Недоразумение

Шен выбрался из машины до того, как Шиан открыл ему дверь. Задержался у входа в поместье, оглядывая от чего то пустующую в полдень улицу, и помрачнел. Вьющийся рядом старший не выдавал никаких признаков недовольства, лишь пикнул автомобильными ключами, прежде чем пройти к двери. Шен остался стоять на месте. — Не голодный? — спросил Шиан, поднимая взгляд и встречая другой, презрительный, брошенный в него в ответ. — Гулять хочешь? Шен задумался. — Хорошо. — опередил его брат. — Будь к обеду. Позвонишь, я открою. Дверь захлопнулась до того, как Шен успел ответить. Осталось лишь лениво пойти по улице наверх, не зная, чем себя занять. Идти было некуда — Шиан был спокоен, отпуская его, ведь не дал младшему и копейки карманных, а значит, тот вернётся. Не к обеду, так к ужину. Единственное, чего он не знал — что Муан к этому относился куда проще. Отложенная небольшая сумма пылилась на электронном счету, но Шен не смел тратить их попусту. Значит, он все равно вернётся. Эта сволочь всё предусмотрела. И все же, Шен был рад не видеть родные стены хотя бы час или два. Просто пройтись по району, где твои нервы не беспокоит каждый взгляд и каждое слово, а это море чувств, будто кипящее масло, может наконец успокоиться. Масло, в которое он окунул Муана, но не мог окунуть брата. Он вымещал гнев не по назначению и понимал это, но не мог полноценно себя контролировать. Триггеры вытаскивали гнилье наружу, пробивая грудь, а что случалось дальше, Шен помнил не всегда. * — Хватит. — чуть крепче сжав голени, Муан подмял их под себя и сел сверху, прижимая к полу вытянутые Шеновы ноги. Те были произведением искусства — длинные и сильные, оплетенные плотными мышцами, что при желании могли бы нанести очень даже болезненный удар. Шен — он как натянутая струна. Всегда готовый ударить в ответ. Он боялся, но умел управляться со своими чувствами, при необходимости его совесть растворялась в воздухе, пока тело и рассудок не окажутся в безопасности. — Ты проиграл. Мне. Спокойно сверкнув черными глазами из-под лезущих на лоб растрепанных прядей, Шен изогнулся ещё раз, ведя плечами привязанных батарее рук. Конец петли провода болтался недалеко от пальцев, при желании за него можно было потянуть и мгновенно распустить узел. Шен попробовал скинуть с себя тело, дернулся безрезультатно, а после обратился к Муану с вопросом: — И что же мне остаётся делать?.. — Любить меня. — парень потянулся, мягко целуя локти Шена, и притерся ближе, — И стремиться ко мне. Проигравший почти удивленно охнул и откинул голову, доверительно подставляя под поцелуи шею. Муан с готовностью прильнул, кончиком носа обвел кадык и поцеловал, оставляя мокрый холодящий след. Руки задрали футболку, касаясь теплой кожи, оглаживая выступающие на каждом поверхностном вдохе ребра. Одинокий поцелуй остался в ложбинке солнечного сплетения, у самого сердца. — Возьми меня. — тихо попросил Шен. — Прям так. Муан завозился, слезая с чужих ног и размещаясь между ними, все наминая бока, а после коснулся пряжки ремня на джинсах Шена и остановился. — Я не могу так. Может, отвяжешься? Тот нервно и разочарованно вздохнул. — Нет. Это не по сценарию. — длинные ноги обхватили мечника за талию, вжимая ближе. Настойчиво, не давая отстраниться, а тон голоса сменился на более грубый. — Ешь, что дают. Но взять Шена прям так, зафиксированным и показательно лишенным права голоса, он так и не смог — ужасно смутился и ещё долго извинялся, закрывая ладонями красное лицо. Шен все-таки потянул за провод, и потряс неудавшегося любовника за плечи. — Ну что ты начинаешь, мы же… ты ничего не сделал, что с тобой? — Да! Я ничего не сделал, прости меня! — Дурак. — буркнул Шен, и обнял этого болвана, крепко прижимая к себе, пока тот не справится с приступом стыда. * Вероятно, это чесало Шену внутренние кинки. По крайней мере, так думал Муан, не понимая, насколько все спутано. Он вообще был прямой как рельса и многое не понимал. Впервые столкнувшись с разрушительным припадком, Муан не слишком растерялся. Умудрился привыкнуть к Шенову непостоянству и принимал громкие ссоры в их отношениях как должное, даже не сразу осознав, что случилось что то из ряда вон выходящее. Ну ругается, ну кидает вещи… потом все равно успокаивается и ластится, будто заглаживая вину. В этом весь Шен. Любить Муана было просто. А вот позволить себе любить его, развязать себе руки, но не ранить… было проблемой. Брат, после долгих переговоров согласившийся записать к психиатру, только вставлял им новые палки в колеса — теперь, привыкнув к таблеткам, без них Шен чувствовал себя ещё хуже, чем обычно. Чертов синдром отмены. Муан лишь попал под горячую руку, не вовремя приревновав к мертвой женщине. Его не слишком пугал вьющийся вокруг, навязчивый и вполне живой Шиан, но давно кремированная и развеянная по ветру Рури, которой Шен отдал часть своего сердца, почему то очень волновала. Даже злила до трясучки, от одного накопившегося понимания, что целиком чужое сердце ему не забрать. В сероватом небе над головой кружили стрижи, пока молодой ястреб заходил на круг вновь и вновь, безрезультатно пытаясь схватить хоть кого то, но когти раз за разом встречали пустоту. Маленькие птицы ловко уворачивались, сохраняя себе жизни. Шен не стал бродить долго. Лучше принять решение, пока позволено, чем упереться в стену из осознания своей беспомощности и хватать руками воздух в попытке выбраться, когда домой потащат уже за ворот. Он вернулся к обеду. * Муан не появился в сети ни спустя сутки после встречи, ни позже, но звонить ему, не надеясь на ответ, стало навязчивым ритуалом. Может, все-таки злился, не смотря на все, что сказано? Сказать можно многое. Но это никак не исправляет сделанного. Шен валялся у себя, поднимаясь лишь изредка, а когда надоело, на третий день переполз в зал, где фоном бормотал никому не нужный, но включенный ради разбавления гнетущей тишины телевизор. Шиан возвращался на обед и поздно вечером, иногда включая психоделичную восточную музыку, где рубленые на слоги голоса едва ли чем то отличались от самой мелодии, и каждый раз, уходя вновь, гладил распластанного на диване Шена по голове, будто ленивого кота, лишь иногда напоминая о необходимости пить таблетки и что то есть. Не приставал — и на том спасибо. Иногда Шену казалось, что их родители тоже убиты этим демоном, чтобы не мешали наводить свои порядки в поместье, но нет. Они были живы. Уехали и давно поставили крест на принятом в семью недоразумении, позволив Шиану самому решать, что с ним делать. — Спишь? — ладонь легла на макушку, а после — на лоб, будто проверяя температуру. — Может, снимешь уже эту водолазку? Шен лениво раскрыл глаза. Да, следовало бы. — Принеси футболку. — попросил он, и сел ровно, какое то время залипая в одну точку, пока не утих гул в висках. — Еблан? Притащивший одну из своих шмоток, Шиан невозмутимо оправдался: — Ты не уточнял. — Мою, блять, принеси, зачем мне твоя? Недовольно фыркнув, помрачневший старший все-таки отлучился, забрав свою тряпку. Шен стянул с себя водолазку, впервые за неделю чувствуя, как кожу холодит воздух. Следы от складок ткани и уплотнений швов отпечатались на боку розоватыми линиями. Шиан уцепился взглядом за сходящие с белой шеи желтоватые остатки засосов, и напрягся, думая, как бы наставить новых. — Мне нужны карманные. — опередил его Шен, — И я хочу гулять. Он все пялил в одну точку, словно все никак не мог проснуться. Комкал водолазку в руках, а разрозненные мысли все никак не собирались воедино. Ответов не было. — Сколько? Что ты собрался делать? — Поцелую, если перестанешь спрашивать. — просто отмахнулся Шен и лениво потянул затёкшие плечи, а после принюхался к себе же. Залежался. — Ну нет… мало ли куда ты… что ты натворишь. — растерявшись, Шиан даже запнулся, что было совершенно не в его стиле. Он не хотел терять только успокоившегося от жажды к побегу младшего братца. Шен склонил голову набок, пытаясь пальцами расчесать длинные и спутанные пряди волос, а после жестом попросил отдать ему принесенную футболку. Рельефные изгибы все же скрылись под складками ткани. — Что ты задумал? — повторил Шиан, садясь на бортик дивана. Братец соизволил встать и как-то проявить себя спустя столько времени. Какая прелесть. Чем развлечет на этот раз? Шен промычал что то неразборчиво тихо, а после отмахнулся: — Хочу сладкое. — Шиан на такое заявление нахмурился подозрительно, но рубить на корню не стал. Когда то давно, наверное, за год до смерти Рурет, они ещё общались как нормальные люди, и старший рассказывал основы своих техник, силясь заинтересовать Шена. Тогда тот не сильно вникал, но в его нынешней ситуации даже крохи того, что он помнил, были на вес золота. — Допустим. Что то конкретное?. Я привезу тебе. — Я… нет. Тогда не хочу. — Шен попробовал встать, но пошатнулся. Таблетки будто отключали ощущение тела. Спать не хотелось, но шевелиться было так трудно, что он точно никому не навредит. Действенно. Шиан расстроенно взмахнул ресницами. — Ты всё ещё думаешь о нём? Шен замер, думая, что от него ждёт старший. — О ком? — голос дрогнул, и пришлось едва вздохнуть, чтобы взять себя в руки. Под сверлящим взглядом старшего он будто на ладони, но у него была цель. Шиан мягко кивнул. — Верно. — он коснулся чужих спутанных грядей волос, наконец то не собранных в эту дурацкую косу, — Ни о ком. Покалечил и покалечил. Не обязательно запоминать каждую мошку. Что то внутри сделало кульбит и осело снизу лёгких. Ощущения разошлись, будто рябь по воде, и Шен больше ничего не ощущал. Следовало заставить себя слушать. Ввести Шиана в восприимчивое состояние. Только как? — Ты же не пил таблетки? Я забыл про них утром. — Нет… не хочу больше. Шиан склонил голову набок, пытаясь поймать взгляд, но Шен не смотрел на него. — То есть, сначала ты едва с кулаками на меня не бросался, чтобы я давал тебе таблетки, а как начал — тоже не нравится? — Ты же видишь, что они со мной делают. Я не хочу быть овощем. — Может, это лишь период привыкания. Пропьешь месяц, там посмотрим. Месяц? Целый месяц лежать даже без возможности нормально поспать, потому что тело отключилось, а сознание нет? С трудом доползать до кухни, чтобы выпить стакан воды, позвонить Муану и думать, как добраться обратно? Да к черту! — Я не буду. Шиан, доставший таблетку, помрачнел. — Шен, ты ведёшь себя отвратительно. Это назначил врач… потому что ты за себя не отвечаешь. Ты социально опасный, неконтролируемый, непредсказуемый и можешь нанести окружающим вред в любую секунду. То, что ты сейчас чувствуешь себя лучше — лишь эффект от таблеток. — Я не собираюсь. — беззлобно отмахнулся Шен. — Мне хватило. Ты же сам был против, что изменилось? — Успокойся. — Я спокоен. Шиан показательно вдохнул, будто с трудом сдерживал эмоции. — А ну иди сюда. — он потянулся и хватанул Шена за ворот футболки, — Я сказал, ты будешь их пить. Завязалась перепалка. Тело слушалось через раз, но на приливе адреналина Шен смог с ним управиться. Отказать стало уже делом принципа. Крепко сжав зубы, младший молча отпинывался, когда Шиан попытался разжать челюсть, сдавливая щеки, нащупывая под мягкой кожей линию жевательных зубов, но несколько раз отхватив в бок, все же сдался. — Ну и не надо! — он показательно брезгливым жестом вытер руки о чужую водолазку, а после обиженно удалился, — Думаешь, это мне надо?! А вот и нет! К черту! Не хочешь — не надо! Недовольные крики добрались до кухни, где эта сволочь продолжала ругаться. Громко, чтобы точно быть услышанным. — Не заставил. — констатировав себе факт, Шен зачесал волосы назад, собираясь закрыться в ванной и помыться, пока бестия плюется желчью. Удивительно быстро сдался — видимо, не был настроен на драку. Может, успел привыкнуть к покладистому и тихому характеру братца и сейчас был расстроен концом акции. Меньше всего Шен выносил повышение голоса. Тело начинало трясти настолько, что было сложно что то взять в руки — снятое с бритвы лезвие не держалось в пальцах. Упало на пол, и Шен больше не пытался его поднять. Удалось взять себя в руки, лишь когда Шиан перестал орать и в доме повисла тишина. Нужно помириться с ним, пока он не превратил условно-безопасное пространство в сенсорный ад. Лучше драка, чем эта тихая война. * — Шиан, я… — Не подходи ко мне. Ты расстроил меня. Шен вздохнул, до конца раскрывая дверь в домашний кабинет брата — длинный стеллаж во всю стену, стол у окна и две семейные фотографии на стене. Он с Рурет, он с Шеном. Совместной не было. — Шиан… — Я не повезу тебя к нему. — Он швырнул что то в сторону. Кажется, ручку, — Все, хватит с меня потакать тебе. Я пытался быть мягким. Я ездил и позорился за тебя в больнице. Ты ничего не ценишь. Смолчав, Шен выслушал тираду, а после поднял взгляд. Шиан не смотрел на него — смотрел в пространство за окном и нервно перебирал пальцами по поверхности стола. В конце концов, он все же уточнил: — Что тебе? — Давай я… сам пить буду. — выразил желание Шен, — Чтобы без лишних… нервов. — Хочешь умереть? — Шиан распахнул ящик стола и вытащил из коробки начатый блистер, — Давай. Давай, почему бы не расстроить меня ещё сильнее! Шен хотел было возразить, что не собирался, но проще было молча вынести эту тираду и удалиться. — Пройдешь все круги от отравления до промывки желудка, и все равно будешь жить. — убедил Шиан, — Я не дам тебе умереть. У тебя нет такого права. Пластинка таблеток оказалась у него в пальцах в предлагающем жесте, но едва стоило потянуться, он тут же убрал руку. — Не зли меня. Шен вздохнул, собираясь уйти, но брат встал из-за стола. Черт, видимо, это не закончится так быстро. — Я что, плохо о тебе забочусь? Я ведь пытаюсь предусмотреть все, но тебе все равно не нравится. Что я делаю не так, Шен? — Шиан… — он мягко отступил назад, — Я такого не говорил… Вновь дергано отвернувшись к окну, старший прижал ладонь к своему рту, спустя долгую паузу сдавленно выдав лишь одно: — Что я делаю не так? Шиан расстраивался редко. Слишком редко, чтобы вообще поверить, что он тоже не железный. Точнее, нет, говорить о своем самочувствии он умел и пользовался, но все равно ни на секунды не расслаблялся так, чтобы дрожащие плечи опустились, а голос дрогнул, спрашивая то, на что ответить было… трудно. — Почему ты такой? — спросил Шен. — Какой? Он наконец поднял злостный и мокрый зелёный взгляд. Шен больше ничего не сказал. — Обними меня или я за себя не ручаюсь. Шен обнял. Напрягся, силясь не жаться слишком сильно, и мелко задрожал, чувствуя внутренний блок, но Шиан остался доволен. Вздохнув, тот обнял в ответ, прижимая ближе, будто закрывая капкан. — Ты совсем меня не любишь. — рука скользнула ниже, задирая футболку, чтобы коснуться оголенной кожи, — Я ведь для тебя стараюсь. Шен задержал дыхание, ничего не предпринимая. Только его руки за спиной старшего дрогнули, а после неловко ощупали выступающие позвонки и сдвинулись вбок, натыкаясь на грань лопатки. Слишком тесные промежутки меж костей. Нет, сюда не получится. Что здесь важного? Сердца у Шиана не было. — Со мной ты никого не покалечишь. Только я знаю, как с тобой обращаться. — черные волосы намотались на кулак, и пришлось прогнуться, слегка отпрянуть, подставляя шею. Губы коснулись горячей кожи. Медленно, наслаждаясь моментом власти, давая прочувствовать каждое движение и каждый трепетный жест, прежде чем сомкнутся зубы. Один синяк. Второй. Третий. Вторая рука, что мягко давила на поясницу, все-таки отпустила, кончиками пальцев очерчивая линию челюсти. Старший склонился к белым, едва приоткрытым из-за напряжённого изгиба шеи белым губам. Так близко, что стало ощущаться дыхание. — Все будет хорошо. — выдохнул он в самые губы, и Шен таки дрогнул, пытаясь осторожно отстраниться, — Тише, тише. Я не буду. Шен прикрыл глаза. Сухие узловатые пальцы очертили ключицу через ткань футболки, едва надавили на грудину, пересчитывая твердые дуги ребер под кожей, а после вернулись к шее. Кадык дрогнул под прикосновением, опустился и встал на место, когда Шен сглотнул. — Успокоился? — тихо спросил старший, отводя руку, чтобы ухватить со стола блистер кветиапина. Шен убрал руки с чужой спины и принял предложенную ему вещь. Шиан сжал его пальцы на таблетках. — Я люблю тебя. Я хочу тебе помочь. Понимаешь? Шен дергано кивнул, и волосы петлями слетели с ладони старшего, отпуская. — Ты хотел его навестить? Ещё кивок. — Я отпущу. Пей при мне, и я отпущу. Одного. Шен запил таблетку предложенным ему недопитым чаем и ушел собираться. Шиан проводил его смеющимся взглядом в спину, вытаскивая из ящика несколько блистеров кветиапина с разной дозировкой, расправляя те в пальцах на манер веера. 25мг, 50мг, 100мг. Он сдвинул пальцем крайнюю пластинку, оголяя ещё одну. 150мг. Он выключится в течение десяти минут.