***
По прибытии, богач взял другого осьминога за руку и легко прошёл через двойные двери. Официант и владелец сразу обратили внимание на Сквильяма и его спутника и завязали разговор. Начал владелец. – Ах, месье Фэнсисон! Добхо пож'аловать в Ля Ви Фонтэзи. Ви и Ваш пахтнëрх ж'елаете место у камина? – Эм, я не его партнёр, – слабо возразил Сквидвард. Сквильям прошептал ему на ухо. – Ох, мои извинения, месье. Ви и Ваш возлюбленний ж'елаете место у камина? – Почему же нет. Моё удовольствие. Сквильям положил руку на спину Сквидварда и проводил его за официантом к их столику, ведь тот не мог идти сам, закрывая лицо от смущения. Владелец вызвал к ним оркестр, и Сквильям выбрал заказ из винной карты, начав беседу. – Было приятно смотреть, как ты пишешь, дорогуша. – Ты наблюдал за мной? Когда? Я тебя не видел. – Я стоял в дверях. Ты не возражал. – Я тебя не заметил. – Идеально. Тогда я тебя не потревожил. На тот момент, может, и нет. – Это было чудесно: ты демонстрировал сдерживаемую, концентрированную страсть в своей живописи – совсем как в своей половой жизни. Несмотря на румянец Сквидварда, Сквильям продолжил. – Но в твоей картине, всё же, не хватает одного. Ей нужен оргазм. Сквидвард не мог поверить, что его состоятельный кавалер таким образом выставляет себя в свете, какой бы уединëнной ни была атмосфера. Пожалуй, это и было самым досадным для него в его сопернике: он вёл себя на публике так утончённо, но лично со Сквидвардом (и, несомненно, наедине со многими другими рыбами по ночам) он был безжалостно вульгарен. Он был воспользовался любой возможностью показать миру, кем является этот человек- эм, осьминог, эм, кальминог, под тонкой маской утончённости. – Что же это, Сквильям Нэнси Фэнсисон. Комментируете мою половую жизнь и говорите об оргазмических картинах за столом? У Вас что, нет ни манер, ни достоинства? Сквильям прочистил горло без малейшего намёка на пунцовый на лице. – Кхем. Я прокомментировал нашу половую жизнь, любовь моя. И нет ничего зазорного в описании опыта созерцания искусства как оргазмического. Чëрт, он хорош. И Сквидвард знал. Действительно знал. Сквильям многозначительно подвигал своей монобровью. – Особенно, когда это произведение искусства – ты. Он отпил вина, а Сквидвард прикусил нижнюю губу, краснея и перекрещивая пары ног, и поднял брови. – Попробуй вино, малыш. Это чудесный сбор. И это поможет тебе расслабиться.***
После нескольких бокалов, закуски и половины основного блюда, Сквидвард расслабил плечи и взглядом скользнул вниз идеально сидящему костюму Сквильяма. – Знаешь, я всегда мечтал тебя впеч'тлить. Ты знал, Скуилли? Сквильям осведомлëнно кивнул, заново наполняя свой бокал. – Я когда-ниб'дь стану доста'чно хорош для тебя? Чес'на. У Сквильяма было много вариантов ответа. „Нет, ты отвратительный кларнетист, и я гораздо лучше в живописи, танце и пении, чем ты когда-либо будешь. Ты дурак, раз считаешь, что можешь со мной сравниться.” Или „Сквидди, ты хорош лишь в одном – у тебя чувствительный чернильный мешок.” Но в итоге он остановился на: – Сквидвард, ты всегда был меня достоен. Он ещё раз сделал длинный глоток из бокала. – Тогда почему ты сказал мне не возвращаться, пока я не стану кем-то? Сказал, что у тебя есть репутация, которую нужно держать незапятнанной? – Сквидди, мне было 22. Я не знал, что мне было нужно. И до этого дня гордость мешала мне это признать.***
Тот вечер. Вечер, когда Сквильям привёл Сквидварда на свой выпускной концерт. Он выбежал в конец переулка и со слезами на глазах выбросил в мусорный бак коробочку с обручальным браслетом для Сквидварда. Тот вышел проверить, в порядке ли он. И нашёл его плачущим в собственное плечо. Он сорвался на свою любовь и послал его стать кем-то. У него, всë-таки, была репутация. И он зашагал обратно внутрь, оставив Сквидварда одного в переулке.***
Губы Сквильяма задрожали при воспоминании, а Сквидвард подпëр голову рукой и грустно вздохнул. „Будь проклят, этикет”, – полумал Сквильям, – „Я должен всё исправить.” Наклонившись всем туловищем над столом и испачкав всё пальто в соусе, он поцеловал Сквидварда в макушку. – Сквидвард, я не хотел с тобой расставаться той ночью. Сквильям медленно вернулся на место. – Зачем ты пошёл туда после выступления, Сквильям? Сквидвард попытался скрыть любопытство. – Выбрасывал наш брак. Тот выпрямился в кресле, наклонив голову вперёд, чтобы было лучше видно и легче осторожно смотреть в глаза Сквильяму. – Б-брак? Мы никогда не были- ох. Сквидвард закрыл рот рукой. – Я выучил речь и всё это. Нашёл лучшее мужское украшение из возможных и положил в самую милую маленькую коробочку. Всё для тебя, моя любовь. Сквидвард больше не мог это выносить. – Тогда зачем ты надо мной издевался?! Будь мы родственные души, почему ты меня бросил? Брак – это серьёзнее статуса. – Поэтому я и не мог выйти за тебя тогда. Я такой человек, по крайней мере, был таким, что мне было важно их одобрение. Когда они увидели, что я привёл тебя на концерт, они- они просто были в ярости, Сквидди. Я услышал, как мои одноклассники-богачи шепчутся о тебе, и я понял, что моё имя будет очернено, останься я с тобой. Мне так жаль, Сквидвард, но денег и славы было для меня достаточно, чтобы я от тебя отказался. Сквильям сделал продолжительный глоток вина. И Сквидвард повторил за ним. – Можешь в это поверить? Они даже сказали, что ты не особо красив. Чем больше я об этом вспоминаю, тем больше мне кажется, что они просто завидовали, какой прекрасный мне достался парень, а у них была только их музыка. – Мне всё равно, под каким ты был давлением, ты всё равно поступил отвратительно. – Я не был к тебе готов. Как бы тебе понравилось, поливай я тебя грязью за твоей спиной, просто чтобы не выбиваться из коллектива? Думаешь, нам было бы лучше, останься я с тобой? По-моему, было бы куда хуже. Ты можешь считать меня сукой сейчас, а попробовал бы ты пожить со мной 22-ухлетним. – Я не считаю тебя сукой, Сквилли. – Ох, милый, я сука. И ты врëшь. Ты просто вежливечаешь со мной, чтобы этой ночью снова переплетаться со мной щупальцами. Может, я и шикарен, но и я мужчина, не забывай. Сквильям легонько погладил руку Сквидварда. Тот таращился на их руки, онемев от такого простого контакта. Он слишком долго фантазировал о такой ночи. Ни одна фантазия не образовалась ни во что более осязаемого, чем тонкий след мечты. Наконец, он прочистил горло. – И что это для нас значит? – Это значит всё, что тебе угодно, Сквидди, дорогуша.