новая жизнь разбежалась весенним ручьем
новая жизнь разлилась по ларькам, по вокзалам
новая жизнь, посидим, помолчим ни о чем
новая жизнь никогда не дается даром
♫ ДДТ — Новая жизнь
Выйдя из резиденции Хокаге, Хаширама опустился прямо на траву под тенью раскидистого дерева. Что делать, смеяться или плакать, он пока не решил, но ситуация выбивала из колеи. Первый старался держаться, ничем не показывая, насколько на самом деле напуган и растерян, скрывал это за веселостью, но ему хотелось завыть — настолько все это было… абсурдно? пугающе? непонятно? Он, Тобирама, Мадара, новая Коноха, внучка, которая теперь старше, чем он, незнакомый чужой мир… Мир, где он — незваный гость. Его деревня, но не его деревня. Когда его призывали через Эдо Тенсей, было проще, тогда он понимал, что это временно, что он поможет в войне и вернется обратно в Чистый мир, и тогда он не чувствовал себя живым. Сейчас — жизнь бурлила внутри, жизнь текла по венам, как соки в древесных стволах, жизнь была реальной и от того пугала еще больше. Запрокинув голову, Хаширама уставился прямо на солнце, и яркий свет больно ударил по глазам. Пришлось зажмуриться. Именно поэтому в уголках глаз выступили слезы. — Не верится, да? Тобирама всегда умел подкрадываться незаметно. Не открывая глаз, Хаширама почувствовал, что брат сидит рядом, почти касаясь плечом плеча. — А тебе верится? — Конечно же, нет. Но… — Второй вытянул руку перед собой, рассматривая пальцы. — Мне не кажется, что это так уж плохо. Хотя я понимаю весь масштаб проблемы, и понимаю, что нам троим лучше бы было оставаться в Чистом мире. Но мы здесь, и меня это больше радует, если признаться честно. — Ты всегда хотел жить, да? — тихо спросил Первый. — Ты очень сильно хотел жить. Иначе не создавал бы техники воскрешения. — Хотел. А кто не хочет? — Не у всех это желание настолько сильное. Мы шиноби, нас с детства приучали, что мы в любой момент можем погибнуть. Многие не доживали до шестнадцати. Каварама — помнишь? — Еще бы я забыл. — Но именно ты создал Эдо Тенсей. Не я и не кто-то другой. Даже не Мадара. — Какая разница, кто что создал? Вопрос в другом. — Кто это сделал? — Что теперь делать нам. — Жить, — открыв глаза, Хаширама улыбнулся. — Жить. Здесь. Мне — в квартале Хьюга, тебе — в квартале Яманака. Снова быть полезными Конохе, называясь другими именами. Как тебя будут звать теперь? — Черт знает, — фыркнул Тобирама. — Я не слишком хорош в таких вещах. — А меня… — Хаширама задумался. — Ичи… хм… Как насчет «Ичиро»? — Во всем первый, да? — Почему бы и нет? А как будут звать тебя? — ловко перевел тему Хаширама. — Уж точно не Джиро, — фыркнул Второй. — Не знаю, как. Как-то. — Может, Тобимару? Почти то же самое, но не то же самое. — Может, — задумался Тобирама. — В целом, наверное… неплохо.***
Больше всего на свете Хинате хотелось расплакаться — или разозлиться. Разозлиться даже больше, но она молчала, кусая губы, пока понимание произошедшего накрывало с головой. Сенджу Хаширама должен будет жить в квартале Хьюга, не будучи Хьюга. Как это можно объяснить отцу?.. Он обязательно вмешается. Он может все узнать и все испортить. — Идем, — Ино потянула Хинату за руку, чем вывела ее из ступора — иначе так бы и стояла в кабинете Хокаге. Второй рукой Ино хотела так же потянуть за собой Сакуру, но та фыркнула злой кошкой и первая выбежала из кабинета. Вскоре все три девушки сидели на скамейке под раскидистым деревом. Ино устроилась на спинке, ногами на сиденье, Хината подтянула колени к груди, Сакура долго не просидела — вскочила и заходила туда-сюда. — Поверить не могу! Ино и Хината согласно промолчали. Никто не мог. Ни они, ни каге, ни кто-либо еще. — Им еще и жить с нами! — Не под одной крышей, — возразила Хината. — Даже так проблем не оберешься! Я что, должна переезжать в квартал Учиха? Бегу и падаю! — Сакура уперла руки в бока, гневно сопя. — Вообще-то… — Ино прижала пальчик к губам. — Ты можешь туда переехать. На правах невесты Саске. Хината шокированно распахнула глаза. У Сакуры приоткрылся рот. — Ты даришь мне Саске?.. — Я дарю тебе алиби. То есть, тьфу, как это называется… короче, повод жить в квартале Учиха. Ты невеста Саске и ждешь его там. Сакура задумалась. В словах Ино было рациональное зерно. — А я? — с несчастным видом спросила Хината. — Спроси Цунаде, может, Хиаши можно рассказать, — Ино повела плечом. — Он же не кто-нибудь, а глава сильнейшего клана в Конохе. — Но кроме того, — Сакура плюхнулась обратно на скамейку между Хинатой и ногами Ино, — что вы обо всем этом думаете? Ино нецензурно выругалась. Хината кивнула. — А если серьезно, — сказала Сакура, — паршиво это все. В смысле, мы же действительно должны за ними присматривать. Мы. За ними. Присматривать. — Представляю твой восторг от присматривания за Мадарой, — нервно хихикнула Ино. — Я тоже, — мрачно кивнула Сакура. — Жаль, что шишо не решила отправить его назад в мир иной. Ино и Хината снова промолчали. И снова в знак согласия.***
Сами найти себе жилье воскрешенные не могли — пришлось полагаться на девушек, назначенных им судьбой и Цунаде в кураторы. — Вот этот дом, например, — Ино включила свет, озарив простую гостиную, без особых излишеств. Почему здесь никто не живет, но все обставлено, как в жилом доме, спрашивать не было смысла, и так понятно: все, кто обитал здесь, не вернулись с Четвертой Мировой. Тобирама предпочел бы построить свой дом, а не отбирать у мертвецов, но строительство было бы заметным и затратным. Строить дома с помощью мокутондзюцу было бы безумием. Пришлось принять помощь Ино, которая, как глава Яманака, имела право распоряжаться ничейной собственностью в квартале ее клана. — Сойдет, — сказал Тобирама. — Вы даже смотреть не будете? — поразилась Ино. — Вдруг вам что-то не понравится? — Что? — он усмехнулся. — Цвет обоев? Мне плевать на мелочи. Здесь есть стены, пол и крыша, этого уже более чем достаточно. Как я понимаю, твой дом неподалеку? — По соседству, — виновато сказала Ино. — Тем более. Теперь запомни, девочка, — Второй сложил руки на груди. — Меня зовут Тобимару. Я был женат на Яманака Куроми, которая пять лет назад уехала в Хоши. Там она встретила меня, мы полюбили друг друга, поженились, и тогда я взял ее фамилию, ибо не имел своей. У нас не было детей. Мы жили в Хоши. Во время Четвертой Мировой она погибла, я стал безутешным вдовцом и решил переехать сюда, потому что получил от нее наследство и потому что не мог больше жить там, где все напоминало о ней. — Ага, — кивнула Ино. — Хорошая легенда. Докопаться можно только через документы. Жестом фокусника Тобирама вынул из поясного мешка бумаги. — Свидетельство о рождении Тобимару из Хошигакуре, свидетельство о его окончании Академии Ниндзя, о получении звания генина, чуунина и джоунина, свидетельство о браке с Яманака Куроми, свидетельство о смерти Яманака Куроми, ее завещание… Как ты поняла, настоящее — только то, что о смерти. — Хм, — Ино уселась на диван и просмотрела остальные документы. — Да, не подкопаться. И Куроми действительно уехала в Хоши и погибла после на войне… Чего и ожидалось от Нидайме, — улыбнулась она. — Тобимару, — поправил он ее. — Зови меня только так. Никаких Нидайме, девочка. Никто здесь не слышит, но вдруг по привычке ляпнешь в людном месте? Ино насупилась. — Вообще-то, ты бы тоже мог запомнить, как меня зовут. Не помню, чтобы родители давали мне имя «девочка». — «Ты»? — Тобирама вскинул бровь. — Ты зовешь меня так фамильярно? — А что такого? Тебе двадцать один. Ты старше меня всего на три года, и ты не тот самый великий и неназываемый, а Яманака Тобимару. Вдовец и домовладелец. У Тобирамы дернулся глаз, но он не смог не признать, что она права. Странно обращаться к почти-сверстнику так же уважительно, как к каге, и точно так же ему странно обращаться к ней, как к ребенку. — Хорошо, — сдался он. — Ино. Стоять тоже было странно, как и сесть рядом с ней, поэтому он выбрал компромисс и опустился в кресло. — Дальше, — продолжил Тобирама. — Следи за мной так часто, как можешь. Переноси свой разум в птиц, например. Если я буду вести себя подозрительно, доложи Цунаде, но ни в коем случае не пытайся лезть мне в голову, ясно? — Ясно. Откинувшись на спинку кресла, он прикрыл глаза и помассировал виски. Новая жизнь ощущалась, как упавший на голову медный колокол.***
Брать имя Ичиро Хаширама передумал — когда сам переиначил имя брата, ему пришло в голову, что сам мог бы поступить так же. Он бы не стал звать себя Хашимару, но было много других вариантов; в итоге Первый остановился на Хаширо. Сын Хьюга Хикару и Хьюга Ханако. Ханако была неподходящей кандидатурой для брака, из-за этого Хикару двадцать два года назад поссорился со своей семьей и уехал с женой в Юмегакуре. Там у них родился сын, и из-за превалирующих генов матери он не унаследовал Бьякуган. Спустя годы взрослый и осиротевший Хаширо принял решение вернуться в клан своего отца. Хиаши выслушал эту историю с вежливым вниманием, и поверил. Либо сделал вид, что поверил. Поселился Хаширама максимально близко к поместью Хьюга — повезло, что некогда сбежавший Хикару выбрал дом напротив жилища главы. — Хочешь чаю? — предложил он Хинате, как только они оба вошли внутрь. Хината сомневалась всего секунду. На кухне ей стало неуютно — зашевелилось внутри ощущение неправильности. Не должна была она сидеть тут. Это чужая кухня, чужой дом, хозяева погибли, а дом бросили еще раньше, когда сбежали в Юме… здесь жила бабушка Хикару, умершая своей смертью еще до войны… но все равно было неловко. Как и от того, что Первый Хокаге готовит ей чай. Чай вышел очень вкусным, ароматным и благоухающим чем-то лесным. Хината с наслаждением отпила глоток. — Спасибо. — Да что ты, — махнул рукой Хаширама. Отпил свой чай и начал, — Итак, запоминай. Я — Хаширо. Ну, легенду мою ты уже слышала… ты должна проверять меня Бьякуганом так часто, как только можешь. Какой у тебя радиус обзора? — Десять километров. — Ого, — восхитился он. — Здорово. Он совершенно не походил на того человека, каким себе представляла Хината Первого Хокаге. Шодайме должен был быть серьезным, строгим и сдержанным, как ее отец, Шодайме должен быть всегда мрачным и неспособным улыбаться, а Хаширама вел себя с точностью до наоборот. Чем-то он напоминал Хинате Наруто, и от этого ей снова стало грустно: с Наруто у нее тоже ничего не получилось. Очередной ее провал. Она призналась ему в любви перед тем, как атаковать Пейна, и была уверена, что потом он поговорит с ней — когда все закончилось, и битва, и праздник. Что он примет ее чувства или отвергнет. Наруто не сказал вообще ничего, будто ее признания не было, и Хината не сразу поняла, какое ее охватило чувство, когда стало ясно, что он решил это проигнорировать. Раньше она испытывала подобное только по отношению к себе самой. Разочарование. Она не разочаровалась в Наруто, как в человеке и шиноби, он все еще казался ей солнцем, за которым следовали все они, но как парень… очевидно, он ей не подходил. Не она ему, а он ей; отец никогда не забывал напомнить Хинате, что та — никчемная куноичи и бездарная наследница, но точно так же постоянно давал ей понять другое: она должна быть гордой, даже несмотря на свою некомпетентность. Она была старшей дочерью благородного клана носителей Бьякугана, и, как человек и как девушка, заслуживала к себе гораздо лучшего отношения. Хаширама смотрел на нее с восхищением, и нужно было что-то ему ответить на его комплимент. Полагалось «спасибо, вы очень добры», но вместо этого у Хинаты вырвалось: — Не так уж это и здорово. — Почему? — Потому что, — она посмотрела на свои руки, уже жалея, что открыла рот, но было поздно. — Этого недостаточно. Все Хьюга владеют Бьякуганом. Чтобы использовать его не только для шпионажа, но и для битвы, нужно владеть тайдзюцу, а я… а я ужасна в тайдзюцу. Обычно, когда Хината говорила так, ее начинали успокаивать и подбадривать, утверждая, что она на самом деле молодец, она старается, и если в детстве это ее воодушевляло, то теперь — раздражало. Так говорят с детьми: ты все равно умница, ну и что, что не рисунок, а каракули, ну и что, что испекла печенье с солью вместо сахара, ну и что, что надела сандалии не на ту ногу, зато сама, зато старалась… Хаширама по-птичьи склонил голову набок, окинув Хинату оценивающим взглядом, и она приготовилась услышать очередное «ты молодец, продолжай стараться», но вместо этого Первый произнес нечто невообразимое: — Хочешь, я тебя потренирую? — Ч-что? — Хината чуть чашку не выронила. — Вы? — А что такого? Я хотел попробовать себя в роли сенсея. Что, если твоего? — У меня есть сенсей, — ляпнув это, Хината мгновенно пожалела. — Кто? — заинтересовался Хаширама. — Юхи… нет, уже Сарутоби Куренай. — Сарутоби? — Жена Асумы. То есть, вдова. Хаширама задумчиво нахмурился, составляя в голове цепочку родственных связей. — Она тебя тренирует? — Нет. Она больше не тренирует учеников и не ходит на миссии. Думаю, ее карьера, как куноичи, завершилась, или же она взяла перерыв… у нее недавно родился ребенок. — А, — улыбнулся Хаширама. — Что ж, тогда формально сенсея у тебя нет. Формально он тебе и не нужен, ты взрослая куноичи, ты джоунин, но! — он поднял вверх указательный палец. — У нас нет предела. Если шиноби говорит, что постиг все техники, значит, он проиграл самому себе. Даже если ты не можешь изучить новое дзюцу, необходимо развивать те, которыми владеешь. Так что? Если бы она отказалась — никогда бы себе не простила. — Да, — Хината сжала руки на уровне груди. — Спасибо, спасибо вам! — Да ладно тебе, — Хаширама смущенно потер затылок. — И обращайся ко мне менее официально. Я почти что твой ровесник. Хината хотела сказать, что обращается на «вы» даже к собственному брату, но Первый так широко и обезоруживающе улыбался, и, несмотря ни на что, ему так не шел официоз… — Хорошо, — в ответ улыбнулась она. — Спасибо тебе.***
Квартал Учиха встретил Сакуру настороженной тишиной. По спине пробежали мурашки — пустые улицы, пустые дома, здесь словно жили призраки. После Инцидента Учиха в этом месте никто не хотел селиться, будто их убил не Итачи, а какая-то заразная болезнь, что передалась бы новым жителям пустых домов. Родители Сакуры не пришли в восторг от ее решения переехать, но когда она сказала, что переезжает ждать жениха — оттаяли и потеплели. Сакуре было противно врать им, но все шиноби иногда должны врать. Она уверяла себя, что это сродни миссии. Решив, что Мадара поселился в величественном особняке главы клана, Сакура направилась к соседнему дому — более скромному. Раздвинула сёдзи, чувствуя себя героиней страшных историй: девушка заходит в заброшенный дом, и там ее уносят призраки или пожирают ёкаи. Глупости. Не существует ни призраков, ни ёкаев. Сакура приставила чемодан на колесиках к стенке, решив разобрать потом, сбросила обувь и пошла на кухню. И застыла. Черный… лохматый… стоит прямо напротив нее, вот-вот кинется… Сакура завизжала — совсем как настоящая героиня ужастиков, но в отличие от таких героинь не бросилась бежать, а среагировала, как учила шишо, ударив черного и лохматого кулаком. Ее кулак перехватила чужая ладонь. Сакура в ужасе распахнула глаза. Черным и лохматым демоном оказался Учиха Мадара. — Какого черта ты делаешь? — поинтересовался он. — Я… — Сакура закусила губу. — Это вы что здесь делаете? — Я здесь живу, — Мадара оттолкнул ее кулак. Сакура выпрямилась. — А вот ты, — он ткнул в ее сторону пальцем, — здесь не живешь. Мне не нужен соглядатай под одной крышей. Выметайся. — Кто сказал, что я пришла наблюдать за вами? — она гордо вскинула подбородок. — Может, Цунаде? — Ну… да, — была вынуждена признать Сакура. — Но я и так бы пришла сюда. Я решила ждать Саске в квартале Учиха, как его невеста. — А, — догадался Мадара, — так вот какая у тебя легенда. Неплохо. — Почему легенда? — обиделась она. — Вы думаете, я не могу быть его невестой? — Ладно, — теперь сдался он, — это ваши проблемы. Но все равно выметайся. Чего ты вообще сюда притащилась? В твоем распоряжении все роскошные апартаменты Учиха. Чем плох дом главы? — Я думала, там будете жить вы. — Еще чего, — скривился Мадара. — Я всегда жил здесь, пока не ушел из Конохи. Так что можешь забирать себе любой дом, но не этот. Сакура ощутила себя ужасно глупо — в который уже раз. — Прежде чем я уйду, — она скрестила руки на груди, — нам нужно кое-что обсудить, не находите? — Видимо, — лениво протянул Мадара. — Итак… меня зовут… хм, — он прижал палец к губам. — Черт. Сложно. Мне слишком нравится мое настоящее имя. Придумай ты. — Я? — опешила Сакура. — А больше вам ничего не надо? — Что ж, раз ты предложила, можешь сделать чай. Сакура сжала кулаки. — Я не буду делать вам чай. Я живу в соседнем доме, но я вам не прислуга. Я невеста вашего родственника. — Ты мой надсмотрщик, — почему-то прозвучало это печально. — Никогда не думал, что окажусь под наблюдением мелкой девчонки, но нужно называть вещи своими именами. Кстати об именах. Придумывай, — он оперся бедрами о край стола, в свою очередь скрестив руки на груди. Сакура села на стул, решив, что плевать хотела на церемонии. Мадара отнесся к этому самоуправству с философским безразличием. Какое же имя ему дать? Язык так и чесался придумать что-то обидное, но он не сказал, что будет звать себя именно тем именем, какое она выберет. — Хм… Сора, — наугад попробовала Сакура, взглянув в окно и увидев краешек неба. — Банально, — тут же отмел вариант Мадара. — Такеши. — Скучно. — Кеничи. — Глупо. — Масао. — Нет. — Кагами. — Так звали одного моего родича. Все произошло так, как Сакура и ожидала — каждое предложенное ею имя с презрением отвергалось, и у нее все сильнее чесались кулаки ему врезать, но она понимала разницу в силе и терпела. И не уходила — хотя могла уйти, но почему-то сидела на кухне Учиха Мадары и перебрасывалась с ним именами, как мячиками для тенниса. — А если просто изменить ваше имя? — наконец не выдержала она. — Мадамару… Мадахидэ… Мадаясу… Мадао… — О! — вдруг воодушевился он. — Мадао! Мадао подойдет. Теперь можешь идти. — Вы мне даже спасибо не скажете? — оскорбилась Сакура. — А ты что, сильно перетрудилась? Она сжала и разжала кулаки, считая до десяти. — Я тратила на вас свое время, и я не заслуживаю от вас такого обращения. — Да? — Мадара скептически вскинул бровь. — А я не просил, чтобы ты тратила на меня свое драгоценное время. И чтобы меня воскрешали, тоже не просил. В отличие от этих идиотов-Сенджу я прожил долгую жизнь и умер от старости, и если у меня были сожаления, то не такие, чтобы я хотел повторить все заново. Тем более, в этой деревне. В этом проклятом гетто, которое было не кварталом для клана, а чертовой тюрьмой. Где я буду не уважаемым основателем, а никчемным бастардом своего тупого потомка, который дал себя убить собственному сыну. Может, Сенджу счастливы, что снова видят зеленую травку, но я — нет. Может, ты в этом не виновата, но мне плевать. Сакура хлопнула глазами, поймав себя на том, что никогда не вникала в проблемы клана Учиха основательно. Знала, что всех, кроме Саске, убил Итачи, что Итачи оказался жертвой интриг старейшин, что Учиха Обито и Учиха Мадара хотели создать Вечное Цукуёми… и все. Что ситуация могла быть сложнее, Сакура не задумывалась. — Гетто? — беспомощно спросила она. — Тебе не понять. Ты даже не из благородного клана. Сакуре мгновенно расхотелось его жалеть. — Хорошо, — она встала. — Спасибо за… за ничего. — Пожалуйста, — язвительно улыбнулся Мадара. — Обращайся. Почти бегом она вылетела из его дома. Ну кому в здравом уме могло прийти в голову воскресить этого человека?!