Camel by camel

С одной стороны, Джисон ждал этой ночи больше месяца, но с другой же – он не знал куда себя деть, то и дело оглядывая знакомые покои беспокойным взглядом. Бурый мех его мельтешащего из стороны в сторону хвоста блестел в свете зажжённых на ночь ламп, заставляя Чанбина даже отвлечься от изначальных мыслей. Джисон волновался и у него слишком плохо получалось это скрывать. — Ты мог просто попросить, — вздыхает Чанбин. Он понимал, что юноша довольно редко говорил о своём неудобстве, но ему всё ещё не хотелось, чтобы тот испытывал дискомфорт, поэтому разговор был неизбежен. — Знаешь же, что я бы не отказал и остальные ребята ни в коем случае не станут возражать. Джисон действительно об этом знал. Но по какой-то причине ему всё равно было чересчур неловко просить о чём-либо в подобных, казалось бы, пустяковых случаях. У Чанбина много дел и отвлекать его только из-за того, что кто-то из его котят просто соскучился, было не разумно. По крайней мере, так считал только он. — Это... Не настолько серьёзно, чтобы беспокоить тебя по пустякам, — Джисон ещё больше краснеет, под конец фразы переходя практически на шёпот. Ему было стыдно за то, что им в принципе приходилось обсуждать это вместо того, чтобы старший в свой долгожданный выходной полноценно отдохнул. — Если бы это были пустяки, ты бы не стал говорить об этом Хёнджину, — слишком хорошо зная своих возлюбленных, подытоживает Чанбин. О подробностях ему не поведали, но сам факт того, что Джисон высказался хоть кому-то, показывал, что проблема действительно существовала. — Мне приятно знать, что ты ценишь мой комфорт, но, милый, и о своём забывать не стоит. Младший на это виновато опускает взгляд, не зная что сказать в ответ. Его ни в коем случае не отчитывали, но ощущения складывались именно такие. Все они понимали, что Чанбин, в виду большого количества обязательств, не мог проводить так много времени со своими котятами, как хотелось бы, что уж говорить об индивидуальных встречах, частота которых ни в коем случае не означала, что кого-то любят больше остальных. И всё же, Джисону было немного тоскливо. В последний раз, когда им удалось провести ночь лишь вдвоём, фаза луны была абсолютно такой же, знаменуя, что та успела пройти полный цикл, что было довольно внушительным периодом. Ему, безусловно, было чем заняться и остальные парни определённо не давали ему заскучать, но дело было не совсем в этом – ему просто хотелось провести с Чанбином хотя бы пару часов наедине, что казалось младшему чересчур эгоистичным и непозволительным желанием, о котором следовало молчать. За всё это время Чанбин погряз в делах, к концу дня не имея сил ни на что, кроме сна, отчего Джисону было грустно. Он также был влюблён в каждого участника их небольшой стаи и совершенно точно не ревновал к кому-либо, даже если Феликсу, к примеру, удалось поехать с Господином в соседний город на несколько ночей, а Сынмину – провести практически два дня подряд в покоях, потому что от усталости ни у кого из них не было желания куда-либо входить, кого-либо звать и что-либо делать. Он не ревновал, просто скучал. И стеснялся сказать об этом напрямую, доверив свои мысли лишь понявшему его состояние Хёнджину, что оказался в нужном месте в нужное время. А потом выпил слишком много вина, случайно раскрыв чужую тайну, и, тем не менее, Джисон на него не злился. Ему даже казалось, что Чанбин имеет право знать о его эгоистичных мыслях, но он совершенно не ожидал, что тот решит не ругать его, а лишь разговорить, отчего ощущалось происходящее ещё более смущающе. — Ты был слишком уставшим, — не зная с чего начать говорит Джисон, пока хвост за его спиной всё ещё нервно покачивался. — И даже сейчас, вместо отдыха, заводишь диалог об этом. Чанбин видел чужое напряжение, что, по виду, даже не пытались скрыть. Вероятно, юноша тоже устал, либо просто забыл о части тела, выдающей его с головой, но, в любом случае, было как день ясно, что продолжив разговор или же отпустив Джисона в свои покои в таком состоянии, он мог сделать ещё хуже, учитывая способность младшего накручивать себя по пустякам. Но, к счастью, Чанбин знал один безошибочный способ помочь ему – и себе в том числе – расслабиться. — Хорошо, если ты всё ещё хочешь, мы можем провести ночь вместе и помочь друг другу отдохнуть. Если действительно хочешь, — делает акцент он, понимая, что Джисон по глупости своей мог согласиться лишь из-за чувства вины. Они обязательно поговорят позже, но Чанбин это не упоминает, давая юноше возможность лишний раз не переживать. — Можем заняться любовью или просто лежать рядом, обнимаясь. У тебя скоро линька, не так ли? Вероятно, мне следует поухаживать за твоим хвостом, чтобы шерсти осыпалось не так много. Сказанное заставляет Джисона покраснеть. Всё – от упоминания совместной ночи и до инициативы Господина в уходе за его мехом. Последнее особенно ярко виделось в голове незабываемой картиной и ощущениями, потому что само действие было уж слишком интимным: с непосредственно Чанбином они делали это всего раз, но этот раз настолько красочно отпечатался в памяти, что до сих пор снился Джисону в самых горячих и смущающих снах. Вместо слов он садится на чужие колени робко, зная, что для Чанбина такого ответа было более чем достаточно. Сегодня у него не было игривого настроя, а факт того, что об его переживаниях узнал тот, кого эти самые переживания касались, заставлял чувствовать себя крайне странно. Ещё более смущённо, когда казалось, что уже некуда, но Джисон всё ещё действительно хотел провести ночь вместе, занимаясь любовью. Он даже подготовился. Он каждый раз готовился, когда узнавал, что Чанбин будет проводить с кем-либо ночь. Это было необязательно, ведь ночь не всегда заканчивалась любовными утехами, а если к ним и шло, то Господин мог – и хотел – лично помочь в подобном деле, но отчего-то Джисон всё равно готовился. Ему нравилась мысль о том, что его похвалят за это, называя хорошим котёнком, безупречно выполняющим свои обязанности. Прямо как сейчас – Чанбин не жалел комплиментов, шепча их прямо на прижатое к макушке от смущения ухо, пока его руки заставляли сознание Джисона плыть где-то вне покоев. Одна на талии, другая же – аккурат под основанием пушистого хвоста, растирающая ароматное масло меж мягких ягодиц. Так, как должно быть, несмотря на то, что в подготовке не было нужды и они могли начать прямо так, без каких-либо прелюдий. Джисон не может видеть чужого лица, но он определённо ощущает то, как Чанбин, с ходу понявший его настрой и желания, готов ожидать столько, сколько потребуется, чтобы дать младшему расслабиться в полной мере, несмотря на собственное возбуждение. Сил возразить нет абсолютно никаких, но, благо, это не занимает много времени: аккуратных и неторопливых движений вполне достаточно, чтобы уже через несколько минут Джисон тихо просил большего, шепча почти неразборчивые фразы себе в ладонь. И Чанбин выполняет каждую просьбу. Не то, чтобы юноша был в состоянии продумать и озвучить множество своих желаний, но самое основное из его уст всё же уловить получилось. К примеру то, что двигаться можно было сразу же после проникновения, а ещё то, что прекращать краткие поцелуи в загривок и надплечья – недопустимо, даже если Чанбин отрывался лишь на несколько мгновений. Потому что это время казалось Джисону вечностью. Чужой член заполняет так хорошо и правильно, что у Джисона глаза закатываются от наслаждения, а голова сама по себе откидывается на крепкое плечо, когда оргазм подкрадывается совсем близко. Горячее дыхание на шее добивает все остатки непомутнённых мыслей, в то время как он сам пытается не стонать слишком громко от этого, дрожа. Пальцами сжимает пушистый хвост, не зная куда деть его и собственные руки: хотелось рвать и метать, зацепиться за что-то или просто взвыть в небо, но вместо этого страдает лишь бурый мех, что от сезонной линьки и так бы совсем скоро украсил пол практически всех комнат роскошного дворца. Чанбин его за это ругать, конечно же, не будет, но явно не возрадуется последствиям такого способа унять свой пыл. Может, он действительно даже проконтролирует его линьку? В ароматных маслах, драгоценных гребнях и шёлковых лентах, изредка украшающих сверкающую от чистоты шерсть, никому из котят не отказывали, но факт того, что Чанбин лично будет ухаживать за его хвостом, всё ещё не уходил из головы Джисона, заставляя его думать всякое. Почему-то он больше остальных воспринимал этот процесс как нечто трепетное и бросающее в дрожь, отчего и давал кому-либо ухаживать за своим хвостом редко, не желая каждый раз сводить всё в любовные утехи. Но Чанбин был исключением. На его предложение Джисон всегда ответит согласием. С этими мыслями он кончает, хныча то ли от чувствительности, то ли от быстрого темпа, не дающего ему восстановить дыхание, то ли от всего сразу, потому что ощущений чересчур много, чтобы что-то понять. В послеоргазменном состоянии его уши мило дёргаются, в одно мгновение навостряясь и сразу же припадая к голове, на что Чанбин не может не засматриваться каждый раз. Хочется прикоснуться, но он знает, что сделает только хуже, учитывая то, насколько они чувствительны – Джисон просто с ума сойдёт от этого, а учитывая ещё и то, что двигаться, несмотря на более спокойный темп, в нём не перестали, так и вовсе упадёт в обморок, не имея и шанса избежать этого. Именно поэтому Чанбин постепенно замедляется, пока не выходит вовсе – в последний момент, орошая чужое бедро белым и окончательно останавливаясь. Пара капель попадает на мех, но он старается сразу же убрать их, не понаслышке зная какими последствиями это чревато – каждый его возлюбленный просил избегать подобного, пускай никто и не сердился, если это всё же происходило. Слишком уж муторно потом было хвост вычёсывать, даже если ароматные масла и помогали сделать это быстрее. Чанбин всегда старался запоминать подобные нюансы и предотвращать неприятные ситуации, даже если для этого и требовалось досконально знать характер каждого из возлюбленных. Споить Хёнджина, что знал чересчур много секретов и одновременно с этим с необычайной лёгкостью рассказывал их своему Господину, было однозначно самым лёгким способом узнать обо всём без преуменьшений, коими Джисон пытался оправдаться сегодня. И всё же, разговор об этом приходится отложить на утро, ведь разморенный сильным оргазмом Джисон практически сразу же засыпает, стоит Чанбину аккуратно уложить его на шелковые простыни. Не сказать, что тот не ожидал такого исхода событий, но определённо отвык от того, насколько разными могут быть его возлюбленные после проведённой вместе ночи. В ближайшее время Чанбин точно попытается решить проблему столь загруженных периодов, чтобы никому из его котят не доводилось скучать.