Малина между нами

16. Когда Хан только открыл глаза, то сразу же схватил свой мигающий смартфон, замечая несколько уведомлений о новых сообщениях в Direct. Он был уверен, что ему написал Минхо. Однако неожиданно, но это сообщение от Чонина, в котором тот сообщил, что с этого дня начинаются занятия по вокалу и если он ещё хочет, то может присоединиться и заниматься вместе с ним в клубе. В конце подмигивающий смайлик, который был коронным у хитрого блондина с лицом если не лиса, то его человеческой интерпретации. Джисон чуть не выронил смартфон от волнения, ведь с одной стороны он очень хотел на эти занятия, а с другой… А с другой — это леденящий страх, ведь их будет вести Госпожа Ян, а не кто-то там. И это мама Чонина… И это очень талантливая женщина с рыжими волосами, одетая совершенно не по-деревенски, как можно было бы представить. Она изящно строгая в своей шифоновой блузе с расклешенными рукавами и длинной плиссированной юбке, в закрытых босоножках на низком каблуке. Её изящные длинные пальцы дополняли её образ абсолютно музыкально-творческой персоны. Мелодичный и звонкий голос, был слышен ещё в фойе. Сегодня он звучал совсем иначе, ведь тогда женщина отмечала свой юбилей и позволила себе немного расслабиться в кругу коллег. Хотя и сейчас она была очень улыбчивой, иногда хохотала и шутила, пытаясь расслабить обстановку и снять с Джисона все его страхи и зажатости. Хан стеснялся, но Ян помогал: распеваться вдвоём было не так неловко, как петь самому в голос «ма-мэ-ми-мо-му» и «ба-бо-би-бо-бу». Первый урок был вводный. Госпожа Ян рассказывала простые истины и немного истории музыки, причём делала она это так умело, что Хан даже заслушался. И почему у меня не было такой учительницы музыки? «Когда человек поет, то переходит в эмоциональную сферу. Петь можно только душой. Когда люди поют компанией, они испытывают целую гамму чувств. И не зря когда мы в хорошем настроении, то зачастую нам хочется петь, когда мы в плохом настроении, то и здесь на помощь может прийти пение и облегчить душевную боль…» — рассказывала женщина. Далее были советы о том, почему важно петь искренне, из чего складывается красивое пение, как зарождается любовь к музыке у детей. А чтобы всё получилось как можно лучше, она вдохновенно призвала: «…Давайте любить красоту мелодии, «пропускать её через себя», «вживаться» в произведение, понимать смысл и значения выражаемых чувств, вкладывать душу, пылкую и артистическую и тогда успех гарантирован! Но и вера в себя тоже играет огромную роль, как и поддержка близких, друзей и родственников.» И у Джисона её было предостаточно: похвала Госпожи Ян, поддержка от бабушки, восторженные выкрики Чонина, сладкий шёпот Минхо тогда вечером о его потрясающем голосе и куча сообщений от друзей со словами «Файтин, Джи! Ты крут!». Первый урок прошёл прекрасно. Хан узнал очень много нового: о постановке дыхания и голоса, о правильной распевке и звукоизвлечении и о том, что человеческий (певческий) голос слагается из нескольких регистров, таких как: грудной, головной и фальцет (по современной терминологии «медиум» или «микста» (смешанный регистр). Новым были знания и о двух главнейших тембрах: светлом и тёмном. Светлый тембр придает блеск и яркость, но доведенный до преувеличения становится крикливым и визгливым. Тёмный тембр, напротив, придает звуку полноту и округлость, доведенный до крайности, он делает звук глухим и сиплым. И это только малая часть того, с чем ознакомила Госпожа Ян. — Что ж, на сегодня всё! Вижу, Вы немного устали, да и это был первый вводный урок. Остальное оставим на потом. Джисон, надеюсь, тебе было интересно и ты придёшь и следующий раз. — Конечно, приду. Это всё безумно интересно и я действительно хотел бы развивать свои навыки, сделать свой голос более уверенным в плане вокала, а подачу сильной и чтобы слушатели поверили. — Отлично! Тогда ждём тебя… — женщина сделала паузу и посмотрела, вероятно, в свои заметки и через минуту озвучила время. — Послезавтра, в 11.00 на этом самом месте. Затем она обратилась к своему сыну и попросила его сходить в магазин, чтобы тот купил ей воды. У Джисона тоже с собой были деньги и он вспомнил, что давно не покупал свою любимую Mirinda, хотя, по правде говоря, малиновый напиток Минхо был в тысячу раз вкуснее, как и компот бабы Щинэ. Ребята направились в магазин, который по сути находился через дорогу, на главной улице деревни. Хан отвлёкся на звук сообщения и кивнул блондину, чтобы тот занимал очередь. Русоволосый снова ждал сообщение от своего соседа, однако сосед написал, но другой… WolfChan🐺 Джи, привет! Как ты? Что-то давненько не списывались. Как дела? Чонин сказал, что будешь ходить с ним на вокальные занятия к его маме. Я поддерживаю! ✧ J.One✧ Привет, Чан! Ох, ты прав! Как раз сейчас был на занятиях. Давай вечером спишемся или созвонимся даже? WolfChan🐺 О, давай! Удачи! Не буду отвлекать. Хан убрал смартфон и стоял у стены магазина, не поднимаясь на ступени. Он достал деньги и начал пересчитывать на ладони, чтобы сразу подготовить необходимую сумму. Внезапно маленькая голубая птичка выхватила из его руки самую крупную купюру и низко полетела в сторону поляны прочь от магазина. Джисон сперва ругается и пытается догнать непослушную птицу, однако та достаточно быстро порхает и садится на ветку шиповника. А этот вид чертовски колючий и Джи не может дотянуться, чтобы забрать из клювика деньги. В этой голубокрылой он узнаёт ту, что видел у Госпожи Мин Щинэ. О, голубая ирена! Ну, привет! И что за шалости, отдай деньги, а? Ну, зачем тебе они? Птичка склонила свою маленькую головушку и будто слушала, как с ней разговаривают. — Эх… Ладно… Всё равно не понимаешь. Но больше так не делай! Это некрасиво! — поругал Хан, понимая, что денег ему не видать, ведь ирена вспорхнула с ветки и начала кружить над Ханом, а потом и вовсе улетела. Городской немного расстроился, но подумал, что, наверное, бабе Щинэ нужнее. Он вернулся к магазину, а там растерянно стоял Чонин. — Джисон, где ты был? Я уже успел и очередь отстоять, и воды купить, и с Маркусом поговорить. — С Маркусом? — с опаской переспрашивает Хан и быстро оглядывается. — Ага, стоял в очереди передо мной. Уже ушёл, наверное. С кем с кем, а с этим цыганом совсем не хотелось пересекаться, поэтому русоволосый даже был рад, что отвлёкся на птицу. — Я потерял свои деньги. Их ветром отнесло. Пытался найти, но, увы, улетели в неизвестном направлении. — Городской жестом указывает на поляну с тремя берёзами. — Жаль. А много там было? Хотел что-то купить? Давай я за свои куплю. — Ничего страшного. Не нужно. Не очень много. Ребята снова вернулись в клуб, чтобы отдать воду. — Не посидишь со мной полчасика, пока буду ждать маму? — просит Ян. Хан соглашается. Чонин рассматривает его и словно оценивает, думая о чём-то важном. — Давненько тебя не видел. Ни тебя, ни Минхо. Мы раньше через день у Чанбина собирались, а как ты появился так ЛиНо и завеялся. На что он намекает? Неужели о чём-то подозревает? Пока Джисон думал, что ответить, хитрый Лис уже строил теории заговора и хитро прищуривался. — Решил забрать у нас Минхошу? Городской расплывается в улыбке. Оказывается, не только бабушка любит так называть сына Госпожи Ли. — Да с чего бы я его забирал? И куда? — Хан вопросом на вопрос отвечает и пытается понять, куда последует разговор. — Ну, например, в свои объятия. — Чонин лукаво улыбается и следит за чужим выражением лица. А Хан выдаёт себя почти сразу, начиная нервно ёрзать на парапете, делая вид, что шлепки Abidas сейчас нуждаются в срочном отряхивании от травы. — Я… Не… — Кстати… Сколько дружу с Минхо, но ни разу не помню, чтобы он кому-нибудь давал не то что носить, а даже примерять свои любимые шлёпанцы. Даже после жёсткой пьянки, когда найти свою обувь в огромной куче удавалось не всем, ЛиНо не уходил, пока не найдёт их. А ты так легко расхаживаешь в них? Любимые шлёпанцы! Надо же! — Это долгая история. Мы вроде как поспорили. Я выиграл и вот теперь до конца лета могу носить их. — с гордостью и очень даже правдоподобно отвечает Хан. — Ясно-ясно. Чонин как бы соглашается, но по глазам видно, что совсем не верит своему новому другу. — Честно, я удивлён, что Вы нашли общий язык. Вы слишком разные. — продолжает разговор блондин. Джисон и сам это знал. Знал, что слишком разные, что будто с разных планет, но от этого и интересней, поэтому и хотелось узнавать цыгана всё больше. — Да я сам в шоке, учитывая, с чего началось наше знакомство. — А с чего? — быстро спрашивает Ян. — Хаха! С агрессии, ругани и драки. — Оу, прямо как и моё с Чаном, но тем не менее это не помешало нам… — однако Чонин не договаривает, так как его мама выходит из здания и закрывает дверь на ключ. Ребята прощаются, Джисон кланяется Госпоже Ян и спокойно идёт по тропинке домой. Солнце уже пекло во всю и если в тени было терпимо, то идти по открытым участкам было чертовски жарко. Ох! Вероятно, в аду такая же температура. Предположил Хан и остановился у трёх берёз, чтобы немного прийти в себя. Парень невольно улыбнулся, вспоминая их с Минхо пикник и первый неловкий поцелуй. И теперь он воспринимался иначе, ведь Хан, наконец-то, понял, зачем ЛиНо это сделал. Понял, зачем тот держал его за колени, зачем касался его рук невзначай, а потом, набравшись смелости всё-таки коснулся и губ. Только сейчас Джисон осознал, насколько смелый был Минхо, ведь решиться на подобный поступок было тяжело. Стало так стыдно, учитывая, какой агрессивной реакцией он ответил на действия соседа. Сейчас же Хан был счастлив. Счастлив, что Минхо всё же не сдался, не отступил, что продолжал действовать осторожно, иногда в шутливой форме, но подбирался к нему. Маленькими шажочками приближался, постепенно проникая в сердце и мысли. И теперь… Теперь так хорошо быть вместе. Мы ведь вместе? Или это просто игра на лето? Просто проводим лето… А что потом? Потом он ведь с девяносто процентной вероятностью женится, особенно, если родители настоят. И с этим вряд ли можно бороться. А я? Что буду делать я? Внезапная мысль ворвалась в голову русоволосого грозовой тучей и разогнала улыбку и приятное тепло, которое уже успело скопиться внутри Хана. Мысли снова тёмные, тревожные и болезненные окутали городского парня. Это тревожило его целый день, поэтому к вечеру настроение было испорчено по максимуму. Вечером ребята снова встретились в палисаднике на лавочке. Теперь они обнимались и Минхо, уже не спрашивая разрешения, чмокал Хана в щёку. — Сони, ну рассказывай, как первое занятие? Что Госпожа Ян говорила? Как там Чонин поживает? Небось счастлив, что скоро Чан приезжает? Хан мог бы рассказывать эмоционально и долго, ведь днём был под сильным впечатлением и рассказывал бабушке так, словно он уже выступал на мировой сцене. Однако сейчас настроения не было и рассказ получился скупой и быстрый, без особой, присущей Джисону эмоциональности, когда разговоры касались музыки. — Таак… — Минхо протянул, ведь сразу понял, что что-то не в порядке. — А что случилось? Кто расстроил о Великого? Однако Хан, игнорируя эти вопросы, сразу перешёл к тому, что заставляло его переживать и паскудно себя чувствовать. — ЛиНо, а что дальше? Минхо сразу же становится серьёзным, чувствуя, что разговор тоже нешуточный намечается. — Ты о чём? — Мы ведь вместе сейчас? Ли думает, что Хан хочет обозначить их отношения и рассказать ребятам. — Ну, вместе, конечно! Ты хочешь, чтобы я всем огласил, что схожу с ума по тебе? — лёгкая улыбка касается губ брюнета, а потом эти губы касаются подбородка Хана и чуть ниже. — Нет. Это ни к чему. Кому надо, тот и сам всё поймёт. Джисон сразу вспомнил о хитром и догадливом Чонине. — ...Я к тому, что сейчас всё зашибись: мы целуемся, обнимаемся, проводим время вместе и нам хорошо. Я бы даже сказал пиздецки хорошо. Но что потом? Потом, когда лето закончится? Июнь уже на исходе. Минхо ласково улыбается, берёт соседа за руку, словно напуганного и расстроенного ребёнка и переплетает их пальцы. — А что хочешь ты? Как скажешь так и будет! Но я в любом случае планирую переезжать в город. Смогу быть ближе к тебе. Сможем видеться и приезжать в гости друг к другу. Ничего не изменится между нами. Я как и сейчас, буду думать только о тебе, как и сейчас, буду держать тебя за руку. Возможно, это будет происходить реже, и я буду очень сильно скучать, но я всё так же буду стоять на коленях перед о Великим. — ЛиНо нежно улыбается. — Ты можешь хотя бы сейчас не шутить? — ворчит Джисон. — Мне не до шуток. И я, в отличие от тебя, думаю о будущем. И что-то мне подсказывает, что оно у нас будет совершенно разным. На самом деле Минхо уже миллион вариантов обдумал, касательно их отношений и того, как они будут развиваться и продолжаться. Конечно же, цыган тоже думал об окончании летних каникул, о том, что им придётся расстаться на какое-то время и общение перейдёт в телефонный режим… — Не говори так. Я тоже думаю о будущем. Надеюсь, ты не решил, что ты для меня лишь развлечение на лето. Это абсолютно не так! Хочу серьёзных с тобой отношений, как положено и со всей ответственностью за тебя. Хочу, чтобы ты был моим… А ты хочешь? — брюнет с волнением ждёт ответ, а Хан уж слишком долго думает, будто специально время тянет и издевается. Минхо даже вспотел немного от такого стресса. — Хочу ли быть твоим парнем? Или просто твоим? — уточняет Хан и всматривается в чёрные глаза, где начинают разгораться цыганские костры. — А разве это не одно и то же? — переспрашивает Ли. — Хорошо, перефразирую. Ты хочешь быть моим парнем? Не другом с привилегиями, не просто соседом, а моим парнем, моим человеком? У Джисона трепещет сердце, ладони потеют и его немного трясёт. Он никогда не думал, что услышит это. Всегда представлял, как сам будет говорить эту фразу какой-нибудь особенной девушке и представлял разные варианты того, как это сделать более красиво. Однако вместо этого он сидит сейчас на лавочке и сам будто в роли девчонки. Его самого держат за руку, касаются его лица, которое Хан начал брить этим летом. К слову, всё это делает парень и этот самый парень предлагает ему встречаться. Ну, охренеть! Вот так переворот! Вот тебе и первые отношения! Так всё внезапно случилось у них… Июнь ещё не закончился, а он уже целуется во всю и подрочить успел чужой член, и свой показать не забыл, и совместную мастурбацию устроить это теперь на раз-два. А теперь вот и парнем обзавёлся. С ума сойти можно! — Хочу быть твоим парнем и просто твоим тоже хочу. Только ключевое слово парнем. Не сюсюкайся со мной, как с девчонкой и давай без этих всех ути-пути. — Хан отвечает со всей серьёзностью и сосредоточенностью. А если Джисон сосредоточен, то это без вариантов как раз-таки эти самые ути-пути. Эти губочки и щёчки не оставляют Минхо равнодушным и он зачмокивает их сразу же, как только видит много-много раз. ЛиНо на эмоциях что-то сказал на цыганском, но Джисон не расслышал и перевода не знал. Вероятно, это что-то умилительное! — Я твой парень, но я не гей. — уточняет Хан и улыбается. — Само собой разумеется. Конечно нет, Бубочка моя прелестная! — ухмыляется Минхо и как раз-таки сюсюкается со своим милым Хомячком. — Ну вот, опять ты. Я не девчонка! Я мужик в конце концов. Веди себя со мной соответствующе, как с мужиком. — Ох, Малыш, а вот это ты зря, конечно. Хан недоумевает, когда его хватают за руку и тянут на огород. — Эмм. ЛиНо, а что мы делаем на огороде? Однако цыган тащит Хана вовсе не туда и это не конечная цель их маршрута, ведь они оказываются всё у тех же трёх берёз. В мгновение ока Ли прижимает чужие руки к стволу дерева и удерживает их очень крепко. Хан в недоумении пытается выдернуть свои кисти, но безрезультатно — только больнее делает, расцарапывая их о кору. Он уже насторожился и хотел высказаться, но за сильной хваткой последовали совершенно ласковые, безобидные поцелуи лица, кадыка и ключиц. И они усиливались с каждым стоном Джисона, с каждым блаженным вдохом, с каждым новым «Аах, Ли… ЛиНо, с-стой!» Минхо до этого момента был словно в каком-то полуспящем режиме, словно работал не на полную мощь, и, вероятно, Джисон этим своим «Веди себя со мной как с мужиком…» включил другой режим. Цыган оттащил Хана от дерева и отпустил его, затем медленно запустил свои пальцы в чужие мягкие волосы на затылке. Брюнет достаточно сильно отклонил чужую голову назад, улучшая себе тем самым доступ к длинной шее теперь уже своего парня. Лёгкие укусы переворачивали мысли и нутро Джисона вверх дном. Хотелось просто продолжать чувствовать это, хотелось быть громким, особенно после того, как чужая рука осторожно легла на шею. Еле ощутимо, но этого хватило, чтобы почувствовать что Улыбака уже хочет на свободу. Хватило, чтобы понять, что всё же мало, ведь Минхо может сильнее, а почему-то нежничает с ним. Именно поэтому Джисон отрывисто шепчет сейчас в чужое ухо: — С-сожми ещё! Я н-не д-девчонка. ЛиНо слушается и сжимает чужое горло чуть крепче, чем до этого, а второй рукой сильнее прихватывает русые, хорошенько так отросшие за три недели, волосы. Джисон возбуждён максимально. Он уже сам потирается своим пахом о бедро Минхо и даже не стонет, а больше скулит от ощущений. Чёрт! Сам сказал, что не девчонка, а теку и скулю именно как они! И где же моё мужское естество? Растекаюсь и становлюсь таким мягким и бесформенным с Минхо. Такой расклад, конечно, не сильно огорчает Хана. Скорее, удивляет и вводит в ступор. И теперь ему хочется и своё мужское выпустить. Джисон проскальзывает ладонью между их телами и крепко сжимает член не друга и не соседа, а своего нового парня. Не ласкает и не дразнит, а скорее мучает и издевается над чёрным Котом, а тот шумно выдыхает, нецензурно ругаясь за такую дерзость. Хану нравится заведённый ЛиНо, нравится блеск его чёрных глаз, который сливается сейчас с ночью. Однако там же сейчас искрятся миллиарды лун и бесчисленное множество крошечных звёзд. Красиво! Минхо всегда красивый: хоть спросонья, хоть обозлённый, хоть с ласковой улыбкой, хоть с той самой своей коронной ухмылкой. Джисон это уяснил давно и теперь просто любуется своим парнем… Как бы непривычно и необычно теперь это не звучало!