёлкает серию фото.
Хану хочется наклониться и впиться губами в соседа, который сейчас находился в такой необычной роли и под
Городским.
— Прекрасно. Идёмте дальше. У меня есть ещё пару идей.
Ребята обошли эту небольшую лесопосадку и вышли в шелковник. Огромные насаждения шелковицы раскинулись на десятки километров вперёд.
— Ой, а нас не оштрафуют? Тут, наверное, нельзя находиться? — сразу переживает Хан.
— Не переживай, Сони, сад по факту принадлежит колхозу, но детвору никогда не пугали, что они немного поедят шелковицы. Мы быстро. — тихонько успокаивает Минхо друга.
— Не против немного испачкаться? Хотя белое. Братишка, снимай вещи Джисона. Давай я поддержу. А ты можешь оставаться в чёрном. Не бойся, если будет пятно. Сделаем пару пробных кадров у тех ветвистых деревьев. — Джин озвучивает свою новую идею и предлагает кое-что более откровенное, хотя ребята это уже практиковали. — Как насчёт покормить друг друга шелковицей?
Парни переглянулись, а потом устремили взгляд на фотографа.
— Что смотрите? Рвите спелую и крупную ягоду.
По прошествии пяти минут Хан ждёт указаний и рассматривает ароматные чёрные ягоды.
— Я покажу. — Минхо не успевает ничего сказать, как его брат уже стоит впритык к
Городскому и держит в руках шелковицу.
Хан теряется и старается отвести взгляд от привлекающей родинки под глазом. Хёнджин подносит к чужому рту одну штучку и как бы ждёт, чтобы Джисон открыл рот, но суёт раньше времени, чем русоволосый открыл. Итог, русоволосый стоит весь испачканный и растерянный.
— Эй, не смущай его и не пачкай его лицо. Отойди! Я понял, как надо!
Минхо быстро подошёл к другу и начал пальцем, а именно: тыльной стороной аккуратно вытирать уголок чужой губы, испачканной в тёмный цвет.
Пока Ли вытирал чужое лицо, Джин улыбался и быстро щёлкал серию снимков.
Правда, всё равно Джисон так и остался замурзанным.
— Чёрт, Сони, не вытирается. Ты весь фиолетово-шелковичный.
— Не хочешь составить мне компанию? — Хан улыбается и как-то слишком нежно и ласково суёт в чужой рот ягодку, затем ещё одну и ещё.
И всё это происходит, не прерывая зрительного контакта. Парни начали кормить друг друга, специально пачкая при этом губы и лица. Но эти шелковичные разводы выглядели очень сексуально.
— Джисон-и, а возьми несколько шелковиц и размажь по его шее и груди длинной полосой. — озвучивает Джин.
— Но Минхо же будет весь грязный. Как потом домой идти? — спрашивает Хан в недоумении.
— На соседней улице, у дороги есть колонка. Там можно будет умыться.
— Ну, ладно. — Хан делает то, что сказал фотограф.
И Хёнджин снова делает серию снимков.
— Брат, теперь ты немного его испачкай, только шелковиц возьми побольше, чтобы хватило оставить длинный след.
Минхо нарвал сразу пять штук и, вдавливая в чужое тело, провёл по коже длинный след, который тянулся от щеки по шее и вниз на грудь, пока не упёрся в край чёрной майки.
— Шикарно. Смотрите друг на друга. Можно слегка добавить лёгкую улыбку. Нуу, не ржать! Я же сказал немного улыбок.
Хёнджин со всех сторон делал фотографии, пытаясь уловить лучи уходящего солнца на чужой коже.
Было очень красиво! Особенно то, как ребята смотрели друг на друга.
— Давайте пару последних кадров — освещения уже не хватает. Минхо, если Джисон не против и для него это не слишком, то можешь к его шее приблизиться и отклонить его голову назад.
ЛиНо смотрит на друга, ожидая ответ, и Хан кивает, давая согласие.
Деревенский осторожно вплетает пальцы в мягкие волосы соседа и тот слегка наклоняет голову назад.
Минхо сократил расстояние между ними настолько, что Джи чувствует, как его щекочет чужое тёплое дыхание, а жар от чужих губ можно ощутить кожей. Парень даже сглотнул — Ли почти касался губами чужого кадыка. Вторую руку, чтобы не болталась без дела брюнет опустил на ключицы.
— Великолепно. Так и стойте. Есть. Лино, а теперь делай вид, что скользишь по его шее.
Минхо не хотелось делать вид… Ему хотелось ласкать губами по-настоящему, возможно, даже впиться зубами в тонкую кожу шеи, ему хотелось слегка крепче прихватить волосы на чужом затылке, ему хотелось целовать соседа и слышать его сбитое дыхание и тихие стоны.
Эти мысли почти вытеснили здравые и ЛиНо слегка забылся: что они, где они и с кем, поэтому невесомо оставил поцелуй в районе межключичной впадины.
Джисон забыл, как дышать и как говорить, а когда вспомнил, то его будто накрыло тёплой морской волной.
Хёнджин вывел парней из мира фантазий, когда просмотрел, что вышло:
— Отличные кадры! Немного обработки и надо будет в следующий раз нам лучше подготовиться с реквизитом, но и так очень классно получилось.
Минхо отпускает соседа и они растерянно смотрят друг на друга.
Хан хотел посмотреть фотографии, но Джин не разрешил, сказав, что пока ещё это сырой материал и он покажет, когда сделает из них конфетку.
Парни снова поменялись одеждой, чтобы идти в своём.
Обратный путь домой.
Но попытка умыться, к сожалению, не увенчалась успехом, так как колонка не работала.
— Ну, охренеть, Джинни! Ты специально это задумал? — возмущался Минхо, переживая, что Джисон неловко мог себя чувствовать, ведь шёл по деревне в таком неприглядном виде.
— Чёрт! Ребят, простите! Я не знал, что она нерабочая. Можно пойти окольными путями через пустырь и кладбище. — извиняется и предлагает старший.
ЛиНо спрашивает у Хана, что тот скажет на этот вариант. Конечно же, Джи соглашается, потому что хватило двух бабуль, которые, увидев ребят измазанных во что-то тёмно-фиолетовое, сразу начали креститься.
В течение тридцати минут парни дошли домой.
Хан поблагодарил Джина. Цыган усмехнулся и зашёл во двор, оставив ребят у ворот.
— Бля, ЛиНо, я тебя придушу! — смеётся Хан.
— Да за что?
— Во-первых, я не думал, что быть моделью у твоего брата так сложно — я устал, а во-вторых, эти твои провокации - я ж чуть с ума не сошёл, ощущая тебя так близко.
Чёрный Кот довольно улыбается, ведь это было так приятно слышать.
— Да простит меня о Великий! Я приму любой Ваш гнев, только выйди через двадцать минут. — озвучивает своё желание Минхо.
— Я подумаю. — капризничает Хан, хотя уже знает, что выйдет и не через двадцать минут, а уже через десять.
Джисон зашёл во двор. На летней кухне уже никого не было: висел замок, но не до конца защёлкнутый. Дедушка иногда так делал, когда знал, что Хан на улице и потом закроет.
Русоволосый вымылся от шелковицы и, не заходя даже в дом, переоделся в свои удлиненные шорты, которые висели на верёвке сухие, как порох.
Чёрт! Придётся быть в этой белой майке. Ну, да ладно.
Когда парень вышел из душа, на улице уже было темно. Он пошёл в палисадник и сидел на скамейке, ожидая соседа.
— Псс! Сони, ты здесь? — негромко позвал Минхо.
— А где ж мне ещё быть? — отозвался Хан.
— Можно к тебе?
— Можно, только давай через калитку заходи. Забор уже жесть, как накренился.
Через пару минут Минхо тихонько зашёл в чужой сад. Парень переоделся в футболку-безрукавку и коттоновые синие шорты.
— Сони, а ты чего в нарядном сидишь? Ещё и в белом? Тебя за сто метров видно.
— Да не захотел заходить в дом. Ну что, как фотки? — Хан болтает ногой и пытается завести разговор, чтобы не молчать.
— А я хз. Джин не разрешил смотреть. Сказал, что сделает нам сюрприз.
— Ясно. Но мне понравилось. Жаль только, пакет не взяли. Можно было бы немного шелковицы нарвать.
— Можем на днях вечером сходить нарвать.
— А можно?
— Можно. Если честно, там всё равно не успевают её всю собирать и большая часть осыпается. Детвора часто бегает туда, но ни разу их не ругали.
— Хорошо. — Джисон не знает, о чём ещё завести разговор.
Городской чувствует, что его берут за руку и переплетают пальцы. Но молчит. Не вырывается. Не сопротивляется, давая зелёный свет на дальнейшие действия.
— Бельчонок, ты же знаешь, что я хочу сейчас сделать? — ухмыляется Минхо и как Кот трётся о чужую щёку.
— Обнять меня? — Хан делает вид, что угадывает, хотя он, конечно же, знает.
— Это тоже, но нет.
— Угостить меня малиновым напитком?
— Угощу на днях. Надо подождать пока дозреет. Но опять не угадал.
Минхо нагло трётся губами о чужую щёку, вызывая у Джисона аритмию.
— Хочешь заставить меня перестать дышать и стонать тебе в рот.
— В точку.
— Так чего ждёшь? — улыбается Хан.
— Оу, я думал, ты снова будешь вредничать.
— Нет времени на вредность.
Слишком уж хотелось Хану ощутить чужие губы, забыться в этом удовольствии, прочувствовать то, что до этого лета и не ощущал никогда.
И стоило только соприкоснуться, их уже было не остановить.
— Сони, стой. Ты в белом. Давай встанем хотя бы за вишней. Не так заметно будет или тебя уже это не волнует?
— Ты что? Конечно, волнует и я всегда на стрёме.
Ребята отошли и скрылись за ветками опираясь о сетку-рабицу.
И радовало, что фонарь не работал, поэтому шансы, что их увидят были минимальны.
Случайный прохожий разве что, но и тот не сразу поймет, что происходит и кто там стоит.
Поцелуев стало мало и им на смену пришли лёгкие укусы, причём исходили они именно от Джисона.
— Боже, Сони, я прям тебя не узнаю. Откуда столько смелости и настойчивости?
Хан смеётся.
— Да это всё ведьма Щинэ, у которой я был сегодня. Напоила меня чем-то и теперь меня не волнует ничего, кроме тебя и твоих губ.
— Ммм… В таком случае, ходи к ней почаще.
Хан потащил Минхо в летнюю кухню.
Здесь всё-таки немного уютнее и не так страшно, что их кто-то может увидеть.
Русоволосый предложил чай и перекусить.
— Не хочу ничего, кроме тебя.
— Бля, ЛиНо, не говори так. Это как-то немного смущает.
— Иди сюда. Продолжим то, на чём остановились. — Минхо похлопывает на место рядом с собой на пружинной кровати.
Джисон на всякий случай выключает свет на кухне и у парней почти кромешная тьма, но так даже лучше и Хан уже не стеснялся.
Ни тогда, когда брюнет повалил Джи на спину и принялся целовать его ключицы, шею, плечи; ни тогда, когда тот полностью задрал майку и целовал быстро вздымающуюся грудь; ни тогда, когда русоволосый ощутил огромную ладонь на своём стояке.
— Сони, можно? Я хочу ласкать
Улыбаку.
— Умх! М-можно, но только, если одновременно с твоим
Великим.
Ребятам пришлось полностью спустить шорты, а Джисону и вовсе снять их, потому что Минхо кое-что придумал.
— Садись сверху. Опусти бельё. — Ли усадил себе на бёдра Джисона и взял в свою ладонь сразу два их члена.
Как совершалась двойная мастурбация Джисон видел раньше, когда Феликс показывал пару краш-видео, но тогда на парня это абсолютно не произвело никакого впечатления. Но сейчас!
Делать это вместе с Минхо было чем-то нереальным, держащим возбуждение на критически максимальном уровне.
Большего удовольствия и представить нельзя. Парни старались не шуметь, затыкая рты друг друга поцелуями. В них же и стонали. В них же и шептали, как обоим было хорошо.
Столько комплиментов и приятных слов Хан за всю свою жизнь не слышал.
Улыбака плакал от счастья естественной смазкой, хотя в его случае больше подходило слово
рыдал.
Влажные члены соприкасались, стимулируя друг друга. Ощущать чужую плоть вот так своей собственной было до одури приятно.
Оба были близки к разрядке. Нужно было быстро соображать, куда кончать, ведь
Улыбака захочет пометить всю кухню, что было бы крайне нежелательно.
Джисон быстро снимает свою белую майку в надежде, что успеет подставить её к головке, но всё же один фонтан не успевает поймать и чёрт его знает, куда там брызнула сперма.
В темноте не видать.
Оба содрогаются в долгом оргазме, а потом Минхо смеётся на ухо Хану.
— И что смешного?
— Сейчас включишь свет и тоже посмеешься.
Однако как раз это Джи и не успел сделать, потому что услышал шурхающие шаги на улице по направлению к кухне.
Бляяять! Неужели дедушка захотел попить воды или может поесть…
Хан в течение секунды успевает закрыть дверь на крючок и вернуться на кровать, укладывая Минхо на лопатки и прикрывая ему рот рукой. Так и лежат пару минут и слышат, как дедушка звенит ключами и замком. Затем он уходит прочь и Джисон слышит стукнувшую входную дверь.
— Пиз…ц! Чуть не попались! — нервничает Хан.
— Сони, а это что он там делал?
— Что-что? Закрыл нас снаружи на железный замок.
— Бля-яять! И чё теперь делать?
Джисон смеётся.
— Не дрочить теперь в летней кухне и пытаться вылазить через окно, но сперва… Блять, а что у тебя на лице? Ты что, весь в слюнях? Я испачкал свою руку во что-то.
— Аххаха! Присвети фонариком.
Джисон включает смартфон и шокировано хлопает ресницами, ведь по подбородку и лбу Минхо стекают грязные потёки белесой жидкости.
— О, Боже! Прости. Это что я? Стой, я вытру. — Хан нервничает и быстро сухим краем майки вытирает чужое лицо.
— Это не ты, а
Улыбака. О, кстати, здесь есть бумага и ручка? Дай мне скорее! Я кое-что напишу.
— Ручка точно есть, а вот бумага, наверное, только туалетная.
— Давай. Присвети сюда.
ЛиНо быстро записывает что-то на огрызке:
Улыбака улыбается, а Великий возбуждается,
Улыбака, стреляет, а ЛиНо охуевает!
А теперь отдыхаем и сначала начинаем; -)
Джисон смеётся.
— Да ты ещё и поэт. Прекрасно.
— Ага. Это для моей коллекции.
— Что за коллекция? — интересуется Хан, пытаясь найти свои вещи.
— Как будет готова, то я тебе покажу. Эй, куда ты? Знаю, уже поздно, но давай полежим немного вместе.
Русоволосый соглашается и укладывается рядом. Минхо лежит на боку на локте и свободной рукой гладит соседа по плечу и груди.
— Прости меня.
Хан немного пугается и вопросительно смотрит на приятеля в свете фонарика.
— За что?
— За то, что ударил тебя тогда в палисаднике и затолкал малиной, а ещё за то, что из-за меня ты почти полторы недели ходил с разбитыми коленями и локтем после катания на велосипедах...
Джисон легонько смеётся и перебивает:
— Да уж! Знакомство, конечно, эпичное вышло. Но я простил уже давно. Не важно, что было тогда между нами — важно то, что есть сейчас.
Минхо продолжает:
— И прости, что нравишься мне настолько сильно, что я просто уже не могу это держать в себе, нравишься так, что я ни о чём и ни о ком не могу думать, кроме тебя.
Хан лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь чужими прикосновениями и такими приятными словами. Когда сосед закончил свою мысль, Джисон решил, что тоже должен что-то сказать.
— Ты извиняешься, а я, наоборот, хочу сказать спасибо. Спасибо, что у тебя растёт малина, которую я обожаю. Спасибо, что это лето не похоже ни на одно предыдущее, спасибо, что открываешь столько нового, спасибо за то, что помогаешь принимать себя таким, какой я есть. Раньше я не верил, что найдётся хотя бы один человек, которому не то что будет нравиться
Улыбака, а хотя бы не будет вызывать отвращение. Но появился ты, который мой недостаток сделал достоинством. И мне до сих пор не верится, что ты действительно тащишься от моего члена. И в завершении… ты тоже мне очень-очень нравишься. Всё в тебе нравится, хотя иногда ты и бесячий, но и эта твоя черта меня привлекает.
ЛиНо улыбается. Он счастлив это слышать, счастлив знать, что вселяет уверенность в Хана и теперь тот меняется на глазах. И Ли теперь очень интересно, каким будет Джисон в конце лета.
Ребята полежали полчаса в объятиях и через старое деревянное окно, которое открывалось изнутри, вылезли на улицу.
Хотелось побыть как можно дольше вместе, но уже было слишком поздно. Минхо еле отпустил Бельчонка, желая ему сладких снов и оставляя сотни поцелуев на его лице и шее.
