Призрак

— Кофе? Клаус оторвался от разглядывая чертежа на столе и поднял глаза на подошедшего с двумя кружками ароматного напитка наводчика. Тот оглядел командира внимательным взглядом и, не дождавшись ответа, поставил прямо на плотный лист бумаги с набросками элементов боевой машины чашку, от которой плотными клубами поднимался горячий пар. Ягер выпрямился, втянул шумно в лёгкие воздух и помассировал пальцами переносицу. В помещении стоял шум, в воздухе — дым от сигарет, оседающий горечью в гортани. Звучали громкие голоса, шелест бумаг, звук печатных машинок и треск передатчиков. Каждый присутствующий был занят своим делом, не обращая внимание на замерших у громоздкого стола танкистов. Ягер уже битый час крутился вокруг чертежа, досконально изучая тонкие линии и надписи, делая пометки в собственном дневнике. Поднявшийся же в штаб Вольфганг поморщился, стоило зайти в заполненное людьми, душное помещение. Мужчина хотел было обратно унести ноги в ангар, однако, наткнувшись взглядом на склонившегося над столом Ягера, замер. Клаус явно был увлечен сложным чертежом, но от Хайна не укрылось то, как заторможенно моргает его командир, то и дело подвисая и покусывая губу. Решение притащить мужчине чашку кофе — неизменно с ложкой сахара, как успел запомнить наводчик, — Вольф принял быстро, потому уже вскоре оказался на пороге ненавистного кабинета с двумя горячими кружками. В знак признательности Ягер кивнул. Наблюдавший пристально за ним Хайн присел на край стола почти вплотную к Клаусу. — Ты спать-то не пробовал? Выглядишь так, словно торчишь тут не одни сутки без сна. Скоро будешь походить на панду. Ягер усмехнулся и, подхватив кружку, глянул на наводчика с веселыми искорками в глазах. Несмотря на легкую тень усталости, у обычно сдержанного и крайне скупого на эмоции гауптмана сегодня было на редкость хорошее настроение, и, заметив это, Хайн вскинул озадаченно бровь. Он приподнял руку с чашкой, намереваясь сделать ещё один глоток. — Пришел приказ о переводе, хотел изучить все документы, прежде чем уехать, — точно прочтя чужие мысли, произнёс хрипло Ягер, облизывая нижнюю губу. — Через неделю мне необходимо явиться к генерал-майору Людвигу Крювелю для получения дальнейших указаний. Вольфганг замер, так и не успев донести кружку до губ. С того момента, как погиб Гельберт прошло полтора месяца. Постепенно атмосфера на полигоне вернулась к прежней: инженеры взялись за исправление выявленных танкистами недочетов и серьёзных недостатков «пантер», намереваясь выкатить машины на фронт как можно скорее, прибывшие военные тестировали новейшие модели бронетранспортеров и иной техники, в воздухе постоянно звенели брошенные с уст командиров приказы и раскатистый грохот орудий. Днем из чистого любопытства Хайн наблюдал за учениями и тестированиями, по вечерам же терялся в своих мыслях, совершенно не зная, что делать дальше: командование точно забыло о нём, оставив путаться в предположениях и теориях, как муху в паутине. Теперь же Вольф чувствовал себя так, словно земля разверзлась у него под ногами: на полигоне не осталось никого, кому Хайн по-настоящему доверял и с кем чувствовал себя спокойно. Никого, кроме Клауса, который в поздний час молча впускал наводчика в свою комнату, по-лисьи щурясь и увлекая Вольфа в вихри разговоров на совершенно разные темы. С ним было спокойно. С ним Хайн — к своему же изумлению — забывался, выныривал из того омута боли, в котором тонул, стоило оказаться в одиночестве. — Что ж, я рад, — прочистив горло, глухо отозвался Вольфганг, всё же делая глоток. В груди неприятно защемило, и мужчина едва заметно поморщился. Ягер, искоса наблюдавший за своим наводчиком, позволил себе легонько склонить голову. За последние полтора месяца отношения между ними и впрямь наладились, как предполагал Клаус, они притерлись друг к другу, не раз, впрочем, наткнувшись на острые подводные камни. Вольф осторожничал с ним поначалу, смотрел зверем исподлобья, недоверчиво отмечая каждое телодвижение и ловя каждое слово, точно ожидая подвоха. С ним Клаус был осторожен, аккуратно подбирался к тем темам, которые ранее и не рискнул бы затронуть в разговоре, подбирал слова, опасаясь вызвать вспышку гнева. Хайн весь напоминал обнажившийся нерв, которому ещё предстояло обрасти новой, куда более крепкой плотью. Осознать, что брошенные с уст Вольфа слова оказались ложью, а сам мужчина не особо-то и рад чужому переводу, было несложно. Клаус научился угадывать перемены в чужом тоне, мимике и выражении глаз. Осторожно поставив кружку на стол, гауптман оглядел всех присутствующих и, отметив, что до них дела никому в общем-то нет, сделал шаг к Хайну. Тот перевел на своего командира озадаченный взгляд. — Я не просто так к нему еду, Вольф. Я хочу поговорить с ним и о тебе. Помрачневший наводчик распахнул глаза чуть шире, заметно теряясь от услышанного. В глазах командира между тем плясали непонятные искры воодушевления. — Ты… что ты задумал, Ягер? Клаус сдержанно улыбнулся, склоняя голову к плечу и не отводя от наводчика глаз. — Хочу, чтобы ты служил под моим командованием. Хайн подзавис на пару мгновений, смотря в лицо командира. Ранее стремящийся зажать Клауса в темный угол и стереть его кости в пыль Вольф теперь и не думал скрывать своих нынешних намерений — служить в одиннадцатой танковой дивизии было почетно, под командованием столь опытного танкиста как Ягер — не менее желанно. Мужчина отставил чашку подальше и позволил себе приблизиться к Клаусу ещё ближе, чувствуя на лице чужое дыхание и вынуждая Ягера вздёрнуть подбородок выше. — Ты сделаешь это ради меня? — У тебя есть какие-то сомнения на этот счёт? — Я всё ещё не понимаю тебя. Здесь множество ценных кадров — выбирай любого, — но именно меня ты хочешь видеть в составе своего экипажа. — Мы уже говорили об этом, — с едва заметными металлическими нотками в голосе отозвался гауптман. — Считаешь себя недостойным или считаешь недостойным меня быть твоим командиром вне тренировочных полей? Вольф усмехнулся, блеснув зубами и кратко оглядев обстановку. За ними по-прежнему никто не наблюдал. — Ну ты и сука, Ягер. Умеешь выкручивать всё так, что мозги набекрень, — шепотом промолвил Хайн, склоняя голову. — Ты всё и так знаешь, знаешь, как я хотел бы теперь служить среди тех, о ком ранее приходилось только слышать. Я помню, как Гельберт рассказывал о вас и о тебе. Думаю, он этого хотел бы. Внимательно слушавший наводчика Клаус вдруг нахмурился и сжал губы в тонкую нить. Развивать тему в этом ключе он не хотел. От упоминания чужого имени в груди неприятно заныло, вынудив мужчину чутко прислушаться к собственным ощущениям. Быть может, Гельберт и впрямь был бы рад, окажись Хайн одним из них, однако мужчины уже не было с ними, прах его развеялся по ветру, а Вольф по-прежнему цеплялся за этот ускользающий сквозь время призрак, пусть и яростно пытался доказать всем обратное. Отчего-то стало паршиво, словно Вольф собственноручно вогнал тонкую иглу меж его рёбер. — Клаус. Провалившийся в омут собственных мыслей и ощущений гауптман перевёл взгляд на Вольфа. — Чего это с тобой? — в ответ Клаус помотал головой, вызвав тень недоверия и непонимая в чужих глазах. Лицо командира заметно посерело, искры в глазах померкли, сам он весь подобрался. — Я… что спросить-то хотел… — внимательно следя за Клаусом, промолвил Хайн, чувствуя себя отчего-то так, словно ступает на минное поле. — Что насчёт твоего экипажа? Разве место наводчика свободно? — Тебя это не должно волновать, — произнёс Ягер, отворачиваясь и вновь берясь за кружку. — У меня будет достаточно времени, чтобы решить этот вопрос. А теперь прости, мне нужно работать, Вольфганг. Хайн непонимающе уставился на гауптмана. Поведение его переменилось, слова отдавали резкостью и холодом, а во взгляде проявились острые ледяные осколки. Причину произошедшей трансформации отгадать было сложно — Ягер отпрянул от Вольфа, скрывшись за невидимым панцирем и вполне демонстративно делая вид, что заботит его лишь работа. — Как скажете, командир,— фыркнул Хайн, отсалютовав мужчине кружкой. — Только кофе выпить не забудьте, а то заснёте за этой своей работой.