***
《Ненависть приобретается как добрыми делами, так и злом》 Никколо Макиавелли***
Ноябрь 1981 Он не понимал, как это произошло, но Альбус Дамблдор был в панике. Он оставил юного Гарри Поттера на пороге дома Дурслей с приятными согревающими чарами и под мощным сонным заклинанием, так что не имело смысла то, что он мог просто встать и уйти, но Дурсли настаивали на том, что никогда не видели мальчика. Они нашли корзину и письмо, но ни ребёнка, ни одеяла не было. Они сочли это всё какой-то глупой шуткой и были не очень довольны, когда Альбус Дамблдор вернулся к их порогу несколько недель спустя, когда его маленькие следящие приборы сообщили, что установленные им чары не сработали. Его худшим страхом было то, что маленького Гарри Поттера похитили и, по мере того как отслеживающие заклинания терпели неудачу, его страхи росли и росли. Чтобы такое стало возможным, он должен был находиться за какой-то защитой, а это означало, что он должен быть с ведьмой или волшебником. Единственным утешением было то, что его приборы говорили, что юный Гарри Поттер жив. Январь 1982 Он только что получил сообщение от гоблинов Гринготтса; к хранилищу Гарри Поттера был получен доступ. Он поспешил в банк чтобы задать вопросы, но результаты были удручающе ограниченными. Единственный способ получить доступ к хранилищу без ключа был в предоставлении образца крови, соответствовавшему магическим записям крови Поттера. И, каким-то образом, человек, вошедший в банк, сделал именно это. Но человек, вошедший в банк, как сказали гоблины, был взрослым – или, по крайней мере, казался взрослым. Гоблины отказали дать ему воспоминание о том, как этот человек выглядел. Они сказали, что когда он придёт в следующий раз, они проведут одну из своих стандартных проверок безопасности и на этом всё. Он требовал, чтобы они немедленно известили его, Дамблдора, если человек войдёт, но они отказались. Это ужасно расстраивало. Октябрь 1984 Мужчина приходил в банк ещё несколько раз, и это была единственная зацепка, которую имел Альбус Дамблдор к разгадке существования Гарри Поттера. Его приборы по-прежнему показывали, что ребёнок жив, но его отслеживающие и предсказывающие заклинания ничего не показывали. Гоблины сообщили ему, что мужчина, который приходил в их банк и время от времени снимал деньги из хранилища Поттера, был под оборотным зельем или, возможно, использовал маскировочные чары. Каждый раз, когда он приходил, он выглядел немного по-другому, но каждый раз сдавал анализ крови и мог войти в хранилище. Неизвестный приходил не очень часто; не чаще двух раз в год, и обычно снимал довольно значительные суммы – хотя и не такие большие, если принять во внимание общий размер хранилища. Ровно столько, чтобы человек жил в относительном комфорте не работая. Вероятно, это будет скромная сумма для жизни одного человека. Ещё одной любопытной вещью было то, что человек всегда просил гоблинов переводить большую часть снятых денег в маггловские. Этого было очень мало, и он знал, что его беспокойство и разочарование были очевидны для других. Минерва всё ещё не простила ему потерю Гарри Поттера и всё ещё часто ругала его за то, что ему нужно всё рассказать Министерству, чтобы они могли должным образом заручиться их помощью в поисках. Однако он не был готов этого сделать. Министр Багнолд была не совсем уж плохим лидером, но она, по правде говоря, с Альбусом не ладила, и Альбус ещё больше опасался человека, который, казалось, лидировал в следующих выборах. Последнее, чем он готов рискнуть, это тем, чтобы Министерство совало нос в воспитание Гарри Поттера. Но, возможно, Минерва была права – даже Министерство было предпочтительнее загадочного человека, у которого сейчас был Гарри Поттер. Июль 1991 Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, собрался со своим заместителем, Минервой МакГонагалл, в крошечной комнате в башне, где зачарованное перо писало адреса на конвертах для писем, которые рассылались ученикам каждое лето. Перо ожило только этим утром и всегда начинало с новых первокурсников. Синими чернилами оно писало имена магглорождённых, зелёными – имена детей волшебников – это был один из способов, с помощью которого Минерва знала, какой план письма включить и следует ли ребёнка навестить на дому. Они оба стояли, затаив дыхание, пока перо пробиралось сквозь алфавит и приближалось к имени Гарри Поттер. Альбус знал, что он ещё жив – по крайней мере, все его заклинания говорили об этом – и медленное снятие средств два раза в год продолжалось все эти годы. Человек, приходящий снять средства, продолжал маскироваться – каждый раз выглядя другим человеком, приходя в банк – и Альбус продолжал заходить в тупик, пытаясь выяснить, кем был этот человек или где держат Гарри Поттера. За прошедшие годы Гарри Поттера время от времени несколько раз видели, и Альбус всегда спешил расследовать любое упоминание о мальчике, но он никогда не мог быть уверен, были ли это настоящие наблюдения, люди, жаждущие внимания, или эти же люди просто воображали всякое. И ни один из них так и не привёл его к какой-либо полезной информации. Теперь до начала первого года обучения Гарри Поттера в Хогвартсе оставалось всего два месяца, и его единственной надеждой было то, что теперь перо скажет ему, где найти мальчика. - Альбус! – Минерва ахнула, когда перо начало писать «Мистер Г. Поттер, Вероника Гарденс, 16, Ститэм-Вейл, Англия». Он мог бы рассмеяться – настолько его переполняло облегчение. Если бы он только мог каким-то образом заставить это проклятое перо действовать быстрее, но магия, которая им управляла, была выше даже его сил. Это был такой древний и могущественный артефакт – создан лично Ровеной Когтевран. Альбус схватил конверт и собрался уйти с ним в руке, когда Минерва остановила его, потащила в свой кабинет, чтобы они могли положить в конверт само письмо, а затем настояла, чтобы он взял её с собой, чтобы лично посмотреть каким вырос Гарри Поттер. Минерва уже бывала в Ститэм-Вейл, а Альбус – нет, так что она аппарировала их пару в ближайшее к указанному адресу место. Они аппарировали относительно недалеко от общей станции Ститэма и затем пара пошла через маггловские кварталы, пока не достигла Вероника Гарденс. Номер 16, как выяснилось, представлял собой квартиру на первом этаже в шестиквартирном доме – три на нижнем этаже и три на втором. Номер 16 находился в конце, с небольшим частным садом, и пара быстро направилась по небольшой дорожке к входной двери. Альбус постучал и затаив дыхание ждал каких-либо признаков жизни. Две долгие минуты спустя дверь распахнулась и за ней появился молодой человек с заспанными глазами, растрёпанными чёрными волосами и круглыми очками, одетый только в пижамные штаны. Он моргнул, глядя на них несколько секунд, а затем издал смиренный вздох. - Мистер Поттер? – спросил Дамблдор. - Правильно, - сказал мальчик, отступив назад и жестом пригласив двоих зайти. Минерва и Альбус коротко переглянулись, прежде чем войти. Гарри Поттер закрыл за ними дверь и лениво махнул рукой в сторону маленького дивана в открытой гостиной, прежде чем пойти в небольшую кухню, которая была частью комнаты у задней стены. Насколько они могли судить, это была очень скромная однокомнатная квартира. Сразу за кухней были две двери, обе открытые, за которыми виднелись ванная и спальня. Бросив быстрый взгляд на кухню, Дамблдор был почти уверен, что видел маленький волшебный котёл над газовой плитой. - Мистер Поттер, я- - Хотите чаю? – уныло спросил Поттер, перебивая его. - А… да, пожалуйста. Спасибо, - сказал Дамблдор, моргая от удивления и внезапности странной ситуации. Поттер провёл следующие несколько минут подготавливая небольшой поднос с горячей водой, чаем, молоком, сахаром и печеньем, прежде чем принести его и поставить на маленький круглый столик между двумя креслами, в которых сейчас сидели Альбус и Минерва. Он отнёс на кухню несколько раскрытых писем и выкинул мусор в ведро. - Сейчас вернусь, - обронил он, прежде чем исчезнуть в спальне и появиться в мятой футболке и серых брюках. Он позволил себе тяжело упасть на диван и посмотрел на двух профессоров со смирением на лице. Два профессора обменялись короткими взглядами, прежде чем снова обратить внимание на молодого человека перед ними. Дамблдор прочистил горло. - Мистер Поттер, ваш … опекун свободен? - Нет. Дамблдор удивлённо моргнул от резкой реакции. - Нет? Поттер лишь несколько вопросительно приподнял брови. - Эм… когда он будет свободен- - Я живу тут один. - Самостоятельно?! – воскликнула Минерва. - Вы здесь по поводу Хогвартса? – сказал как очевидное Поттер, вместо того, чтобы спросить, игнорируя замешательство и неверие в ситуацию с опекуном. - Да, - нерешительно ответил Дамблдор. – Но- - Я уже знаю о школе. Не нужно было посещать меня как магглорождённого, я могу самостоятельно приобрести всё необходимое. Письмо у вас с собой? – снова перебивая его сказал Гарри. - Мистер Поттер, - сказала Минерва, несколько угрожающим тоном, - пожалуйста, не перебивайте. - Мы искали вас очень много лет, Мистер Поттер, - начал Дамблдор, - и, боюсь, мне придётся настоять на встрече с тем, кто присматривал за вами все эти годы. - Здесь не с кем встречаться. Я сам о себе позаботился. - Вы же не можете серьёзно утверждать, что живёте здесь один? Как долго? – воскликнула Минерва. - Достаточно, - холодно ответил Поттер. – Так у вас есть письмо? Два профессора на мгновение уставились на него, прежде чем обменяться ещё одним молчаливым взглядом. Дамблдор полез в мантию, вытащил тяжёлый пергаментный конверт и передал его. Гарри сломал сургучную печать, вытащил листы и просмотрел письмо, прежде чем перейти к списку покупок. - Вам нужен письменный ответ? – рассеяно спросил он, читая список. - Прошу прощения? – спросила Минерва. - Здесь сказано, что нужно написать ответ до 31 июля и указать, буду ли я присутствовать или нет, но так как вы здесь, будет ли моего слова достаточно или вам необходим письменный ответ? - Вашего слова будет достаточно, - запинаясь сказала она. – Но нам всё равно придётся поговорить с вашим опекуном- - У меня его нет. Я живу один. - Тебе только десять! - Раньше это не было проблемой, - сказал он скучающим тоном. - Ну, теперь это проблема. Теперь, когда мы знаем где ты живёшь, боюсь, тебя необходимо переселить в подходящий дом, - серьёзно настаивал Дамблдор. – Ты здесь не в безопасности, особенно в одиночестве. - До сих пор я был в безопасности, - ответил Поттер, выгнув бровь. – Вы ведь не могли меня найти, не так ли? - Десятилетний ребёнок не может жить один! – резко настаивала Минерва. - Если вы попытаетесь заставить меня жить там, где я не хочу, я исчезну, и вы никогда меня больше не найдёте, - холодно сказал Поттер. – Если вы хотите, чтобы я посещал вашу школу, вы позволите мне делать то, что я хочу, в течении двух месяцев в году, когда я не посещаю Хогвартс. Если вы настаиваете на вмешательстве в мои личные дела, тогда я не стану поступать в Хогвартс, и вы больше никогда меня не увидите. Оба профессора уставились на него молча и ошеломлённо. - Я останусь здесь до конца августа. Я перестану арендовать квартиру и сдам свою мебель на хранение, поскольку не вижу смысла платить арендную плату за квартиру, которая будет пустовать десять месяцев. Я буду жить в Хогвартсе в учебный период и, скорее всего, сниму квартиру следующим летом, - упрямо заявил Гарри, заканчивая. - Ты не можешь жить один целых два месяца! – воскликнула Минерва. - Могу и буду, если только вы хотите, чтобы я посещал вашу школу. - Вы не можете шантажировать нас, Мистер Поттер! Жить таким образом не только неэтично, но и противозаконно. Десятилетний мальчик не может жить- Поттер резко встал, холодно глядя на обоих. - Убирайтесь. - Что? – вскрикнула Минерва. - Вам не рады в моём доме, если вы собираетесь угрожать. - Мистер Поттер, успокойтесь, - сказал Дамблдор, поднимая руки в мирном жесте. – Я уверен, мы сможем прийти к взаимопониманию без угроз. - Если бы я был кем-то другим, вас двоих здесь даже не было бы, и вы бы не обращали внимания на то, где я живу, - решительно сказал Поттер. - Но вы не кто-то другой, - любезно сказал Дамблдор. - Вы осведомлены о своём положении в волшебном мире, Мистер Поттер? Есть определённые люди, которые желают вам зла, и я опасаюсь за вашу безопасность в таких жилищных условиях. Мы только беспокоимся о вашем здоровье и благополучии. - Я прекрасно осознаю своё «положение» в волшебном мире и принял достаточные меры безопасности против любого, кто пожелает мне зла. Вы не смогли меня найти, хотя у вас было немного моих волос и, может быть, немного крови. И если вы не смогли выследить меня все эти годы, имея такое сильное и невероятное преимущество, то вы действительно думаете, что какой-нибудь старый Пожиратель Смерти, избежавший суда, сможет меня найти? Похоже, Дамблдор и Минерва снова потеряли дар речи. - Возможно, мы могли бы достичь компромисса, по крайней мере, до конца лета. Я мог бы приставить кого-нибудь для наблюдения за вашим жилищем, чтобы убедиться в вашей безопасности? - В этом нет необходимости, - категорически отрезал Поттер. - Вы даже не заметите их. Они будут невероятно осторожны. - У меня нет никакого желания позволять совершенно незнакомым людям шпионить за каждым моим шагом в течение двух месяцев. Дамблдор побледнел. - Они вряд ли будут шпионить за вами, Мистер Поттер. Они будут своего рода телохранителями. Их работа будет заключаться в наблюдении за территорией вокруг вашей квартиры на предмет любых признаков присутствия кого-то, кто может навредить. Поттер закрыл глаза и несколько раз медленно и глубоко вздохнул, словно пытаясь совладать с собой. - Это не нужно. - Пожалуйста, Мистер Поттер – ради меня и моего душевного состояния – я бы чувствовал себя значительно лучше, если бы знал, что вы в безопасности. Дамблдор посмотрел на него умоляющими, сверкающими голубыми глазами, выдерживая холодный пристальный взгляд десятилетнего мальчика, стоявшего перед ним, в течение нескольких долгих мгновений. - Нет.***
《Принц должен уметь подражать лису и льву, поскольку лев не может защитить себя от ловушек, а лис не способен защититься от волков. Следовательно, нужно уметь быть лисом, чтобы распознавать ловушки, и львом, чтобы отпугивать волков. Те, кто желают быть только львами, не понимают этого.》 Никколо Микиавелли***
Северус Снейп неохотно признавался – хотя бы самому себе – что у него в голове было много предвзятостей о том, чего ожидать от Гарри Поттера. Он ещё даже не встретил отродье, но уже был убеждён, что мальчик будет точной копией своего отца. За последние несколько лет он старался держаться как можно дальше от всего, что связано с Гарри Поттером. Когда Альбусу каким-то образом удалось потерять мальчика-который-выжил, а затем отправиться в свой вечный крестовый поход, чтобы выследить мальчика, Северус всё равно старался не вмешиваться. Конечно, он был вовлечён в некоторые этапы: он должен был следить за любыми слухами о том, что его «старые друзья» схватили мальчишку. Но по прошествии нескольких лет без малейшего намёка или указания на то, где он может быть, он практически перестал даже пытаться. Тот факт, что мужчина, замаскированный, но, видимо, Поттерской крови, получил доступ к хранилищу Гринготтса, говорило Северусу о том, что мальчик явно не был в руках Пожирателя Смерти. Скорее всего, у Поттера был какой-то внебрачный родственник, о котором Альбус просто не знал, который понял, что Петунья Эванс была ужасной сукой, и спас ребёнка от непродуманного плана Альбуса оставить мальчика с магглами. Очевидно, Северус был немного удивлён, когда впервые узнал, что Альбус намеревался поселить ребёнка там. Если бы он узнал об этом заранее – и если бы ребёнок действительно достиг этого пункта назначения и остался там – он, вероятно, поднял бы некоторый скандал. Как бы сильно он не презирал Джеймса Поттера, он не мог в здравом уме позволить, чтобы сына Лили воспитывала её сучья сестра. Но вместо этого его, очевидно, тайно воспитал какой-то неизвестный родственник Поттера. Этот факт только укрепил ожидания Северуса, что мальчик появится в Хогвартсе, ведя себя так, будто это место принадлежит ему; таким же высокомерным и противным как его отец. Прямо в Гриффиндор; ему суждено было стать любимой маленькой зверушкой директора, и ему бы позволили избежать наказание за убийство, в то время как он пренебрегал правилами направо и налево. Когда он узнал, что Альбус и Минерва на самом деле нашли Поттера и навестили его, это только укрепило уверенность Северуса в том, что это было пустой тратой времени, и был рад, что это закончилось на раннем этапе. Тот факт, что Поттер, очевидно, отказался от их настойчивых требований об охране, только укрепил его веру в то, что Поттер был высокомерным маленьким сопляком. Конечно, Альбус проигнорировал отказ мальчика, собрал нескольких добровольцев из Ордена Феникса и отправил их присматривать за домом мальчика, но тот был пуст. И снова Альбус провёл время, разыскивая мальчика. Конечно, он его не нашёл, и теперь был практически в панике, убеждённый в том, что Поттер даже не приедет в Хогвартс. Северус, напротив, твёрдо игнорировал всю эту драму и вместо этого сосредоточился на подготовке к новому учебному году, что следовало бы сделать и директору. Поэтому, когда наступило первое сентября, Северус был полон решимости не думать ни минуты о проклятом мальчике-который-выжил-чтобы-слишком-усложнять-его-жизнь. Альбус, конечно, приставил кого-то на Кингс-Кросс, чтобы следить за любыми признаками присутствия мальчика, и сделал вид, что испытал огромное облегчение, когда узнал, что Гарри Поттер появился и сел на Хогвартс-экспресс. Но всё же Северус не собирался позволять этому занимать главное место в своём сознании. Когда в тот вечер пришли студенты и он обнаружил себя сидящим за главным столом и наблюдающим за тем, как Минерва ведёт первокурсников, он не стал искать мальчика в толпе, потому что это, чёрт возьми, не его забота. Когда его взгляд случайно упал на него, по его губам инстинктивно расползлась усмешка, когда он увидел то, что ожидал увидеть. Миниатюрный Джеймс Поттер во всех смыслах. Растрёпанные чёрные волосы и очки; те же черты лица, которые были у Поттера на первом курсе; всё тоже самое. Ну, кроме глаз. Но с расстояния, где сидел Северус, было довольно легко игнорировать до боли знакомые глаза, когда всё остальное имело явный приоритет. Мальчик, как он и ожидал, явно был высокомерным. В то время как его сверстники с трепетом и изумлением осматривали Большой Зал, Поттер явно выглядел скучающим. Выражение его лица было замкнутым и холодным, что, как признал Северус, было не тем выражением, которое могло бы появиться у Поттера-старшего в этот момент. Этот сопляк ухмылялся бы как напыщенный псих, и, наверное, смеялся бы над чем-то за чужой счёт. Он мог бы даже попытаться подставить подножку кому-то, когда они проходили мимо него чтобы сесть на табурет и распределиться. Потому что он был именно таким ублюдком. Но Поттер не смеялся и даже не улыбался никому из детей. Выражение его лица оставалось скучающим и равнодушным в течение всей первой половины распределения. Он ни разу не заговорил ни с кем из других детей, стоящих в очереди, и, похоже, даже не обратил внимания на то, как распределялись его однокурсники. Когда было названо его имя, зал наполнился взволнованным шепотом, и все студенты вытянули шеи и наклонились, пытаясь взглянуть на знаменитого Мальчика-Который-Выжил. Поттер держал голову возвышенно и надменно, пока он шёл вперёд, не удосуживаясь даже взглянуть на тех, кто его окружал, кого он явно считал недостойными. Он сел на табурет, и Минерва опустила на его голову шляпу. Северус ждал, рассчитывая на быстрое распределение прямиком в Гриффиндор. Поэтому, когда шляпа начала двигаться, и дыра на её боку открылась, чтобы заговорить, менее чем через десять секунд после того, как её положили на голову мальчика, Северус ничуть не удивился. Однако он был шокирован, когда шляпа крикнула «Слизерин!». Казалось, что мир только что треснул и разбился. В зале воцарилась оглушительная тишина, если не считать нескольких шокированных вздохов. Затем последовали аплодисменты. Но только со стола Слизерина и то, из определённых его частей. Большая часть была полна энтузиазма и пыхтела от гордости за то, что приобрела знаменитого Мальчика-Который-Выжил для своего дома, над которым часто насмехаются, но среди зелёного и серебряного стола были и те, кто сильно хмурился, и ещё несколько сбитых с толку человек. Однако больше всего ошеломлёнными выглядели остальные столы. Очевидно, что никто не ожидал, что Гарри Поттер окажется в Слизерине. Меньше всего Северус Снейп. Поттер спокойно и грациозно встал, вручил шляпу ошеломлённой Минерве, а затем так же спокойно подошёл к всё ещё аплодирующему столу Слизерина. Он сел рядом с Дафной Гринграсс, напротив Драко Малфоя. Затем он начал демонстративно игнорировать всех. Так продолжалось до конца сортировки, и до самого пира. Он взглянул на нескольких человек, обращавшихся к нему с вопросами, и, кажется, время от времени кивал. Кажется, он даже говорил один или два раза, но это всегда были коротенькие разговоры. Очевидно, он не считал ни одного из своих новых соседей по дому достойными его внимания. Высокомерный маленький сопляк. Северус определённо не тратил время своей трапезы за наблюдением за Поттером, потому что ему всё ещё было плевать на мальчишку. И ему точно было наплевать на то, что это маленькое дерьмо теперь стало его обязанностью. На самом деле он намерено не думал о том, что является главой дома мальчика, потому что эта мысль была ужасна. Некоторые могли подумать, что ему понравится иметь такую власть над мальчиком, но Северус серьёзно относился к своим обязанностям главы. Когда ребёнок был в его доме – это была его ответственность. Он был их приёмным родителем в течение десяти месяцев в году, пока они учились в Хогвартсе, и хотя он, конечно, не был из тех, кто нянчился с ними, он всё равно заботился о них. Он был заинтересован в каждом из них, независимо от того, как это казалось остальной части школы. И он не хотел вкладываться в Гарри Поттера. Квиррелл предпринял несколько неуверенных попыток вовлечь его в разговор во время трапезы, но Северус был слишком разочарован идиотским заиканием мужчины, чтобы долго это терпеть. Минерва, казалось, немного замкнулась – без сомнения, она была ужасно разочарована тем, что не взяла под свою опеку последнего потомка Поттеров – но она всё равно была лучшим собеседником, чем заикающийся дурак. Наконец трапеза была закончена и Альбус произнёс свою ежегодную приветственную речь. Она включала предупреждение всем студентам держаться подальше от третьего этажа, если они не хотят умереть мучительной смертью. Это вовсе не могло привести к катастрофе – Неет, конечно нет. Никогда не было плохой идеей сказать детям, куда не следует идти, угрожая опасностью и приключениями. Северус был бы удивлён, если бы к концу недели у них не было бы хотя бы одного или двух ужасно искалеченных гриффиндорцев. Они, вероятно, были бы одинаковыми, и имели бы рыжие волосы. Наконец студентов отпустили и Северус наблюдал, как его новую группу слизеринцев выводят старосты пятого курса этого года. Пятнадцать минут спустя Северус вошёл в гостиную Слизерина в подземельях Хогвартса и обнаружил, что стоит перед группой крошечных одиннадцатилетних детей, большинство из которых выглядели, по крайней мере, напуганными. Те, кто не выглядел таковым, явно всё ещё были испуганными, но старались этого не показывать. Ну, Драко не выглядел напуганным. Он выглядел самодовольным. Как будто он уже знал, что это место принадлежит ему. Чёрт возьми, Северус знал, что его крестник, вероятно, доставит ему неприятностей. Люциус был гордым человеком и жёстко воспитывал сына, но Нарцисса ужасно избаловала сына. Чёрт, даже Люциус его избаловал. Никогда не было ничего, чего бы Драко, если хотел, не получил. Поттер был единственным исключением. Он не выглядел испуганным; и при этом он не выглядел ошеломлённым или в малейшей степени напуганным. Он по-прежнему выглядел… скучающим. И это бесило. Северус решил, что он просто проигнорирует Поттера и даст себе несколько ночей, чтобы попытаться выяснить, как именно он хочет подступить к этой неожиданной проблеме в своей жизни. Поэтому он произнёс свою стандартную приветственную речь, дополненную угрозами наказаний по чистке котлов для любого, кто настолько глуп, чтобы попасться за нарушение правил любому другому профессору. Наконец он отпустил всех и удалился в свои личные покои со стаканом крепкого бренди.***
《Разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание. Такой совет был бы недостойным, если бы люди честно держали слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же.》 Никколо Макиавелли***
Драко Малфой наблюдал за тем, как Поттер спокойно прошёл через их новую комнату прямо к кровати, перед которой стояли два одинаковых сундука, и достал из рукава палочку. Простое движение палочки и один из сундуков отодвинулся и открылся. Он залез внутрь и достал… кусок пергамента? Глаза Драко сузились, и он подошёл ближе, чтобы получше рассмотреть эту новую загадку. Поттер повернулся и, осмотрел комнату, подождал лишь мгновение прежде чем довольно громко откашляться. Тео встал с того места, где склонялся над чемоданом, Винс и Грэг обернулись и тупо посмотрели на него. Блэйз, как и Драко, с любопытством наблюдал за Поттером. - У меня есть предложение, - заявил Поттер холодным и спокойным тоном. - Предложение? – повторил Блэйз со скептическим удовольствием. Поттер ногой выдвинул закрытый сундук в центр комнаты, затем взял кусок пергамента, который держал в руках, и положил его сверху. - Я предлагаю, чтобы то, что происходит в этой комнате, оставалось в этой комнате. Это волшебный контракт. Он вступит в силу только в том случае, если мы все его подпишем. Я попросил своего адвоката написать его так, чтобы убедиться, что в нём нет лазеек – вы все, конечно, можете его прочитать, прежде чем подписать. Это не так серьёзно, как Нерушимый Обет или даже магическая клятва. Вы не умрёте и не потеряете свою магию, если нарушите его, но вы испытаете боль, если попытаетесь нарушить соглашение, и, если вы нарушите его, ваша кожа позеленеет, вы сильно заболеете и покроетесь болезненными нарывами. - Соглашение гласит, что всё, что любой из нас слышит, видит или воспринимает каким-либо образом, тайно находясь в этой комнате, является секретом и не может быть передано кому-либо за пределами этой спальни. Не сплетничать ни другим студентам, ни прессе, ни тем более правоохранительным органам. - И почему кто-то из нас захочет подписать что-то подобное? – недоверчиво спросил Нотт. - Потому что на данный момент я только теоретически знаю, что у четырёх из ваших отцов есть татуировки на левых предплечьях. Конечно, ничего противозаконного. Однако мы собираемся делить эту комнату следующие семь лет. Ты реально хочешь жить десять месяцев в году, в течение семи лет, постоянно параноидально опасаясь, что я могу стать свидетелем чего-то компрометирующего? Или подслушать как ты говоришь что-то, что мне не следует, и повторить это не тому человеку? Ты хочешь провести следующие семь лет скрывая что-нибудь запрещённое? Любые книги о Тёмных Искусствах? Какие-нибудь сомнительные артефакты? Хотите ли вы прятать их, когда празднуете Саббат или Солнцестояние, потому что боитесь, что кто-то из нас донесёт на вас в Министерство? Нет, конечно же нет. Жить так было бы отстойно. Это наша комната в общежитии. Мы все должны чувствовать себя здесь в безопасности. Комфортно и уверенно, зная, что пока мы находимся в этой комнате, мы в безопасности. Защищены от любого тайного шпионажа или наблюдения за нашими действиями и распространения другим. - Так, а что получишь от этого ты? – спросил Драко, глядя на Гарри прищуренными глазами. – Звучит так, будто это защитит нас от того, что ты на нас настучишь, но что ты от этого получишь? Мне кажется, тому, кто предлагает подобное, есть что скрывать. - Конечно, - протянул Поттер, закатывая глаза. – Но это так же означает, что я защищён от того, чтобы кто-либо из вас продавал мои фото в штанах или передал прессе личные сплетни обо мне. Мне не нужно беспокоиться о том, что вы раскроете обо мне информацию ради внимания, денег или шантажа. Конечно, всё, что происходит за пределами этой комнаты, по-прежнему является честной игрой, но, по крайней мере, мы все знаем, когда мы находимся в этой комнате, мы в безопасности. Драко продолжал подозрительно смотреть на Поттера, но постепенно на его лице расцветала ухмылка. - Знаешь, я всё задавался вопросом: может быть шляпа сломалась, раз направила Гарри Поттера на Слизерин, но, думаю, она, всё-таки, знала, что делала. Поттер лишь приподнял бровь, прежде чем резко дёрнуть головой к пергаменту на своём сундуке. - Читать будешь? Драко издал забавный насмешливый смешок, но всё же подошёл и взял его. Было очевидно, что это сделал профессионал. Драко и раньше видел магические контракты, заключённые адвокатами его отца. По факту… он поднёс его к свету и увидел слабый водяной знак на пергаменте, что вызвало фырканье и ещё одну ухмылку на губах. Это была та же фирма, где работал его отец. Поттер явно знал, что делал, раз нанял их. Тем больше причин прочитать контракт внимательней. Поттер открыл другой сундук и вытащил ещё несколько листов пергамента, сказав остальным, что это дополнительные копии, которые они могу прочитать, но их подписи будут стоять только на оригинале. Каждый из них взял их с некоторым недоверием и осторожностью, и принялись молча читать контракт. Грэг и Винсент что-то растерянно пробормотали и попросили Драко разъяснить несколько слов, которые были слишком обширными для их понимания. В конце концов, Драко решил, что в контракте нет никаких скрытых лазеек, которые Поттер мог бы использовать, чтобы нанести им удар в спину. Он не был уверен, что действительно хотел, чтобы ему запретили рассказывать другим – особенно отцу – о вещах, которые Поттер делал в их комнате, но честно говоря, насколько большую разницу это может иметь? Он по-прежнему сможет говорить обо всём, что Поттер делал, когда он не был в их комнате в общежитии, и было бы неплохо не быть чёртовым параноиком по поводу того, что его соседи по комнате видели или слышали, что он делал или говорил. Не только Поттер, но и любой из них. Однако он не был уверен, стоит ли ему подписывать контракт, не посоветовавшись с отцом. Но затем Поттер подошёл и пробормотал что-то о том, что Драко сам себе человек, или что он будет цепляться за имя своего отца и давать ему управлять своей жизнью. Драко знал, что покраснел от гнева. Он знал, что им, вероятно, манипулируют. В любом случае это не отменило того, что он вскоре подписал контракт. Грэг и Винсент последовали за ним мгновением позже. Тео Нотт сделал тоже самое. Блэйз колебался дольше всех, но в конце концов подписал его. Как только Поттер подписал его, он засиял синим, излучая маленькие огоньки, которые мигали лишь на кратчайшие мгновения, прежде чем исчезнуть, а затем исчез и пергамент. Поттер позволил каждому оставить себе копии и приложил лист, в котором подробно описывалось, в какую фирму им следует написать, если они захотят посмотреть оригинал. Очевидно, он будет храниться там для безопасности. Часть контракта гласила, что они могут открыто говорить о наличии контракта, поэтому, если кто-нибудь задаст Драко вопрос о Поттере, на который он не сможет ответить, потому что это будет конфиденциальная информация, он, по крайней мере, сможет объяснить им, почему он не может ответить. Видимо, это была допустимая причина не давать показаний в суде. Один из законов Министерства запрещает принуждать кого-либо давать показания, если он дал Нерушимый Обет или что-то подобное, что может поставить под угрозу их здоровье или магию, если они её нарушат. Это был один из последних пунктов. Теперь он мог буквально применять незаконные Тёмные искусства прямо перед носом Гарри Поттера – при условии, что он делал это в пределах их комнаты – и ему вообще не придётся беспокоиться о том, что о нём доложат директору или Министерству. И какой бы ужасный поступок ни совершил Драко, Поттер ничего не сможет с этим поделать. Он никому не мог рассказать. Драко действительно думал, что поступил очень умно, подписав контракт. Вплоть до того момента, пока Поттер не залез в свой второй сундук и не достал небольшой стеклянный аквариум, поставил его на край своего стола и не вытащил крошечную змею, с которой начал разговор. На парселтанге. Гарри Поттер был змееустом, и Драко не мог сказать об этом ни душе. Всё, на что Драко мог надеяться, так это на то, что в какой-то момент Поттер заговорит с этим существом за пределами безопасной комнаты, потому что знал, что отец будет в ярости из-за того, что Драко не рассказал ему о таком важном открытии.***
Дорогой отец, Мне приятно писать вам с ожидаемым результатом, что меня распределили на Слизерин. Не то чтобы в этом вопросе когда-либо были сомнения. Большим сюрпризом для всех стало то, что Гарри Поттер тоже отправился в Слизерин. Гарри Поттер теперь будет моим соседом по комнате в течение следующих семи лет. Видели бы вы выражение лица директора, когда шляпа назвала Слизерин. Весь Зал по-глупому был шокирован. Это было смешно. Однако у меня есть потенциальная проблема, которую я должен признать. Войдя в нашу новую спальню, после приветственной речи дяди Северуса, Поттер обратился к нам с «Предложением». У него было профессионально составленное магическое соглашение, в котором говорилось, что, по сути, то, что происходит в спальне, остаётся в спальне. Оно не позволяет никому из нас раскрывать конкретные события, которым мы были свидетелями, слышали и т.д. в нашей спальне, кому-либо за пределами нашей группы по какой-либо причине. Должен признать, то, как он это представил, было весьма привлекательно. Он сделал это так, будто делал это только для того, чтобы не дать нам продать личную информацию о нём прессе или студенческому сообществу. В конце концов он знаменитость, и казалось, что его это вполне обоснованно беспокоит. В обмен на то, что его фотографии в шортах не будут проданы в Витч Викли, нам будет гарантирована безопасность, если Поттер когда-либо в течение семи лет станет свидетелем или подслушает что-то противозаконное, что может быть связано с кем-либо из нас. Это означало бы, что я мог бы выполнять личные саббатные ритуалы в уединении моего общежития, не беспокоясь о том, что обо мне доложат Дамблдору или, что ещё хуже, Министерству. Это означало бы, что мне пришлось бы быть параноиком по поводу чтения сомнительных книг в своей постели. Наличие Гарри Поттера в качестве соседа по комнате, очевидно, немного раздражает с точки зрения того, насколько комфортно я могу чувствовать себя в своей комнате. Так что предложение показалось мне весьма привлекательным. Я долго и внимательно читал договор, выискивая возможные лазейки. Он довольно аккуратный и, похоже, не приносит Поттеру никакой пользы. Это равнозначная защита для всех нас. Адвокатская фирма, составившая для него контракт, Додж Е. и Додж Е.Р. – та же самая фирма, которой вы сами пользуетесь, поэтому я знаю, что она надёжна. Вы не можете написать им и запросить его копию, а также консультацию, чтобы узнать их мнение по этому поводу. Вот, что, должен признаться, меня сейчас беспокоит. Полагаю, мне действительно следовало посоветоваться с вами, перед его подписанием, поэтому прошу сильно на меня не огорчаться. Я думал, что вы будете гордиться тем, что я принял некую предосторожность, однако теперь боюсь, что действительно разочаровал вас. Я не могу многого сказать – на самом деле, простое прикосновение пера к пергаменту в данный момент вызывает у меня небольшую головную боль – однако Гарри Поттер, не тот, кем я его себе представлял. Теперь, кое-что повидав, я весьма сомневаюсь, что единственной причиной, по которой он дал нам контракт, было желание защитить себя от сплетен и репортёров. У него есть секреты, отец. Большие секреты. И теперь я нахожусь в таком положении, что не могу рассказать, что они из себя представляют. Только вот вам стоит обратить внимание на Гарри Поттера. Он не тот человек, каким его ожидали увидеть люди. Если что-нибудь произойдёт за пределами спальни, я обязательно расскажу вам. Пожалуйста, не слишком сердитесь на меня, отец. Я делал то, что, как я думал, защитит вас, меня и нашу семью. Передайте маме мою любовь. Скоро напишу снова. Драко***
Северус Снейп покинул комфортную прохладу подземелий и направился на четвёртый этаж, где располагались учительская и конференц-зал. Прошёл месяц после начала нового учебного года, и настало время им всем снова собраться, чтобы посплетничать и похвастаться друг перед другом своими учениками. Он усмехнулся в предвкушении того, как сильно будет ненавидеть следующие несколько часов. Он всегда презирал эти встречи. Он предпочитал не говорить о своих слизеринцах и их проблемах с другими профессорами. В тех случаях, когда он обнаруживал у одного из своих учеников признаки домашнего насилия или какую-либо другую подобную проблему, он осторожно обсуждал это с Альбусом один на один или вообще не обсуждал это, а тайно шёл прямиком к родителю высказывать свои угрозы. Проблемы Слизерина решались внутри Слизерина. Он не видел смысла выставлять напоказ грязное бельё своих змей среди коллег. Он также редко видел смысл хвастаться ими, поскольку все учителя были предвзято настроены против Слизерина, и, похоже, никогда не обращали на него должного внимания, когда он пытался. Но опять же, он предположил, что в этом году у него был один студент, о котором остальные, вероятно, будут много говорить. Он вошёл в комнату и обнаружил, что она уже почти заполнена, и сел на пустой стул между Минервой и Филлиусом и, к несчастью, напротив Квиррелла. От запаха чеснока слезились глаза, и он был совершенно неприятен. Он старался проводить как можно меньше времени в обществе этого человека, но начинал подозревать, что с этим человеком что-то не так. Одно дело, когда он вернулся из многолетнего творческого отпуска необоснованно всего боясь, но были и другие вещи, которые не устраивала Северуса. Прошла всего лишь минута, прежде чем последняя из них наконец прошла в комнату – Трелони всегда добиралась дольше всех. Казалось, она намеревалась провести остаток своих дней в этой башне, и Северус, честно говоря, был совершенно счастлив, что она оставалась там и никогда не выходила, спасибо-большое. Альбус объявил о начале собрания, и, как обычно, оно началось с глав четырёх домов и обсуждения того, как их первокурсники адаптируются к жизни в школе-интернате. Помона была первой и, как обычно, довольно долго рассказывала о том, кто из новых пуффендуйцев больше всего плакал у неё на плече от неинтересной тоски по дому. Остальные поделились своими наблюдениями о членах её дома – в основном упоминалось очень мало, хотя некоторые отмечали, что Захария Смит оказался кем-то вроде мелкого хулигана, и Помона, возможно, захочет присмотреть за мальчиком. Гриффиндор опять стал сборищем посредственных идиотов для мальчиков - настолько Северус был заинтересован. Он сообщил Минерве, насколько жалки её львы в его классе, уделив особое внимание тому, сколько котлов Невилл Лонгботтом уже успел расплавить. Уизли стал большим разочарованием. Как бы Северус ни ненавидел его братьев-близнецов за их чрезмерную склонность к созданию проблем, он был вынужден признать, что они были раздражающе блестящими зельеварами. Перси Уизли, ставший старостой в этом году, также был весьма успешен в учёбе. Северус не сказал бы, что у мальчика был особый талант к зельям, но тот старался изо всех сил – возможно, даже слишком. Биллиус и Чарли тоже были, по крайней мере, в достаточной мере знатоками его предмета, но, похоже, Рональд не был заинтересован даже в попытке. Он был просто ужасен. Минерва поморщилась, когда было упомянуто о мальчике Уизли, и признала, что он, похоже, не был заинтересован в учёбе в её группе – в долгосрочной перспективе – но, по крайней мере, он не был склонен попадать в такие же неприятности, как его братья-третьекурсники. Она сказала, что боится, что он чувствует себя затмеваемым своими многочисленными братьями, и что ему нужна значительная поддержка на его курсах. Что касается Лонгботтома, то она подозревала, что Августина Лонгботтом была довольно сурова с мальчиком и его самооценкой. Мальчик определённо не был похож на своего отца Фрэнка. Северусу этот человек не особо нравился, но он никогда не был идиотом. Филлиус в основном сиял и хвастался своим новым поколением Когтеврана. Он думал, что у всех есть большой потенциал. Северус думал, что все они – заносчивые маленькие дети с завышенным чувством собственного интеллекта только потому, что их распределили на факультет для «умных». Это была чушь, и все сотрудники это знали. Пребывание в Когтевране определённо не делало тебя умнее своих сверстников. Чёрт, эта надоедливая мелкая дурочка Грейнджер из Гриффиндора, вероятно, была умнее даже второкурсников Когтеврана – всех вместе взятых! Но никто не мог превзойти собственный дом Северуса по яркому блеску и ненависти, которые он признавал, но самым ярким примером, по факту, был Гарри Поттер. Когда обсуждение, наконец, дошло до Поттера, всем хотелось поделиться своими наблюдениями, и Альбус, очевидно, тоже хотел их послушать. Он был таким тихим. Таким правильным. Таким умным. «Вундеркинд», - сказал Филлиус. Натуральный! Мальчику не было задано ни одного вопроса, на который он не мог бы ответить правильно, и тем не менее мальчик ни разу не протянул руку, когда задавались вопросы. Северус заранее понял – если он хочет, чтобы Поттер участвовал в занятиях, Северусу самому приходилось бы призывать его к действию. Он никогда не вызывался добровольцем по собственному желанию. Никогда не поднимал руку на свою прерогативу и никогда не вызывался что-то демонстрировать на уроке. Не то, что дура Грейнджер, которая поднимала руку при каждой чёртовой возможности и трясла её с маниакальной интенсивностью, вызывая у Северуса головную боль от отвращения. Как бы Северус ни ненавидел саму идею начисления очков проклятому отродью Поттера, он также понял, что это удивительно простой и эффективный способ заработать кучу очков Слизеринскому факультету. Они уже лидировали, и никто не мог обвинить Северуса в несправедливом фаворитизме. Фактически, он разработал прекрасную систему: сначала он задавал вопрос Уизли или Лонгботтому, прекрасно зная, что они понятия не имеют, каков будет ответ, и когда они не отвечали, он задавал тот же вопрос Поттеру, который сделает всё правильно, а затем продолжит в том же духе, задавая всё больше и больше вопросов, более трудных, пока не наберёт почти пятьдесят очков для его дома. Честно говоря, это было весьма приятно, и лицо Уизли приобретало самый ужасный оттенок красного. Как ни странно, Поттер, похоже, не наслаждался вниманием и даже не гордился им. Он никогда не пытался выпендриваться, чего Северус ожидал от мальчика. Как сделал бы его отец. Вместо этого он всегда был подавлен, и часто ему было скучно. Но затем Северус заметил весёлый блеск в глазах Поттера после того, как в третий раз Северус последовал той же схеме в классе, задавая вопросы гриффиндорцам, а затем Поттеру. Похоже, Поттер точно знал, что делает, и находил это забавным. Момент удовлетворения, который получил Северус, был быстро омрачён его собственным сильным желанием ненавидеть мальчика, несмотря ни на что. Остальные заметили частые скучающие взгляды Поттера в классе, и все упомянули об этом. Они описались, что перед ним недостаточно задач и что его стандарты работы могут ухудшиться, если ему станет слишком скучно. Или, что ещё хуже, он мог начать действовать, если бы его не поддерживали умственной стимуляцией. Его письменная работа до сих пор была безупречной, и Северус мысленно отметил, что мальчик писал пером уже много лет. На самом деле, его почерк был лучше, чем у многих взрослых, о которых он мог подумать, не говоря уже об одиннадцатилетнем ребёнке. Другие отмечали вещи, указывающие на то, что он явно рос в волшебной среде. Некоторые даже предположили, что раньше ему приходилось нанимать частных репетиторов, потому что каким бы блестящим учеником он ни был, ненормально каждый раз делать каждое заклинание правильно с первой попытки. Некоторые движения были слишком неуклюжими, чтобы их можно было выполнять плавно до тех пор, пока у человека не разовьётся правильная мышечная память, а это происходит только после многократного выполнения движений в течение многих лет. У Поттера была мышечная память. Даже Северус, который учил мальчика только зельям, мог это видеть. Фактически, Поттер был одним из немногих учеников, наряду с Драко, которому он позволил использовать свою палочку в своём классе. Обычно он считал слишком опасным, чтобы кто-либо из них даже имел доступ к своей палочке во время зельяварения. Но были определённые заклинания, которые сглаживали процесс зельеварения – автоматические таймеры, заклинания перемешивания, магически управляемые датчики температуры пламени и т.д. – с которыми Поттер явно был знаком. Альбус определённо выглядел обеспокоенным всем, что преподаватели говорили о Поттере, весьма обеспокоенным. Он спросил их, как дела у Поттера в социальном плане, а не только в учёбе, и все пришли к выводу, что мальчик был интровертом. Он просто не разговаривал с людьми. Насколько можно было судить, у него не было ни одного друга, хотя Северус видел, что тот беседовал с соседями по общежитию. Это было настолько дружелюбно, насколько многие слизеринцы когда-либо общались друг с другом. Настоящего доверия никогда не было – ограниченная дружба, дружба знакомых – но лишь в той мере, в какой договорённость была выгодна обеим сторонам. По крайне мере, он, похоже, не пренебрегал своими соседями. И, как ни странно, они тоже не пренебрегали им. Ну, некоторые девочки поначалу так и делали, но казалось, что Поттер сделал что-то, чем заслужил уважение факультета. Что это была за штука, он понятия не имел и, видимо, никогда не узнает, если то, что сказал Люциус, было правдой. Северус подумывал упомянуть о контракте, который Поттер обманом заставил подписать своих соседей по комнате с Альбусом, но пока решил не делать этого. Это только усилило бы паранойю у старика и усилило бы пристальное внимание к первокурсникам и их факультету. Несмотря ни на что, Поттер и его соседи по комнате всё ещё находились под защитой Северуса, и он не собирался их так легко продавать. Насколько он знал, в любом случае беспокоиться было ни о чем. Обереги, которые он сам установил в спальнях, предотвращали хранение в подземельях чего-то слишком противозаконного без его уведомления, и ничто в двух сундуках Поттера не вызывало тревогу. А вот сундук Гойла вызывал, и он уже поговорил с мальчиком о то, чтобы быть более осторожным с тем, что он хранил при себе в школе. Альбус попросил учителей постараться побудить Поттера быть более общительным со своими сверстниками – возможно, они могли бы попробовать больше групповых занятий и попытаться распределять Поттера с разными людьми в надежде найти подходящую пару, которая может перерасти в дружбу. Северус был уверен, что все усилия будут напрасными. Поттер просто не хотел ни с кем дружить. Когда стало ясно, что они не могут больше тратить своё время на одного-единственного первокурсника, Альбус был вынужден отложить дела, но час спустя, когда встреча наконец-то завершилась, Альбус попросил Северуса и Минерву остаться ещё немного, и разговор снова вернулся к Гарри Поттеру. На этот раз по более личным вопросам. Альбус, очевидно, не оставил попыток узнать секреты последних десяти лет жизни Поттера, но в конечном итоге ему ничего не удалось найти. Он до сих пор не имеет понятия, кто воспитывал мальчика, поэтому понятия не имел, с какой идеологией мальчик был воспитан. Был ли он сторонником света? Был ли он сторонником тьмы? Кто его учил? Чему его учили? Как он мог получить палочку в столь юном возрасте и не был замечен в её использовании? Ибо это было единственное разумное объяснение его продвинутого уровня. Он спросил их обоих, могут ли они попытаться завоевать доверие мальчика. Северус посмеялся над самой мыслью об этом, но Альбус был настойчив. Северус теперь был главой дома мальчика и тем, к кому тот должен был обращаться. Минерва не была уверена, как именно она могла бы связаться с мальчиком – в конце концов, она не была главой его дома – но Альбус предложил ей попытаться указать на свои отношения с его родителями. Возможно, мальчику хотелось бы узнать о них больше? Он также предложил эту идею Северусу, который решительно отверг эту идею. Очевидно, он был последним человеком, который должен был рассказывать Гарри Поттеру о Джеймсе Поттере. Альбус и Минерва согласились, однако он был хорошим источником информации о Лили. В конце концов Северус знал Лили ещё за несколько лет до того, как они поступили в Хогвартс. Это предложение ему совсем не понравилось, но он также обнаружил, что не может ответить чем-то резким, чтобы его отвергнуть. Он всё ещё не думал, что это сработает. Он не думал, что Поттер настолько глуп, чтобы им можно было манипулировать, чтобы выдать секретную информацию, за то, что ему предлагали обрывки информации о его давно умерших родителях. Как бы Северус не ненавидел это, он должен был признать, что у него сложилось довольно высокое мнение об интеллекте этого мальчишки Поттера. Он также давно перестал подвергать сомнению мнение шляпы по поводу её решения отправить мальчика в Слизерин. Он был слизеринцем. Это просто невозможно было отрицать. Это был факт. Получив неохотные обещания Северуса и Минервы попытаться разрушить холодную, как камень, внешность мальчика и сформировать своего рода доверительные отношения, Альбус вздохнул и отпустил их бормоча о том, как всё могло пойти не так.