Хоуп

      Юнги за остатки ускользающего сна отчаянно хватается, не желая выныривать из смутно в памяти отпечатывающихся, но приятное чувство в груди оставляющих видений, однако из-за невыносимого жара тела крепко обнявшего его Хосока глаза все-таки открывает. Что здесь что-то не так, он, услышавший чужое затрудненное дыхание под своим ухом, понимает сразу же. Покрытый частой испариной альфа с нездоровым на щеках румянцем донельзя болезненным выглядит, весь буквально горит, заставляя омегу заволноваться и поспешить выпутаться из его противящихся этому рук. — Хо, просыпайся. Тебе надо выпить лекарства, — пытается достучаться Юнги до упрямо прижимающего его к себе Чона, но никакого эффекта не добивается — Хосок, утомленный двухдневным бодрствованием, не реагирует. — Говорил же сходить в душ… — ворчит, убирая с его мокрого лба прилипшие к нему пряди, — Вот что мне теперь с тобой делать?       Смысла продолжать пробовать его растормошить нет, и Мин, умудрившись вывернуться из его обжигающих объятий, принимает вертикальное положение, намереваясь отправиться на поиски аптечки, чтобы измерить температуру и, исходя из нее, подобрать своему горе-модельеру лекарства. Стоит ему подняться с постели, планы его несколько спутываются громко хлопнувшей входной дверью и последующими за тем воплями — по-другому оное у Юнги язык не поворачивается назвать. — Хоби, это пиздец. Я так проебался, ты не представляешь. Нет, гонку я, конечно, выиграл, но лучше бы нет. За победу я расплатился своей задницей! Этот, блядь, Чонгук… — доносится из коридора сквозящий истерикой голос, по мере приближения его обладателя к спальне начинающий резать слух замершего испуганным кроликом Юнги. — Хосок, ну ты где? Мне срочно требуются братские обнимашки, — объявляется на пороге Тэхен собственной взъерошенной и пестрящей гигантскими засосами на шее персоной.       Чонгук определенно хотел его съесть, делает вывод Юнги, глядя на блондинистое нечто, одетое в кожаную куртку с плеча почему-то опять же Чонгука, которого ждет серьезный разговор. — Оу, привет, — слегка опешивает младший Чон при виде омеги, — Забыл, что Хоби будет не один. Извиняться за свои слова не буду, твой брат говнюк. — Доброе утро, Тэхен, — быстро вернув себе привычное самообладание, спокойно отвечает Мин, решая нелестное высказывание в сторону Чонгука проигнорировать, — Хосок сейчас немного не в том состоянии, чтобы тебя выслушать. Где у вас аптечка? — Да уж вижу. Совсем за собой не следит, переутомляется, а потом с вероятностью девяносто процентов заболевает, — оценив плачевный вид брата, вздыхает Тэхен. — Идем, сам я ничего в этих таблетках не смыслю. По возвращению его к жизни у нас обычно Чимин, а я так, на подхвате, соблюдая оставленные инструкции, — махает рукой на выход из спальни и, не дожидаясь ответа, скрывается в коридоре.       Юнги, про себя хмыкнув, что их с Хосоком братья похожи, идет за ним, зябко ступая по холодящему голые пятки полу. Когда он заходит на кухню, нужный чемоданчик уже лежит на столе, а хозяин квартиры выдавливает в кошачью миску влажный корм из пакетика для трущегося об его ноги Соника, называя того плюшевым вымогателем. — Как прошел показ? Тебе понравился костюм? — выкинув в урну упаковку от корма, непринужденно спрашивает Тэхен у копающегося в аптечке Юнги, будто тот ему, если не друг, то хороший знакомый. — Хоби в эти дни ни на минуту от него не отрывался, и мне приходилось заставлять его хотя бы поесть. Он и раньше был трудоголиком, но тут превзошел сам себя, желая произвести на тебя впечатление.       Юнги на фразе про желание Хосока его поразить неловко становится, отчего он едва не роняет только что найденный градусник на пол. Из-за сумбурного пробуждения и не менее сумбурного знакомства с Тэхеном ему некогда было осмыслить события вчерашнего дня, признание альфы, свои ответные к нему чувства, которые слишком ярко внутри разгорелись, что, кажется, уже не погасить, продолжить ими гореть, чему возражений у него, захотевшего впервые довериться, нет. — Костюм, как и вся остальная коллекция, был прекрасен, — прокашлявшись, искренне отвечает Юнги. — Но я бы предпочел обойтись без моего участия в его представлении, — издает нервный смешок, вспоминая свой не отличающийся грациозностью проход по подиуму. — Да брось. Я уверен, тебе было приятно. К тому же, ты действительно привлекательный, о чем Хосок не уставал повторять, рассказывая, что встретил идеал. Он конкретно так запал на тебя, что значит, ты точно так же конкретно попал, с чем я тебя и поздравляю, — включив кофеварку, сдает брата с потрохами омега, не видя в этом какой-либо проблемы. Да и зачем, если Хоуп, зная его, а Тэхен знает, и так не таится, идет напролом. — Такого альфу редко встретишь, мой брат во всех отношениях замечательный, внимательный, заботливый, добрый, в общем, надежный. — Ты так его расхваливаешь, как будто мне сватаешь, — посмеивается Юнги, пряча все больше нарастающее смущение за смехом. С располагающим к себе своей открытостью Тэхеном легко, но не словами, что с его уст как само собой разумеющееся слетают. — Почему бы и нет? Я доверяю выбору Хоби. Он плохих людей к себе не притягивает, в отличие от меня, — иронизирует Чон, неосознанно потирая отмеченную несдержанностью Чонгука шею, чему вчера, выгибаясь под ним, не возражал, обоюдной друг к другу страсти сдавался и не о чем не жалел, ведь сам провоцировал, сам захотел узнать, что скрывается за его извечно насмешливой по отношению к нему улыбкой. Пламя. Которое в нем вызвал появившийся в его жизни шальной молнией он, Тэхен. — Не делай преждевременных выводов о моем брате, — без труда прочитав в прозвучавшем намек на Чонгука, говорит Мин, — Он только на первый взгляд кажется самовлюбленным засранцем, что ты, не сомневаюсь, уже понял и так. В противном случае, ты бы его и на метр к себе не подпустил. Хо немного рассказал о тебе, и ты, исходя из его слов, не тот омега, который может согласиться на близость с альфой не имея к нему чувств, — проницательно на изменившегося в лице парня смотрит, ни единой эмоции, быстро пробегающей в его голубых глазах, не пропуская, и убеждается, что в своем о нем заключении не ошибся, — Возвращаясь к Чонгуку, у него все те качества, что ты перечислил выше, есть. Просто он проявляет их только с дорогими ему людьми, что обусловлено тем, что он, как и я, боится доверять. И ты, что-то мне подсказывает, если еще не вошел в эту категорию, то невероятно к ней близок. Ты ему нравишься, Тэхен. Очень нравишься. Поэтому настоятельно прошу тебя, если ты не уверен, надо ли тебе оно, с ним не играть. — Это он тебе об этом сказал? — задает Тэхен тихий вопрос, пытаясь убрать из голоса надежду на положительный ответ, что бесполезно. Он не умеет истинных эмоций скрывать, всегда остается, как на ладони открытым, но не для Чонгука. Все мы в чувствах до плачевного слепы, многого не замечаем, отказываясь в очевидное верить, пока прямо не скажут. — Иногда глаза говорят громче слов. Хотя вслух он о тебе говорил тоже не мало, причем постоянно, — снисходительно улыбается Юнги, беря со стола аптечку, — Ладно, я пока к нашему больному, а ты… — А я сделаю нам кофе. Тебе молоко добавлять? — спохватывается обрадовавшийся смене темы омега, начиная суетиться у кухонного островка. — Нет, и сахар тоже не надо. — А месье знает толк в извращениях. Фу, как такое можно пить? — кривится Тэхен, весь передергиваясь от фантомно возникшей на языке горькости.       Юнги, никак это замечание не прокомментировав, оставляет омегу хозяйничать на кухне и идет в спальню Хосока, где тот за неимением его рядом теперь обнимает подушку. Мину некогда на него, такого трогательного, беззащитного засматриваться, и он, умудрившись всунуть ему под плотно прижатую к телу руку градусник, на краешек постели дожидаться сигнала прибора присаживается. Тот спустя пару минут неутешительные тридцать восемь и девять показывает, намекая, что без антибиотиков тут не обойтись. Они в аптечке, благо, имеются, но без возвращения альфы из страны грез ему их дать, увы, не получится, поэтому Юнги, сходив за стаканом воды, принимается активно Хосока тормошить. — Отвянь, Тэ, дай поспать, — смешно ворчит Чон, приняв в полузабытье Юнги за брата. — Тэ, может быть, и дал бы, но я — нет. Выпьешь лекарства и можешь спать дальше, — проникает в затуманенное болезнью сознание альфы голосом того, ради кого он хоть целую неделю готов бодрствовать. — Ежевичка, — осоловело хлопает покрасневшими глазами Хосок, расплываясь в счастливой улыбке, — Ты мне не приснился, — ловит около сидящего омегу за запястье, собираясь затащить его к себе под одеяло. — Никаких, пока не выздоровеешь, — шлепает его по руке мокрым полотенцем Юнги. — С таким очаровательным доктором за день управлюсь. Ты же останешься? — приняв сидячее положение, спрашивает мужчина, с отчетливой во взгляде надеждой смотря на выглядящего для него слишком мило Юнги, который ужаснулся бы, посмотри он на себя сейчас в зеркало. Торчащие во все стороны волосы, опухшие глаза с ненавистной под ними синевой, сползшая с плеча мятая футболка. Неповторимый красавчик, иными словами, что в обществе Хосока о множестве собой установленных правил напрочь позабыл, в том числе и о том, что не может представать перед кем-либо в неподобающем виде. — Ты мне зубы не заговаривай. Пей быстро, — бросив альфе на колени блистеры с таблетками, безапелляционно всовывает в его руки омега стакан. — А как же романтика? Это все-таки наше первое совместное утро, — жалостливо сводит к переносице брови Хосок. — Если бы кто-то вчера меня послушался и пошел в душ, возможно, я бы рассмотрел тобой предлагаемый сценарий, — хмыкает Юнги, не ведясь на ухищрения Хоупа заставить его смилостивиться и лечь рядом, пускай и самому очень этого хочется. Он, когда дело касается чужого здоровья, всегда непреклонен. — А так? — закинув в рот таблетки и торопливо их запив, улыбается Чон, раскрывая объятия, — Теперь я могу надеяться на твое возвращение на свое законное место? — В кресло моего клуба? — сделав вид, что не понял, на что ему намекают, невинно уточняет омега, одним несильным толчком в грудь его обратно на подушки роняя. — Значит, вредничаешь? — На самом деле, мне действительно нужно будет уехать. Я никого не предупредил, что меня сегодня не будет, плюс машину надо забрать, — растеряв при упоминании работы весь игривый настрой, тускло поясняет Юнги, укладывая на лоб альфы полотенце. — Может, позвонишь и скажешь, что задержишься? — предлагает мужчина, не особо надеясь, что омега согласится, отчего уже заочно, не желая с ним расставаться, расстраивается.       Юнги медлит с ответом, все за и против тщательно взвешивает. Против — оказывается больше, но он, глядя в неподдельно погрустневшие глаза Хосока, не может ему отказать, выбирает, затыкая разума голос, его. — Если только ненадолго. Сегодня пятница, потом выходные, а это дни самого большого наплыва гостей, сам знаешь, — через минуту Мин выдыхает, приподнимая уголки губ в извиняющейся улыбке.       Лицо альфы как по щелчку пальцев преображается, а сам он тянет Юнги на себя, но, опасаясь его заразить, губы ежевичные не целует, ограничивается щекой. Омега не сопротивляется, позволяет себе в его руках на немного расслабиться. В конце концов, все это время того же хотел, даже собственными принципами пренебрег в угоду желания своего сердца, что, получив поблажку, теперь на пару с Хосоком беспорядок в его душе методично наводит. — Я схожу умоюсь и что-нибудь поесть тебе соображу, — вспомнив, что так и не посетил одно очень важное место, нехотя выпутывается из крепких объятий Юнги. — Улыбнись и ничего соображать не придется, — игриво отвечает Хосок, упрямо его, закопошившегося, не отпуская. — Боюсь, твой организм с тобой не согласится. Ты же не буддийский монах, чтобы питаться духовной энергией, — парирует Мин, поправляя чуть съехавшее полотенце на чужом лбу. — О нет, я точно не монах. А если бы и был, то меня смело можно из них изгонять за попрание обетов, которых я еще много с тобой нарушить планирую. — Но вчера же сдержался. — А ты так хотел, чтобы не? — Все может быть, — загадочно улыбается Юнги и, быстро поцеловав Хосока в нос, сбегает, пока до того не дошел смысл сказанного. — Так нечестно, — прилетает возмущенное в спину мысленно смеющемуся со своей маленькой шалости омеге, ощущающему сейчас себя окунувшимся в первую влюбленность подростком. Приятное чувство однако, оказавшись перед зеркалом в ванной, думает он, и, не замечая своего далекого от идеала внешнего вида, в любом другом случае признанного бы им ужасным, принимается чистить зубы найденной в навесном шкафу новой щеткой.       Сполоснув не перестающее сиять улыбкой лицо, Юнги идет на кухню, где его ждет Тэхеном приготовленный кофе, но самого омегу там уже не находит — вероятно, ушел переодеваться. Мин, пригубив чуть подостывший напиток и решив не окликать парня, по-хозяйски открывает холодильник, прикидывая, что можно сделать из имеющихся в нем продуктов, которые разнообразием не отличаются, будто Чоны одними бутербродами и ресторанной доставкой питаются. Мало что найдя, он без особой надежды заглядывает в морозильник, останавливая взгляд на куриной грудке, и, немного подумав, приходит к тому, чтобы сварить легкий суп. — Боже, ты серьезно собрался готовить? Я думал, ты ограничишься бутербродами, — положив подбородок на плечо Юнги, окольцовывает его талию со спины неслышно к нему подкравшийся Хосок, наблюдая за его ловко нарезающими овощи руками. — Что-то не устраивает? — вздергивает брови омега, не отвлекаясь от нарезки, и сам себе удивляется, что не против в личное пространство вторжения, в случае с Хосоком, его даже приятным находит. — В тебе меня устраивает все, — довольно мурчит альфа, с наслаждением вдыхая его ярко выраженный рядом с шеей аромат винно-ягодных пряностей. — У тебя вообще-то постельный режим. Зачем встал? — достав из кастрюли щипцами мясо, упрекает Юнги, закидывая в кипящую воду овощи. — Еще и босиком, — подметив его голые ноги, недовольно цокает. — Как мне его соблюдать, когда такая красота хозяйничает на моей кухне? — В кровать живо. Сегодня твой флирт на мне не сработает, — развернувшись в его объятиях, строго смотрит на модельера омега. По крайне мере, он, силящийся не улыбнуться, надеется, что так. — Мм, ты в курсе, как двусмысленно прозвучала первая часть твоей фразы? — дразнится Хосок, — И уже сработал. Ты улыбаешься, — касается пальцем уголка чужих губ, с трудом сдерживаясь, чтобы не заменить его чем-то более весомым, в последствии чего Юнги может оказаться лежащим спиной на столе.       Юнги, замерев взглядом на устах Хосока, о том же самом, кажется, думает и непроизвольно губы облизывает, забывая, что надо бы что-то ответить. Вместо этого первым подается навстречу, но достигнуть желаемого из-за зазвонившего на столешнице телефона не успевает и, резко от альфы отпрянув, хватается за айфон. «Джин» — значится на экране и ничего хорошего, что-то ему подсказывает, не сулит. Личный помощник, зная, что начальник почти не отдыхает, старается его лишний раз не беспокоить, по возможности справляется с насущными делами самостоятельно. — Слушаю, — клацнув по зеленому сенсору, прикладывает телефон к уху Юнги, сетуя на себя, что так и не удосужился набрать Джина. Наедине с Хосоком его собранность приобретает приставку «не», отчего в данный момент совсем не смешно — голос омеги на той стороне связи близок к панике. — Мне очень не хочется прерывать твое свидание, Юнги, но у нас тут аврал. В Gloss нагрянула полиция. Якобы по наводке, что мы приторговываем наркотиками. Обшаривают тут все, тебя требуют, — тараторит Джин, давясь словами и поглядывая на снующих по залу клуба мужчин в форме. — Так, дыши, Джин-а. Двадцать, максимум тридцать минут и я буду. Если Ёль там, пускай он потянет время, сам с ними не разговаривай, они будут на тебя давить, — распоряжается Мин, стараясь звучать ровно, не поддаваться эмоциям. — Д–да, Чанель здесь… — Все в порядке, успокойся, нам нечего скрывать. Поднимайся в мой кабинет, выпей воды и подготовь для меня мою запасную одежду. Когда я тебе позвоню, спустишься с ней к черному входу, — отдает последние инструкции Юнги и, сбросив звонок, переключает внимание на сразу заподозрившего неладное Хосока, предубеждая его вопросы: — В клубе возникли кое-какие проблемы, мне нужно ехать. Супу вариться еще минут пятнадцать, специи сейчас закину, мясо можешь съесть отдельно, можешь покрошить в кастрюлю. — На тебе лица нет. Не ври, что это что-то несерьезное. Я могу помочь, — нахмурившись, говорит Хосок, подмечая, что рука добавляющего приправы в бульон омеги дрожит. Едва уловимо, но все же. — Чем? Ты модельер, не… — срывается Мин, но, увидев искреннее за него, Юнги, переживание в антрацитовых глазах альфы, вовремя осекается и, подойдя вплотную к нему, в чашу своих ладоней его лицо забирает: — Прости. Я помню, что ты у меня рыцарь, но в связи с твоей болезнью лучшее, что ты сейчас можешь сделать, это остаться дома, хорошо поесть и лечь в постель. Договорились? — Юнги… — Пожалуйста, не спорь. Мне правда некогда, — произносит Юнги и все-таки накрывает губы напротив, — Пусть это будет авансом, — в них выдыхает и, прихватив телефон, спешит в коридор, не видя смысла переодеваться — действительно некогда, плюс поедет на такси, которое уже ищет в приложении, отчего не замечает возникшего на пути Тэхена и в него врезается. — Мне тут птичка на хвосте принесла, что тебя срочно нужно куда-то доставить, — остановив омегу за плечи, улыбается Тэхен, краем уха услышавший часть разговора. — Спасибо, но не стоит… — возражает Мин, не любящий доставлять кому-либо неудобств. — Стоит. К тому же, сейчас пробки, которые Тэ легко на байке объедет, — вмешивается Хосок, — Принимать помощь не зазорно, Юнги. Сегодня твоим рыцарем побудет мой брат, который, — красноречиво смотрит на младшего, — будет предельно за рулем осторожен, не станет выделываться и добавлять в вашу поездку острых ощущений. — Да когда я был не осторожен-то?! — возмущается Тэхен. — Ты меня понял, вишенка, — отрезает мужчина, доставая из шкафа теплую куртку для Юнги. — Спасибо, — согласившись с доводами Чона, тихо говорит Юнги, принимая верхнюю одежду из его рук. — И ключи... я забыл ключи. Они в моем пиджаке в ванной, — спохватывается, чувствуя себя крайне неловко, абсолютно потерянным. Как же все не вовремя. Почему, когда он решил лично себе хотя бы один день выделить, побыть обычным омегой, провести часы с нравящимся ему альфой, обязательно должно было что-то случиться? Неужели он не заслуживает простых человеческих радостей? — Принесу. Одевайся, — отвечает Хосок, уходя в указанном направлении, — Тэ, дай ему носки.       И боже, как же Юнги, надевающему спустя минуту хлопковые следки, не хочется из этой уютной квартиры уходить. От Хосока, кладущего в его карман портмоне и ключи от машины, не хочется. — Я… — вдев ноги в ботинки, начинает было он. — Иди или не отпущу, — мягко слуха омеги голосом оставляющего поцелуй на его щеке альфы касается. — Не забудь выключить суп и… выздоравливай, Хо, — шепчет Юнги, не решаясь добавить, что будет его ждать.       Хосоку не надо этих слов слышать, он уже обыденно все по одному его взгляду читает. Нет, не так. Он это точно знает. — Не переживай. Я знаю, где тебя найти. Ты от меня уже никуда не денешься, ежевичка.       Юнги улыбается. Тэхен весело хмыкает.

***

      Когда Тэхен вместе с Юнги за спиной выезжает на центральную автомагистраль все полосы и впрямь оказываются до отказа забиты машинами. Восьмибальная пробка, не меньше, которую Чон, умело лавируя между автомобилей, легко, как и сказано было, объезжает, останавливаясь лишь на светофорах, и то не всегда, потому что наказ Хосока о не добавлении в поездку острых ощущений им игнорируется. Юнги, находясь мыслями в своем клубе, того почти не замечает, за опасное вождение Тэхена не упрекает, лишь сильнее к нему, чтобы не упасть, прижимается. — А ты не из трусливых. Чимин, наш с Хоби друг, давно бы уже визжал, — резюмирует по беспроводной связи Тэхен, — Возвращаю тебе отобранный за адский кофе балл. — Чонгук в шестнадцать водил еще хуже, да и сейчас не лучше. Я привык, — машинально отвечает Юнги. — Ауч, не сравнивай меня с этой задницей, — картинно негодует омега, поворачивая на чуть менее оживленную улицу. — Как скажешь, — говорит Мин, не настроенный копаться в перипетиях отношений этих двоих. Сами уж как-нибудь разберутся. Все, что он хотел, он ему ранее на кухне сказал. Парни, вроде как, взрослые, не нуждаются в няньках.       Тэхен, связав его безэмоциональность в голосе и нежелание поддерживать разговор с недавним звонком, решает его подбодрить: — Юнги, не знаю, что там у тебя в клубе случилось, но ты не переживай. Хоби, если что, правда поможет. У него много связей. — Тут не о чем волноваться. Конкуренты в бизнесе часто кидают полиции ложные друга на друга наводки. Подобное уже было. Я разберусь. — То есть, ты хочешь сказать, что твой клуб сейчас шерстят копы?! — полошится Тэхен, не понимая, как Юнги может оставаться таким спокойным. — Я хочу сказать, следи, пожалуйста, за дорогой. Ты чуть не пропустил поворот. — Слушай, Юнги, а может это не конкуренты, а скажем… недовольные вчерашним завистники? — предполагает Чон, — Пока вы были с Хоби в спальне, я полистал новостную ленту и там… Короче, ваш двойной перфоманс на показе получил неоднозначную реакцию. Но ты не думай, есть много и положительной… — Мне от этого ни холодно, ни жарко. Проверка есть проверка, у нее всегда один сценарий — в чем-то уличить, чего не будет. Я не первый день во всем это плаваю, чтобы заранее не перестраховаться, — звучит ровный, по-прежнему не отражающий эмоций ответ. — Не увидь я, какой ты с Хосоком, мне было бы сложно вас вместе представить. Ты серьезный, ледышкой на первый взгляд кажешься, что на самом деле ни что иное, как твоя защитная маска. Ты просто не привык к открытости, не умеешь по-другому, на что наверняка имеются весомые причины. Стопроцентный вариант это дело поправить — хоупотерапия. Лично, глядя на милующихся вас, убедился, — выносит Мину свой вердикт Тэхен, паркуя байк у черного входа в «Gloss». — Пускай сначала поправится. Позаботься о нем, ладно? — ступив на землю, просит Юнги, не испытывая негативных чувств к чужому заключению. Глупо спорить с очевидным, тем более Тэхен то все озвучил без умысла его как-то задеть или обидеть, а искренне, желая разрядить обстановку, показать, что к нему расположен. — Да куда уж его девать. На крайний случай напишу тебе в инсте. Добавь меня, кстати, там, запрос кинул, заодно отчитаешься, как все пройдет. — Договорились. И спасибо, что подвез. Обратно езжай аккуратнее, — сняв шлем, улыбается омега, возвращая его владельцу. — Не за что. Поставь там всех на место, — подмигивает ему Тэхен и, закрепив отданную экипировку на задник байка, в направлении обратном срывается, за считанные секунды пропадая из виду.       Юнги, покачав головой на пренебрежение Чоном его последней просьбой, достает из кармана телефон, чтобы набрать Сокджина, чего по итогу не требуется — тот, заметно нервничая, ждет его в дверях черного входа с запакованным в чехол брючным костюмом. — Славу богу, ты здесь, — пропустив начальника внутрь, облегченно он выдыхает, даже не обращая внимания на его необычный по всем меркам вид, что в любое другое время точно бы удивление вызвал, — Копы уже тут в каждый угол залезли. Ну, кроме твоего кабинета. Я их туда не пустил, соврав, что у меня нет ключей. И... в общем... — Они что-то нашли, — забрав у помощника одежду и косметичку, догадывается по его заминке омега, быстрым шагом направляясь в одно из подсобных помещений. — Да. Пакетик марихуаны в туалете за раковиной, — подтверждает Ким, едва за ним, сохраняющим завидное спокойствие, поспевая. — Ожидаемо. Без заранее подброшенной улики тот, кто хочет нас подставить, не стал бы все это устраивать, — зайдя в выделенную для переодевания работающим в клубе охранникам комнату, сам себе кивает Юнги, снимая куртку. — Что–то еще? — А тебе мало? — недоуменно вздергивает брови впервые с такой ситуацией сталкивающийся Сокджин, смотря на лишенного какой-либо суетливости Мина. — Достаточно, но не для них. Какого-то пакетика с травой мало, чтобы выдвинуть нам обвинение в продаже запрещенных веществ. Если бы они нашли пару килограммов, тогда разговор был бы уже другой. Видимо, заточивший на нас зуб человек действовал второпях, раз не придумал что-то получше, — поясняет успевший раздеться до белья омега, вынимая костюм из чехла, — Выдохни, Джин, и в следующий раз не паникуй. Лишние эмоции — лишний повод для полиции зацепиться.       Сокджин после его слов успокаивается. Он, будучи только-только закончившим университет и совсем недавно занявшим такую ответственную должность, как личный помощник владельца сети клубов, еще многих аспектов не знает, что Юнги понимает и ни в чем его, зарекомендовавшего себя, как ответственного и все на лету схватывающего омегу, не упрекает, терпеливо все ему, равняющемуся на него, объясняет.       Закончив с преображением из прибежавшего домой по утру со свидания подростка в серьезного мужчину, Юнги уточняет у Джина пару деталей, затем выходит из помещения и идет в основной зал, где полицейские о чем-то оживленно спорят с неподдающимся на их давление Чанелем. — Добрый день, господа, — остановившись за спинами альф, дает он о себе знать. — Я так понимаю, вы Мин Юнги, владелец этого клуба? — не удосужившись оказать ответную любезность и поприветствовать омегу, окидывает его оценивающим взглядом один из мужчин. — Все верно. А вы? С кем имею честь разговаривать? Или вы предпочтете остаться пренебрегающим манерами незнакомцем? — с налетом хорошо читающейся иронии в голосе спрашивает Юнги. — Капитан Чхве Донук, — показывает удостоверение альфа, слегка опешив от его выпада, граничащего с дерзостью, которая в данной ситуации, а тем более от имеющего принадлежность к слабому гендеру человека представляется для него неожиданностью.       Чанель, прекрасно знакомый с характером босса, позабавлено хмыкает, предвкушая дальнейшее зрелище. Сокджин, встав чуть в отдалении, берет поведение Юнги на заметку, чтобы в будущем при появлении полиции на пороге клуба не теряться, как то сделал часом ранее. — Могу я узнать причину вашего здесь присутствия, капитан Чхве? — интересуется омега, делая акцент на звании мужчины. — Думаю, вам и так это прекрасно известно, господин Мин. Ваш помощник должен был вам уже все рассказать, а иначе вас бы тут не было. — Вот именно, что мой — не ваш. Или для полиции теперь считается нормой общаться через посредников с тем, в чьем заведении она устроила обыск? Кстати, раз уж мы заговорили об этом, у вас ордер имеется? — вздергивает одну бровь Юнги, насмешливо глядя на хмурящегося полицейского. — Имеется, — поспешно вмешивается сопровождающий капитана сержант, выглядящий совсем юным, не нюхавшим пороха, что и в его суетливых действиях, когда он достает требуемое Мином, отражается. — Сержант Ли Минсок, сэр… господин Мин, — прерывисто представляется, испытывая неловкость под лукавым взглядом омеги. Очень красивого омеги.       Донук, недобро блеснув глазами в его сторону, начинает злиться и, указывая на лежащий на столе пакет для вещдоков, говорит: — К нам в отдел поступила информация, что в вашем клубе на регулярной основе в крупном объеме производится продажа наркотических веществ, доказательство чего мы нашли в одной из наличествующих здесь уборных. — И все? Как-то мелковато для крупного объема, не находите? — вскользь коснувшись взглядом заключенного в специальный полиэтилен пакетика с травой, остается не впечатлённым Юнги, — Я вот много о чем думаю. Например, о том, что регулярную основу тут имеют лишь из года в год повторяющиеся наводки на мои заведения. Причем от анонимного, стало быть, непроверенного источника, я ведь прав? И вы удивитесь, но вот это… — кивает на улику, — появляется в местах по типу озвученного вами всего за несколько часов до звонка в участок, доказательство чего мы вам сейчас с радостью предоставим. — Вы надо мной издеваетесь? Вам настолько весело? — услышав в его последних словах частично свои собственные, цедит сквозь зубы мужчина, раздраженно смотря на снисходительно улыбающегося омегу, в чьих равнодушных, едва заметно подкрашенных кофейных глазах ни намека нет на улыбку, в них — лед, абсолютная непоколебимость и вызывающее превосходство над ним, думавшем, что сразу ему на его место укажет. — Что вы, капитан Чхве, как смею? К тому же, нам скоро открываться, а из-за вашего визита мои сотрудники не могут приступить к подготовке клуба, — указывает Юнги рукой на выглядывающих из подсобного помещения парней во главе с Бэкхёном, обыденно греющим уши, — Поэтому, уверяю вас, кому-кому, а мне точно не весело. — Открываться? Поразительная наивность, учитывая положение, в котором вы оказались, — едко усмехается Донук, — До выяснения всех обстоятельств клуб не будет открыт, если вообще когда-нибудь уже будет. — Не припомню за собой такой черты. Думаю, она присуща больше вам, считающему, что я вас не засужу за безосновательное препятствование его открытию с последующей за этим потерей мной выручки, — холодно произносит Мин, — Так что прошу за мной, господа, будем выяснять обстоятельства, — разворачивается на каблуках, не подразумевая отказа, и направляется в комнату видеонаблюдения. — Раскатал без шансов, — резюмирует Чанель, глядя вслед беззвучно выругавшемуся капитану и смешно семенящему за ним сержанту, движущимся за не обращающим на них внимания Юнги. — С каждым разом они все тупей и тупей. Уже даже не интересно, — вклинивается вышедший из подсобки Бэкхён, — Эх, жаль Хосок этого не видел. Юн был сегодня невероятно горяч. Джин-а, ты заметил? — поворачивается к Киму. — Засосов не было, — не уловив, что имел ввиду Бён, на автомате отвечает Сокджин, все еще находясь под впечатлением. — Как не было?! Он же с ним уехал! На байке! — возмущается омега, вчера скроливший ленту новостей, где наткнулся на очень много порадовавших его кадров с показа Хоупа. — Ну не было и не было. Может, Хосок решил понежничать. С Юнги надо осторожно, сами знаете, — говорит Пак, — Но если ты хочешь, я могу их поставить те... — Так, оба быстро за работу, — обрывает администратора Ким, пресекая начало брачных игрищ. — Второй Юнги на нашу голову, — вздыхает Чанель. — Ага, которому так-то тоже надо альфу искать, — подытоживает Бэкхён.

***

      Как Юнги и предполагал, наркотик был подброшен в разгар работы клуба с виду обычным посетителем, что показали скрытые в уборной камеры видеонаблюдения, поставленные там именно на такие случаи. Без надобности охрана, в них, этику соблюдая, не смотрит, поэтому подобная предосторожность законна, что капитан Чхве, не желая смиряться с поражением, яростно пытался оспорить, но и тут проиграл. Юнги прекрасно знает законы, а давить на него и вовсе бесполезное дело, в чем полицейский, скрипя зубами, убедился лично, ни один из его приемов на омеге не сработал, поэтому ему, предварительно потребовавшему проверить его кабинет, в котором, к его досаде, ничего компрометирующего не нашлось, пришлось отступить.       Несмотря на относительно легко разрешившуюся проблему, омега, чертыхаясь на задержавших подготовку клуба к открытию полицейских, уже к раннему вечеру чувствовал себя выжатым лимоном, отчего исполнил в два раза меньше песен, а еще за всей этой суетой и небывалым наплывом гостей забыл отписаться Тэхену. Когда он о том в перерыве между выступлениями вспомнил и добавил Тэхена и Хосока в друзья, его директ уже взрывался от присланных ими сообщений. TaeV «Юнги, ну что там?» «Все так серьезно?» «Срочно ответь, Хоби перестал поддаваться на уговоры и уже собирается к тебе. А у него, на минуточку, температура 38,2» YoongiMin «Прости, замотался. Все в порядке. Я сейчас сам ему напишу» HopeWorld «Ежевичка, я знаю, что ты у меня самостоятельный, но если тебе нужна помощь. Любая. Я тут же приеду» «Пожалуйста, ответь. Я переживаю» «Прошло три часа. Если ты не ответишь мне через десять минут, я выезжаю» YoongiMin «Не вздумай. Охрана и на порог тебя не пустит. Куда ты собрался с температурой? Проблему с полицией я решил» HopeWorld «Почему ты так долго не отвечал? Они забирали тебя в участок? И ты правда считаешь, что какие-то охранники меня остановят?» YoongiMin «Все нормально, клуб работает, я работаю. Извини, я не хотел заставлять тебя волноваться, просто забылся. У меня тут полный аншлаг, даже запасные столы пришлось вынести из подсобки и просить Чонгука помочь парням на баре. Gloss всегда пользовался популярностью, но сегодня что-то с чем-то. В остальных моих заведениях ситуация едва ли отличается. Подозреваю, что это связано со вчерашним. Иными словами, ты неплохо так меня пропиарил. Даже не знаю, радоваться мне этому или нет. Вопросы о том, что нас с тобой связывает, утомляют, знаешь ли» HopeWorld «Теперь я хочу приехать еще больше» «Чтобы, как твой рыцарь, тебя защитить» «И в смысле, что нас связывает? По-моему я ясно дал это понять. Мы встречаемся, ежевичка» YoongiMin «Правда что ли? Почему я об этом не знаю?» HopeWorld «Ну, теперь знаешь» YoongiMin «И не понимаю, что с этим знанием делать. А если серьезно, то никаких приезжать, пока не вылечишься. Выпей чай с медом и ложись в кровать. Своим приездом ты мне только лишних волнений доставишь» HopeWorld «Я выполню твою просьбу с одним условием» «Хочу тебя услышать» YoongiMin «Чимин определенно прав, ты ребенок. Но тебе повезло, детей я люблю. Поэтому 8**********»       С момента отправки Юнги сообщения и минуты не успевает пройти, как Хосок ему, откинувшемуся в кресле своего кабинета, звонит, отчего его усталое лицо будто по волшебству улыбкой преображается, напряженное тело расслабляется, а палец незамедлительно тянется нажать на зеленый сенсор. — Не думал, что ты настолько быстро признаешься, — слышится чуть подхрипловатый из-за болезни, но даже так донельзя довольный голос альфы, когда омега подносит телефон к уху. — Похоже, твоя болезнь прогрессирует. Уже галлюцинации пошли. А ты еще собирался приехать, — цокает Мин, смех с трудом подавляя. Он и не представлял, что может настолько сильно по нему всего за несколько часов в разлуке соскучиться. — Опять дразнишься, — покачав головой, улыбается Чон, невидящим взглядом блуждая по раскинувшемуся за окном спальни виду на ночной город, — Не боишься расплаты? — Смотря в чем она будет заключаться, — игриво отвечает Юнги, пощелкивая серебряной зажигалкой.       Хосоку кажется, что он слышит мурчание, которое действительно в бархатный тембр омеги проскальзывает, выдавая его удовольствие от их уже такого привычного флирта. — Поверь, у меня грандиозные планы. — Звучит интригующе. — Тебе понравится, обещаю. — Спросить не забуду, — прикрыв глаза, произносит омега, всем сердцем желая прямо сейчас оказаться рядом с тем, кто его серые дни осветил, словно над горизонтом взошедшее солнце. Почему так быстро? Юнги, унесенный на волнах первой влюбленности, даже ничего обдумать не успевает, оттого ему ничего, кроме как, раскинув руки, плыть по течению, глядя в лазурные небеса, не остается. — По всей своей строгости? — Разумеется. И начну я, пожалуй, с вопроса, как ты себя чувствуешь? Тэхен написал, что у тебя температура. — Прекрасно, беря во внимание, с кем я сейчас разговариваю, — улыбается Хосок, позабавленный тем, как омега ловко соскочил с темы, — Я же уже говорил, что с таким, как ты, доктором, моментально поправлюсь. Твой голос имеет волшебные свойства. Споешь мне? — решает воспользоваться его податливым настроением и немножечко, как бы сказал Юнги, обнаглеть. — Я выполню твою просьбу с одним условием, — в своей излюбленной манере Мин чужую фразу ворует, чтобы обернуть ее против владельца, — Ты немедленно ляжешь в кровать. — С чего ты взял, что я не в ней? — невинно интересуется Чон, прижимаясь горячим лбом к холодному стеклу лоджии. — У нас, докторов, особое чутье на пренебрегающих своим здоровьем пациентов, — хмыкает Юнги, крутясь на подвижном кресле из стороны в сторону, — Так что не спорь и ложись. — Или накажешь? — подойдя к постели, уточняет альфа, начиная свободной рукой стаскивать с себя джинсы. — Накажешь ты себя сам. Лишними днями пребывания дома, если ты не понял, что значит, встретиться мы не сможем, — с лукавой на губах усмешкой закрепляет свое превосходство омега, мысленно иронизируя, что тогда это наказание коснется и его самого, ведь тоже с ним новой встречи безумно желает. — Жестоко, но убедительно, — прищелкивает языком Хосок, ныряя под одеяло, — Слушаюсь и повинуюсь, мой господин. — Мм, ролевые игры? Кажется, мы договаривались только о песне, — вновь дразнится Юнги, — малыш, — томно в конце добавляет, опасно учащая пульс одного едва не уронившего телефон модельера. — Если ты хотел поднять мою температуру на пару градусов, то у тебя получилось, а при сорока, к твоему сведению, люди долго не живут, — серьезным тоном произносит Чон, обещая себе отыграться за убийственную для его душевного спокойствия шалость омеги чуть позже. — Считай это обеззараживанием твоего организма от болезнетворных бактерий, ну и уроком, что шутить со мной, когда дело касается здоровья, не стоит, — парирует Мин, — А теперь закрой глаза, Хо, и ни о чем не думай, просто слушай.       Хосок, зная, что за этим последует, подчиняется и, предвкушая дальнейшее, уже заведомо улыбается. Однако Юнги все его возможные ожидания превосходит, с первых нот звучания своего мягкого голоса бьет прямо в сердце. Юнги сегодня ему поет о любви.       Почему проливается так много слез?       Хэй, останься со мной и посмейся,       Будущее без тебя — это бесцветный мир,       Однотонный и холодный       Даже темнота, которую мы видим, прекрасна.       Я хочу, чтобы ты мне поверил.       Я смотрю только на тебя,       Чтобы ты никуда не ушел.       Хосок в этот момент точно не темноту видит. Он видит Юнги, который сейчас к нему перенесся, одаривает его нежной улыбкой, ласково пропускает его пряди меж музыкальных пальцев и каждым своим словом признается ему во взаимности, что они друг для друга, что он не менее сильно скучает, что тоже влюблен.       Лицом к лицу с прошлым и будущим,       В подобные ночи я продолжаю размышлять о том,       Как много надежды мне нужно, чтобы достичь тебя       В сумеречном городе       Чтобы тебя полюбить и быть сильным, я доверюсь тебе,       Ради приключений, которые нас ждут впереди.       Ты научил меня улыбаться.       Твои глаза говорят… — Ты знаешь что, Юнги, — заполняет образовавшееся в конце многоточие Хосок. — Боюсь ошибиться, — шепчет омега. — Скажу при следующей нашей встрече, — очередное обещание, препятствующее исчезновению улыбки Юнги. — Споешь мне еще? — Пока ты не заснешь, — не раздумывая Мин отвечает, забыв, что через двадцать минут его ждет последнее выступление, о котором уже и не вспомнит, а зашедший после его проверить Чонгук, заметив его мечтательный вид, не напомнит — домой отдыхать увезет. Но а пока…       Даже сквозь самую темную ночь       Может пробиться яркий луч света       Этот свет исходит из потаенных глубин твоей души       Это твоя сущность. — А ты мое все.

***

      На следующий день Юнги пробуждается не от будильника, а от звонка. И, к сожалению, исходящего не от Хосока, умиротворяющее сопение которого вчера еще целых пять минут слушал, прежде чем разорвать связь. Омеге звонит администратор одного из его клубов, Минхо, уведомляя, что в «Agust» пожаловала налоговая инспекция и опять же требует его, Мин Юнги. У сонно моргающего Юнги такая новость нервный смешок вызывает и мысль, что за просвет в личной жизни он теперь будет расплачиваться разгребанием связанных с работой проблем, видимо, насланных на него вселенной, чтобы не забывал, что просто в случае с ним никогда не будет, спокойствия, а тем более счастья он не заслуживает. Интересно, дальше что будет? Санитарная проверка его третьего заведения, «People»? Юнги, если честно, нисколько бы не удивился. Думать о том, ему, нехотя выползающему из постели, времени нет, поэтому он поспешно отправляется в ванную приводить себя в порядок, и, приняв душ, выходит в коридор, где встречает одетого в уличную одежду брата с кружкой кофе. — Сначала позавтракай. Я тебе там твой любимый салат сделал, — всовывает тот в его руки напиток, кивая на кухню, — И это не просьба. — Гук-а, спасибо, конечно, но у меня правда нет… — пытается возразить Юнги, немного растерянный ранней побудкой младшего, обычно просыпающегося только к обеду. — Твою тачку я пригнал, но ключи не отдам, пока не поешь, — звучит в ответ безапелляционное от подталкивающего его в спину Чонгука. — А как ты… — Бэк рассказал, что с показа ты уехал на байке вместе с Хосоком, плюс в клуб тебя вчера привез Тэхен, и я понял, что лексус остался у театра, ну и решил, зная, что ты как обычно с утра пораньше сорвешься на работу, выиграть тебе лишние полчаса на завтрак, — предубедив вопросы, поясняет альфа, усаживая омегу за стол. — Спасибо, — искренне благодарит брата Юнги, тронутый его заботой. Кто бы что ни говорил, Чонгук всегда поддерживает его и помогает, даже освоил науку смешивания коктейлей, чтобы в случае чего вставать на бар, как то сделал вчера, тем очень его выручил. — Ешь, котеночный, а то совсем одрищал. У тебя так-то специальная диета, тебе нельзя пропускать приемы пищи, — укоряет младший с намеком на посаженный энергетиками в студенческие годы желудок Юнги, пододвигая к нему тарелку с легким салатом. — В которой кофе под запретом, — шутит омега, берясь за вилку. — Под запретом, но что поделать, если ты без него превращаешься в Гринча, — присев напротив, хмыкает Чонгук, клацая ногтем по рисунку на его кружке с упомянутым персонажем. — Как прошло твое свидание? — не дав Юнги ответить, резко тему меняет. — Не настолько грандиозно, как твое, — беззлобно поддевает его старший с намеком на искусанную шею Тэхена, — Хотя тут как посмотреть, учитывая, что выкинул на показе Хосок, но… Гук, он мне, кажется, нравится… Даже больше, чем просто нравится, — на последних словах почти шепчет и тупит глаза в стол, покрываясь смущенным румянцем, что в его исполнении является нонсенсом. — Наверное, Хосок действительно тот самый. Его жест на показе был красив, а еще ты вчера после разговора с ним выглядел счастливым, даже спорить не стал и согласился поехать со мной домой. Я за тебя очень рад, котенок, — накрыв руку омеги своей, улыбается альфа, удивляя его отсутствием шуток по этому поводу. — А… эм, а у вас как с Тэхеном? Он ругался на тебя, но как-то неубедительно, знаешь, — неловко от связанного с Чоном разговора Юнги уходит, чтобы успеть вернуть себе утраченное самообладание до отъезда в клуб. Ему несобранным на работе никак нельзя быть, а иначе проблемы возникшие не решить, оступиться на ровном месте. — Мы… У нас все сложно. Я не понимаю, что между нами. Меня просто к нему тянет, а он… Он все время меня провоцирует, постоянно, будто, напрашивается, — почесав шею, чуть сбивчиво рассказывает Чонгук, вспоминая дерзкую ухмылку омеги, которую день назад стер собственными губами, заменив ее на шок, после на мгновенную страсть. То, как Тэхен, вжатый им в стену гаража, покорно подставлялся под поцелуи-укусы, как одним взглядом небесных глаз, в тот момент приобретших штормовую синеву, просил не отпускать, требовал большего, заставило окончательно его капитулировать и признать, что без этого вертлявого, совершенно дикого лиса уже не сможет. — Все просто, Гук-а, — не принимает его убеждения Юнги, мягко улыбаясь, — Тэхен так твое внимание привлекает, причем довольно успешно, как я вижу. А ты в свою очередь с удовольствием на его игры ведешься. И вам обоим это нравится, впрочем, как и сами вы друг другу. — Это он тебе так сказал? — спрашивает альфа, вызывая громкий смех брата, испытавшего при этом вопросе красочное дежавю. — Что смешного? — не понимает его внезапного веселья. — Тэхен то же самое у меня спросил про тебя, и мой ответ тебе будет аналогичен ответу ему — иногда глаза говорят громче слов, — отсмеявшись, вносит ясность омега. — Еще сомнения в том, что между вами, будут? — с озорным блеском в кофейных омутах уточняет, глядя в очаровательно растерянное лицо младшего. Хорошо, что Тэхен такого Чонгука не видит, его сердце с подобным точно не справится, желанию себе его тут же забрать проиграет. — Жуй давай, купидон. Ты, кажется, спешил, — ворчит Чонгук, чем еще больше Юнги смешит. Его брат, как и Тэхен, абсолютно не умеет эмоций скрывать.       Давненько они вместе из-за постоянной занятости старшего не завтракали, что сейчас, обсуждая последние новости, наверстывают с лихвой, отчего ничего хорошего, казалось, не обещавший день светлые краски для омеги приобретает, а проблемы на работе ему теперь кажутся не такими уж и существенными. Разговор продолжается и после того, как он, поев, поднимается в спальню переодеваться. В его процессе оба находят забавным, что их наметившиеся пары тоже братьями друг другу приходятся, словно встреча с ними и впрямь для Минов судьба, чему дополнительным аргументом служит то, что Хосок оказался любимым модельером Юнги. Чонгук за это утро, наверное, раз двадцать на тему данную его подколол, а тот, пребывая в прекрасном настроении, ни слова не сказал против, лишь ответно отшучивался.       В итоге до клуба омега добирается только через полтора часа после звонка Минхо, и ему, увидевшему при входе в главный зал заведения, как нагло ведет себя налоговый инспектор, нисколько за свою задержку не совестно. Юнги никогда ни перед кем не пресмыкается, чем бы ему там ни угрожали, да и разбираться с подосланными службами для него не впервой, вся его документация в порядке, доступ к ней имеют исключительно доверенные бухгалтера Ёсана и Хонджуна, Сокджин и он сам, что снижает риск подкинуть в его бумаги что-либо компрометирующее. Вдобавок Мин, досконально изучив внутреннюю кухню развлекательных заведений, при открытии своего бизнеса сразу же озаботился установкой камер едва ли не в каждом уголке. Лучше один раз переплатить, чем потом сидеть у разбитого корыта из-за парочки слепых зон, которыми злоумышленники не преминут со временем воспользоваться.       Юнги, представ перед инспектором, решает с ним долго не церемониться, тут же осаждает за неподобающее поведение с администратором, а на все попытки того его спровоцировать, вывезти из себя каверзными вопросами остается непрошибаемой стеной. Сотрудник инспекции, будучи дотошным и упрямым человеком, несмотря на безукоризненность предоставленных ему по его требованию документов, просит дополнительные и в надежде хоть за что-нибудь зацепиться, похоже, собрался просидеть за ними до самого вечера, чем несколько рушит планы Юнги поехать проверить свой третий клуб с последующим возвращением в Gloss, где он хотел заняться пересоставлением сметы с учетом резко повысившейся посещаемости.       Предупредив Сокджина, что скорее всего подъедет только к своему выходу на сцену, и поручив ему пару насущных дел, омега, чтобы день не пропал впустую, звонит Чонгуку и просит его, если не занят, привезти ему нужные бумаги из дома, на что получает от него заверение, что он уже выезжает. Юнги, сказав ему не торопиться, ехать осторожнее, переводит взгляд на читающего с хмурым видом бумаги мужчину, за которым ему на всякий случай приходится следить. Да уж, «плодотворное» времяпрепровождение, флегматично думает он, вновь переключая внимание на провибрировавший новым сообщением телефон. HopeWorld «Доброе утро, ежевичка» «Я еще никогда настолько сладко не спал. Даже не заметил, как уснул. Теперь хочу, чтобы ты мне пел колыбельные каждый день» YoongiMin «Было бы добрым, если бы не очередная проверка одного из моих заведений. На этот раз ко мне заглянула налоговая инспекция» «Каждый день? А не много ли для тебя, вернее для меня? Твоя муза, твой личный певец…» HopeWorld «Ты пропустил «мой омега». Это должно стоять на первом месте» «И в смысле опять проверка? Ты что, уже на работе?» YoongiMin «Документы у меня в порядке, но кто бы ко мне из служб с ней ни пришел, они всегда требуют меня. Мои замы их не устраивают, поэтому приходится подрываться и ехать» HopeWorld «Ты хоть позавтракал?» YoongiMin «Чонгук специально сегодня встал пораньше, чтобы приготовить для меня завтрак и забрать мою машину. Порой я думаю, что он самый лучший брат на свете, но потом вспоминаю все его выходки и… это все равно ничего не меняет, Гук-а замечательный» HopeWorld «Верю. С моим та же история. Жизни не представляю без этой занозы. Кстати, раз уж мы заговорили о нем, Тэ сам не свой эти дни, слишком тихий. Чонгук там случайно не планирует с ним встретиться? Мне кажется, причина в нем, точнее в том, что Тэхен ждет от него первого шага» YoongiMin «Думаю, после разговора со мной планирует, просто собирается с духом. И я, кажется, только что придумал, как ему с этим помочь, чтобы наверняка» HopeWorld «Заинтриговал. Расскажешь?» YoongiMin «Скоро сам все узнаешь» «Как ты себя чувствуешь? Температуры нет?» HopeWorld «Только легкий кашель остался, и горло немного болит. Я могу тебе позвонить?» YoongiMin «Я тебя вечером сам наберу. Сейчас мне не очень удобно разговаривать. Не забывай принимать лекарства и выздоравливай, а я побежал» HopeWorld «Главное, что не от меня. Не переутруждайся там и не задерживайся на работе больше необходимого минимума» YoongiMin «Мы, кажется, уже выяснили, почему я от тебя не сбегу» HopeWorld «Стоп, это получается, ты сейчас прямым текстом признался, что я тебе нравлюсь?» «Юнги, ты не можешь написать такое и исчезнуть. Ответь». «Коварная ежевичка ( Ĭ ^ Ĭ )»       Юнги, беззвучно посмеявшись с последних сообщений Хосока, ловит на себе подозрительный взгляд сидящего напротив его стола инспектора, недоумевающего с его резкой смены настроения. До этого омега был хмур и серьезен, казалось, он, источающий холодную ауру, и вовсе не умеет улыбаться, а тут такое. Мужчина, засмотревшись на его улыбку, не может не признать, что она у него красивая, даже завораживающая, отчего ему теперь немного неловко становится с ним наедине находиться, тем более при подобных обстоятельствах, в которых должен его в, по всей видимости, несуществующих грехах уличить. Юнги же его заинтересованности не замечает, читает рабочий чат и пишет Минхо, чтобы тот зашел в кабинет. Когда администратор приходит, он просит его составить инспектору «компанию» и спускается вниз для реализации возникшего в голове при переписке с Хосоком плана, заключающегося в небольшой эксплуатации брата. На его и на Тэхена благо, конечно же, по крайне мере, оприходовавший клубную кухню омега в этом себя убеждает, ставя на плиту кастрюльку с ежевичным вином, что предназначается для одного конкретного альфы, испытывающего слабость перед ягодными напитками. — Я сначала не поверил, когда мне сказали, что ты здесь, — пройдя в помещение, хмыкает Чонгук, заглядывая через плечо Юнги, — Что за праздник? — К твоему сведению, я люблю готовить, — говорит старший, добавляя в кипящее варево специи. — Просто в нынешних обстоятельствах у тебя нет на это времени. Да-да, я знаю. — Я подумываю нанять дополнительных людей, так что оное, возможно, скоро изменится, и я снова буду баловать тебя итальянской пастой, — делится планами омега, принимаясь за нарезку яблок и апельсинов. — Скорее уж Хосока. Ты же ради него сейчас решил расстараться, я прав? — привалившись спиной к стене, догадывается альфа, наблюдая за отточенными действиями старшего. — Отчасти. — Отчасти? — не понимает Чонгук, глядя на загадочно улыбающегося Юнги. — Во-первых, глинтвейн полезен при болезни, а во-вторых, он послужит тебе поводом навестить квартиру Чонов, один из которых, как мне кажется, тебя уже заждался, — закинув в кастрюльку фрукты, поясняет Юнги, доставая из навесного шкафчика термос, — Иными словами, оба они останутся при подарочках. — Еще бант на меня повяжи и напиши на лбу помадой special for Тэхен, — усмехается младший. — Ты прекрасно знаешь, что бросать мне вызов себе дороже. Так что я бы на твоем месте не подкидывал мне идей, — сняв напиток с плиты, снисходительно смотрит на брата омега. — Вот сюрприз-то для Хосока будет, когда он узнает об этой твоей стороне, — посмеивается Чонгук, памятуя, что Юнги в прошлом той еще проказливой язвой был, к чему, получив свежий глоток воздуха в лице Чона и вспомнив, что помимо работы у него есть и другая жизнь, похоже, решил вернуться. — Думаю, он уже догадывается. С ним у меня быть серьезным не получается. С ним я… — Чувствуешь себя живым и свободным, — все, что нужно, прочитав по его источающим теплый свет глазам, заканчивает за него фразу альфа. — Да, наверное, так, — не спорит Юнги, наливая поварешкой глинтвейн в термос. — Именно об этом мы тебе с Ёсой и говорили, а ты все нос воротил, — одаривает его победной улыбкой Чонгук, — Я за тебя счастлив, котеночный. — Ну, пока рано загадывать. Мы с Хо знакомы всего ничего, — чуть смутившись, произносит омега, стараясь звучать ровно. — Иногда хватает и дня, чтобы понять твой или нет человек. — Не забудь это для себя повторить перед тем, как постучать в двери квартиры Тэхена. — Какой же ты все-таки стрелочник, Юнги, — укоризненно цокает альфа, уже мысленно настраиваясь на предстоящую встречу с Тэхеном, которой не избежать — брат не позволит, да ему ее и не хочется избегать, если быть с самим собой честным. Пора наконец-то расставить все точки над «i».       Юнги, усмехнувшись, поспорить слов не находит, ведь и правда часто подобным грешит, чтобы избежать неловкости, и вместо лишних возражений торопится собрать пакет с небольшими приятностями для Хосока. Хорошее настроение — залог быстрого выздоровления, считает он, не замечая, как что-то себе под нос напевать начинает, чем Чонгука улыбает. Юнги до смешного в своей влюбленности очевиден, и она, рассеивающая всю пасмурность с его лица, ему очень идет. Чонгук надеется, что так теперь будет всегда, хватит со старшего терпеть разочарование за разочарованием, он, живущий в постоянной борьбе, как никто другой заслужил счастья.       Получив на руки укомплектованную посылку, альфа, уточнив у омеги адрес Чонов и отдав ему документы, выходит на улицу через черный вход, где надевает шлем и садится на байк. Дорога до точки назначения много времени, учитывая его игнорирующую допустимый скоростной режим манеру вождения, у него не занимает, и спустя двадцать минут он уже обивает порог нужной квартиры. — Кого там принесло? Чимин, если это ты, то учти, что без обещанной пиццы я тебя не пущу, — слышится по ту сторону двери голосом Тэхена после трех стуков Чонгука. — А меня пустишь? — стоило младшему Чону показаться в образовавшемся проеме, интересуется Мин, смотря в его широко распахнувшиеся глаза. — Смотря за чем ты пришел, — быстро сообразив на своем лице подобие невозмутимости, складывает на груди руки Тэхен, приваливаясь к дверному косяку плечом. — Не за чем, а за кем. Я пришел за тобой, — улыбается Чонгук, наблюдая за тем, как небесные напротив омуты вновь приобретают форму двух блюдец, что в союзе с растрепанным видом их обладателя, одетого в спадающую с одного плеча безразмерную футболку и теряющиеся под ней короткий шорты, выглядит, как нечто незаконное, и он совсем не против его за это арестовать. — Ты абсурдно самонадеян, если думаешь, что я… — с трудом подавив желание запрыгнуть ему на шею, пытается строить из себя полное равнодушие омега, что из-за подергивающихся в тщетно сдерживаемой улыбке уголков губ не имеет смысла. — Забирай, — не дав брату договорить, вклинивается поднявшийся с постели на звуки незнакомого голоса Хосок. То, что к ним заглянул тот самый нарушитель сердечного спокойствия Тэхена, он, изо дня в день только и выслушивающий о нем его словесные излияния, понимает сразу, да и Юнги ему прозрачно намекнул, что придумал, как ускорить встречу этих двоих, поэтому для него застать на своем пороге Чонгука неожиданностью не стало. — Эй! Ты вообще на чьей стороне?! — возмущается Тэхен, оборачиваясь на старшего, чем и пользуется Чонгук, чтобы беспрепятственно войти в квартиру. — На твоей, поэтому бегом переодеваться, а я пока переговорю с твоим парнем наедине. — Он не мой… — Твой, — кивнув Хосоку в знак приветствия, опережает омегу Чонгук. — Ты не… — Предлагаю. Будешь моим омегой? — предубедив дальнейшие упреки Тэхена, серьезно спрашивает Мин, ожидающе заглядывая в его растерянные глаза. — Романтика — это определенно не про тебя, — буркает младший Чон, откровенно говоря, непонимающий, что такое сейчас происходит. Чонгук, утверждавший, что Тэхен последний омега, которого он выбрал бы себе в пары, в самом деле это сказал? — Про меня — закинуть тебя на плечо и унести отсюда прямо в пижаме, если ты не поторопишься. Я, знаешь, терпением, не отличаюсь, — хмыкает альфа. — Да ты вообще ни одним нужным качеством не отличаешься, — неубедительно ворчит омега, уходя в сторону своей спальни, — И что я только в тебе нашел? — думая, что его не слышат, сам себе вопрос задает. — Я так понимаю, это было твое «да»? — насмешливо ему в спину бросает Чонгук. — Отсоси, Мин, — не обернувшись, в ответ кидает Тэхен, скрываясь из виду. — Ну не при твоем же брате, — со смешком парирует альфа, успевший за эти два дня соскучиться по их извечной словесной войне. По нему самому.       До оставшихся в коридоре парней доносится звук демонстративно захлопнутой двери. Чонгук, чувствуя себя победителем, посмеивается. Хосок, покачивая головой, заключает: — Высокие отношения. — Есть такое, — соглашается Чонгук, переводя внимание на старшего Чона. — Это тебе, кстати. Презент от котеночного, — протягивает ему пакет. — Как он? Проблема с инспекцией решилась? — взяв посылку, спрашивает модельер, ощущая, как все внутри от жеста Юнги трепетным теплом наполняется. — Цветет и пахнет, даже сподобился заглянуть на кухню, чтобы лично приготовить для тебя все это. А всякого рода проверки для него, отнюдь, не проблема. Юн этих инспекторов как орешки щелкает, — улыбчиво рассказывает Чонгук, затем серьезнеет: — Не вздумай предать его. Ты первый альфа, которому он решился довериться, что можно назвать чудом, учитывая, через что ему пришлось пройти. Быть постоянно угнетаемым собственным отцом, находиться в окружении лицемеров, которые либо хотят твоих денег, либо тебя подставить, скажу я тебе, херово. — Никогда, — заверяет Мина Хосок. — Надеюсь, что так. В противном случае разговаривать я с тобой буду уже по-другому, — предупреждает Чонгук. — Ты хороший брат, Юнги с тобой повезло, но хороший ли ты альфа для Тэхена? Я это к тому, что твое предупреждение применимо и к тебе самому. — Кажется, я нашел вашу с Юнги общую черту. Вы оба стрелочники, — кривит губы в ироничной ухмылке Мин, — Я тебя понял, Хосок. А какой я альфа, спросишь Тэхена завтра. — Ужасный, — застав по выходу из спальни сцену двух друг друга буравящих слишком серьезными взглядами альф, фыркает омега, подходя к младшему из них. — Сегодня еще не завтра, — отбивает Чонгук, помогая ему надеть свою кожаную куртку, нагло тем прихватизированную себе на вечное пользование. В этом весь Тэхен. Вырвать у него победу на треке — расплюнуть, присвоить его одолженные ему вещи — как само собой разумеющееся, забрать его сердце — легче легкого. — Мой ответ не изменится, Гук-и, — щелкает его по носу Тэхен и, обув ноги в красные конверсы, гордой походкой покидает квартиру, роняя напоследок: — Хоби, не забудь выпить таблетки. Буду поздно. — Не будет, — так, чтобы омега не услышал, почти одними губами говорит альфа Хосоку, — С твоего позволения до завтрашнего утра он домой не вернется. — Как будто вам двоим оно нужно, — весело хмыкает Хосок, глядя вслед уходящим парням.       Дождавшись их окончательного ухода, альфа торопливо возвращается в спальню и с нетерпением открывает пакет, в котором оказываются свежие фрукты, термос и махровые носки. И вроде бы ничего такого среди его содержимого нет, но не для Хоупа, думающего, что подарка лучше он еще не получал никогда. Ведь важна не цена, а то внимание, что Юнги, собрав эту посылку, ему оказал, его о нем забота, что хорошо прослеживается во всех трех составляющих свертка. Фрукты — витамины для ослабленного болезнью организма, носки — намек, чтобы не ходил по холодному полу босиком, горячий, пахнущий ежевикой глинтвейн — напоминание, что от него не сбегут, ментально Юнги все равно рядом, пускай телесно сейчас с ним и не здесь.       Сразу же натянувший на ноги теплую вещь Хосок, вдыхая аромат пряного напитка, чувствует себя неприлично счастливым, окрыленным, безумно в этого невероятного омегу влюбленным, отчего желание тому позвонить становится непреодолимым, но из-за его предупреждения, что он будет сильно занят, приходится сдерживаться и надеяться на скорый звонок уже от него самого. Юнги, будто через расстояние его метания ощутив, долго себя ждать не заставляет, набирает его спустя считанные минуты, показавшиеся просматривающему его инстаграм альфе вечностью. — Ого, так быстро ответил, — посмеивается Мин, выруливая с парковки, примыкающей ко второму его клубу, из которого наконец-таки выдворил внезапно начавшего посылать ему неоднозначные сигналы инспектора, — Неужели настолько хотел меня услышать? — Ты даже представить себе не можешь насколько, ежевичка, — отпив прямо из термоса, улыбается Чон, укладываясь на подушки, — Спасибо за посылку. Она заметно скрасила ожидание нашей встречи, особенно глинтвейн. По своему личному рецепту делал? — задает не требующий ответа вопрос, желая узнать, как будет выкручиваться любящий поиграть с ним в «холодно–горячо» Юнги, что им обоим только в удовольствие. — С чего ты взял, что его делал я? Где бы я взял на это время? — хмыкает Юнги. — Очевидно, в выделенной для меня копилочке. Я знаю, что ты. Чонгук тебя сдал, вдобавок на термосе отчетливо чувствуется именно твой аромат. — Я ему встречу с Тэхеном организовал, а он меня предал, — цокает омега, на самом деле нисколько на брата не злясь, — Как у них, кстати, прошло? Они поговорили? — Чонгук поставил Тэ перед фактом, что он его парень, после предложил ему стать его омегой, а потом его украл. В общем, все в их духе. — Уверен, Тэхен не был против такого расклада, — говорит позабавленный прозвучавшей информацией Юнги, абсолютно не удивляясь поступку Чонгука. — Он был счастлив, что, конечно же, попытался скрыть, но я слишком хорошо его знаю, чтобы этого не заметить, — произносит Хосок, медленно потягивая глинтвейн, — Хороший был ход столкнуть их лбами друг с другом. — У меня других не бывает, я же все-таки бизнесмен, — шутит омега, непроизвольно добавляя в свой голос мурчащие нотки, от которых модельер неизменно размякает. — Это на втором месте. — И что же тогда на первом? — невинно интересуется Юнги, подъезжая к своему являющемуся флагманом для остальных его клубов заведению. — Твоя забывчивость начинает меня беспокоить. Мое все, конечно же, — отвечает уверенно альфа, теперь уже сам превращая омегу в разомлевшее нечто, который из-за его слов забыл включить поворотник, — Как я говорил ранее, тебе надо больше отдыхать, а ты, судя по звукам на заднем плане, куда-то едешь. И, я так подозреваю, не домой. — У меня выступление. Если бы был будний день, возможно, я бы и позволил себе отдохнуть, а так надо перетерпеть. К тому же, мне нравится петь, это меня расслабляет, — припарковавшись, поясняет омега, глуша двигатель. — А для меня еще раз споешь? — Сколько угодно, но потом. Сейчас мне правда некогда, Хо, я и так уже опаздываю, — извиняющеся звучит Юнги, сожалея, что не может чуть задержаться, чтобы хотя бы так провести время с Хосоком. — Я понимаю, иди и будь осторожен. Как закончишь, попроси кого-нибудь из персонала проводить тебя до машины. И отпишись мне, когда приедешь домой, ладно? — мягко просит Хосок, заражаясь печалью, что вновь без него, поселившегося глубоко в сердце, остается.       Еще пару дней назад Юнги на подобную просьбу бы возмутился, однако не сегодня и, похоже, в случае с Хосоком уже никогда, потому что это со стороны альфы не контроль, а искренняя забота, о нем переживание, которые Мину невероятно приятны, в итоге чего он покладисто отвечает «ладно» и, чтобы не поддаться слабости наплевать на все и не поехать к нему, сбрасывает звонок. У них все впереди, они обязательно встретятся, Юнги в оном, выходя из автомобиля, по-странному для себя ни капли не сомневается и, украсив свои черты улыбкой, идет к черному входу в Gloss.

***

      Следующий день, на счастье Юнги, обходится без проверок, он, время от времени отвлекаясь на сообщения от Хосока, спокойно разгребает документацию, накопившуюся за все прошлые суматошные сутки, и обзванивает поставщиков. После спускается на первый этаж проверить готов ли клуб к принятию повышенного количества гостей, которых на его памяти еще никогда столько, как за эти пятницу и субботу, не было. Оказавшись в главном зале, омега наблюдает заставляющее его сердце затрепетать зрелище заставленных букетами ромашек почти всех имеющихся в заведении горизонтальных поверхностей. Откуда они, ему гадать долго не надо, но он все равно спрашивает у болтающего с забежавшим по пути из бутиков Ёсаном Бэкхёна: — У нас перевернулась фура с цветами? — Перевернулась тут только твоя жизнь. Причем в лучшую сторону, как я вижу, — вместо Бёна отвечает Ким, помахивая прилагавшейся к цветочному буму карточкой, — Так что улыбнись, ежевичка, ведь твой альфа-модельер прислал все это с определенной целью — вызвать твою улыбку, на которой, исходя из этого послания, помешан. — Дай сюда, — рыкает, вырывая карточку из его рук, Юнги, недовольный, что тот, судя по всему, прочитал в ней написанное и явно для его любопытного носа непредназначенное. — Какие мы агрессивные. Отсутствие секса на лицо, — посмеивается Ёсан, глядя на бегающего глазами по выведенным рукой Хосока строчкам друга. — Секса у него достаточно, правда пока только с работой, — говорит Бэкхён, наливая бывшему Кану молочный коктейль. — Ключевое слово «пока», — с хитрой на устах ухмылочкой роняет Ким, кивая на с каждым прочтенным словом все шире и шире улыбающегося Мина, что их, унесшись мыслями к Хоупу, уже не слышит, оттого ничего не оспаривает.       «Такой омега, как ты, заслуживает много внимания, и оно у тебя будет. Примерно в размере окружающих тебя сейчас цветов. От меня естественно, потому что делить тебя я ни с кем не намерен. Надеюсь, этот скромный жест скрасит твой день, как ты вчера скрасил мой, и ты улыбнешься, что будет для меня лучшей из наград, ведь драгоценнее твоей улыбки может быть разве что только ты сам, ежевичка.

Твой сэр–рыцарь»

      Юнги, дочитав послание, переводит взгляд на ромашки, поставленные за неимение нужного количества ваз во что пришлось, и пробует визуально их подсчитать. Тысяча, не меньше, подводит итог он, доставая из брюк телефон, чтобы написать Хосоку. YoongiMin «Ты что, мне угрожаешь? Если соотнести объем окружающих меня цветов и обещанное тобой мне внимание, это получается, что ты собираешься быть со мной двадцать четыре на семь» HopeWorld «Я не удивлен, что с математикой у тебя все в порядке» YoongiMin «Ты меня столько не выдержишь» HopeWorld «А вот аналитика у тебя хромает» YoongiMin «Обычно большинство моих прогнозов сбывается, но я буду надеяться, что этот окажется ошибочным. Спасибо, Хо, цветы чудесные» «И да, я улыбаюсь. Раунд за тобой» HopeWorld «Ты уже ошибся, ежевичка» «Раунд не может быть за тем, кто сразу же сдался. Сдался тебе, Юнги» — Но проиграл все равно я, — погасив экран телефона, шепчет омега, разворачиваясь в сторону ведущей на второй этаж лестницы. То, что он вообще-то спускался проверить обстановку перед открытием клуба и отдать пару распоряжений сотрудникам, из его головы из-за продолжающего наводить в ней смуту Хосока напрочь вылетело, оставляя после себя одно сплошное ромашковое поле, посреди которого удобненько расположился все тот же Хосок. Жаль, что пока что фантомный. Реальный сейчас, к сожалению, лечится у себя дома, попутно работая над набросками новой коллекции и вряд ли сегодня к нему заглянет. Юнги сам ему условие с выздоровлением выдвинул, о чем не жалеет, здоровье — это не шутки, однако оное не отменяет его грусти, вызванной их досадной разлукой. — Юнги, там дополнительные столы привезли. Ты просил сообщить, — окликает поднимающегося по лестнице Мина Чанель, но ответа не получает и пробует достучаться до него снова: — Эй, большой босс, прием. — У него любовь, не мешай, — шикает на администратора Бэкхён, — Сами разберемся, куда их поставить. — Да уж вижу, — подойдя к барной стойке, хмыкает Пак, оглядывая утопающий в цветах зал. — И разберемся-то разберемся, но что мне вот с этим прикажете делать? — спрашивает у него и потягивающего молочный коктейль Ёсана, на ромашки кивая. — Ну, часть можно оставить здесь, а остальное унести в кабинет нашего больше не свободного котика, — предлагает Ким, спрыгивая с высокого стула, — Даже будет неплохо завалить его диван, чтобы не вздумал остаться здесь ночевать, а то повадился до квартиры не доезжать. — Не, диван нельзя, — возражает бармен, таинственно улыбаясь, — Возможно, он ему сегодня еще пригодится. И я не сон имею в виду. — А с этого места, пожалуйста, поподробнее, — требовательно произносит Ёсан, заподозрив в сказанном намек на весьма необычное завершение вечера для друга, — И побыстрее, Хонджуна опасно надолго оставлять одного с нашим сыном. Не хочу по возращению домой обнаружить вместо него разрисованные фломастерами и детским пюре руины.       Бэкхён, как будто только того и ждал, охотно начинает рассказ, собирая вокруг себя обожающих погреть уши коллег: — В общем, Хосок попросил меня…       Что он попросил у Бёна, Юнги, устало опустившись после закрытия клуба за рояль, узнает спустя несколько часов, когда тот, поставив на пол пакеты с одеждой своего бренда, накрывает его со спины теплыми объятиями, прерывая его задумчивое музицирование. — Хо? Ты же… — растерянно поворачивается к нему головой омега, не спеша откидывать вариант с тем, что просто заснул и Хосок ему снится. — Полностью выздоровел, поэтому имел полное право приехать к моей ежевичке, — предугадывает вопрос Мина Чон, ведя носом по его запаховой железе, — Я скучал. — Настолько, что научился проходить сквозь стены? Насколько я помню, клуб я закрывал изнутри, — полностью развернувшись в его руках, улыбается Юнги. — Это не очень быстрый процесс, поэтому я сделал проще — подкупил твоего бармена, чтобы он мне немного подсобил. — И чем же, интересно? — вздергивает брови омега, прикидывая лишить Бэкхёна за это премии или, наоборот, ее чуть надбавить. Очевидно, второе. — Вот этим, — объявляется в помещении Бён, довольно помахивая блузками из позапрошлой коллекции Хоупа, — Однако, глядя на это, — указывает на остатки привезенных с собой Хосоком пакетов в руках заносящего их Чанеля, — думаю, я продешевил. Твой альфа, похоже, все вещи из последней своей линейки решил тебе подарить. Но что не сделаешь ради твоего счастья? Как говорится, счастливый начальник — щедрый начальник. Ладно, мы с Ёлем пошли, развлекайтесь, голубки. Барную стойку, чур, не трогать! — заявляет и, прихватив с собой администратора, так же внезапно, как и появился, исчезает, ловя вдогонку «спасибо» от Чона. — С кем я работаю? — цокнув, задает риторический вопрос Юнги. — С хорошими людьми, — отвечает с улыбкой Хосок. — Тут не поспоришь, — соглашается Мин и, обратив внимание на пакеты, шутливо интересуется: — А меня ты тоже решил подкупить? — Нет, просто подумал, что ты, как приверженец моего бренда, будешь не против заиметь в своем гардеробе одежду из последней коллекции. А так как я не знал, какие именно тебе из нее модели понравились, я привез ее всю, в том числе и тот самый костюм. В конце концов, ты сам назвал меня своим любимым модельером, а модельер должен делать что? — А вариант с моим раздеванием этот модельер совсем не рассматривает? Для меня он сегодня будет более предпочтительным, — даже не столько для себя неожиданно, сколько для Чона выдает Юнги, снизу вверх на него, обезоруженного пляшущими в чужих глазах безжалостными чертями, смотря. — Ты же знаешь, что рассматривает, — перехватив поползшую по его груди руку омеги, отвечает Хосок, оставляя на каждом ее пальце по поцелую. — Тогда как насчет, подняться ко мне в кабинет? Мой друг говорит, что нет ничего лучше спонтанного секса в непредназначенных для этого местах. Хочу проверить наглядно, — устав бороться с сжирающим его желанием окончательно сдаться Хосоку, узнать, какого это, ему всецело принадлежать, прямолинейно предлагает Юнги, непозволительно быстро возбуждаясь от мгновенно потемневшего после его слов взгляда альфы. Боже, что же он творит? — Очевидно, он забыл уточнить одну очень важную деталь. Человек, с которым ты там окажешься, должен быть твой. — А ты мой? — Твой. В чем ты в скором времени не будешь иметь сомнений, — обещает мужчина, пронзительно глядя в кофейные омуты, словно в них что-то ищет, проверяет действительно ли их обладатель готов зайти дальше. И да, он готов, потому что в его глазах — непогрешимая решимость, к нему, Хосоку, что-то намного большее, чем просто симпатия, а в самом нем того, что только что прозвучало, и так нет. Юнги в этом альфе уверен. Если не он, то никто. — И чего же ты в таком случае ждешь? — опускается между ними провокационный вопрос, в секунду снимая с обоих печать сдержанности, что влечет к потере под собой опоры Юнги, который ее тут же в подхватившем его под ягодицы Хосоке, сцепляя ноги на его пояснице, находит, затем, более ни о чем не думая, к его губам жадно приникает, получая мгновенный ответ, выливающийся в голодный друг до друга поцелуй. Удивительно, как ненасытно исследующий его рот альфа умудряется без единой на лестнице запинки подняться наверх и следом войти в пребывающий во тьме кабинет, благо, не закрытый на ключ, потому что оторваться от беспорядочно шарящего в его волосах омеги было бы ужасающей пыткой. — С ума меня сводишь, — шепчет в уста ему он, аккуратно ставя его около окруженного вазами с цветами дивана. Вот собственно и ромашковое поле, представляемое Юнги, в котором они наконец-то вдвоем, а не порознь. — Правда? Тогда у меня для тебя плохие новости, ведь это только начало, — улыбается Мин, стаскивая с себя пиджак, что пресекается пленившим его руки Чоном: — Не лишай меня удовольствия тебя раздеть, тем более, ты сам хотел, чтобы это сделал я, — помогает ему выпутаться из рукавов, — И уверяю тебя, преподнесенная тобой новость в разряд плохих для меня определенно не входит, — принимается за пуговицы на его кремовой блузке, но дело из-за желания видеть Юнги полно до конца не доводит и отходит под его недоуменным взглядом к столу. — Не включай, — поняв причину его задержки, просит омега, однако тот его не слушает и, щелкнув кнопку на настольной лампе, пускает по помещению свет, отчего Юнги сразу же пробует прикрыть свою оголенную Хосоком грудь. Он, боящийся узреть в чужих глазах к себе отвращение или того хуже — пустоту, никогда раньше не занимался чем-то подобным при освещении, чтобы не внести горькие нотки в самообман, что близость с партнером у него происходит из чувств, а не банального удовлетворения потребностей. Мешающая ему сейчас привычка из прошлого, хотя и знает, что с Чоном необходимости обманывать себя нет, у них все по-другому, у них все по-настоящему. — Я же уже тебе не раз говорил, что ты прекрасен, но ты почему-то продолжаешь упорно в своей красоте сомневаться. Что ж, и с этим я разберусь, — догадавшись о мотиве действий омеги, заверяет Чон, отводя его ладони от тела, и начинает медленно его обнажать, покрывая постепенно остающиеся без тканевой защиты участки фарфоровой кожи невесомыми, но все равно обжигающими прикосновениями губ, — Тебе нечего стесняться, ежевичка, — шелестит, целуя пестреющие россыпью мурашек плечи прикрывшего в наслаждении глаза Юнги, что под магию его вкрадчивых слов подпал, оттого происходящему не возражает, все ему, преступно к нему нежному, позволяет. — Посмотри на меня, Юнги. Что ты видишь? — оставив омегу полностью без одежды, озвучивает Хосок на выдохе просьбу, любуясь его будто бы мерцающим в тусклом освещении белоснежным телом.       Юнги, разомкнув веки, видит заключенную в его антрацитовых глазах искренность, отраженное на смуглом лице неподдельное им восхищение, но вслух, представшим его взору подстегнутый, произносит совершенно иное: — Что ты, в отличие от меня, до сих пор одет. И знаешь, это меня абсолютно не устраивает, — толкает в грудь альфу, заставляя его упасть на диван. — Все еще не можешь перестать все контролировать? — позабавленно хмыкает Хосок, глядя на расстегивающего его джинсы Юнги. — У тебя будет шанс это исправить, — ловко стянув с него штаны вместе с бельем, урчит Мин и, не дав ему опомниться, его бедра седлает, оказываясь с ним лицом к лицу. — И я им обязательно воспользуюсь, — шумно выдохнув от соприкосновения увлажнившихся природной смазкой ягодиц омеги с собственным освобожденным от ткани членом, говорит альфа, укладывая ладони на его тонкую талию. — Я буду сопротивляться, — опаляет губы напротив горячим дыханием Юнги, сцепляя ладони на чужой шее в замок. — Кажется, где–то я это уже слышал. — А сейчас увидишь, — провокационно поерзав на пахе мужчины, дает обещание омега, которое в следующую секунду, врываясь языком в его рот, с удовольствием выполняет.       Хосок за недолгое знакомство с Юнги с многими из его сторон успел познакомиться, но с этой — дикой, необузданной, пламенной, сравни закатного летнего зарева, он, неконтролируемо бродящий по его телу руками, сталкивается впервые, и уже в нее безумно влюблен, как и в самого выжигающего собой кислород из его легких омегу, у которого в собственных, забитых цитрусовым ароматом, на него, казалось бы, необходимого для жизни, ни намека. Теперь обоим для нее его мало, им, чтобы жить, нужно быть вместе, иначе никак. Иначе просто больше не хочется.       Поцелуй спустя несколько минут превращается в смазанный, жадные до друг друга губы начинают помечать другие находящиеся в их близкой доступности места: скулы, плечи, ключицы. Юнги все красноречивее на лижущем его шею Хосоке елозит, за что проскользнувшие меж ягодиц пальцы получает, которых ему, на них самозабвенно насаживающемуся и глаза вновь прикрывшему, недостаточно, однако чего-то большего его сжимающемуся вокруг фаланг нутру не дают, словно намеренно дразнят, изводят, ждут, пока он сдастся, умолять будет. Ни за что, думает омега, прикусывая кадык альфы, по крайне мере не сразу, и резко по бокам его бедер на колени встает, соскальзывая с растягивающих пальцев, чтобы, обхватив его член ладонью, их на него заменить, сразу до конца опускаясь. — Решил мне напомнить, что самостоятельный и в бережном отношении не нуждаешься? — свистяще из-за тесно сжавших изнутри его орган стеночек Юнги, беззлобно иронизирует Хосок, смотря, как тот, слегка переоценивший свои силы, пытается приноровиться к требующим более длительной растяжки размерам. — Я нуждаюсь в тебе, — чуть пообвыкнув, укладывает ладони на его оголившиеся съехавшей с них рубашкой плечи омега, без чьего участия в этом не обошлось. Он хотел Хосока беспрепятственно чувствовать, не через одежды слои. — Значит, и во всем том, что я хочу и могу тебе дать. Не спеши, я никуда не денусь, — до скулы Юнги ласково дотрагивается Чон, — Надо уметь растягивать удовольствие. — Как скажешь, — на удивление просто соглашается Мин, с чем его лукавый в лисьем разрезе блеск глаз не стыкуется, заставляет альфу заподозрить что-то неладное. И да, он не ошибается, потому что Юнги, наклонившись к его уху, шепчет «но потом не жалуйся», и возмутительно медленно на его члене, ни на миллиметр вверх с него не привставая, начинает раскачиваться. — В эту игру могут играть оба, — сжав его бедра, не остается в долгу Хосок, щекотно дыша на одну из его заострившихся от возбуждения розовых бусин сосков. После в рот тугую вершинку вбирает, ее тягуче посасывает, вырывая из разомкнувшихся уст выписывающего на нем плавные восьмерки омеги чувственный стон, будоражащий альфу не меньше, чем его мерное на члене покачивание. — Ты проиграешь, — сбивчиво шелестит Юнги, отклоняясь назад то ли в попытке уйти от низводящих его в ничто губ, то ли, наоборот, дать им больше пространства. — В независимости проиграю я или выиграю, ты последуешь за мной, точно так же, как и я за тобой. В любви все на двоих ею связанных делится, — мазнув языком по его второй ореоле, произносит Чон, чувствуя, как сильно при этих словах сжал его внутри себя Мин. — Теперь уже ты спешишь, имей совесть, — улыбается омега, в отместку за очередное обезоружившее признание увеличивая окружность своих на пахе Хосока движений. — Которой у тебя нет? — перемещаясь губами с сосков на ключицы, затем к покрывшейся испариной, оттого отчетливее пахнущей кружащей голову лесной ягодой шее, игриво уточняет альфа, действительно уверенный, что у Юнги наедине с ним качества упомянутого не имеется, учитывая, какие он испытания его выдержке постоянно устраивает. Как, например, в эти минуты, бесстыдно его объезжая. — Это упрек? — В твоем случае это комплимент, ну и мое поздравление тебя с победой, — говорит и резко омегу спиной на диван опрокидывает, вынуждая его ахнуть и затем из-за последующего за этим глубокого толчка простонать. — Твое исполнение поздравления мне определенно нравится. Продолжай, — скрестив лодыжки на пояснице нависшего над ним мужчины, тянет его, в нем скользящего, на себя. — Как скажешь, но потом не жалуйся, — заимствует Хосок у него прием кражи фраз, учащая свои движения.       В любой другой момент Юнги бы с оного посмеялся или съязвил, но сейчас ему, смотрящему в загоревшиеся первобытным пламенем глаза до упора толкающегося в его нутро Хосока, явно не до того и не до чего, кроме него и разводимых им пожаров на его яростно контрастирующей с чужой бронзой коже. Он, намертво с ним не то что телами — душами спаянный, на части распадается, им, его целуя, отныне живет. По кабинету их смешанные ароматы плывут, в союзе с белеющими повсюду ромашками создают лето. Жаркое, насыщенное, навсегда в памяти отпечатывающееся, в которое возвращаться хочется снова и снова. Возвращаться не придется, у Юнги с Хосоком всегда будет только такое, ведь тот без сомнений его человек, его альфа, его надежда, прямо сейчас воплощающаяся в счастливое будущее, потому что ни один из друг друга уже не отпустит. Ни в этой жизни, ни в следующей. Омега это в его прикованном к нему темном взгляде читает, отчего испытывает перемеженное с наслаждением дежавю, что они когда-то точно встречались, но так же, вроде бы, не бывает, и он все списывает на зарожденную в себе к Хосоку любовь. Ему, под ним растворяющемуся в ярких эмоциях, царапающему его крепкую спину, не до размышлений, в голове от приносимого им, влажно помечающим его шею, по-приятному пусто, в душе, несмотря на происходящее, наступает покой, однако не в гулко ударяющемся об ребра сердце, что навстречу, как и сам он, к Чону, откликаясь на зов в грудной клетке того, тянется. Хосок Юнги во всем ему доносимом и обещанном окончательно убеждает, и хотя уже и так об этом знает, все равно, подойдя к чувственному финалу, подгребая его, чтобы уместиться на тесном диване, под себя, спрашивает: — Убедился? — Как будто у меня был выбор, — прижимаясь к его торсу, разнеженно мурчит куда-то ему в шею омега, по-кошачьи слизывая с нее терпкую каплю. — Выбор есть всегда, — улыбается Хосок, целуя его в растрепанную макушку. — И я выбираю тебя, — звучит краткий ответ, который для альфы весомее всякого иного признания, потому что дополнений не требует и потому что тем Юнги сказал, что его...

Любит.