***
Возле университета стоит чёрный лексус, а возле него альфа в солнцезащитных очках. Он опирается на капот и смотрит на подъезжающий ниссан, где сидит недостающий пазл их маленькой семьи. Машина останавливается рядом с лексусом и из неё выходит кучерявый перекаченный шкаф. — Юнги! — Чонгук обнимает Юнги так сильно, что у того, кажется, сейчас рёбра сломаются, или же из него все органы вылезут. — Ты какие таблетки жрал, чтобы стать таким качком? — Юнги крутит Чонгука вокруг своей оси, смотря оценивающим взглядом. — Твои волосы теперь ещё более волнистые, чем год назад! Серьёзно, признайся нам честно: ты тайно вышел год назад и где-то работал над собой? О боже! — Юнги берёт левую руку Чонгука. — Ты нахрена забил её всю татухами? Господи, — теперь Юнги от удивления снимает свои очки и ещё более удивлённо смотрит на лицо Чона. — Что за внезапные пирсинги посередине срока? Совсем не похож на того, кто сидел в тюрьме. — Мне просто стало скучно. Да и по факту мне там ещё семь лет гнить надо было. — Можешь продолжать гнить дальше. Главное на свободе, — Юнги смотрит на Чонгука с взглядом старшего брата, который сильно переживает и сочувствует. — Было бы не прикольно навёрстывать молодость, когда нам всем стукнуло бы за тридцать. Так что давайте насладимся временем, которое мы упустили. С Юнги они познакомились, когда им было по восемнадцать, а ему двадцать. Альфа из достаточно обеспеченной семьи и как они связались до сих пор тайно. Просто была какая-то крутая вечеринка, где все напились в хлам, а на утро стали крепкими братанами. На правой щеке у Юнги шрам, который проходит через бровь и глаз. Вроде бы мужественно выглядит, но все знают, что за историю он скрывает. Чонгук отомстил за этот шрам в тот злосчастный вечер, за что ему и добавили лишних два года, как особо жестокому преступнику. Но даже так он не особо жалеет. — Пара закончилась. Сядь в машину, вылезешь, как он подойдёт, — торопит того Юнги, насильно заталкивая в лексус. Тёмно-серая макушка сильно выделяется из толпы. Сердце Чонгука замирает в тот же миг, как он видит брата. Тот вырос, подтянулся, сменил стиль одежды, перекрасил волосы, расцвёл. Он зачёсывает волосы назад, о чём-то переговариваясь с каким-то альфой. Заливистый смех слышится даже через плотное окно. Чимин прощается с альфой и подходит к Юнги и Джи. — Этот препод по математике скоро совсем меня доконает, и в третий раз вы меня уже не остановите, и я точно отчислюсь, — страдальчески вздыхает омега и снова зачёсывает волосы, бросая ненавистный рюкзак прямо на землю. — А вы чего такие довольные стоите? Радуетесь да что мне этот упырь покоя не даёт, — Чимин слаживает руки на груди, всё ещё недоумённо смотря на альф. — Нет, ну вы хоть сбавьте свои улыб… — Чимин, — но его перебивает такой знакомый и родной голос. Кажется, у Чимина поехала голова с этой ненавистной математикой. Но, повернув голову, он видит его…своего родного брата, человека, для которого старается жить и не давать слабину. Даже не заметил, как из машины кто-то вылез. — Иди ко мне, малыш, — Чонгук расставляет руки в стороны, принимая брата в объятия. — Гуки, это правда ты? Это не сон? Скажи мне, — омега прижимается к груди брата и тихо всхлипывает. Нет, он не нытик какой-то. Просто сейчас, когда он в объятиях своего брата, это невыносимо приятно. Четыре года он просматривал старый фотоальбом, где брат ещё такой молодой и счастливый, тихо плакал в своей маленькой квартире, прижимая к себе его старую кофту и собаку. Щенок, которого когда-то принёс Гуки, сейчас уже вырос и стал взрослым. Знал, что нельзя приезжать на свидания, поэтому иногда издалека посматривал на тюрьму, тяжело вздыхая. Там, за стенами, его последний человек, который остался из семьи. С тяжестью в груди провожал серые стены и возвращался в холодную квартиру. Нет, конечно, Джи и Юнги сильно выручали, были все эти годы опорой и поддержкой, но родного брата они не смогли бы заменить никогда. — Конечно это я, малыш, кто же ещё? — вздыхает приятный аромат волос и прикрывает глаза. Он дома. — А как ты вышел из тюрьмы? — Чимин отрывается от Чонгука, серьёзно заглядывая в глаза. — Подожди…Ты сбежал? — омега начинает бегло смотреть по сторонам, запихивая брата назад в машину с такой силой, что Гук даже бьётся головой. — Тебе нужно скорее спрятаться! У моего знакомого есть маленький домик в Пусане. Остановишься пока там, а потом мы что-нибудь придумаем! Да чего же ты шкафом то таким стал, что даже не помещаешься в машине! Джи и Юнги только лишь смеются с этой милой выходки, не желая останавливать взбудораженного омегу. — Чимин, успокойся, я не сбегал! — альфа наконец-то вылез из машины и тряхнул Чимина за плечи. — А как ты вышел тогда? — По условно-досрочному, малыш, — Чонгук убирает руки с плеч брата, но заботливо ерошит волосы. — Конечно, внесли небольшой залог, но это уже другая история. — Правда? — альфа лишь спокойно кивает головой. — Тогда чего мы тут ещё стоим? Поскорее поехали отмечать! Ну же, кабаны, не стойте! — Чимин бьёт своим кулаком в плечо Юнги и садится на пассажирское сидение лексуса, закидывая сумку куда-то назад. «Так по-хозяйски» — думает Чонгук.***
Будильник издаёт протяжный звук на всю комнату, оповещая, что утро наступило и пора просыпаться. Тэхён тянется к телефону, но не находит его на месте, поэтому начинает тормошить одеяло в надежде, что он где-то выпадет. Телефон не заставляет себя долго ждать, падая на лицо Тэхёну. Недовольный и больной вздох проносится по всей комнате. — Доброе утро, Тэхён. Наидобрейшее утро! — омега садится на кровати, потирая лоб. Будильник снова начинает издавать сигналы, но Тэхён выключает его быстрее, чем тот наберёт обороты. Как-то одним прекрасным утром Тэхён не выдержал утреннюю сигнализацию и выбросил телефон в открытое окно. К слову, пришлось покупать новый, потому что прежний уже даже включиться не смог. Омега кутается в одеяло, страдальчески вздыхая, вспомнив, сколько работы его сегодня ждёт. Ну что вообще двигает людьми в такие моменты? В дверь тихо стучат, Тэхён довольно мычит, разрешая войти. В комнате появляется омега в свободной белой футболке и в таких же свободных шёлковых голубых штанах. Он садится на кровать к Тэхёну, тормоша его по волосам. — Просыпайся, сынок, иначе пропустишь завтрак и опоздаешь на работу, — поглаживает нежную щёчку, кивая в сторону двери. — Пап, что на завтрак? — омега натягивает на себя футболку и наконец-то поднимается с кровати. — Я пожарил к рису твой любимый бекон, а отец приготовил лазанью. Давай, — омега встаёт с кровати и направляется к выходу. — Поторапливайся, солнце, иначе твой отец всё съест. — Сейчас я умоюсь и выйду, — Тэхён выходит из комнаты вместе с папой, но, в отличие от того, направляется в сторону ванной комнаты. Холодная вода окончательно заставляет пробудиться сонного омегу. Тэхён умывается, улаживает свои волосы, чтобы эта копна не пугала никого вокруг, и уходит обратно в комнату, чтобы надеть костюм. Довольно долго стоит у зеркала, разглядывая себя и застёгивая манжеты. Всё-таки природа не обделила его красотой: голубые глаза, которые достались от дедушки, блондинистые волосы, доставшиеся от другого дедушки, и грациозное стройное тело, которое досталось от папы. Скрывать нечего, Тэхён — плод огромной любви своих родителей. Единственный сын и внук, никогда не обделённый любовью. Понятное дело, что омега будет с хорошей самооценкой, которую задеть не удалось ещё никому. Несмотря на то, что он должен казаться мягким, его с детства учили сохранять своё достоинство, не позволять вытирать об себя ноги, уважать, оберегать, относится ко всем одинаково. Никакой слабости или лишней самоуверенности, всего в меру. Поэтому иногда казалось, что омега недосягаем. Но по факту Тэхён и был таким. Незачем вешаться на каждого, однажды обязательно найдётся свой альфа. Так Тэхён и ждёт. И будет ждать столько, сколько понадобится. А как найдёт, будет оберегать сильнее всего на свете, потому что однажды уже потерял. Он не желает вспоминать об этом даже тогда, когда бессонница посещает его. — Доброе утро, отец, — омега бьётся кулачками с отцом, подходя к своему месту. Вешает пиджак на спинку стула и приступает к завтраку. — Ты сегодня долго будешь, да? — отец налаживает сыну побольше риса. — Сам знаешь, с моей работой график нестабильный. — Да ничего, всё понимаю. Тогда, — альфа задумчиво чешет затылок. — Сходим в кино, когда всё утрясётся, — омега активно кивает, но от этого начинает только давиться. — Аккуратнее, ребёнок. — Тэхён, не забывай, что через неделю приезжает семейство Кан, — старший омега ставит вазу с цветами посередине стола, чтобы было намного уютней. — А вместе с ними этот высокомерный альфа, который пытался сделать меня своим мужем в пятнадцать? — Тэхён относился ко всему бы спокойнее и даже, может быть, с шуткой, если бы не этот, который уже даже кольца купил. — Ох, малыш, это их сын, конечно он будет с ними, — омега снова страдальчески вздыхает, а отец смеётся, хотя уже наготове защищать своего сына. — Кто знает, может он поумнел? Всё-таки пубертатный период давно закончился. — У таких, как он, пубертат длится всю жизнь. — В случае чего просто скажем ему, где ты работаешь, он отстанет сам, — работа у Тэхёна и правда отталкивала многих альф, но это было только на руку. Одни просто боялись, другие не желали связываться, а остальные знали — этого омегу им никогда не заслужить. Кто-то, правда, пытался, находились и такие смельчаки, но в конце концов, уходили ни с чем. А родители Тэхёна уже и не помнят, какого это знакомиться с женихами сына. О внуках они вообще перестали мечтать. — Я пойду, работа ждёт, — Тэхён целует родителей и уходит.***
В квартире Чимина места немного, но достаточно, чтобы четыре человека и собака поместились. Овчарка по кличке Юки сначала не узнала своего прежнего хозяина, но быстро привыкла к нему. Чонгук долго пытался вразумить собаку, рассказывая ей, как притащил её из приюта домой. Родители тогда чуть альфу вместе с этой собакой не выгнали из дома. Однако собака смотрела на него так, будто он ей свои сны рассказывал, а не о прошлом. Чонгук быстро сдался, перебираясь на диван. Осматривая квартиру, можно было понять, что омега живёт здесь уже давно. На стенах висели плакаты с какими-то музыкальными исполнителями, фотографии Юки и много-много полочек со всяким барахлом: книги, статуэтки, снова фото, цветы, мягкие игрушки. От всего этого у Чонгука разбегались глаза, но он продолжал рассматривать. На стене в комнате возле кровати висели более личные фото: Чонгук при поступлении в университет, родители на отдыхе, омега на своё совершеннолетие с Юнги и Джи. На другом фото, более потрёпанном, Юнги сидит за рулём своей старой ауди. На следующем фото Джи стоит с мангалом в руках. Далее стоят родители Юнги и Чимин в форме. Вероятнее всего, это выпускной Чимина из школы. Чуть ниже другие фото, где Чимин держит на руках сына Джи – Соку, а рядом сидит Юнги, который смеётся. Так много фото из моментов жизни омеги, что Чонгук сглатывает тяжёлый ком в горле. Он так много всего упустил, что кажется, будто он выпал из всей жизни. Его младший брат рос и познавал этот мир большими шагами, чтобы быстрее успеть. Альфа кидает взгляд на кровать, где рядом с подушкой лежит аккуратно сложенная кофта со стареньким фотоальбомом. Предательская слеза скатывается с холодной щеки, когда альфа берёт в руку кофту. Это та самая, которую он снял и отдал брату, когда люди в погонах дали лишь минуту на то, чтобы попрощаться. Кофта так сильно потрёпана, будто её не раз держали в руках и прижимались к ней. Чонгук догадывается, что брат без неё даже не засыпает, и от этого сердце сжимается ещё сильнее. Чтобы с ним было, если бы альфа отсидел положенный срок? Даже думать страшно. Он берёт в руки фотоальбом и уже готов завыть волком, потому что так было самое сокровенное и ценное. Это их семейный альбом, который папа оберегал, как родных детей. В нём есть всё: маленький Чонгук, беременный Чимином папа, отец на рыбалке со своими детьми, обыденные будни, праздники, первые шаги и поход в школу. Альфа поглаживает каждое фото, где улыбки их семьи не были поломаны тяжёлыми судьбами. Он и не замечает, как со спины его кто-то обнимает. По маленьким щёчкам брата скатывается маленькая слезинка, которая падает на пол и разбивается. Так и их жизнь разбилась когда-то. — Ты же больше не оставишь меня? — Чимин прижимается к спине брата, заглушая в себе позыв разреветься. Нет, не сейчас, не в такой счастливый день. — Нет, малыш, больше не оставлю, — он стирает мокрый след от слезы, разворачивается и щёлкает пальцем по носу, отчего омега жмурится. — Сходи с Джи в магазин, — омега забирает альбом из рук альфы, оставляя его на тумбе. — Я не ожидал сегодня гостей, а еды на всех не хватит. — Ладно. Магазин находится на другом конце улицы, отчего приходится подниматься в сопку. Джи курит сигарету, потому что Чимин не переносит запах сигаретного дыма, поэтому при нём никто не курит. Альфы плетутся даже медленнее улитки, потому что лень оказывается куда сильнее их. Заходя в магазин, они ещё дольше решают, с какого отдела начать. Пугает не список покупок, а огромная очередь на кассе, которая, кажется, не убавляется ни на сколько. Решают начать с мяса, а потом уже двигаться в направлении стеллажей. — На районе, кстати, прокурор сменился, — как обыденную вещь выдаёт Джи, зевая и выбирая между свининой и говядиной. — А старый куда делся? — как будто стены в тюрьме Чонгука обсуждают, а не смену власти их района. — Посадили за взятки, — Джи делает выбор в пользу говядины. — А новый не берёт? — усмехается Чонгук. — А новый в разы лучше, чем старый. Поживёшь и поймёшь, — Джи кивает в сторону говяжьего бедра. — Он, кстати, омега. — Омеги ничем не хуже альф, порой даже умнее, — Джи одобрительно кивает, рассматривая говяжье бедро, которое Чонгук вертит в руках. Но активность рассматривания бедра приводит к тому, что Чонгук, не рассчитав силы, кого-то знатно прибил, когда решил развернуться к другим холодильникам. Оба альфы в растерянности разворачиваются, наблюдая за тем, как омега в бежевом костюме вытирает свою щёку. Джи тут же меняется в лице и начинает кланяться, что не остаётся без внимания Чонгука и прибитого омегу в бежевом костюме. — Господин Ким, простите! — снова делает поклон Джи, хватая Чонгука за волосы и заставляя его сделать то же самое. — Чонгук, лучше поклониться и извиниться сейчас, чем делать это на протяжении десяти суток за решёткой в полиции. — Ничего, и такое бывает, — господин Ким в бежевом костюме заставляет альф разогнуться, иначе эта сцена не останется без внимания. — Джи, следи лучше за своим другом, — Ким обходит альф, останавливаясь и оборачиваясь. — А ты, Чон Чонгук, в следующий раз не убей никого, а то вместе с этим бедром сядешь уже за неумышленное убийство, — Ким переводит взгляд на Джи. — Джи, ты не знаешь где сейчас Хамиль? — Нет, господин, уже около недели его никто не видел. Что-то серьёзное? — Вона убили этой ночью, — Джи открывает рот в удивлении, не думая, что люди способны убивать каждого, кто им не нравится. — Хамиль первый подозреваемый. Господин Ким лишь говорит, чтобы Джи и его семья были аккуратны, и уходит куда-то в подсобку. Джи задумывается, ведь убийства в их районе редкость. Из-за того, что он находится на окраине, является самым маленьким во всём городе. Естественно, что многие будут знать друг друга и общаться между собой. Многие семьи, которые переехали в лучшую часть, часто ездят в гости обратно, потому что там остались их друзья, родственники и наоборот. Гражданская война закончилась давно и никто больше не планирует её возобновлять. Район живёт мирно и спокойно, а убийства, грабежи и прочие преступления случаются с теми, кто не смог свыкнуться с новой жизнью. — Кто это такой? — Чонгук до сих пор недоволен тем, что его заставили делать поклон, будто он и сам не мог. — О, а это, мой дорогой друг отсидник, и есть наш новый районный прокурор Ким Тэхён. — О Боже, — Чонгук прикрывает рот рукой. — Я что, заехал говяжьим бедром в лицо прокурору?! — Всё так и было! — Джи, находя ситуацию смешной, начинает смеяться. — А бедро это мы с тобой заберём. Всё-таки особенное! — Чуть на пожизненное не сел. — Да нет, прошлый бы прокурор, конечно, устроил тебе взбучку, а этот спокойный. Если бы он был каким-то конченным ублюдком, никто бы не стал его здесь уважать. Так что не парься. Сегодня пожизненное заключение тебе не светит. — Да чтобы оно мне никогда вообще не светило. — Что правда, то правда. Альфы, наконец-то отстояв всю очередь, направляются в квартиру. Сейчас идти намного легче, потому что они спускаются, но немного тяжело, потому что пакеты ни капли не лёгкие. Ещё и это ненавистное бедро. Чимин впускает в квартиру уже не крутых альф, а вспотевших кусков мяса. Но в глаза бросается даже не это, а говяжье бедро, которое немного подтаяло. — А зачем вы купили целое бедро, если я в списке писал всего лишь немного мякоти? — Чимин еле кладёт его на стол, потому что оно, скорее всего, тяжелее самого омеги. Что и за корова там была. — О, Чима, это бедро очень особенное! — Джи снова начинает смеяться над Чонгуком, который в тысячный раз закатывает глаза. — С чего бы это какое-то говяжье бедро будет особенным? — на кухню выходит Юнги, который поедает чипсы, найденные в шкафу у омеги. — Чонгук ударил им по лицу нашего районного прокурора, — в кухне повисает слишком громкая тишина. Чимин зависает с распаковкой остальных продуктов, а рука Юнги так и остаётся у рта, не закидывая туда чипсинку. — Ты уже по тюрьме соскучился, братец? — Чимин сейчас этим бедром вообще убьёт Чонгука, иначе никак. — Успокойся, Чимин. Ким был занят, поэтому спустил ситуацию. — Что-то случилось? — Юнги успокаивается, но голову занимают другие мысли. Произошло что-то серьёзное. — Вона убили, а Хамиля подали в розыск как главного подозреваемого. — Господи, — Чимин садится на стул, слишком шокированный этой новостью. — Все знают, что Вон отказал в женитьбе Хамилю, потому что тот вёл нелегальный бизнес, — омега начинает объяснять всё Чонгуку, который сидит в непонимании. — А если быть точнее, то Хамиль был сутенёром. — И если ты его омега, значит общая омега. Значит, тобой могут пользоваться все, если Хамиль разрешит, — продолжает Джи. — И вывод таков: став мужем Хамиля, ты сам себе выкопаешь могилу. Вон это понимал и отказывал, не принимая предложения, — Юнги завершает эту печальную историю. — Кажется, Хамиль устал терпеть и пошёл на это с правилом «не мне, так никому», — озвучил свои догадки Чимин. — Всё возможно, — Юнги закидывает чипсы обратно куда-то в шкаф, не желая больше думать об этом. — Давайте в такой день не об этом. Всё-таки Чонгук не сидел с нами за столом пять лет. Все дружно согласились с Джи и принялись за готовку. Но у каждого в голове было то, о чём он задумался. Каждый был знаком с Воном, чтобы спустить эту трагедию и забыть о ней уже через минуту.***
Маленькая кухня наполнилась заливистым смехом, когда Чимин начал рассказывать свою очередную университетскую историю. Чонгук думал, что брат только учёбой и живёт, увидев все его книги и конспекты на столе. Но каким было удивление, когда он понял, что у омеги достаточно полноценная и красочная жизнь. Да, у того случались иногда приступы истерики по ночам, но это было редким явлением, как после объяснил Чимин. — Я приехал забирать его в первый день из университета, а он уже какому-то альфе нос разбил, — подхватывает историю Джи. — Признаюсь, тогда я подумал, что нам и второго Чона придётся из тюрьмы ждать. — Однажды я приехал за ним, потому что его нужно было отвезти к стоматологу, а он с пожилым омегой ссорится на детской площадке, — Юнги рассказывает так, будто Чимина пришлось вытаскивать из смертного побоища. — Он просто был наглым и сказал, что его внук должен всегда первым скатываться с горки, да ещё и без очереди! — К слову, та семья переехала через неделю, а дети начинали называть Чимина «Супер ЧимЧим», — альфы прыскают от смеха, а Чимин снова бьёт Юнги по плечу, мол «ты зачем такие тайны выдаёшь»? — Чонгук, лучше скажи, — Джи допивает свой коньяк и тормошит Чона по плечу, призывая к вниманию. — В тюрьме же всё плохо с омегами, как ты жил без секса? Чимин от подобного давится, потому что как-то неудобно слушать такие темы про старшего брата. Как-никак тема интимная, а не погода за окном. Юнги легонько бьёт Чимина по спине, чтобы тот перестал так кашлять. Омега лишь кивает с благодарным взглядом и переводит взгляд на брата, всё равно интересно, даже если и неудобно. — Ну, за хорошие работы и послушание таким, как я, давали всегда поощрение. Кто-то выбирал деньги, а кто-то нормальную еду. Что выбрал я, вам понятно. Поэтому через каждые две недели у меня была новая омега. — А каким таким, хён? — Чимин честно не понимает, что нужно делать, чтобы было такое поощрение. — Тем, кто ведёт себя спокойно и не устраивает бунты. Хорошо работает и не даёт повода. — Тогда ты завтра поедешь в больницу, чтобы провериться. Кто знает, где они находили этих омег, — Чимин дёргается от мерзости, представляя, каких шлюх могли подсовывать брату. — Эй, мелкий, много ты понимаешь в тюремных сучках! У тебя у самого-то хоть раз секс был? — Джи подливает всем по новой, усмехаясь с предположения Чимина. И только сам омега замечает, как украдкой на него посмотрел Юнги. Нет, думать об этом он будет не сейчас. — Джи-хён, если ты все пять лет был со мной рядом, это не значит, что я ничего не пробовал, — довольный омега встаёт из-за стола, чтобы нарезать новый салат, делая вид, что не заметил, как подавился Чонгук. — Я обсужу это с тобой позже. Сейчас я в ступоре, — Чонгук выходит покурить на балкон, не давая мыслям заполнить свой разум. Чимину двадцать один, запрещать что-то будет слишком глупо. Он упустил это время.***
Они сидят у кровати и пересматривают фотоальбом своих родителей, обсуждая каждое фото. Джи и Юнги ушли ещё час назад, чтобы братья смогли многое обсудить. Оказалось, что сейчас программирование хорошо оплачивается, поэтому и Чимин пошёл на эту специальность. Шоком для Чонгука стало то, что учёбу омеге оплачивает Юнги, и альфа делает себе пометку, что нужно всё выплатить другу. — Так у тебя есть альфа? — Чонгук не желает оттягивать такую волнующую тему, потому что вопросы в голове его скоро сожрут. — Нет, — Чимин кладёт голову на плечо брата, зевая. — Тогда с кем у тебя был се…, — но альфу перебивают быстрее, чем он успевает озвучить свои мысли. — Чонгук, я хочу оставить свою личную жизнь при себе, прости. Я обязательно расскажу тебе первым, когда у меня появится альфа, но я больше не в отношениях с тем, с кем делил постель. — Ладно, твоё право, — альфа смотрит на зевающего брата, понимая, что посиделки пока заканчивать. — Давай спать. Тебе завтра в универ. — Доброй ночи, хён. — Доброй ночи, малыш.