***
Сквильям чуть ли не забыл удовольствие сокрушения духа безнадëжно наивных. Пока ему не предстал вид молодого повара на обжарке а-ля неудавшегося творца, ползающего у него в ногах, в слезах умоляя того сделать из него мастера получше. Возможно, поэтому Сквильям так и наслаждался компанией Сквидди. Его давняя пассия ни за что и никогда бы не пала так низко из-за пары замечаний и критики в адрес своих работ. Конечно, его можно было до такого довести, но не по таким мелочам. Сквидвард бы с гораздо большей вероятностью бы сказал «иди нахуй», чем «я мечтаю быть как ты», даже имей он в виду второе. – Исключено; теперь, с вашего позволения, меня ждёт композиция. По взгляду на двери и щелчку присосок, прибыл его шофёр и оторвал опустошённого художника от рук Сквильяма, дабы сопроводить последнего к лимузину. – Чао-какао, друзья-меценаты! До новых встреч! Осьминог отправил тихий воздушный поцелуй и робкий взгляд перед исчезновением в транспортное средство.***
Сквильям уверенно шагал по знакомым холлам своего поместья. – Сквидди? Ты здесь? Он задал вопрос в пустоту и заглянул в одну из множества главных развлекательных комнат. „Может уже спит.” Нет, он знал, что Сквидвард гораздо выше этого. Всё же, Сквильям проверил гостевые спальни, зовя того по кличке, продолжая рыскать по помещению. „Ну, он бы не посмел пойти в мою-” У него отвисла челюсть и нахмурилась монобровь при виде Сквидварда у его кровати, орудующего одним из самых ценных его кларнетов (достаточно хорошем для Сквидварда, вообще-то) и массажиста с дворецким в проёме. Картина, вообще, захватывала дух. Сквидвард в великолепной робе играет на чудесном инструменте в своё удовольствие, совершенно глухой к окружающей действительности. Сквильям чуть вдохнул, забыв, как дышать. Он не представлял, что увидит это. В его спальне. Так скоро. Элегантность полуобнаженности, идеально переданная слегка покачивающейся фигурой. Сквильям сладко улыбнулся. Любовь его жизни, живущая иллюзией того, что ей светит однажды стать концертным кларнетистом, играет эту иллюзию с большой глубиной вибрато. Он никогда так его не желал. Сквильям украдкой приблизился к своей кровати и, сжав кларнет Сквидварда, подсел к нему на подножье. – Не против, если я присоединюсь? Сквидвард опустил кларнет. – Ох, Сквильям, это ты. Конечно, давай. Сквидвард был готов продолжать, но на его плечо опустилась рука и пригласила присесть. – Пожалуйста. Не просящий, а настаивающий тон. Сквильям придвинулся. – Я не хочу сидеть здесь в одиночестве, так ведь? Сквидвард просто кивнул, когда они оба подняли кларнеты, а Сквильям пощекотал тыл его стопы своей. Сделав быструю паузу, Фэнсисон небрежно и мокро поцеловал щёку Тентклса, отчего тот очень громко пискнул, а затем зашебуршать, с трудом сохраняя дар речи. Он медленно опустил кларнет. – Ты пытаешься меня соблазнить, Сквильям? „Ясен пень?” – подумал тот, – „Блять, от этого не легче.” – Сквидди, ты хочешь поесть или что-то ещё? Богач потянулся к desert'ам. – Вообще, я немного голодный, но я хочу, чтобы ты ответил- – О! Они просто божественны – попробуй. Сквильям запихнул анемоновые клёцки Сквидварду в глотку, прежде чем тот мог настоять на откровении. – Разве не чудесные? Не лучший вкус в океане, но очень хорош. Хотя, ты всегда будешь моим любимым. Сквидвард загорелся горячим алым, пока он напряжëнно жевал. – Ох, верно, дорогуша, ты нервничаешь, когда я напоминаю о нашем горячем страстном сексе. Почему так, Сквидди? Кассир разом проглотил кучу еды, засунутой ему в рот. – А... – Тебе не понравилось? – Ты прекрасно знаешь, что понравилось, ты, сексуальный ублюдок. Сквидвард потягивает шампанское, пока Сквильям наполняет стакан. Он не собирался играть в головоломки Сквильяма; в этом он был уверен твёрдо. – Мы можем вернуться к нашей прежней жизни – только к лучшей. Я могу всё улучшить. Сквидвард отвёл взгляд, но украдкой одним глазком метнулся к лицу Сквильяма. Он был непреодолимо мил с этими умоляющими глазами и монобровью, так мил, что Сквидвард начал сомневаться, стоит ли продолжать подавлять свои импульсы. Он отхлебнул шампанское. М-м. Прекрасный импорт. – Улучшить как? Глаза Сквильяма загорелись. – Я буду ценить каждое наше времяпрепровождение, будто оно последнее, потому что, знаешь, Сквидди, я уже не такой молодой. Его глаза потускнели. – Глупый, никто никогда не так молод, как раньше. Сквидвард дразняще улыбнулся, хотя знал, что к нему это избитое клише тоже применимо. Пускай старый добрый Сквидди зовёт уважаемого Сквильяма Фэнсисона Третьего «глупым». Почти слёзным голосом, почти срывающимся, он сказал: „Я люблю тебя, Сквидвард.” – Ты уже сказал это сегодня. – Знаю. Раньше я извинялся. А это... я действительно имею это в виду. Он медленно и нежно погладил ноги Сквидварда, лаская присосками нежную плоть, покрытую царапинами от гравия, смотря ему в глаза. Сквильям не знал, что дальше: может, мягко поцеловать, может, немного грубо, а может, продолжить пялиться и рассказать уморительный мелкий анекдот. Или, может, продолжать гладить, от чего эта ночь стала бы немного интереснее. Из всего, что могло случиться, Сквильям не ожидал оказаться придавленным и атакованным в шею поцелуями и дразнящими покусываниями. Но, стоило этому случиться, тот был доволен и не попытался это прекратить. Но он уверенно не собирался подстрекать маленького нетерпеливого подонка. – Ох, мне жмёт одежда, пожалуйста, помоги, Сквидди. Ладно, может немного собирался.