Второй шанс

Первым делом Итачи отправился на координаты, переданные Неджи, чтобы осмотреть место, в котором тот нашел заколку. Им оказалась развороченная поляна. Юки явно не желал сдаваться просто так, сражался до последнего, о чем говорили многочисленные рытвины, следы ударов на деревьях и пара поломанных стволов. А еще много крови на уцелевшей траве. И оставалось только гадать, кому она принадлежит. Думать времени не было, поэтому он направился по кровавым следам, которые ему удалось найти. Кто-то был ранен еще до схватки на поляне. Преодолев приличное расстояние и сверившись с картой, Учиха понял, что преследование происходило вокруг пещеры, за которой и было наблюдение. Во всяком случае, об этом говорили немногочисленные следы боев то тут, то там, и кровь. Ее было слишком много для одного человека, чтобы тот не потерял сознание. Поняв, что ничего путного из его находок не складывается, капитан двинулся к объекту наблюдений. Со слов Хьюги, не найдя Юки на условленной точке и обойдя небольшой периметр, он наткнулся на заколку с остатками его чакры. Оставил он ее специально или обронил случайно — тоже непонятно, но Итачи старался и не думать об этом, рассматривая вход в пещеру, очень похожую на ту, в которой они были с миссией спасения племянника Даймё, будь он неладен. Выругавшись про себя, брюнет решил не оттягивать неизбежное и проверить пещеру, у которой также нашел следы крови. Еще не засохла. Он поджал губы, обнажая катану, и двинулся внутрь. Длинный коридор, на стенах которого были причудливые узоры, освещался факелами. Шаги мужчины были твердыми и уверенными, но на бег он не переходил, словно оттягивал момент. Он понимал, что ему нужно торопиться, но… боялся. Он чертовски боялся увидеть воочию то, о чем ему нашептывал его же разум. Но коридор привел к многочисленной развилке. Шаринган скользнул по каждому проходу. На стенах одного из них были мазки крови. Возможно, его хотели запутать, но выяснять это — сейчас желания не было, поэтому он пошел вслед за подсказкой. Коридор становился все шире, потолок поднимался, но Учиха понимал, что медленно спускается все ниже под землю. А когда он подошел к распахнутым высоким дверям, в нос ударил запах гнили. Поморщив нос, он тут же прошел дальше. Это была какая-то лаборатория. Повсюду стояли склянки, пробирки, разбросаны различные книги и заметки, но самым ярким предметом в комнате оказались два больших резервуара со светло-зеленой жижей. В одном из них плавала какая-то мумия с трубкой в районе рта, а второй был разбит, из-за чего часть неизвестной жидкости была разлита по полу. Именно от нее исходил зловонный запах. Чем глубже продвигался Итачи, тем яснее становилась картина произошедшего: в лаборатории тоже была схватка. А потом он увидел небольшую дверь. Та была чуть приоткрыта, из-за чего в лабораторию попадала лишь тонкая полоса яркого света. А ещё он услышал голоса. Один из них принадлежал Юки, а вот второй… Нет, быть того не может. Капитан сорвался с места, распахивая по пути хлипкую дверцу, и оказался в среднего размера комнате, по одну сторону которой был живой, зараза, Кабуто, а по другую — уже родной омега. Две пары глаз тут же обратились к нему, пока он оценивал ситуацию. Они был ранен, его маска валялась где-то в углу комнаты, раскрошенная в труху, а глаза его горели злобой, словно перед Итачи был совсем не Юкио, а кто-то другой. В руках он держал катану, вторая же, осколками лежала где-то посередине зала. Растрепанные длинные волосы были в крови и висели, как сосульки. Даже смотреть на него было больно. Кабуто же, змей чертов, выглядел ещё более отвратительно, чем в их последнюю встречу. Его кожа была оттенка сухой травы и покрылась огромными волдырями, в которых буквально было видно, как перекатывается какая-то темная жидкость. Уцелевшая рука, второй он лишился, имела перепонки между пальцев и подобие рыбьих плавников в локте и плече. На спине образовался неровный горб, под которым словно что-то двигалось. — Снова Учиха, — с отвращением бросил Кабуто, обнажая ряды острых зубов. — Кто ты? — вдруг спросил Юки, вытягивая кончик лезвия в сторону брюнета, который на несколько секунд опешил, а потом поспешил снять маску, все ещё не понимая, что он, черт возьми, пропустил. Но даже увидев его лицо, юноша продолжал смотреть на него, как на чужого. — Что ты с ним сделал? — буквально прорычал он, обращаясь к Якуши, который явно был доволен происходящим. — О, всего лишь немного поиграл, — не скрывая улыбки, прошипел тот в ответ. — Ты все еще хочешь получить ответы на свои вопросы? — спросил он у блондина, и тот перевел взгляд на него. — Тогда убей его. — он кивнул в сторону Итачи. Мужчина впервые в жизни почувствовал, как его предает собственное тело. Болезнь не в счет. Сейчас он в буквальном смысле не мог сдвинуться с места, просто наблюдая за тем, как Юки медленно подходит к нему, а на его катане появляется новый хрустальный слой. — Ты из Конохи, верно? — спросил омега, подходя все ближе. — Юки, — решительно позвал его Учиха, и ему на долю секунды показалось, что чужой шаг сбился. — Ты правда не помнишь меня? — сейчас он мог только говорить, потому что тело его совсем не слушалось. — А должен? — вновь спросил тот, останавливаясь всего в двух шагах от брюнета. Он не хотел с ним драться. Всеми фибрами своего тела. И души. Не хотел делать больно. Да уж лучше действительно сдохнуть от его руки, чем причинить боль. Но рука дернулась сама, когда Они замахнулся для удара. Сталь ударилась о хрусталь. Они встретились глазами. Ни намека на прежнего мальчишку. — Юки, мы через столькое прошли, ты не можешь меня забыть. — Итачи чувствовал, что его тело приходит в себя, позволяя сделать полшага навстречу к противнику. — Вспомни, черт возьми! — Ты ещё не понял, что это бесполезно? — донеслось откуда-то из-за худой спины, и альфа только сильнее стиснул челюсти. — Юки, вспоминай! — рыкнул он, парируя очередной удар и отпрыгивая в сторону. Расстояние. Им нужно сохранять расстояние. — Ты получил миссию от Хокаге, следил за мной, — он увернулся от пары летящих в него полупрозрачных игл. — Ты спас мне жизнь, в конце концов. Юки, словно совсем не слыша всего, что ему говорят, продолжал атаки одну за другой, а когда понял, что брюнет старается держаться от него подальше, сложил печать. Учиха готов был материться вслух, прекрасно помня, что это за печать и что за нец последует. Вокруг юноши начал возвышаться хрустальный самурай, и ему ничего не оставалось, как использовать Сусаноо в ответ. — Впечатляет, — признался Они, будто видел эту технику впервые. — Юки, прошу, вспомни! Ты познакомился с Кисаме, мы гуляли по городу, смотрели на фейерверки. — клинки самурев столкнулись над их головами, но Учиха продолжал предпринимать попытки выстроить цепочку событий и вызвать у омеги хоть какие-то воспоминания. — Кажется, мы действительно знакомы, — безразлично произнес тот, не удосужившись вспомнить хотя бы один момент из предложенных. — Но я хочу знать правду. — Как романтично, — пролепетал Кабуто, медленно отращивая себе потерянную руку. — Сейчас расплачусь. — Юки, — не унимался мужчина, медленно подходя ближе. — Ты мой, помнишь? Хрусталь затрещал где-то под потолком, привлекая внимание серо-голубых глаз. Они нахмурился, вливая больше чакры в своего самурая и также делая шаг навстречу, но только для того, чтобы усилить давление на чужую технику. Они стояли в шаге друг от друга, не разрывая зрительного контакта. Истинное Сусаноо было куда прочнее подделки, и омеге пришлось отступить, развеяв свою технику. Итачи же воспринял это, как возможность того, что тот что-то вспомнил, и развеял своего самурая. Это было ошибкой. Потому что через секунду в его плечо вошел острый хрустальный клинок. Его рука сама потянулась к чужому телу, притягивая его ближе к себе, от чего лезвие вошло только глубже в его плоть. Было больно, но боль внутри была сильнее. Юки, кажется, не ожидал, что его заключат в объятия, поднял брови и попытался отстраниться, но Учиха оказался быстрее, накрывая его губы своими. Перед глазами, кажется, пролетело абсолютно все события последних месяцев: назначение срочной миссии в башне Каге, их первая встреча лицом к лицу на высоком дереве, ночевка в углу чужой комнаты, мимолетные прикосновения, улыбка Кисаме, фейерверки, крепкие и теплые объятия, поцелуи… Юки отстранился, будто его обожгло. Поднял испуганный взгляд на ониксовые глаза и почувствовал, как внутри что-то вздрогнуло. А потом посмотрел на собственную катану в плече альфы, ужасаясь от того, что натворил. Он не заметил, как по его щекам потекли слезы, тут же разламывая оба конца катаны с помощью техники, чтобы лезвие оставалось внутри. Он знал, что его ни в коем случае нельзя вытаскивать, иначе Итачи, его Итачи, истечет кровью. Капитан понял, что тот все вспомнил по одному только взгляду. С облегчением выдохнул и улыбнулся уголками губ, посильнее прижимая к себе юношу здоровой рукой. Было плевать на боль в плече, плевать на присутствие ненавистного Кабуто, да и на обстоятельства случившегося, честно говоря, тоже. Прежний Юки с ним. И от чего чертовски вкусно пахнет… Пахнет? Итачи хотел было что-то сказать, возвращаясь из мыслей на землю, но обнаружил, что глаза Они снова загорелись алым, а вокруг них поползли вены. Тот опустил его на пол, а сам поднялся и, создавая в руках две полностью хрустальные катаны, повернулся к Якуши. — Вот же… Вспомнил. — фыркнул мутант (другим словом язык не поворачивался назвать), расправляя отрощенную руку. — Вспомнил. — утвердительно кивнув собственным словам, омега прокрутил в руках оружие. — И только поэтому я убью тебя быстро. — он кинулся в сторону противника, создавая рядом с собой острые иглы, которые быстрее своего хозяина полетели в Кабуто. Тот, несмотря на свои габариты, увернулся, довольно облизываясь словно у него был какой-то план. Блондину же было по большей части плевать, что тот задумал. Он не уступал ему ни в скорости, ни в маневренности, нанося один удар за другим. Кровь хлестала во все стороны, и цветом она была с болотную жижу. А может это и не кровь была вовсе. Ками с ней. Не до этого сейчас. Нужно как можно скорее разобраться с этим уродом и помочь Итачи, который, к слову, прижимая руку к ране, внимательно наблюдал за происходящим, пытаясь улучить подходящий момент. И как только Кабуто попался в хрустальную ловушку Юки, капитан тут же оказался рядом с ним, прижимая его за талию к себе и не позволяя нанести последний удар. Однажды он уже совершил ошибку, которая вылилась в то, что сейчас происходит, и больше не допустит даже мизерной возможности того, чтобы этот урод остался в живых. Омега поднял на него вопросительный взгляд, но, встретившись с Мангекьё Учихи, он все понял. — Аматерасу. — шепнул Итачи, смотря на Якуши, и по тому расползлось черное пламя, а еще полсекунды спустя комнату залил отчаянный крик. — Уходим. — Они прижался к альфе плотнее, крепко обнимая его одной рукой в ответ, и потянул за собой в сторону хлипкой двери. Выбраться труда не составило, но уже на поверхности они остановились. Юки запечатал рану брюнета с помощью своей техники, как только смог, чтобы он потерял как можно меньше крови. Тот видел, что сейчас парня сжирает чувство вины, и пытался подобрать слова, чтобы убедить его в обратном. — Прости, — опустив голову, произнес блондин. — Мне безумно жаль, что все так получилось… — Юки, ты был не в себе, и я тебя абсолютно не виню, — Итачи перебил его на середине предложения и протянул ладонь к его щеке, после чего нежно погладил грязную кожу. — Лучше расскажи, что случилось. Пару минут они сидели в тишине. Они пытался составить в голове цепочку событий, а Учиха не давил, покорно ожидая ответа, и даже боль в плече его не беспокоила так сильно, как произошедшее. А потом слова полились рекой. У них с Неджи была миссия по наблюдению за подозрительной группой шиноби без опознавательных знаков, и они исправно ее выполняли: он дежурил днем, а ближе к ночи его сменял Хьюго. Но сегодня все шло не так, как обычно, начиная с его состояния, и заканчивая тем, что объекты слежки прознали про ее наличие. Его вынудили вступить в бой, спровоцировав выдвижением в сторону Конохи. Кровь на поляне, которую Итачи проходил ранее, благо, была не его, и от этого тот с облегчением выдохнул. После схватки Юки вернулся к пещере и, заметив Кабуто, направился внутрь вслед за ним. Столкнулись они уже в лаборатории, где последний вколол ему что-то, из-за чего воспоминания о детстве ударили в голову с такой силой, что абсолютно затмили собой последние несколько месяцев. А вместе с кадрами о прошлом, вероятно, в силу его воздержания от подавителей, проявились и подавленные когда-то эмоции, и было их так много, что омега едва справлялся. Он все рассказывал и рассказывал, пытаясь описать все, что он пережил так, чтобы Учиха понял. И тот понял. Понял достаточно, чтобы прервать его монолог где-то на середине коротким поцелуем в губы, который заставил его замолчать и заглянуть в ониксовые глаза. — Ты безумно вкусно пахнешь, — прошептал Итачи, разворачивая тему разговора на сто восемьдесят градусов, и брови Они поползли вверх. — Еще не чувствуешь мой запах? — тот слабо покачал головой. — А как ты себя себя чувствуешь? — Нормально, — Юки пожал плечами, не найдя других слов для описания своего состояния, потому что после того поцелуя в пещере, его мозги будто встали на место. Хотя, конечно, теперь у него было куда больше воспоминаний о прошлом, но он прекрасно разделял «до» и «после». — Я больше не хочу тебя убить, если ты об этом. — Рад это слышать, — капитан не сдержал улыбки. — Но тебе придется пройти обследование у Цунаде. На том и условились: по возвращению один попадет на операционный стол (опять), чтобы из него извлекли лезвие и залечили рану, а второй пройдет полное медицинское обследование, особенно мужчину волновало психическое состоние его партнера.

***

Три чертовых дня. Ками, им не позволяли встретиться три дня! Его рана за это время успела бы затянуться уже раз пять, не меньше (не без помощи Харуно, разумеется), да и домой его отправили той же ночью. А вот Юки пробыл под наблюдением три дня. И если бы Хокаге не уверила Итачи в том, что это необходимо для его же безопасности, он бы давно выкрал его из палаты, просто чтобы побыть вместе хотя бы несколько минут. Да, расстояние давалось ему крайне тяжело, и даже он понимал, что это абсолютно ненормально, но сердце было не убедить, поэтому его ломало так, как никогда в жизни: стоило ему моргнуть и перед глазами появлялся образ омеги. Ему точно пора лечиться. От зависимости, как минимум. На четвертый день, когда нервозность капитана достигла пика и даже Саске был бессилен в том, чтобы привести его в чувства, в дверь квартиры постучали. Учиха, не поднимаясь, готов был послать гостей куда подальше, но быстро взял себя в руки, пытаясь натянуть на лицо маску себя прежнего, и открыл таки дверь. Сердце сделало пару кульбитов, пропустило несколько ударов, вышибая воздух из легких, и тут же ритмично забилось. Юки широко улыбался ему, стоя на пороге с небольшой коробочкой в руках, в которой, по всей видимости, было данго, на которое брюнету сейчас было совсем плевать. Он чувствовал, как по телу растекается уже привычное тепло, и быстро затянул юношу в квартиру. До десерта не было никакого дела, куда больше манили любимые губы, которые он быстро накрыл своими. Омега не сопротивлялся и, улыбаясь, отвечал на его ласки, пытаясь поставить коробочку с лакомством на ближайшую тумбу, но та так и упала на пол. Как голодный зверь, Учиха впитывал в себя каждую крупицу Юки: его быстро сбившееся дыхание, мелкую дрожь в его теле, все ноты его крышесносного запаха. Ками, он пах просто великолепно: нежный лотос с едва заметной сладостью в послевкусии. В нем хотелось утонуть. Утопиться. И он абсолютно осознанно захлебывался, опускаясь губами ниже, на тонкую шею, где запах был особенно ярким, манил к себе, искушал. Итачи знал, что ему нужно остановиться, и желательно прямо сейчас, иначе все зайдет слишком далеко, но вот сил на это не было от слова совсем. Подхватив блондина под ягодицы, он поднял его над полом и прижал спиной к ближайшей стене. Тот обхватил ногами его бедра, обхватил руками его шею и прижался затылком к стене, тяжело дыша и подставляя шею под чужие губы, а после, стянув резинку с черных волос, запустил в них пальцы. Мужчина пах лесом. Холодным, снежным лесом. Его запах проникал в легкие вместе с глубокими вздохами и немного остужал лаву, растекающуюся под кожей. Из-за него по телу бежали мурашки, а голова кружилась, будто Юки бросили в глубокий сугроб, который накрыл его по самую макушку. С губ Они слетел тихий полустон, когда Итачи забрался пальцами под короткую футболку и коснулся его напряженной поясницы, и прогнулся в спине сильнее, плотнее прижимаясь к его горячей груди, в которой набатом колотилось сердце. А альфа все продолжая выцеловывать его шею, словно пытался впитать в себя весь его запах до последней капли. И периодически ему на столько срывало крышу, что он оставлял на бледной коже укусы, от которых Юки всем телом вздрагивал и сжимал его волосы только крепче. Брюнет чувствовал, как от возбуждения напряглись все его мышцы, и кое-как нашел в себе силы оторваться от желанного тела. Он заглянул в глаза напротив, словно спрашивая разрешения на продолжение, но омега только притянул его к себе, чтобы снова поцеловать. Им не нужно было слов. Оба знали, к чему все идет. И оба этого хотели. До одури. До чертиков перед глазами. По прежнему не отрываясь друг от друга, они переместились в спальню. Вернее, Итачи перетащил туда Юки, передвигаясь по квартире по памяти так, чтобы не задеть ничего вокруг. Прямо на пороге комнаты юноше таки удалось стянуть с капитана футболку, которая тут же полетела на пол. Черные волосы упали на широкие плечи, и такой контраст цветов завораживал. Омега любовался увиденной картиной, а партнер ему позволял, поднося все ближе к постели. Светлые локоны на черном покрывале смотрелись не менее прекрасно. Учиха навис над Юки, одной рукой уперевшись в матрас, а второй крепко сжимая его бедро и вжимаясь пахом в его промежность с новой силой. Чувствуя его возбуждение, блондин подавился воздухом и плотнее сжал ноги, подмахивая бедрами навстречу и потираясь о выпирающий бугор. Итачи тихо зарычал от такой открытой провокации и судорожно сглотнул, а после толкнулся бедрами. Эта маленькая игра возбуждала только сильнее, но хотелось большего. Поэтому следующей на полу оказалась короткая футболка омеги. Мужчина выпрямился, опираясь коленями на постель, и, облизываясь, скользнул взглядом ниже, в попытке налюбоваться часто вздымающейся грудью и розовыми сосками на ней. Надолго его не хватило. Уже через несколько секунд он вновь наклонился вперед и накрыл одну из горошин губами. Юки выгнулся под ним, закатывая глаза от резкой волны удовольствия, в одной руке сжал покрывало, а во второй черные волосы, прижимая чужие губы к себе плотнее. Голова шла кругом. И сам воздух накалялся. По комнате разносились рваные вздохи Они и тяжелое дыхание капитана, пока последний ласкал аккуратные соски, медленно изводя любовника своими ласками. А потом он провел ладонью вниз по плоскому животу, и как только его пальцы уперлись в резинку одежды, он поднял взгляд, снова спрашивая разрешения. Блондин смотрел на него из-под полуопущенных ресниц, облизывая пересохшие губы и будто не понимая, чего тот от него хочет, а после накрыл его пальцы своей ладонью и самолично протокнул их под свою одежду, давая картбланш. Шарики заехали за ролики. Итачи оттянул чужое запястье в сторону и прижал его к постели, а сам опустился губами ниже, проходясь дорожкой поцелуев по животу, к той самой чертовой резинке. Он говорил себе быть нежнее, сдерживаться, но это все полетело к черту, как только Юки дал понять, что согласен продолжать. С треском он стянул с него шорты вместе с бельем, и они быстро присоединились к паре футболок на полу. Омега отвел взгляд в сторону, смущаясь, но по прежнему держал ноги раскрытыми, чувствуя, как альфа покрывает поцелуями самые чувствительные места: низ живота, лобок, а затем внутреннюю сторону бедра, опасно близко к паху. А еще через мгновение раздался рваный стон, из-за которого по телу Учихи побежали мурашки. Ему не хотелось смущать Юки еще сильнее, но видеть, как тот реагирует на тепло и влажность его рта вокруг собственного члена, ему хотелось больше. Блондин до побеления костяшек сжимал в руках покрывало, выгнувшись на нем до хруста позвонков и разведя ноги еще шире. Низ живота тянуло так, словно вся кровь в теле прилила к паху. Итачи довольно промычал от увиденного, пуская вибрации по аккуратному члену омеги, и тот вновь застонал, прикрывая глаза. Ками, еще немного и он кончит просто от того, что наблюдает за удовольствием партнера. Так опозориться ему совсем не хотелось, поэтому, вновь поднявшись к распахнутым губам Юки и затянув его в очередной поцелуй, он скользнул пальцами между его ягодиц. Влажный. Нет. Мокрый. Чертовски мокрый. Он обвел сфинктер пальцами, размазывая по нему естественную смазку омеги, и слабо надавил, массируя. Прозвучало тихое мычание, которое Итачи быстро проглотил, углубляя поцелуй. Терпение. Ему нужно еще немного терпения. Вот только собственный член говорил совсем обратное, до боли пульсируя от возбуждения. Он вел палец. Медленно и осторожно. Вздрогнул, чувствуя, как мокрые стенки сжимают его внутри, и прикусил нижнюю губу, пытаясь справиться с самим собой. Юки, тяжело дыша, вильнул бедрами, словно прося еще. И он не мог ему отказать, поэтому спустя всего несколько плавных движений, ввел второй. Тело под ним было горячим и податливым, быстро растягиваясь. Возбуждение сказывалось не только на нем. Запах омеги усиливался. Ками, дай ему сил не сорваться. Введя в юношу третий палец, он почувствовал, как тот вздрогнул всем телом, и тут же накрыл его сосок губами, чтобы отвлечь от возможного дискомфорта и боли, чего он хотел сейчас в последнюю очередь. Если уж совсем честно, иметь его одними лишь пальцами уже было пиком удовольствия. Наблюдать за тем, как тот выгибается, сминая под собой покрывало. Слышать его тихие стоны. Чувствовать жар внутри… — Итачи, пожалуйста… — проскулил Юки, заглянув ему в глаза, и только от этого во рту у альфы пересохло. Он шумно сглотнул, метнулся к его губам и, сминая их своими, осторожно вытащил пальцы. Наверное, только мужчина беспокоился о происходящем. По настоящему беспокоился, боясь причинить боль. Потому что блондин, не в силах больше терпеть распирающее его желание, буквально умолял скорее войти в него. Одним лишь взглядом. И Итачи в очередной раз поддался: стянул с себя остатки одежды, обхватил основание члена и мазнул влажной головкой по промежности, смешивая их смазку. Юки поднял ноги чуть выше, поджимая пальчики на ногах, и альфа слабо надавил на сфинктер, медленно проникая внутрь. Тот тихо охнул, опрокидывая голову назад, а Учиха сжал в руках смятую на постели ткань и слабо толкнулся, погружаясь глубже. Жарко и тесно. Хотелось толкнуться снова, но он позволял к себе привыкнуть, чувствуя дрожь чужого тела всем своим нутром. Он наклонился немного ниже, чтобы поцеловать омегу, тот накрыл его плечи руками и прямо в губы прошептал «Глубже». Ками, он сводит с ума. Итачи толкнулся снова, тут же слыша рваный вздох. И снова. А потом еще раз. Подался бедрами назад, чувствуя, как его возбуждение плотно обхватывают влажные стенки, и двинулся обратно. Он двигался плавно, не зная, кого он испытывает больше: себя или Юки. Последний же обхватил его бедра ногами и впился короткими ногтями в его плечи, из-за чего следующий толчок вышел грубым и особенно глубоким, но за ним последовал протяжный стон удовольствия, отключающий последние шестеренки в голове капитана. Больше не было мыслей. Было только желание. Возбуждение. И плавящееся под ним от удовольствия тело. Он входил в него на всю длину, замечая, как омега сбивается с дыхания. Слышал его стоны. Видел агонию, в которой он бился, выгибаясь под ним дугой и закатывая глаза. Чувствовал, как он царапает его спину, и как судорожно сжимает его внутри, когда он двигается издевательски медленно. Наслаждался им всем без остатка. Потребовалось не так много времени, чтобы движения его бедер стали резкими. Член погружался в омегу до самого основания, заставляя того задыхаться от давления внутри, метаясь по постели и впиваясь в кожу на мускулистой спине глубже. Кажется, Учиха был тем ещё мазохистом, потому что это ему нравилось не меньше шлепков их тел и тихого чавканья смазки где-то между ними. Но и Юки не отставал: подмахивал бедрами навстречу, насаживаясь на ствол и тихо шепча чужое имя, целовал шею мужчины и покрывал укусами его плечи между стонами, когда было особенно хорошо, и чувствовал, как внизу живота затягивается тугой узел. Итачи тоже это чувствовал. Поэтому начал откровенно вбиваться в желанное тело, втрахивая его в постель. Сжимая в своих руках стройные бедра до синяков и натягивая омегу на член. Перед глазами все плыло и предвкушение оргазма затмевало собой всю ту осторожность, с которой он действовал в самом начале. Животное желание овладело разумом. Тела покрылись потом, из-за чего мужчина чувствовал каждую царапину на своей спине. Он приподнял чужие бедра над кроватью, заставляя Юки выгнуться, и, придерживая их, сделал несколько финальных толчков. Они кончили почти одновременно. Комната заполнилась одним громким стоном из двух голосов. Омега дрожал всем телом, чувствуя, как его собственная сперма стекает вверх по изогнутому животу. А брюнет, опрокинув голову назад, изливался внутрь, выгибаясь в пояснице и ощущая, как пульсирует его член. А потом они снова встретились в поцелуе. Уже не таком страстном, но не менее горячем и глубоком. Они целовались медленно, чувственно, словно пытаясь передать друг другу свои эмоции. Когда дыхание более-менее пришло в норму, а голова протрезвела от возбуждения, Учиха вытянул из-под них смятое покрывало, вытер им живот юноши и откинул в сторону, после чего наконец вышел из Юки и, приподняв его, усадил к себе на колени. Уставшие, но счастливые, они смотрели друг другу в глаза. Слова были не нужны.