***
- Ты нашел его? Хоук кивнул и опустился на колени, чтобы поближе рассмотреть квадрат. - Это красиво. - Мэгги помогла мне сделать большую часть работы. - Тим провел пальцем по крошечным буквам, из которых состояли названия многих книг, которые любил Марк. Он обтер мокрое от пота лицо сухой салфеткой. - Я убедился, что для их изготовления использую только брюки. По причине его особых чувств к рубашкам. - Ему бы это понравилось. - Я думаю, - сказал Тим, сморкаясь. - Он счел бы это слишком сентиментальным. - Трудно сделать квадратное одеяло сексуальным. Они оба рассмеялись над этим и встали, чтобы осмотреться. Это произвело ничуть не меньшее впечатление. Увидеть все это разбросанным по траве во второй раз. Тим обнял его. Хоук в свою очередь слегка наклонился к его уху. - Я очень рад, что ты здесь со мной. - А где мне еще быть? Он покачал головой, но Тим, похоже, все равно все отлично понял. Здесь было так много людей, которые присутствовали лишь в виде воспоминаний, сохранившихся на лоскутках ткани. И так много людей, пришедших скорбеть. Все эти квадраты - это жизни, которые ушли, и рядом с ними те жизни, которые навсегда изменились после их ухода. И Хоук был так рад, так полон эгоистичной радости из-за одного недостающего квадрата. Он никогда не поймет, почему ему дали второй шанс, а многим другим — нет. Он никогда не перестанет быть благодарным за эту несправедливость. Он наклонился ближе к Тиму и вдохнул его аромат. Не воображаемый слабый след одеколона, которым он больше не пользовался, не пара любовно сшитых лоскутков ткани, а он сам здесь. Его Скиппи. Немного вспотевший после целого дня прогулок и такой… такой совершенно живой. - Я так и не поблагодарил тебя. - За что? - За то, что убедил меня попросить его переехать к нам. - Тим теребил лацкан своего пальто, не обращая внимания на истинный источник смятения, который, он был уверен, ясно читался на его лице. - И за то, что так хорошо заботился о нем. Когда ты впервые предложил это, я был уверен, что у тебя это ужасно получится. Хоук рассмеялся и вытер выступившие от этого слезы. Были времена, когда обстоятельства давали Тиму возможность попытаться солгать ему, но он никогда этого не делал. Даже в такое время, как сейчас. - Скиппи, ты хоть представляешь, как сильно я тебя люблю?***
- Артур позвонил мне несколько дней назад. Лучше не становилось. Это ужасное ощущение головокружения прямо перед поступлением плохих новостей. Это было так, как будто рестораны, за исключением ресторанов на вынос и на ужин, были навсегда прокляты из-за той единственной неудачной попытки поужинать. - Нет. - Тим потянулся через весь стол, чтобы взять его за руку. - Это не то. С ним все в порядке. Он хотел наверстать упущенное. Это все. Он работает над новой коллекцией. Хоук отстранился, чтобы взять одну из булочек из корзины, стоявшей перед ним, и разорвал ее пополам, чтобы намазать маслом, а потом отправил половину в рот. Ничто не могло сравниться с теплым хлебом. Он собирался насладиться этим ужином. Предполагалось, что это будет перерыв от всего этого. Способ закончить день чем-нибудь менее ужасным. - Ты в порядке? - Да. - Он протянул ему остаток булочки. - Хочешь кусочек? Тим принял его. Дома он, возможно, откусил бы кусочек прямо из руки, но они старались быть хотя бы немного осторожными. - Прошло несколько секунд с тех пор, как я упомянул Артура, а ты еще не спросил меня, написал ли он для меня еще одно стихотворение. Я обеспокоен. - Итак, ты, наконец, признаешь, что он написал это для тебя? - Хоук ухмыльнулся, двигая ногой вперед под столом, чтобы коснуться ступни Тима. Сдержанность давалась ему не так легко, как раньше. - А он случайно не написал стихотворение, а потом не подарил его тебе, потому что думал, что это поможет ему стать известным как следующий Эмерсон? - Не смейся. - Тим наклонился вперед, его глаза сверкнули в свете настольных свечей. - На самом деле он довольно хорош. - Я знаю, знаю. - Хоук смягчился. - Мы владеем всем, что он успел опубликовать. Итак, о чем эта коллекция? - Совершенно не представляю. Ты же знаешь, насколько он скрытен в своей работе, - сказал Тим. - Он звонил не поэтому. Очевидно, у него есть племянник. Дома, в Северной Каролине, дела идут неважно. Артур думает, что он мог бы… прибегнуть к чему-нибудь радикальному, если он не сможет отдохнуть от всего этого. Он хочет перевести его в Сан-Франциско, но, все же, он все еще живет в том же месте. Та маленькая студия над книжным магазином. Хоук открыл меню и бегло просмотрел его. У них была пара блюд из пасты, которые показались ему достойными кандидатами на то, чтобы помочь ему впасть в крахмалистую кому позже этим вечером. - Я поражен, что он все еще может себе это позволить. Я не могу представить, что быть поэтом стало еще прибыльнее. - Наверное, нет. Он отложил меню. - Этот племянник, Артур случайно не упоминал, не возражает ли он поспать на диване? Учитывая, что обе наши гостевые спальни уже заняты. Губы Тима задрожали, а затем он прикрылся руками. - Скиппи?” В ответ он только покачал головой. Хоук немедленно отринул все сомнения, не став притворяться. Он скользнул на пустой стул рядом с ним, предлагая ему салфетку со своих колен. - Ну, Скиппи, что же ты. Давай же, это приличный диван. Если ему нужно где-нибудь пожить, то мы найдем способ как-нибудь ему помочь. - Дело не в диване. Хоук обнял его и притянул к себе так близко, как только мог, пока они оба все еще сидели на стульях. Это был такой длинный день. Он тоже чувствовал напряжение. Посещал все места, где они делили столько радости, но всегда в мучительной тайне. Снова увидеть те одеяла, потому что, даже обладая даром предвидения, он не смог защитить достаточно большое количество людей. Ему давало силы то, что они с Тимом могли быть вместе среди этого бесконечного моря горя. Возможно, было бы слишком многого требовать любого ресторана какое-нибудь блюдо, которое заставило бы их обоих почувствовать себя легче. Вдруг рядом кто-то достаточно громко показательно прочистил горло. Хоук посмотрел на официанта, который держал поднос в руках, как будто это был щит от неловкости прерывания приватного момента. - Мы еще не готовы сделать заказ. - Сэр. - Официант снова прочистил горло. - Возможно, будет лучше, если вы поужинаете где-нибудь в другом месте. - Простите? - Вы мешаете другим посетителям? - Каким образом? - Все в порядке. - Тим отстранился от него. - Мы можем идти. Я все равно не голоден. Это было совсем не здорово, но Хоук встал и надел пальто. Открытость в их случае всегда сопряжено с определенным риском. Иногда люди кричали. Однажды кто-то даже бросил бутылку. А потом возникла проблема с потерей работы в туристическом агентстве, но все это никогда не могло заставить его потерять хладнокровие. Смирение перед лицом неизбежного всегда было его способом справляться с этим. Тим достал бумажник и протянул официанту пару купюр. - Сколько мы вам должны? За хлеб и воду. Официант отступил назад. - Это за счет заведения. И это. Это наполнило Хоука такой же яростью, какую он почувствовал той ночью на гала-концерте, когда сжал руку Дэйва с такой силой, что стало ясно, что он хочет переломать ему кости. Потому что он больше не мог этого терпеть. Невежество, из-за которого люди подвергались остракизму и были одиноки, лишенные комфорта человеческого прикосновения, когда они больше всего в нем нуждались. Он полез в свой бумажник. - Вот”. - Он шагнул вперед, схватил официанта за плечо и сунул хрустящую купюру в сто долларов в чужой нагрудный карман пиджака. - Держу пари, ты найдешь способ, как прикоснуться к этим деньгам без страха и брезгливости, не так ли? - Хоук. - Тим попытался оттащить его от работника ресторана. - Господи. Отпусти его. Это не выход. Ну, давай же. Все в порядке. Мы можем найти другое место. Он отпустил его, подняв руки в знак капитуляции, и позволил вывести себя в прохладную ночь, как будто это он был виноват. Неуправляемый посетитель бара нуждался в глотке свежего воздуха, чтобы прийти в себя. - Что это было? - Спросил Тим, как только он вывел мужчину на улицу, и они смогли отойти на достаточное расстояние, чтобы ресторан исчез из поля зрения. - Это на тебя не похоже - вот так терять контроль. В такие моменты Хоук жалел, что бросил курить. - Может быть, если бы я не тратил столько времени впустую, пытаясь сохранить контроль, на той площади было бы на пару одеял меньше. - И что это должно означать? - Я должен пойти на ту акцию протеста вместе с тобой. Также на ту, где тебя арестовали, когда Джексону пришлось выручать тебя и вносить залог, потому что меня там не было. - Разве не ты говорил мне однажды, что драться - это не всегда значит быть самым громким человеком в комнате? - Тим потянул за рукав своей куртки, как будто он был воздушным шаром, рискующим улететь. - Тебя там не было, потому что ты был в Сакраменто. Пытался убедить семью навестить своего сына, пока не стало слишком поздно. - Его имя все равно сейчас где-то на одном из этих одеял. Тим вздохнул. - Пошли. Есть еще одно место, которое мы должны посетить. Хоук следовал за Тимом по темным улицам. Странно, что именно его вели по ним, но это так напоминало о первых днях их отношений, когда большую часть времени они проводили под покровом темноты. Тогда он любил зиму, когда ночи были самыми длинными. Даже после многих лет жизни в Сан-Франциско ему не потребовалось много времени, чтобы понять, куда они направляются. Когда они прибыли, он подошел так близко к кромке воды, как только мог, и вдохнул ее. Он не был здесь со времен старшей школы. Никогда больше не хотел сюда ступать, даже после того, как нашел работу в Государственном департаменте. Вдалеке возвышался монумент Вашингтону, а на другой стороне - мемориал Джефферсона. Его жуткое отражение мерцало в воде приливного бассейна. В это время года не было и следа цветущей вишни, чтобы смягчить суровое белое сияние. Все это казалось резким и незнакомым, без искажений из-за толстого стекла. Тим взял его за руку. - Какой прекрасный вид. - Да. - Ты не все делал правильно, Хоук. Никто из нас не может сделать все правильно в своей жизни. Может быть, пришло время найти способ простить себя за все те случаи, когда ты делал все, что мог.***
Арка в конце прохода была покрыта белыми пионами, что резко контрастировало с первыми признаками падения листьев по краям зеленой лужайки. День был прекрасный, не по сезону теплый и солнечный. Хоук наклонился и поднял один из рассыпанных лепестков. Белая садовая роза. От Тима он узнал кое-что о растениях. Он потер его между большим и указательным пальцами, ощущая бархатистую поверхность. - Это было действительно чудесно, не так ли? Хоук улыбнулся. - Очаровательно. - На вашей свадьбе было так же? - спросил Тим. Он попытался, но не смог вспомнить обстановку. Все это было таким обыденным. Церковь, где пастор говорил о Священном Писании и объявил их мужем и женой. Банкетный зал, который они арендовали, чтобы вместить огромный список гостей. Большинство из них были людьми, которых Хоук не знал или которые ему не нравились. Их скучный и совершенно обычный медовый месяц в Поконосе. - Где-то здесь есть фотоальбом. Может, мне попросить Люси принести его? - Я никогда не был таким же изощрённым, как ты, - сказал Тим, игриво толкнув его локтем. - Но я действительно считаю, что было бы дурным тоном просить невесту прямо перед первым танцем показать фотографии с ее предыдущей свадьбы. - Возможно, ты что-то задумал. - Хоук обнял его. - Это довольно забавно, не так ли? Я не могу сказать, решит ли она остаться миссис Смит или возьмет его фамилию. В каком-то смысле ее устраивало то, что она осталась с именем, с которым родилась, а затем вернулась к нему после развода. Забавно и уместно, что из всех завидных холостяков в Вашингтоне она встретила и влюбилась в другого "Смита", и, конечно, она не была его родственницей. - А ты бы поменял свое имя? - Хммм? - Если бы мы поженились. - Тим склонил голову набок с легкой улыбкой на лице. - Если бы мы могли, я имею в виду. Ты бы сменил свое имя или захотел бы, чтобы я взял твое? Это было невозможно, но, с другой стороны, несбыточные фантазии не всегда кажутся такими уж недостижимыми в наши дни. Они собирались провести Рождество вместе в Нью-Йорке, с семьей Тима. И у них были билеты на концерт the Rockettes. Почему-то за все те годы, что они были вместе, никогда раньше не подбиралось подходящего времени для посещения такого мероприятия. - Тимоти Дэвид Фуллер», - сказал Хоук вслух, словно пробуя новое имя на вкус. - Это звучит мило, тебе так не кажется? Тим ухмыльнулся - он как никогда был рад присоединиться к этой маленькой игре без какого-либо сопротивления. - Хокинс Зебедайя Лафлин звучит слегка сложновато. Тим отмахнулся от его ироничного тона небрежным взмахом руки. - Ты прекрасно знаешь, что я никогда не был против чего-то подобного, когда дело касалось тебя. - Скиппи! - Хоук расхохотался и огляделся. Большинство гостей направились к большому шатру, накрывавшему танцпол, чтобы пообщаться и насладиться прохладительными напитками в ожидании первого танца молодых. - Веди себя прилично! Ты шокируешь гостей. - Я полагаю, мы могли бы выбрать ”Лафлин-Фуллер" или "Фуллер-Лафлин", - продолжил Тим, проигнорировав его предупреждение, поскольку, очевидно, не было никакой опасности, что их подслушают. - В любом случае, мы отвечаем на телефонные звонки таким образом уже много лет. И я слышал, что в наши дни это становится все более модным. Фамилии пишутся через дефис. - Ты следишь за этим, не так ли? Новые свадебные тренды? - Никогда не знаешь наверняка. Невозможно было удержаться, чтобы не поцеловать его. - И за что это было? - За то, что у тебя прекрасное воображение. - Хоук взял Тима за руку и потянул к танцполу. Приглашенная музыкальная группа начала проигрывать первые ноты песни. - Давай, нам лучше подготовиться к использованию этих уроков танцев. - Тебе не кажется, что это может быть немного непредусмотрительно ? Привлекать внимание подобным образом. Хоук в полном недоумении оглянулся на Тима. вглядывался в его лицо. Прошла целая вечность с тех пор, как тот не решался открыто появляться с ним на людях. Даже в первые несколько месяцев, когда он без особого сопротивления соглашался на их тайные встречи, у него было некоторое подозрение, что, если бы он захотел, Тим поцеловал бы его где угодно. Даже в разгар слушаний по делу Маккарти. - Ты имеешь в виду... Из-за того, что произошло в ресторане? - Нет. - Тим ухмыльнулся. - Потому что мы действительно замечательны.***
Было жестоко переключаться на другую живую мелодию после той, которая не требовала ничего, кроме легкого покачивания, хотя Хоук понимал необходимость дать людям возможность перевести дыхание между номерами. Он притянул Тима ближе, чтобы тот мог сделать движение за его спиной, подзывая Кимберли с другого конца танцпола, где она болтала с кем-то, кого он не знал. - Милая, - сказал он, словно слегка удивившись, увидев ее перед собой. - Раз уж ты здесь, помоги своему старику утомить этого неугомонного, ладно? Мне нужно отдышаться. Она покачала головой, сразу раскусив его маленький обман. - Ты не такой уж и старый. - Почему ты ничего мне не сказал? - спросил Тим. - Мы можем сесть. - Нет. Нет. Оставайся, - Хоук слегка подтолкнул Кимберли к мужчине в руки. - Ты должен ей танец. И Дженни тоже. Я вернусь через пару песен. - Ты уверен? - спросил Тим. - Он уверен. - Кимберли закатила глаза. - Он собирается пойти на обход. Он делает это на каждой вечеринке, даже когда он не ведущий. - Позволь своему бедному старому отцу сохранить пару его секретов в тайне, хорошо? - Поддразнил он, прежде чем пересечь танцпол, чтобы сделать именно это. Он ждал подходящего момента. Она стояла в стороне, прислонившись к колонне, и, наконец, впервые за весь вечер не была окружена толпой людей. - Поздравляю. Люси улыбнулась, такая же лучезарная, красивая и преисполненная оптимизма в отношении будущего, какой она была в день их собственной свадьбы. Он смел надеяться, что на этот раз оптимизм не был неуместным. - Спасибо. - Я бы поднял бокал и пожелал вам счастья и крепкого здоровья на всю жизнь, но мне сказали, что произносить тост без алкоголя - плохая примета. - По правде говоря, он даже не думал об этом. Для него было бы чересчур произнести официальный тост перед другими гостями по этому случаю. Он не был уверен, реально ли вообще то, что он сейчас здесь. Он несколько раз просил Тима ущипнуть его, когда пришло приглашение. Она приняла предложенные им объятия. - Глупое суеверие. - Это была прекрасная церемония. - Что ж, полагаю, мне снова не удалось выйти замуж за кого-то чрезвычайно богатого или достаточно уродливого, чтобы его было легко содержать, - сказала Люси с тем же едким юмором, который они всегда разделяли. - Но он действительно делает меня очень счастливой. - Он очень везучий человек. Какое-то время они вместе смотрели на гостей. Так же, как у них наверняка было в день их свадьбы. Дженни втянула Тима и Кимберли в какой-то крайне раскоординированный, но весьма энергичный хоровод. Хоуку пришло в голову, что он ни разу так и не поблагодарил ее. Она так внезапно покинула отель, и он был слишком ошеломлен, чтобы даже думать об этом на протяжении долгого времени. Чего ей только стоило так легко принять то, что он бросил все, чтобы повидаться с Тимом в Сан-Франциско, и каким подарком для нее получить окончательное решение из его рук и убедиться, что он останется, чтобы довести дело до конца, так долго, как Тим хотел, чтобы он был там. Но было бы бессмысленно благодарить ее за это сейчас. - Спасибо за то, что пригласила меня. И за то, что позволила привести с собой Тима. Ее взгляд смягчился. - Он твой партнер. Я бы и не подумала исключать его. И я всегда буду благодарна ему за то, как много он делал для Джексона на протяжении многих лет. - И все же, - он прочистил горло, чтобы, по крайней мере, сохранить голос ровным, в свете того, что почувствовал, как его глаза потихоньку становятся влажными. - Это было очень любезно с твоей стороны. И я очень рад, что могу быть здесь сейчас. - Мы были очень хорошими друзьями много лет до того, как поженились, Хоук. И довольно много после этого. Кажется ужасным позором позволить чему-то столь замечательному, как любовь, разрушить такую дружбу, тебе так не кажется? - Она взяла его под руку, чтобы притянуть поближе к себе, и чмокнула в щеку. - Мне нужно возвращаться к гостям. Позвони мне, когда в следующий раз будешь в городе. Мы с Кимберли можем пригласить вас обоих на ланч.***
- Это было идеальное стихотворение. Я бы сказал, что у него есть потенциал стать украшением свадьбы, но отчасти оно было таким хорошим из-за того, насколько личным оно было. Джексон нахмурился. - Тебе не показалось, что оно было слишком... приторным? Хоук отхлебнул апельсинового сока из бокала с шампанским. - Возможно ли вообще, чтобы стихотворение, написанное в честь любви в день свадьбы, было слишком приторным? В этом, в некотором роде, весь смысл дня, не так ли? - Возможно. - К слову, я очень горжусь тобой. Джексон присоединился к группе на сцене для исполнения пары номеров, и Хоук, наконец, застал его одного за столиком с закусками. Это могло подождать. У них будет достаточно времени, чтобы поговорить - в самолете или по возвращении домой в Сан-Франциско, но он ждал подходящего момента, который не наступал слишком часто в его жизни. Он больше не хотел ждать подходящих моментов. - За чтение приторного стихотворения перед дружелюбной и хорошо наклюканной толпой? Хоук рассмеялся. - И это тоже. Но я имел в виду твое участие в музыкальной программе. -Это даже не такая уж хорошая программа. - Прежде всего, не оскорбляй альма-матер Тима. - Хоук толкнул его локтем вместо того, чтобы взъерошить волосы, потому что было видно, что он приложил усилия, чтобы привести их в порядок по такому важному случаю. - И что еще более важно, это отличная программа, и это нормально, что ты взволнован по этому поводу. А ты взволнован? - Еще как. - Джексон сделал глоток своего апельсинового сока. - Но и нервничаю тоже. Например, может быть, я не смогу сделать все это? Не принимать, успевать в школе и быть еще к тому же порядочным человеком в обществе. И все это одновременно. - Ну, последнее - это безнадежное дело, но я думаю, мы с Тимом сможем найти несколько способов помочь тебе с остальным. - Что? - тихо пробормотал Джексон. - Знаешь, Тим проболтался. - Хоук кивнул в сторону стола, где тот помогал Дженни разбирать цветочную композицию, чтобы соорудить ей цветочную корону. - Я знаю, ты пришел, потому что он сказал тебе, что я не в лучшем положении. Джексон потер затылок, как будто мог избавиться от дискомфорта из-за этого честного разговора между ними. - В нашем разговоре было чуть больше некоторых нюансов. - Ну, конечно. Я уверен, что он выразился гораздо лучше. Но это не меняет того, что ты пришел, чтобы быть рядом со мной. Когда совершенно определенно должно было быть наоборот. Это не то, что делает порядочный человек. Ты понимаешь, о чем я говорю, верно? Джексон слегка покраснел. - Да. - Ты понимаешь, что я хочу сказать, что ты замечательный, заботливый и очень талантливый человек, да? - Да. Я понял. - Джексон толкнул его локтем в ответ. - Пожалуйста, прекрати. - Хорошо, хорошо. - Хоук притворился, что пошатнулся от силы его толчка. - Не нужно быть таким грубым. Именно эта толкотня привлекла к нему чужое внимание. Леонард на танцполе со своей женой. Они все еще были женаты, все эти годы спустя. Хоук не обменялся с ним больше чем парой слов с того дня, как отвез его в центр, который обещал изменить то, что, как был уверен Хоук, изменить нельзя. То, что вообще не нуждалось в изменении. Это все еще давило на него. То, что он сделал это. Не в ошибочной попытке помочь, а с полным и несомненным знанием того, что это было неправильно. Что это не могло принести ничего, кроме вреда. - Дядя Леонард, - сказал Джексон, проследив за взглядом отца. - Он может делать свой собственный выбор. Хоук был уверен, что его сын не знал всей истории. Тогда он договорился сохранить это в тайне, и сам Леонард хотел, чтобы так оно и оставалось, когда он вернется домой. Он уважал его право выбора, и Люси тоже. Сенатор Смит был единственным человеком, который мог кому-либо рассказать об этом, но не нужно было обладать особой эмпатией, чтобы заметить, что у них были натянутые отношения, если это вообще можно было назвать отношениями. Он посмотрел на Джексона. - И что это должно значить? - Это значит, что ты не сможешь исправить, что бы это ни было, если он этого не захочет. - Я уже кое-что сделал, - Хоук вздохнул. - Давным-давно. Кое-что ужасное. - Хорошо. - Джексон кивнул. - Но это его выбор - держаться за это. И ты ничего не исправишь, пытаясь снова извиниться за то, что ты сделал, когда он не хочет этого слышать. Люди - это не двери, которые ты можешь открыть силой. Просто… Оставь все как есть. Если он вдруг передумает, то он прекрасно знает, где тебя найти. Хоук внимательно посмотрел на сына. - Когда ты успел стать таким умным? - Уверен, что это Тим. Он единственный умник в нашей семье.***
Музыка доносилась издалека, с внешнего края сада, где они хотели немного отдохнуть от суеты танцпола. Хоук поднял глаза. Ночь была в основном ясная, и, если бы он прищурился, то смог бы вроде как разглядеть звезды на темном небе над ними, даже несмотря на зарево Вашингтона вдалеке. - Не думаю, что я бы хотел такую свадьбу, - вдруг сказал Тим. - Я бы хотел, чтобы это было более уединенным мероприятием. - У нас была бы свадьба на пляже. - Хоук вернулся к разговору, как будто они никогда не прекращали его. - И мы могли бы ходить босиком, как хиппи. Я бы все равно надел смокинг, но ты бы надел те обрезанные джинсовые шорты, которые ты сшил и которые мне так нравятся. И побольше солнцезащитного крема. - Теперь ты надо мной смеешься! - Вовсе нет. - Он поцеловал его в макушку. - Мэгги, конечно, была бы твоей подружкой, а я бы попросил Маркуса быть моим шафером. Он бы ворчал из-за того, что ему приходится надевать костюм на пляж, но втайне он был бы в восторге от того, что стоит там рядом со мной. Фрэнки будет вести церемонию. Он единственный человек, которого мы знаем, достаточно хорошо выступающий на сцене, чтобы выполнить эту работу должным образом. И Дженни снова стала бы цветочницей, потому что она никогда не простила бы нам, если бы мы выбрали кого-то другого. - Видимо, ты немного думал об этом? - Может быть, раз или два. Тим отстранился от него и сунул руку в карман. - У меня есть кое-что для тебя. Я собирался подождать до ноября, до нашей годовщины, но, похоже, сейчас самое подходящее время. Хоук в удивлении приподнял брови. - Только не говори мне, что собираешься сделать предложение, Скиппи. Потому что это определенно ужасная оплошность - делать предложение на чужой свадьбе. - Нет. Ничего подобного. - Он вытащил из кармана маленькую коробочку и протянул мужчине. - Это, ну... ты увидишь. Хоук взял ее и осторожно приподнял крышку. Внутри лежал серебряный кулон в виде креста. Немного грубо сделанный и намного меньше, чем золотой, который Тим все еще носил на шее. - Мне его подарила моя мать, - объяснил Тим. - После смерти дяди Дэниела. Но он принадлежал семье на протяжении нескольких поколений. Это своего рода семейная реликвия. Все нормально, я знаю, что ты никогда не был религиозен, но...Это...О боже, я понимаю, когда сейчас говорю, что это глупая идея - подарить тебе из всего возможного крестик, но... Я не имею в виду, чтобы ты обязательно носил его. Я подумал, что тебе, возможно, захочется иметь что-нибудь похожее на те запонки, которые ты мне подарил. В конце-концов, ты можешь засунуть это куда-нибудь в ящик стола... Хоук положил руку ему на плечо, чтобы поддержать. - Это просто крест. Тим кивнул, явно недовольный его оценкой. - Нет. Я имею в виду, что это просто крестик. - Он достал его и подержал на ладони. - Это символ, верно? Преданности. Чистой и вечной любви. Для меня Бог, возможно, и не играет в этом роли, но это не значит, что я не верю в эти вещи. - Я думаю, - нерешительно сказал Тим. - То, что ты говоришь, можно квалифицировать как крайне кощунственное, но также и как самое романтичное, что я когда-либо слышал о кресте. - Я мог бы сказать это лучше, если бы ты дал мне чуть больше времени на подготовку речи. - Ну так что, тебе он понравился? - Мне нравится. - Хоук провел по нему большим пальцем, ощущая слегка бугристую поверхность, как будто он был изношен поколениями владельцев, делавших одно и то же в поисках уверенности. - Но ты немного напутал с речью, тебе не кажется? - Я знаю. - Тим слабо улыбнулся. - Мне тоже следовало подготовить эту речь получше. Или вообще любую речь. - Нет. - Хоук засмеялся, осыпая поцелуями все его лицо, пока Тим тоже не рассмеялся. - Ты не купил мне цепочку к нему. Как я смогу попросить тебя помочь мне надеть его, как это делают счастливицы в кино? Лицо Тима слегка расслабилось и просветлело. - У меня где-то дома есть запасная. - Хорошо. - Это немного иронично. Давать тебе крестик для ношения. - Тим снял тот, что висел у него на шее, и посмотрел на него. - Впервые я снял этот крестик из-за тебя, когда понял, что влюбился. - Я сниму его, когда ты захочешь. Тим позволил маленькому украшению скользнуть обратно под рубашку. - Это будет та часть, о которой ты мне расскажешь. - О чем я тебе расскажу? - Когда ты впервые понял, что влюбился в меня. - Но я ведь уже говорил тебе, Скиппи. - Хоук сунул крестик во внутренний карман пиджака, чтобы не потерять его, поближе к сердцу, а потом наклонился к Тиму и поцеловал его, отстраняясь от любимого лишь для того, чтобы обхватить его лицо руками и встретиться с теми же теплыми карими глазами, которые заставили землю уйти у него из-под ног на самой скучной вечеринке, на которой ему когда-либо посчастливилось побывать. - Я влюбился в тебя с первого взгляда.