Счастье в вечности

- Откуда эти царапины, Хаски? - Аластор почти шипел помехами, но ласковый обманчивый голос сбивал с толку. - Ниоткуда. Я просто порезался пару раз, пока осматривал дом, - Хаск злостно выхватил свою лапу и направился к выходу из гостиной. - Скажи мне на милость, где ты умудрился поцарапаться у меня? - теперь Радио Демон и вправду говорил помехами, осознанно надавливая на чувствительный слух шулера. - Тем более эти царапины подозрительно похожи на ту, которую ты получил только что. Откуда они, Хаск? Ласковой интонации больше не было. Это был настойчивый и требовательный вопрос. Рога Оверлорда медленно увеличивались, как и чернота в его глазах. Воздух наполнялся белым шумом, некоторые лампы стали подозрительно мигать, а в ушах появился противный писк. Он назвал меня по имени, без очередной уродливой клички? Черт, он конкретно разозлился. Но если я скажу ему правду, будет только хуже. Мало ли я реально порезался, и это случайно похоже на новую царапину! Надо просто не подавать вида. - Я же сказал, порезался, пока осматривал твои ебучие владения. У тебя весь дом деревянный. Столько сучков и… Хаск не успел договорить. Его мягкую шею обхватило тугое железное кольцо, безжалостно сжимая горло и препятствуя дыханию. Хаск рефлекторно ухватился за него, но попытки освободиться заранее были предугаданы провалом. Аластор резко потянул за ядовито зелёную цепь, и шулер чуть ли не потерял равновесие, но падение предотвратила рука в красной перчатке, больно хватая за подбородок и крепко сжимая его, а сам Хаск оказался вплотную прижатым к чужому телу. - Я же говорил тебе, что ты не смеешь мне врать! - Радио Демон шипел от злости, заставляя кота смотреть прямо в его глаза, ставшие похожими на шкалу радиоприёмника. - Я не тупой, Хаскер, и нагло врать мне, когда я знаю природу этих царапин, было твоей худшей ошибкой. Аластор с силой кинул Хаска в сторону, что тот больно впечатался спиной в стену, из-за чего подняться на лапы было затруднительно. И так с перекрытым дыханием, кот закашлялся от резкого столкновения, до предела терзая свои легкие. Радио Демон окончательно принял свою полу-демоническую форму, стремительно приближаясь к пушистому шулеру, цокая своими туфлями по паркету. - Ты ослушался моих указаний по пребыванию в моем доме, при чем ослушался всех трёх. Ты нагло врал мне, а я запрещал тебе говорить мне ложь. Ты ошибся, Хаски, сильно ошибся, а я ошибок от своих подчиненных не прощаю, - Аластор лениво накручивал зелёную цепь на пальцы и микрофон, иногда натягивая ее и заставляя дыхание Хаска окончательно замереть, а уши в страхе прижаться к голове, ведь они оба понимали, что в этой цепи душа самого шулера, и если ее разорвать, то кот исчезнет из этого адского мира, умрет второй раз. Цокот мужских туфель приближался. Хаск решил попытаться подняться на лапы, чтобы встретить своего противника не в лежачем положении, но уже стоявший рядом Радио Демон резко пнул углом ботинка его в живот, заставляя согнуться в три погибели, снова заходясь кашлем. - Пойми, Хаски, ты этого заслуживаешь. И запомни все до мельчайших подробностей, чтобы впредь не ошибаться, - Аластор говорил это с явным наслаждением, не сводя глаз наблюдая за мучениями шулера. Внезапно Хаск почувствовал мужской каблук на его крыле, постепенно надавливающий на птичий придаток. - Нет, пожалуйста, - это все, что смог проговорить карточный фокусник, потому что затем последовал его же крик и шипение. Аластор встал всем своим весом на красно-чёрное крыло, с нескрываемой радостью слушая хруст нежных косточек. Приправой же для его веселья были крики кота и его бесполезные попытки убежать от наказания. Вдоволь «наигравшись» с несчастным крылом, скорее всего перемолов косточки в кашу, Радио Демон внезапно телепортировал их обоих в небольшую обшарпанную комнату, которую Хаск до этого не видел. Она была без привычного паркета, без каких-либо ламп или свечей, без обоев и даже без мебели. Грубое необработанное дерево не было покрашено, представая в своём перворождённом цвете. Но больше всего смутили Хаска чёрные пятна на полу и стенах, даже немного на потолке. Шулера снова кинули к стене, и из-за столкновения его несчастное крыло вывернулось под неестественным углом, принося ещё больше жгучей боли. Хаск упал прямо на грязное пятно и с ужасом осознал, что это застывшая кровь. Аластор вцепился своими алыми когтями в кошачьи плечи, пронзая их до костей и раздирая кожу, что кровь полилась фонтаном, пачкая шерсть. Хаск пытался не показывать свою слабость, пытался нанести ответный удар, хоть как-то навредить Оверлорду, но теневые слуги Радио Демона крепко держали шулера в тесных силках, царапая неосязаемыми когтями. - Не забывай своё место, Хаскер, - Аластор будто вдыхал эти слова в кота, обжигая ужасающим запахом изо рта, который только сейчас стал ощутимым, не выпуская свои когти из пушистых плечей. - Ты мой питомец, я владелец твоей души, неповиновение мне будет жестоко наказываться, а если не прекратится, то я разорву твою душу на части, добавив один крик к себе на радио. Мои слова - закон для тебя. Его речь было бы невозможно разобрать из-за сплошных помех, писка и белого шума, если бы магическим образом они не впечатывались в сознание шулера резкими вспышками. Слёзы боли сами лились из глаз, Хаск больше не мог их сдерживать. Он был беспомощным по сравнению с Радио Демоном, всего лишь его рабом, который провинился и заслуживает наказания за проступки. Лишь тем, кто беспрекословно должен слушать словесные унижения и соглашаться с ними. И это было очень больно. Давящий железный обруч и зелёная цепь ещё раз напоминали о его нынешнем ничтожном положении, все так же затрудняя дыхание, но не до убийственного сжатия, и не давая малейшей попытки бегства. Он был на привязи у Радио Демона. - Ты слишком упрямый, Хаск, - алые когти отпустили кота, и в голове того промелькнула мысль, что, возможно, пыткам пришёл конец. - Ты можешь вести себя так по отношению к другим демонам, но не ко мне. Шулер поднял полный надежды взгляд на своего мучителя, молясь, чтобы тот сейчас ушёл, но с ужасом увидел в его руке неоновый зелёный хлыст. Хаск забился в немой истерике, пытаясь вырваться из лап теней и избежать ещё одной пытки, но чем больше он сопротивлялся, тем больнее черные когти пронзали его несчастное тело. Первый хлёсткий удар был нанесён на белый живот, оставляя красную полосу и выбивая кошачий крик вместе с оставшимся воздухом из легких. Хаск согнулся пополам от боли, хватаясь лапами за рану, но не успел он опомниться, как новый удар обрушился на его спину с такой силой, что кот рухнул на пол пластом. Шулер попытался подняться на лапы, не желая лежать в ногах Радио Демона, но новые хлёсткие удары по обоим крыльям окончательно пригвоздили его к земле. - А ведь ты некогда был величественным и могущественным демоном, которого все уважали и даже боялись, и наверняка ты владел не одной душой грешника. Хах, какая ирония, что ты стал таким же ничтожным звеном в обществе. Тени больше не держали Хаска, да он бы и не пытался больше куда-нибудь убежать. Сломанное крыло после встречи с хлыстом горело адским пламенем, парализуя все движения, и кот просто не хотел больше двигаться, лишь бы боль немного утихла. Удары сыпались дождем без передышки. У Хаска уже не было сил даже прикрываться и рычать, создавая иллюзию непокорности и сопротивления, не то, что пытаться ударить в ответ. Он уже просто лежал и молился, чтобы этот ад поскорее закончился. Да, безусловно, он мог похвастаться своей стойкостью и выносливостью, но этот хлыст на удивление пронзал его тело жгучей болью, разрубая кожу и доходя на кости. И эту боль Хаск терпеть уже не мог. Когда Аластор понял, что он добился нужного эффекта и его подчинённый больше не сопротивляется, принимая покорно все удары, он решил преступить к второй части наказания, а именно к воспитательной беседе. - Давай-ка закрепим изученное за этот урок, - опять контрастный ласковый тембр на фоне жутких помех и крови. Тот самый голос, на который нельзя вестись ни в коем случае. - Итак, что я запрещал тебе делать? Нееееет, только не это унижение… Я уже достаточно наслушался его насмешек в свой адрес, осознал своё положение, в конце концов я, сука, лежу зареванный у него в ногах! Неужели ему ещё надо мое личное подтверждение своей никчемности? Как же я его, блять, ненавижу! Не будет ему никаких ответов! - Я не слышу, Хаски, - вновь резкий хлёсткий удар заставил шулера тихонько застонать. Он уже не чувствовал своё тело, казалось, что оно было одним кровавым месивом. - Отвечай, когда я тебя спрашиваю! После очередного удара Хаск решает, что не хочет умереть прямо сейчас и таким способом, поэтому еле проговаривает, набирая последний воздух в легкие: - Выходить из дома, пить алкоголь и заходить в твою спальню. - Я не слышу, кто там ворчит внизу, - Аластор наслаждался такой игрой, снова ударяя кота и заставляя того сказать громче: - Выходить из дома, пить алкоголь и заходить в твою спальню, - Хаск чуть ли не выплёвывал эти слова вместе с кровью и злостью. - И что ты сделал? - удара не последовало, и Хаск понадеялся, что эта игра приостановлена. - Я ослушался, - тихо произнёс он, сжимаясь в комочек, будто таким способом боль немного утихнет. - Громче! - нараспев сказал Радио Демон, вновь просвистев хлыстом в воздухе. - Я ослушался тебя! - в голосе шулера звучало чистое отчаяние, он решил полностью принять правила. - И ты заслуживаешь наказания? Повисла тишина. Хаск понимал, что если он сейчас согласится, то значит, что все эти полученные мучения он считает заслуженными. Но это противоречило его природе. Однако больной удар, проехавшийся по голове и открытому участку шеи заставил шулера произнести горькие слова: - Да, заслуживаю. - Умничка, - кота чуть ли не вырвало, когда он это услышал. Ладно ещё от кого-нибудь в шутку, но от своего мучителя это было слишком. - Что ещё я тебе запрещал делать? Мысли Хаска завертелись в бешеном танце. Что, что ещё этот ебучий олень запрещал ему делать? Хлыст снова опустился на многострадальную спину, вновь задевая больное крыло, которое казалось ещё чуть-чуть и отвалится. - Что же ты не смеешь делать, Хаски? - шулер готов был поклясться, что чувствует, как желтозубая улыбка трещит по швам от удовольствия. - Я… - Что там промямлил какой-то низший демон? - Аластор размахивал хлыстом как гимнастка лентой. - Я… Не смею грубо разговаривать с тобой, - на последнем издыхании проговорил Хаск. - И? - Радио Демон безжалостно разукрашивал спину, бока, ноги и руки, иногда задевая голову и живот. - И… Не выполнять твои условия, - шулер произносил это уже осипшим голосом, чувствуя, что последние крупицы силы и собственного достоинства у него выбили. - Оказывается ты все знаешь, друг мой, - Аластор понял, что добился нужного эффекта, поэтому хлыст исчез в его руке. Радио Демон притянул за цепь полностью обмякшего и несопротивляющегося Хаска прямо к своим носкам туфель и поднял голову кота за подбородок, встречаясь своими алыми радио-глазами с медовыми, наполненными страхом и мольбой не причинять больше боли. - Прими уже свою участь, Хаскер. Ты павший Оверлорд, ты мой питомец, ты подчинённый, который должен беспрекословно выполнять все мои приказы и условия. Без пререканий и игнорирования. Если я что-то сказал, то ты не смеешь этого ослушаться, понял? - Д…да. - Скажи это правильно, Хаски. Ну же, ты знаешь как. - Да… Босс. - Молодец, - Аластор погладил свободной рукой кота по голове, намеренно задевая раны. - Запомни все свои сегодняшние соглашения, друг мой. Я никогда не бросаю свои слова на ветер, а раз ты мой питомец, то советую научиться тебе тому же. Иначе, если сегодняшнее повториться, то наказание будет намного больнее и может закончиться летальным исходом. Хорошо? - Да, хорошо… Босс. - Рад, что мы наконец-то нашли общий язык, - произнёс Аластор, возвращаясь в свою привычную форму, растворяя зелёную цепь и исчезая в своей тени, оставляя карточного фокусника валяться одного в темном помещении, заляпанном собственной кровью. Хаск лежал без движений где-то час, боясь лишний раз вздохнуть и разбудить очаг резкой и пронзительной боли. Но вскоре лужа собственной крови стала яснее ощущаться, и шулеру пришлось собрать все силы в когти и найти сухой уголок. Медленно, словно улитка, подтягиваясь одной передней лапой и одной задней, до боли напрягая разодранные плечи, Хаск все же дополз до сухого темного угла, свернулся там клубочком, расправив больное крыло и конечности в более-менее терпимом положении, и попытался успокоиться. И все же он со страхом чувствовал, что раны от хлыста на удивление не спешили затягиваться, как и крыло срастаться. И это было странно, потому что его регенерация в аду была довольно быстрой, и если не перелом, то порезы почти сразу пытались восстановиться. Коту до жути хотелось плакать. При чем не просто лить слезы, а завывать, рыдать навзрыд. И не из-за боли, а из-за злости и унижения, которое ему пришлось только что пережить. На самом деле я настолько никчемный и жалкий по сравнению с ним. Я его боюсь, ведь как бы я не пытался нанести ему вред, он всегда оказывается первее, всегда ударяет меня раньше и не даёт даже прикоснуться к нему, удерживая то щупальцами, то своими тенями. И все эти сказанные им слова… Как же ужасно признавать, что он прав. Подумать только, великий игрок казино Хаск на привязи у Радио Демона и плачет у него в ногах. СУКА! Почему фортуна повернулась ко мне спиной именно в такой момент. Зачем я вообще согласился с ним играть?! Зачем заключил эту ебучую сделку?! И ведь это не самое горькое. Он отобрал у меня буквально последнее, что было оставалось со мной. У меня никогда не было друзей или партнеров, а он лишил меня моих казино, моего статуса, моего дома, а теперь ещё и души. Я и вправду его безвольный питомец, который масштабно проебался. Хаск редко занимался самобичеванием, но сейчас, когда Аластор растоптал его оставшиеся крупицы собственного достоинства, он больше не хотел отрицать эти мысли. Уж лучше смириться с неизбежным, чем постоянно отрицать его, пока в итоге не споткнёшься о камень и не полетишь в пропасть. И Хаск уснул в таких мрачных мыслях, стараясь убежать хотя бы от непрекращающейся боли, которая только усиливалась. Тяжелые веки последний раз моргнули, скрывая от внешнего мира медовые глаза, и растрёпанное сознание шулера погрузилось в небытие. Он снова был там. Снова на этом болоте. Темное, с корявыми деревьями, ни чем не освещаемое, даже луной, которая не могла пробиться через густые кромки деревьев, даже без светлячков, которым присуще жить в таких местах. Однако оно было наполнено другими непонятными звуками, похожими на шипение или шёпот, доносящийся со всех сторон. Он снова стоял на болоте, но никакое чудовище его не преследовало. Только утробное рычание доносилось из глубины леса. И оно таинственным образом манило, заставляя идти на звук. Он не понимал этой силы, но и не сопротивлялся ей. Он не увидел в прошлый раз своего преследователя, поэтому надеялся, что если он застанет этого таинственного зверь спящим или за кустами, чтобы тот его не увидел, то сможет наконец узнать своего охотника. Но чем дальше он углублялся в лес, тем топче становилось нескончаемое болото, все глубже затягивая его лапы в трясину. Он даже пару раз упал полностью, споткнувшись, и испачкав свой белый живот в болотную грязь. Но логово чудовища так и не появилось, как и рычание не приблизилось. Казалось, что оно вообще с каждым его шагом отдаляется. Наконец, окончательно выбившись из сил и погружаясь в болото чуть ли не по пояс, перед ним внезапно открывается вид на открытую небольшую поляну, освещаемую серебряными лучами полумесяца, окрашивая высокую траву в бирюзовый оттенок. По середине поляны стоял небольшой деревянный домик на один этаж, который приветливо светил желтыми окнами, будто приглашая заблудших странников в гости. И он принял это приглашение, в надежде найти в этой хабаре немного еды и отмыться от грязи. Поднявшись на крыльцо, он увидел огромные оленьи рога прямо над входом. Они вызвали у него странное ощущение, которое он не мог понять. То ли дежавю, то ли ностальгию, смешанную со страхом, но как только он их увидел, то вся шерсть поднялось дыбом, а по коже прошлись мурашки. Не особо придав этому значения, он открыл дверь, в надежде на тёплый домашний воздух. Дом встретил его не яркими лампами, а непроглядной чернотой, в которой слышались странные помехи и шепотки неизвестных голосов. Как только он подошёл ближе, эта чернота накрыла его с головой, стремительно захватывая в свои липкие объятия и удушающе сжимаясь на горле… Хаск проснулся от жуткой боли в крыле. Оказывается, пока он спал, то неаккуратно подмял птичий придаток под себя, снова сминая и так перемолотые кости. С кряхтением и вздохами, шулер попытался подняться и поменять положение, как вдруг услышал скрипучее открывание двери. Кот лёг обратно и притворился спящим. Цокот мужских туфель приблизился к нему. Ботинки остановились прямо около морды Хаска, однако Аластор ничего не говорил и не трогал его, лишь рассматривая изуродованное спящее тело. Затем поставил рядом с ним поднос с едой и удалился. Аккуратно закрыв за собой обшарпанную дверь, Оверлорд ещё какое-то время постоял рядом, рассматривая глубокие царапины и выступающие сучки, а потом направился к себе в кабинет. Может я был слишком жесток с ним? Он конечно ослушался всех моих приказов и ограничений, но это первый его серьезный проступок, а я чуть ли не выбил из него жизнь. Я ведь не хочу его полностью сломать, с идеальным слугой скучно и не к чему придраться. Не за что зацепиться, чтобы поиздеваться и вновь смотреть, как глаза наполняются мольбой о пощаде. С выдрессированным подчиненным в итоге срываешься на мелочь и нечаянно его убиваешь, потом даже не жалея, но оставаясь без постоянного приспешника и вновь отправляясь на поиски. Нет, у Хаска должен остаться его упрямый и грубый характер, однако он не должен забывать, кто главный. Да вообще, почему меня волнует какой-то мой подчинённый грешник?! Тем более в аду все восстанавливаются, пусть и от вудуитского хлыста это будет намного больнее и дольше. Как только цокот мужских туфель удалился из кровавой комнаты, Хаск открыл глаза, а вскоре и рот от удивления. На подносе стояла горячая джамбалайа вместе с бокалом красного вина. Это все очень странно. А вдруг он подсыпал туда какую-нибудь херь? Но запах горячих сосисок и алкоголя, который Хаск так давно не пил (два дня для него были рекордом) очень манили, заставляя слюни заполнить рот, и в итоге, не евший со вчерашнего вечера, шулер поддался голоду. Съев все до последний крошки на голодный желудок и выпив бокал вина, который был как нельзя кстати, кот улёгся в более безболезненное положение и пролежал ещё так два часа, рассматривая одну из досок стены, испещрённую мелкими занозами. Но как бы он не старался абстрагироваться от жгучих ощущений по всему телу, в итоге Хаск пришел к выводу, что раны было бы неплохо обработать. Ещё и учитывая тот факт, что он провалялся всю ночь в грязной, заляпанной кровью, комнате. С трудом поднявшись на ноги, шулер поплёлся к двери, почти полностью уверенный, что она заперта. Однако дверь со скрипом отворилась, стоило коту нажать на неё лапой. Все это казалось ему странным, особенно после недавно перечисленных ограничений, но все же желание хоть как-то привести себя в порядок было сильнее инстинкта самосохранения. Оглянувшись на дверь, он с ужасом осознал, что это была та самая комната, в которую он побоялся заглядывать при вчерашнем обходе. Так значит это специально отведённое помещение для пыток? И поэтому там столько крови? Побродив по коридору в поисках уже знакомых дверей больших ванн, беспардонно пачкая ковёр кровью, которая тянулась алым шлейфом за небрежно опушённым крылом, волочащимся по полу, Хаск все же в итоге наткнулся на одну из них. Он не был уверен, что Радио Демон держит аптечку в ванной, и есть ли она у него вообще, но проверить стоило. Тем более мысль о спуске по лестнице сразу вызывала болезненные ощущения. Порывшись в бесчисленных ящиках нескольких ванн, Хаск убедился, что медикаменты на втором этаже он не найдёт, а значит все же придётся спускаться вниз. Это было настоящим квестом для шулера. Сломанное крыло, которым он не в силах был пошевелить, небрежно волочилось все это время по ровному полу, в принципе не причиняя сильной боли. Но спуск по лестнице означал, что ему придётся скакать с яруса на ярус, а уже от самого представления этой картинки подкашивались ноги. Хаск не мог поднять себя одним крылом. Его бы перевисло больное и он бы кубарем полетел вниз, по пути сломав второе. И опирание на перилла тоже не было лучшим вариантом, ведь разодранные плечи явно бы спасибо не сказали за такое давление, оказанное на них. Поэтому Хаску пришлось выбрать самый альтернативный вариант. Он молился, чтобы Аластора на было дома, как и его теней, потому что представать в таком унизительном положении перед кем-то, даже тараканами, шулер совершенно не был готов. Его план спуска заключался в том, что он как самый настоящий кот пойдёт вниз спиной на четвереньках, аккуратно спуская сначала больное крыло, а затем остальное тело. Да, совсем не быстрый способом, однако наиболее безболезненный. Наконец лестница была преодолена, и Хаск побрел на кухню, в надежде хоть там найти аптечку. Тишина в доме его настораживала, он готов был встретить Радио Демона за каждым углом, однако путь до столовой прошёл без происшествий. Аптечку он нашёл почти сразу, в верхнем шкафу над раковиной, и усевшись на один из стульев, принялся обрабатывать свои многочисленные запекшиеся раны. Единственное, что осталось, это сломанное крыло, которое сам Хаск не смог бы аккуратно и качественно перевязать, как бы он не скручивался. Здесь нужна была помощь кого-то ещё, и шулер с отчаянием осознал, что у него этот «кто-то ещё» может быть только Аластор. Хотя, если выйти… Побег из дома Хаск выкинул из головы почти сразу же. Вряд ли Радио Демон разрешил ему выходить и тем более уходить куда-нибудь, а ощутить новую боль коту совершенно не хотелось. Тем более побег не освободит его душу из радио-лап, поэтому где бы он не был, Аластор его все равно найдёт. Хоть на другом кругу ада. Внимание Хаска привлекла одиноко стоявшая бутылка крепкого виски на столе. Он взял ее, покрутил в лапах, но никакие новые царапины на подушечках не появились, поэтому он решил все же открыть бутылку и попробовать. Крепкая жидкость живительной струёй полилась по его горлу и осела в животе, согревая не хуже камина. Ничего болезненного не произошло, поэтому Хаск без зазрения совести взял бутылку и поплёлся в гостиную. Если мне нельзя было это трогать, то это его проблемы. Он не озвучивал нынешние ограничения, а ничего предупредительного со мной не произошло. Поэтому я нихуя не знал. Ну сука, как же виски прекрасны! В гостиной все так же было пусто, и Хаск окончательно убедился, что один дома. В противном случае Аластор бы не упустил возможности подколоть его в любой момент, если бы находился здесь. Камин также согревающе и комфортно горел, но радио не хотелось включать, чтобы заполнить тишину. В своём роде оно было болезненным напоминанием о мучителе карточного фокусника. Хаск попытался удобно рассесться на кресле-качалке, но располосованная спина громко запротестовала, а больное крыло могло в любой момент попасть под ножку. Поэтому, не выбрав ничего лучше, кот решил расположиться на мягком красно-сером ковре, рядом с огнём. Бархатные ворсинки приятно коснулись его многострадального тела, и Хаск довольно замурчал, чувствуя этот жесткий контраст по сравнению с твёрдым полом той страшной комнаты. Так он сидел полу-лёжа, попивая виски прямо из бутылки и смотря на огонь, не думая вообще ни о чем. Когда бутылка кончилось, Хаск понял, что ему мало и срочно надо найти что-нибудь ещё. Окинув взглядом комнату, он вспомнил про стеклянный сервант. Он скорее всего конечно же закрыт, однако грех не проверить. Подойдя к стеклянному буфету, Хаск увидел в нем графин, наполненный неизвестной прозрачной жидкостью. На радость кота сервант был не заперт, и как только стеклянные дверцы отворились, в нос Хаску ударил знакомый до боли запах. Не может быть… ЭТО ЖЕ ЕБУЧАЯ ВОДКА! Он радостно, но бережно, схватил графин, как самое ценное сокровище на свете и вернулся на своё место. Неизвестно, где Аластор добыл настолько крепкую водку, тем более настолько, что Хаска, с его семидесятилетним стажем, начало клонить от неё в сон, но зато в итоге кот уснул сладко и крепко, без непонятных и странных снов, под звуки трескающихся поленьев, свернувшись калачиком на мягком коврике. Он проспал до вечера, и Аластор застал его спящим. Заметив две бутылки алкоголя, которые он специально оставил для Хаска, нечто, что очень редко появлялось в душе Оверлорда, что-то подобное до тёплых чувств, разлилось по телу оленя. Ему было отчего-то приятно, что кот доверился ему, не побоялся выпить предоставленные им напитки. И хоть Аластор прекрасно понимал, что шулер напился из-за отчаянья, скорее всего даже не задумываясь о возможной отраве алкоголя, он был рад, что «воспитание» постепенно двигалось с мертвой точки. Ему было важно доверие Хаска. Аластор не стал будить намученного шулера, поэтому спокойно сел за стол, достал свою записную книжечку для набросков эфиров и начал писать план на завтрашнюю трансляцию. Огонь приятно согревал, создавая в комнате уютную атмосферу. Хаск проснулся на пятнадцать минут позже возвращения Радио Демона, в отличном настроении, если не считать боли по всему телу. Ничего не хотелось делать, лишь остаться лежать так и смотреть на бегающее пламя огня. Однако идиллию спокойного пробуждения нарушил потусторонний шум, который уловили чувствительные уши. Хаск резко подпрыгнул на месте и, заметив Аластора за столом, встал в возможную защитную стойку, приготовившись к новым пыткам. - Добрый вечер, мой дорогой друг, - спокойно поприветствовал его Оверлорд, спрятав свою книжечку в внутренний карман пиджака. - Хорошо выспался? Я вижу ты нашёл аптечку и обработал все раны, хоть и крыло не смог перевязать. Разговаривать с человеком, который буквально вчера раздавливал тебя морально и физически совершенно не хотелось, поэтому Хаск, тихо рыкнув, развернулся к выходу и направился в сторону своей каморки. Но Аластор не дал ему уйти. В мгновение ока он оказался за спинной пушистого шулера, несильно схватив его за плечо, но все же специально надавливая на рану. Хаск болезненно зашипел, обратив свои медовые, полные яростью глаза, прямо в холодные красные. - Мне кажется тебе бы не помешала помощь, - Аластор аккуратно дотронулся до больного крыла, на этот раз не желая причинить боль. - Я вполне могу перевязать тебе его. - Не надо, обойдусь, - злостно прошипел Хаск, пытаясь вырваться из под алых когтей, однако хватка у оленя была крепкая. - Если мы его не перевяжем, то оно срастется неправильно, и ты никогда больше не сможешь летать. Хаск ничего не ответил, потому что это была правда. Конечно он мог сказать, что ненавидит свои крылья, почти ими не пользуется и вообще мечтает, чтобы они исчезли, но все же быть с двумя птичьим придатками, но не имея возможности ими пользоваться как минимум смотрелось бы глупо. - Ну… Ладно, - шулер всё-таки смирился, прекрасно понимая, что и так от Радио Демона никуда не денется. - Отлично! Идём на кухню. Аластор пошёл вперёд быстрым шагом, и Хаск, едва передвигая ноги после сна ломящих конечностей, обреченно поплёлся следом. Придя на кухню, Радио Демон сказал сесть шулеру на стул, а сам достал аптечку и расположился за его спиной. Хаску было некомфортно сидеть задом к тому, кто в любой момент может всадить нож в спину ради забавы, да и к тому же вчера он похоже сделал. Но в воздухе не чувствовалась угроза, от самого Оверлорда веяло спокойствием, и все его движения, хоть он и задевал специально некоторые раны, были аккуратными и не резкими. Но стоило помнить, что Аластор любил непредсказуемость. Взяв бинты в свою когтистую красную руку, и придерживая больное крыло другой, Радио Демон начал перевязку с кончиков, аккуратно преребирая перья. Хаску хотелось считать, что Аластор это делает не только из-за каких-то своих личных убеждений, но и из-за того, что дорожил им, и может даже немного жалел о том, что нанёс настолько серьезные повреждения. Крыло и вправду было почти полностью раскромсано, и оставшиеся редкие перья уродливо оголяли кожу, а где-то и сами выжившие кости. Такая забота была незнакома Хаску. Он бы в жизни не согласился на то, чтобы кто-то перевязывал его, но желание остаться полноценным демоном было сильнее. Да, в аду все восстанавливается, но с костями надо было быть аккуратным. Они заживали по земному принципу, поэтому перевязки и гипсы были нужными и обязательными. Аластором редко двигали какие-то мысли, не связанные со своей собственной выгодой. Он почти никогда не помогал чисто из-за доброты душевной, только самым близким друзьям. И Хаска он перевязывал в первую очередь из-за того, что иметь приспешника, умеющего летать, было крайне удобно. Но смотря на обездвиженное, раздробленное крыло, в душе Радио Демона появлялось и нечто подобное жалости. Пусть он и старался ее скрыть, иногда грубо переворачивая птичий придаток и специально надавливая на болевые точки, все же Хаск чувствовал ещё в его движениях едва уловимую нежность, когда когтистые пальцы аккуратно перебирали черные и красные перья. Сам Аластор редко пересекался с крылатыми демонами, которых и так в Пентраграмм-Сити можно было сосчитать по пальцам, поэтому немой восторг от прикосновения к такой могущественной и необычной части тела все же был. Какой же у него красивый окрас, так точно характеризующий его деятельность и в принципе всю его сущность. Эти точки очень похожи на колесо рулетки, а сочетание чёрного, серого, белого и красного идеально дополняют его, как заядлого игрока казино. Все же крылья это что-то удивительное. Закончив перевязку и сложив бинты в аптечку, Аластор встал напротив Хаска, и, смотря на него сверху вниз, сказал: - Как насчёт ужина? Я уверен, что ты голоден. - А… э… Ну можно, - такие резкие эмоциональные качели от жестокости к заботе сбивали Хаска с толку. Он до сих пор чувствовал какой-то подвох, ожидая, что Радио Демон в любой момент опять превратиться в могущественного монстра, у которого жестокость лилась из ушей. Аластор стоял у старомодной плиты, готовя нечто, что разносило вкусный запах по всей кухне. Хаск смотрел на него со стула, наблюдая, как ловкие и цепкие когти хватали ингредиенты, или нарезали овощи. Вся эта его уебанская напыщенность ужасно раздражает. Ненавижу двуличных людей! Вроде строит из себя аристократичного, изысканного демона, но на деле самый отбитый маньяк и садист. Про него говорят, что он дамский угодник? Будь я женщиной, я бы в жизни не повелся на эту лицемерную и самовлюбленную пижоность. Вдруг Хаск вспомнил, что накануне не успел спросить Аластора о волнующих его вопросах насчёт силы и карт. - Слушай, - шулер немного прокашлялся, с трудом нарушая тишину, если не считать плиты, - вчера я не успел задать тебе пару вопросов. Могу ли… Я сейчас кое о чем тебя спросить? Голова Аластора повернулась чуть ли не сто восемьдесят градусов, впиваясь взглядом в кота и широко улыбаясь. - Конечно можешь, - Радио Демон вернулся к готовке. - Почему вся моя демоническая сила пропала? Это как-то связано со сделкой? Аластор немного промчал, пытаясь объясниться как можно понятнее, но вскоре ответил, не прекращая жарить что-то на сковороде: - Тут не о чем беспокоится, Хаскер. Да, ты правильно понял, сделка напрямую с этим связана. В ее условиях есть пункт, что я могу контролировать твою силу, то есть забирать и возвращать, когда захочу или мне это будет нужным. Не волнуйся, она никак не урезается, просто больше не под твоим контролем. Я забрал ее у тебя сейчас, потому что она тебе в принципе и не нужна, правда ведь? - Ясно, - только и смог сказать Хаск, уже не в силах злиться на этого клубничного оленя. На самом деле он так и думал, но надо было все же удостовериться. - И ещё я бы хотел попросить, чтобы ты вернул мне все мои колоды. Они хранились в пиджаке моего костюма, который ты так бестактно забрал. Снова мгновение размышлений, но потом Аластор материализовал в воздухе четыре колоды, отдавая три из них их владельцу. Четвёртая же была Колодой Душ, которая искренне заинтересовала Радио Демона. - Помниться, по условиям нашей игры, если бы я проиграл, то стал бы такой же картой, - Аластор отложил готовку, рассматривая поочередно карточки с красным бантиком на рубашке. Если прислушаться, то от них доносился едва уловимый шёпот, слова в котором невозможно было разобрать. - Здесь и вправду заключены настоящие души? И ты их владелец. - Они больше не души грешников, - хмуро ответил Хаск, явно нервничая, что одна из его гордостей и ценностей сейчас в руках Радио Демона. - Запечатавшись в карты, они будто наполовину умирают. Теряют тело, и все внешние данные, но сознание остаётся. Поэтому я могу ими манипулировать. Но будь я по-настоящему владельцем каких-нибудь душ, то сейчас бы они были свободными, потому что я стал подобен им, это ведь так работает? - Радио Демон медленно кивнул, продолжая разглядывать карты разных мастей. - Верни мне их, пожалуйста. Просьба прозвучала грубо и далеко не доброжелательно, а «волшебное слово» шулер добавил лишь для того, чтобы у Оверлорда не было повода снова начать свои «воспитательные беседы». Видно Аластор вообще это пропустил мимо своих оленьих ушей, рассмотрев последнюю карту и вручив колоду прямо в лапы карточному фокуснику. Блюдо было почти готово, оставался последний штрих. - Прошу, этуффе с крабами, - олений демон поставил тарелку с горячем блюдом, пар которого приятно щекотал нос, прямо перед Хаском. Сам же шеф-повар сел напротив с такой же порцией. Они ужинали молча. Хаск, уткнувшись в свою тарелку, Аластор же наблюдая за ним, не стесняясь пронизывать кота насквозь своими алыми глазами. Идеальным завершением тихой трапезы стал бокал сухого красного вина, который закончил алкогольные дегустации кота на сегодняшний день. А всё-таки алкоголь у него отменный, настоящий гурман. Только в этом я с ним полностью солидарен. После ужина тарелки, как обычно исчезли, и Хаск направился в свою комнату. - Подожди Хаскер, - голос, пропущенный через радио-микрофон заставил его остановиться и развернуться с вопрошающим взглядом. - У меня есть к тебе одно дело, но скажу какое именно только завтра. Просто будь готов, что простым блужданием по дому твой следующий день не ограничится. А сейчас иди спать. И Аластор, как обычно, растворился в собственной тени, проскальзывая в коридор. Хаск угрюмо поплёлся к себе в каморку. Теперь заснуть хотелось ещё больше. Неизвестно, что мог поручить ему этот безумный олень. Безболезненно улечься на жесткой кровати, похожей на пол, было тем ещё заданием, однако в итоге Хаск смог так выкрутиться, что раны и крыло почти не ныли. То ли вино было слишком крепким, то ли шулер пережил за этот день слишком много эмоций, но не смотря на долгий дневной сон его глаза почти сразу закрылись, а мозг включил режим сна. Он снова убегал от этого неизвестного чудовища, но сейчас к громоздким шагам, леденящему душу рычанию и тяжелому дыханию прибавился ещё один звук, который был очень знаком для него, но вспомнить, откуда же он его знает, никак не удавалось. Цепляясь за ветки, утопая в грязи и спотыкаясь о сучья, он бежал как только мог, лишь бы зверь его не настиг. Но что-то резко поменялось в болотной обстановке и это что-то оказалось землей. Он почувствовал, как его когти больше не хлюпают по грязи, а стучат по плитке. Посмотрев себе под ноги, он с удивлением увидел мраморный пол, в котором странным образом отражалась луна. Оглядевшись вокруг, он понял, что находится в огроменном помещении без крыши, где только маленький кусочек с ним освещается полумесяцем, а остальные места глядели на него своей беспросветной чернотой, в одной из которых пряталось то самое чудовище. И только сейчас он смог разобрать тот звук, который на болоте был непонятен. Это был цокот мужских туфель.