Варна-Вар

7 июня 1049 года. Пятница. Двери тронного зала во дворце королевства Кимгидо распахнулись, впуская стражников, ведущих высокого альфу, чьи руки были скованны за его спиной. Остановившись в нескольких метрах от занятого правителем трона, охранники с силой дернули за цепи, заставляя пленника, продолжившего свой путь, вернуться на несколько шагов назад и упасть на колени после удара палками по икрам. — Это он требовал королевского суда? — со смесью удивления и озадаченности спросил правитель, поставив локоть на каменный подлокотник, оглядывая юного альфу. — Да, Нарат-ном, — ответил слуга, облаченный в одежды главного судьи королевства, кланяясь своему господину, — ссылался на Кодекс десяти королей, — продолжил он, не до конца разгибая спину после поклона, — согласно которому, того, кого обвиняют в преступлении против государст… — Я знаю, что там написано, — резко прерывает его Нарат-ном, махнув ладонью, заставив судью испуганно сделать несколько шагов назад, оказываясь за спиной пленника. — Куда удивительнее, что ты тоже знаешь, — протянул тот, осматривая альфу, который хоть и стоял на коленях, одетый в порванную и грязную одежду, смотрел на него прямо и уверенно. — Говори, — приказал он, кивнув скованному альфе. — Благодарю, Нарат-ном Сокджин, — обратился альфа, склонив голову в уважительном кивке, все же успевая заметить, как в удивлении дернулись брови правителя, которые тот тотчас нахмурил. — Смею просить вас, Нарат-ном, о честном суде, потому что не виноват в том, в чем меня обвиняют. — Тебя обвиняют в шпионаже, — подчеркнул Сокджин, хищным взглядом следя за реакцией альфы. — При этом не имея никаких доказательств, — заметил альфа, вновь слегка склоняя голову, но не отводя в этот раз взгляда. — Он пытался скрыться, — выпалил судья, делая шаг вперед, но после отшатываясь из-за резко вскинутой в останавливающем жесте ладони Нарат-нома. — Рассказывай, — резче выдал Сокджин, даже не взглянув на судью, продолжая цепко смотреть на молодого альфу. — Я потерял память, — заговорил тот, — я не знаю, кто я и откуда, помню только последние три года. Я очнулся на окраине леса, у меня была рана на голове и синяки, травмы по всему телу. Из вещей у меня ничего не было, одежда была потрепанная и порванная. Я с трудом дошел до дороги и пошел в одну из сторон, выбрав направление наугад, — сказал он, поведя плечом, разминая начавшие неметь руки. — Через несколько часов оказался в небольшом поселке на три десятка домов, там мне помогли, выходили и после позволили заработать, платя за помощь по хозяйству. Несмотря на то, что Вы очень хорошо заботитесь о своем народе и своим примером приобщаете людей к благородству, — уважительно отметил альфа, замечая, как слегка приосанился правитель, — люди, у которых я оказался, стали пользоваться моим положением, платя мне все меньше и меньше, но требуя большего. Поэтому мне пришлось уйти, взяв путь на столицу. — Почему ты направился в Мэхоль? — уточнил Сокджин, осматривая альфу с головы до ног, отмечая его крепкое телосложение, всклокоченные волнистые черные локоны, достающие ему до подбородка, и удивительно черные глаза. — Потому что в больших городах всегда больше работы и мест для ночлега, — ответил альфа, замечая заинтересованный взгляд Нарат-нома, но не подавая вида. — Ты же потерял память, — подметил Нарат-ном, усмехаясь. — Память, — мягко подчеркнул альфа, — но не способность думать. Хмыкнув, принимая слова альфы, Сокджин выдал: — Продолжай. — Но я не сразу добрался до столицы, — подчинился альфа, вновь возвращаясь к урезанной версии своей истории. — Деньги периодически заканчивались, приходилось подрабатывать, оставаясь на какое-то время при чьих-то домах, поэтому в Мэхоль я добрался только через год. — Долго, — заметил Нарат-ном, подперев щеку кулаком. — Я никуда не торопился, Ваше Величество, — заметил тот, вновь сделав легкий поклон при обращении. — Мне нужно было в первую очередь выжить. В одной из провинций я встретил господина Дэгона, местного кузнеца, он травмировал руку, поэтому был вынужден отказываться от многих заказов, поэтому предложил мне работу, где требовалась только моя физическая сила, — сказал он, вновь чувствуя на себе оценивающий взгляд, в этот раз дольше задержавшийся на его бедрах. — Он не брал меня как своего ученика, но ему приходилось объяснять некоторые тонкости, потому что бессмысленное битьё по подставляемому раскаленному металлу не приносило результатов. Когда же он восстановился, то решил перебраться в столицу. — Зачем? — выдал Сокджин слегка хриплым голосом, после прочищая горло. — Он травмировал руку в драке с супругом главы города, который приревновал своего омегу, посчитав, что господин Дэгон пытается попасть в Хугунам главы. Господин Дэгон этого не желал, — заметил он, уверяя в своих словах правителя, считая важным обелить память о наставнике, — он был верен покойному супругу, но понимал, что более он там оставаться не может. Тогда-то он и позвал меня с собой. — В качестве ученика? — уточнил Сокджин. — Скорее, помощника, — осторожно поправил он правителя. — Я учился, лишь смотря за его работой, а не получая от него полноценные лекции. Но к тому времени мне уже было семнадцать лет… — Ты же не помнишь ничего, — протянул Нарат-ном, опять пытаясь уличить альфу во лжи. — Не помню, — без заминки согласился тот, — но такой возраст для меня определил господин Дэгон, он же дал мне имя. — И какое же? — спросил правитель, хмуро сведя брови на переносице, только сейчас осознавая, что не знал имени того, кого судит. — Чонгук, — отозвался тот, слегка склоняя голову при своем представлении. — В Мэхоле он назвал меня своим сыном, потому что так он имел право отказывать приходящим господам, желавшим получить меня в свои Хугунамы. С тех пор я представлялся только как Ким Чонгук, сын Ким Дэгона, кузнеца из Мэхоля, — пояснил Чонгук, но, не услышав вопросов, продолжил: — О том, что его ранили на рынке, я узнал от прибежавшего соседского гаммы. Когда же я добрался до рынка, то Дэгон уже умер. Я оплатил похоронный ритуал в храме, понимая, что не могу оставить его тело на улице около лазарета до прибытия его брата, и, вернувшись домой, стал собираться, потому что с приездом господина Гису правда о моем происхождении откроется. Меня нашли и обвинили в шпионаже из-за моего блокнота. — Что за блокнот? — строго спросил Сокджин, переведя взгляд на судью, который этого не заметил, внимательно смотрящий на альфу. — Ёнчжа! — хлестко выдал Нарат-ном, недовольно смотря на подскочившего на месте судью, засеменившего к нему и протягивающего грубо сделанный блокнот в коричневом переплете. — Но это же, — протянул Нарат-ном, продолжая перелистывать страницы, пробегаясь взглядом по записям, сделанным удивительно красивым почерком, — это же записи по кузнечному делу, — раздраженно выдал он, захлопнув блокнот и тряся им перед судьей. — Даже если бы он продал блокнот, то это не шпионаж, ты хоть знаешь, чем занимаются шпионы? — гневно выпалил Нарат-ном, с силой припечатав блокнот к груди перепуганного гаммы. — Они вынюхивают секреты государства, а с его внешностью он мог попасть в Хугунам к любому чиновнику, а не довольствоваться секретами кузнеца. — Н-но ведь это может быть шифр, — заикаясь, оправдывался Ёнчжа. — Вот когда ты сможешь доказать, что это шифр, — распаляясь, отчитывал Сокджин, — тогда и приходи, а сейчас прочь, пока я не разжаловал тебя или не казнил, — метнул он, пуская меж пальцев легкий разряд молний. Извиняясь и кланяясь, Ёнчжа, икая и тяжело дыша, перебежками двигался к выходу, прижимая к груди блокнот. Выпустив судью, стража закрыла за ним двери в тронный зал, погружая помещение в звенящую тишину, в которой Чонгук смотрел в пол перед собой, не желая отвечать на заинтересованно-изучающий взгляд Нарат-нома, особенно чувствуя на себе другой взгляд: прикрыто недовольный и тяжелый. — Нарат-ном, — обратился к правителю доселе молчавший альфа, сидевший на больших подушках, подогнув под себя ноги, по правую руку от трона, слегка кланяясь, — позвольте мне задать ему вопрос. — Спрашивай, — разрешил Сокджин, с любопытством наблюдая за альфой, невольно цепляясь взглядом за его длинные светлые волосы, вспоминая их мягкость и источаемый ими запах, сочетающийся с природным ароматом мяты и черной смородины. Повернувшись к Чонгуку, смотрящему на него с напряженным любопытством, он едва заметно повел плечами, проверяя ровность своей осанки, и, осматривая альфу, выдал: — Ты еще девственник? Не удивившись вопросу, Чонгук все же не смог скрыть свои недовольно поджавшиеся губы: — Да, Ванби Намджун, — ответил он, сдерживая негодование, но не забывая про легкий поклон в виде движения головы: даже никогда не видя супруга Нарат-нома, все жители королевства Кимгидо знали о его редких для этих мест светло-золотых волосах и небесных глазах, — я, разумеется, невинен и, как и все альфы, хочу перестать им быть только со своим супругом. — Желание, конечно, похвальное, — заметил Намджун, — но в нашем мире не всегда осуществимое, особенно если учесть, что теперь ты остался даже без названного аппы, который мог оградить тебя от приставаний. — У тебя есть предложение, мой светлоликий? — с довольной ухмылкой поинтересовался Сокджин, одобрительно осматривая своего супруга. — Да, мой Нарат-ном, — ответил тот, следом произнося то, что от него уже ждали: — его нужно забрать в наш Хугунам, — сказал он, спешно продолжая, не давая сказать Нарат-ному: — он будет прекрасным подарком для нашего сына. — Что? — на мгновение оторопев, выдал Сокджин, растеряв всю свою сытую очарованность. — Хёриму еще даже разрезание не сделали, — несогласно противился он, — какой ему личный альфа? Если уж так неймется, то пусть берет кого-то общего из Хугунама, а Чонгука… — Что Вы, — перебил его Намджун, пуская в голос взволнованность и вину, — я не Хёрима имел в виду, а Тэхёна, — обозначил он, подмечая, как вновь напряглись плечи его супруга. — Ему он, — выдал Ванби, кивнув на Чонгука, — понравится, и, возможно, при отправке в провинцию он возьмет с собой его, а не Борама. — Я помню, что Борам тебе не нравится, — со сдержанным напряжением выговорил Сокджин, — но где гарантия того, что кровь Чонгука лучше? В его роду тоже может быть много гамм, он точно так же, как и Борам, может наделать Тэхёну альф или гамм. — У него двойной запах, — пояснил Намджун, сидевший ближе к пленнику и сильнее чувствовавший запах макадамии и сандала. — Даже если кровь не идеально чистая, то достаточная, чтобы ждать от него омегу. Переведя взгляд на Чонгука, Сокджин вновь стал осматривать альфу, но уже более придирчиво и строго: одно дело рассматривать альфу для периодического физического удовольствия, другое — для продолжения королевской крови. — Хорошо, — после недолгих раздумий определил Нарат-ном, вставая с трона. — Подари его от меня Тэхёну, но если он ему не понравится, то пришлешь его в мои покои. — Конечно, мой Нарат-ном, — ответил Намджун, поднимаясь следом за супругом и склоняя голову, прикрыв потемневшие глаза веками. Дождавшись ухода правителя и снятия оков, Чонгук растер нывшие запястья и поднялся, обращаясь к Ванби после того, как стража по его указанию покинула зал: — Извините за дерзость, Ванби, но почему меня определяют в Хугунам? — сдержанно выдал он, уверенно смотря в светлые глаза. — Я же свободный альфа, меня нельзя просто так, даже приказом Нарат-нома, подарить, как вещь. — Свободного — да, — спокойно пояснил Намджун, подходя к Чонгуку и беря его за подбородок, чтобы было удобнее осматривать с разных сторон его лицо. — А ты обвиняешься в тяжком преступлении, поэтому становишься собственностью Нарат-нома. — Но ведь я не виновен, — настаивал Чонгук, как можно более мягко выворачивая подбородок из чужой хватки. — Это не доказано, — подметил Ванби. — Твои записи ушли расшифровывать, но принятие в королевский Хугунам освобождает тебя от возможной ответственности. — Тогда я хочу дождаться суда в темнице, — протестуя, выпалил Чонгук, сжимая кулаки. — Я должен отдать свою невинность только супругу. Смерив Чонгука укоризненным взглядом, Намджун твердо указал: — Ты еще просто не понимаешь, какой удостоился чести, — со снисходительным недовольством отметил он. — Альфы из самых знатных семей мечтают попасть в покои Вангуна Тэхёна, потому что прекрасно осознают, что мой старший сын — главный претендент на престол, а ты получаешь право взойти на его ложе просто по воле случая. — Не по воле случая, — не согласился Чонгук, — а по Вашей, — подчеркнул он, блеснув ответным недовольством в черных глазах. — Я не стремлюсь в покои Нарат-нома, поэтому меня можно было просто отпустить, — уколол он, указывая, что осознает истинную причину произошедшего. Хмыкнув, Намджун сделал небольшой шаг ближе к Чонгуку, заставляя того отпрянуть, и, позволив настоящим эмоциям отразиться во взгляде, заговорил: — Тогда ты тем более должен меня благодарить, — понизив тон, пуская в него вибрирующие ноты, пояснил он. — Несмотря на то, что мой Нарат-ном принимает в своих покоях других альф, Хёнби в этом королевстве нет и никогда не будет. — Они не доживают до такой возможности? — уточнил Чонгук, прощупывая почву и видя ответ уже во вспыхнувших глазах Ванби. — В большинстве случаев, — уклончиво, но кристально ясно ответил Намджун. — Этот путь ведет либо к статусу нуна, либо в могилу, поэтому радуйся, что я дал тебе шанс произвести впечатление на моего сына, который перед вашей первой ночью, конечно, тебя своим Вантэвоном не сделает, но если ты постараешься и покоришь его сердце, то, может, в будущем получишь титул Ванби. Предупреждая возможные возражения, Намджун резко выставил вертикально раскрытую ладонь, запрещая рвущиеся наружу слова. Убедившись, что альфа подчинился, Ванби развернулся и направился к выходу, движением головы приказывая тому идти за ним. Упрямо сжав губы, Чонгук раздраженно промолчал, следуя за Ванби, уже догадываясь, что его первым делом поведут к лекарю на осмотр, чтобы тот подтвердил его слова про невинность, при этом морщась даже от притупившихся в памяти воспоминаний об этой неприятной процедуре. Получив подтверждение своим догадкам через несколько минут, Чонгук едва смог сдержать желание закатить глаза, про себя возмущаясь этой помешанности знати на альфьей невинности. Слыша указания Ванби, Чонгук не спешил развязывать пояс на штанах, как можно дольше оттягивая неизбежное. — Да, Ваше Светлейшество, — выдал пожилой лекарь, обращаясь к Ванби, — но, возможно, его стоит сначала привести в порядок, — осторожно предложил, осматривая чумазого альфу и его потрепанный вид. — Сначала его невинность, — строго отрезал Намджун. — Если он не девственник, то ему не место рядом с Вангуном, а значит, и не место в королевском Хугунаме. Услышав резкие слова Ванби, Чонгук потрясенно вскинул брови, складывая все кусочки мозаики и понимая, что с ним готовы расправиться сразу, даже не пуская в Хугунам. «Я бы подстроил убийство при попытке побега», — размышлял Чонгук, следуя за гаммой, ведущим его за ширму, прячущую его от взглядов стражников и Ванби. Развязав пояс, Чонгук глубоко выдохнул, позволяя брюкам упасть к его ногам и поднимая кофту до уровня груди. Помыв руки под потоком воды, льющимся из кувшина, наклоняемого помощником, главный лекарь протер руки полотенцем и направился к альфе, напряженно смотрящему в окно и игнорирующему свой полуобнаженный вид. Жестом указав тому сесть на кушетку, лекарь присел на низкий стульчик, подставленный помощником, сразу же беря в руки небольшой толстый член. Дернувшись из-за ожидаемого, но все равно неприятного прикосновения, Чонгук прикрыл глаза, плотно сжимая губы и крепче вцепляясь пальцами в ткань кофты. Осмотрев член со всех сторон, подмечая поджавшиеся от напряжения яички, лекарь переложил пальцы на крайнюю плоть, прикрывающую практически всю головку, и осторожно потянул ее вниз. Сдавленно прошипев сквозь зубы, Чонгук плотнее зажмурился, краем сознания отмечая легкую судорогу, пронесшуюся по бедрам, и мысленно радуясь, что ему позволили сесть. Несмотря на то, что крайняя плоть не поддавалась ни с одной из сторон и при любой силе давления, лекарь попросил помощника принести ему кожаную трубочку. — Нет, — тихо выдохнул Чонгук, распахнув глаза и с ужасом смотря на то, как молодой гамма достает из шкафа настоящее оружие пыток. — Не переживай, — скрипучим голосом проговорил старый лекарь, — все в порядке, но я должен убедиться, все же речь идет о Вангуне. — В чем убедиться? — все так же едва слышно уточнил Чонгук, неотрывно наблюдая за тем, как лекарь удобнее перехватывает трубочку и подносит ее закрытый конец к углублению на его головке. — Кожа же не двигается. — Есть много других способов провести время с омегой или гаммой, — пояснял лекарь, со всей возможной деликатностью начиная вводить в член кожаную трубочку, следя за напряженно-перекошенным лицом альфы, — и, если при этих ласках хоть капля чужой смазки попала на твой член, то крайняя плоть в этом месте немного, но отойдет, — сказал он, кивая помощнику, чтобы тот стал аккуратно заливать теплую воду в другой конец введенной трубочки, увеличивая ее в объеме. — Я ни с кем не был, — мыча от боли, сдавленно процедил Чонгук, чувствуя влагу в уголках глаз из-за распирающего ощущения в члене, имитирующего его возбуждение. — Пожалуйста, хватит, — на грани слышимости проговорил он, дыша через раз. — Хватит, — согласился лекарь, кивая помощнику, сразу же разжимающему вторую сторону трубочки, позволяя воде вытекать в подставленное ведро. Неторопливо вытащив трубочку из члена альфы, лекарь похлопал того по бедру, позволяя одеваться, и, поднявшись, направился к Ванби. — Ну что? — нетерпеливо спросил Намджун, резко развернувшись к лекарю, из-за чего полы его широкой белой накидки ударили по щиколоткам. — Он действительно невинен, Ванби, — подтвердил лекарь, произнося свои слова в легком поклоне. — Крайняя плоть нигде не отходит и не позволяет члену увеличиться в длину даже при увеличении объема. — Хорошо, — с едва заметным облегчением отозвался Намджун, тотчас интересуясь. — Он уверяет, что ему девятнадцать лет, это так? — Точный возраст я не могу установить, — извиняющимся тоном отметил тот, — но, судя по развитию его гениталий и их волосяному покрову, он уже окончательно созрел, в среднем это происходит к восемнадцати годам. — Он может быть старше? — спросил Намджун, переводя взгляд на Чонгука, вышедшего из-за ширмы и пытающегося идти ровно. — Может, — проговорил лекарь, — но вряд ли намного, у него еще слишком легкие яички, будь он значительно старше, они бы уже опустились под тяжестью накопившегося семени. — Замечательно, — кивая самому себе, согласовывая слова лекаря со своими выводами, сказал Намджун, осматривая Чонгука, не поднимающего взгляд с пола. — Его приведут к вам для полного осмотра, когда позаботятся о его внешнем виде, — слегка дернув верхней губой, пояснил он, направляясь к выходу, краем глаза отмечая, что Чонгук последовал за ним без дополнительных указаний. Переходя из коридора в коридор, Намджун вел его мимо стражи, количество которой увеличивалось по мере приближения ко входу в Хугунам. Войдя в массивные двери, открытые стражей, заметившей приближение Ванби, и попадая в место, наполненное шумом и переплетением запахов, Чонгук вскинул голову, любопытно осматриваясь, уделяя внимание подскочившим со своих мест альфам и гаммам, выстроившимся перед Ванби. — Где Хусон? — спросил Намджун, осматривая собравшихся юношей и не видя нужное ему лицо. — Я здесь, Ваше Светлейшество, — отозвался невысокий черноволосый юноша, облаченный в коричневую накидку, демонстрирующую его статус Хусона, и обходящий альф и гамм, приближаясь к Ванби, которому служит. — Его зовут Ким Чонгук, приведи его в порядок и накорми, — указал Намджун, слегка поведя пальцами в сторону Чонгука. — Потом отведи к лекарям на полный осмотр, — заметив незначительное движение губ своего верного слуги, Намджун опередил его вопрос. — На невинность его уже проверили. Пока определишь его со всеми, но это подарок от Нарат-нома Вангуну Тэхёну, поэтому подготовь его к возвращению моего сына со всей тщательностью. — Будет исполнено, — проговорил Хусон, слегка кланяясь. — К Вангуну он попадет в самом лучшем виде. Кивнув, Намджун развернулся и в сопровождении своих личных аджонов направился к своим покоям. Дождавшись, когда Ванби скроется за поворотом коридора, а все остальные хунамы стали расходиться, не решаясь подойти к новенькому в присутствии Хусона, Чонгук сделал широкий шаг к управляющему Хугунамом и тихо обратился: — Юнги, — выдохнул он, — скажи, пожалуйста, что ты меня помнишь. Шикнув на него, Юнги взмахнул ладонью, жестом указывая идти за собой, и двинулся в противоположную от Ванби сторону, попутно приказывая нескольким аджонам следовать за ними. Приведя их в купальни, Юнги раздал поручения каждому из аджонов, придерживая Чонгука за локоть перед тем, как тот зашел внутрь вслед за слугами. — Потом поговорим, — едва слышно бросил он, убирая пальцы с руки Чонгука и слегка подталкивая его в спину. ***** — Как ты здесь оказался? — спросил Юнги, закрывая за ними двери своих личных покоев, предварительно убедившись, что никто посторонний не видел, как новенький пришел к нему поздно вечером. — Да случайно, — выпалил Чонгук, разворачиваясь, но сразу же понижая голос, увидев соответствующий жест от Юнги. — Просто нелепость, — раздосадовано выдал он, с размаху садясь на мягкий диван в комнате Хусона, — меня обвинили в шпионаже, доказательств никаких нет, но теперь вот я тут, потому что потребовал королевского суда, приглянулся Нарат-ному, но Ванби не дал супругу возможности забрать меня себе и предложил подарить их сыну, — тараторил он, следом возмущенно выдыхая: — Подарить. Как собаку подарить, — сокрушенно протянул Чонгук, разбитым взглядом смотря на спокойного Юнги, разливающего им чай по кружкам. — Ну не как собаку, — отозвался Юнги, протягивая ему кружку, — а как Санвона, — заметив удивленный излом брови Чонгука, он пояснил: — Пока это неофициально, но Ванби четко обозначил, что ты должен быть неприкасаемым. Фыркнув, Чонгук отпил чая и проговорил: — Будто это может остановить Нарат-нома, если он все же захочет меня в свою постель, — едко выдал он. — Статус Санвона, конечно, нет, — согласился Юнги, также делая глоток, — но вот статус Санвона Вангуна Тэхёна — вполне. — Любимый сын? — поинтересовался Чонгук, переведя взгляд на Хусона. — Самый полезный, — исправил его Юнги. — Он владеет стихией воды, без специализации и пока не дошел до своего предела. Сейчас его вновь направили в провинции, помогать искать подземные источники для новых полей и менять направление уже найденных. Кивая, мысленно соглашаясь с полезностью сильного водного мага для засушливого Кимгидо, Чонгук вслух сказал иное: — Тогда понятно, почему меня уже сегодня не распяли, как бабочку, — буркнул он около края кружки, следом делая глоток. Бросив на Чонгука осуждающий взгляд, Юнги не стал ничего ему говорить, возвращаясь к изначальной теме: — Поэтому, если Вангун примет тебя как Санвона, то даже Нарат-ном не посмеет тебя вызвать, Нарат-ном очень заинтересован в силе Вангуна Тэхёна, чтобы портить с ним отношения из-за альф. — Да нельзя мне в его постель, — с отчаянием протянул Чонгук, отставляя кружку. — Нельзя, Юнги, — повторил он, протяжно добавляя: — помоги мне сбежать. — С ума сошел? — отозвался тот, посмотрев на младшего альфу с прищуром. — Забудь об этом, даже думать не смей. — А я тебе жизнь спас, — обиженно напомнил Чонгук, насупившись. — Ведь ты сам понимаешь, что те гаммы не ограничились бы твоим кошельком, изнасиловали бы и убили, чтобы не подал жалобу, — давя на совесть, распинался он. — Я же всего лишь прошу спасти мою честь. — И я тебе за это безмерно благодарен, — согласился Юнги, до сих пор считая свой поступок семимесячной давности самой большой глупостью в его жизни. — Их потом поймали и допросили, и они признались, что следовали за мной от самой столицы до края провинции, надеясь, что я проведу их в старый дворец и отдам все ценности. — Вот видишь, — воодушевился Чонгук. — Я не только тебя спас, но и королевству помог, — заметил он. — Я же не многое прошу. — Всего лишь расстаться со спасенной тобой жизнью, — иронично заметил Юнги, мотнув головой, отмахиваясь от тяжелых воспоминаний того, как Чонгук несколько дней прятал его в лесу, кормил пойманной живностью, постепенно продвигаясь все ближе и ближе ко дворцу, избегая преследующих их гамм. — Ну почему сразу расстаться, — канюча, тянул Чонгук, подаваясь ближе к сидящему рядом Юнги. — Возьми меня с собой на рынок, я очень публично сбегу, даже тебя ударю, обещаю, что несильно. Мне бы только из дворца выбраться, дальше-то я уже справлюсь, — просил он, склоняясь ниже, пытаясь заглянуть в глаза Хусона, которые были прикрыты. — И после этого мне снимут голову с плеч, — со вздохом ответил тот, открывая глаза и смотря на нахмуренного Чонгука. — Запрещено брать в город девственников, а я не мог не знать этого правила и того, что ты девственник. — Да что вы все носитесь с этой девственностью как с величайшей драгоценностью, — распаляясь, выдал Чонгук, на эмоциях вскакивая с дивана и начиная ходить туда-сюда по комнате. — Ты сам хочешь сбежать отсюда, лишь бы не расставаться с невинностью, — поддел его Юнги, — носишься с девственностью как с величайшей драгоценностью, — продолжил он, получая в ответ гневный взгляд черных глаз резко остановившегося Чонгука. — Может, я уже кому-то обещан, — парировал Чонгук, недовольно поджимая губы. — Да-да, — иронично выдал Юнги, кивая, — и вообще, ты из знатного древнего рода, обещан какому-нибудь князю, но вместо этого бродишь из королевства в королевство, ведь тебя за три года пока просто-напросто не нашли твои родственники. — Не смешно, — буркнул Чонгук. — Согласен, — в тон словам кивая, выдал тот. — Вообще не смешно, — указал он. — Потому что я правда не понимаю твое ярое желание отсюда сбежать, я был рад, когда попал сюда. — Я не хочу быть наложником, — ответил Чонгук твердо. — Мне кажется, моего «не хочу» уже достаточно как аргумента. — Чонгук, — глубоко вздохнув, протянул Юнги, — к сожалению, мир не так устроен, и правим в нем не мы. — И тебя это устраивает? — перебил его Чонгук, раздраженно смотря на Юнги и делая два шага к нему. — Тебя это устраивает? — с нажимом повторил он. — Ты так говоришь, будто у тебя или у меня есть выбор, — разведя руками, со снисходительной усталостью отозвался Хусон. — Мы всего лишь альфы, которые, если повезет, могут зачать в омеге омегу. — Мы в первую очередь люди, — не согласился Чонгук, с негодованием смотря на Юнги. — Люди, — кивнул тот. — Без магических сил и без омегмы. — Но это не повод превращать нас в наложников, — настаивал Чонгук. — Повод или нет, — спокойно заговорил Юнги, не впечатлившись словами Чонгука, — но ты даже представить себе не можешь, какое огромное количество альф с тобой не согласно. — То есть им нравится жить как животным? — с издевкой в тоне выдал тот. — Нравится, когда их выбирают по внешности, по девственности, — буквально выплевывая слово за словом, продолжал Чонгук. — Нравится, когда запирают в Хугунаме, не позволяют шагу ступить без разрешения, не говоря уже о том, чтобы рот открыть. Нравится быть постельной игрушкой и тут уж как повезет, либо одной из множества игрушек, либо игрушкой сразу для нескольких омег. Как такое может нравиться, когда за стенами дворца такой огромный и прекрасный мир? — с праведным гневом в тоне возмущался он. — Это для тебя тот мир огромен и прекрасен, — хмуро начал объяснять Юнги. — А ты хоть раз попробуй поставить себя на чужое место, посмотри на это все другими глазами, — бросив резкий взгляд на взвинченного Чонгука, он с нажимом продолжил: — Хотя бы моими, — уточнил Юнги, отмечая, как Чонгук свел брови до прорезавшейся вертикальной линии между ними. — Я был шестым ребенком в семье обычных крестьян, все пять моих старших братьев — гаммы, как и мои родители. Как я родился альфой — загадка, — подчеркнул он, вновь разводя руками, — вот такая лотерея, — хмыкнул тот с издевкой, дернув верхней губой. — И скажи мне, Чонгук, какая жизнь меня ждала? Какая? — Такая, какую бы захотел, — ощетинившись, огрызнулся Чонгук. — О да, — с иронией протянул тот, цыкая, — в твоих мечтах, — сказал Юнги, сразу же с нажимом продолжая, тоном требуя от Чонгука не сметь его перебивать. — Родись я омегой, даже с грязной кровью, у меня была бы хоть какая-нибудь маленькая магическая сила и право выбирать свою жизнь, я мог бы стать тем, кем бы захотел, мог бы даже из крестьянина дослужиться до какого-нибудь титула. Родись я гаммой, то я бы мог отучиться, выбрать себе профессию, партнера и даже роль: рожать мне или оплодотворять. Но я родился альфой, всё, что у меня есть, это чуть более крепкое тело и узел на члене. Всё это нужно только для того, чтобы я мог физически выдержать омежью течку и обеспечил омегу большим количеством спермы. Всё, Чонгук, — едко усмехнулся он. — Это всё, что в нас видит общество. Поэтому меня даже в школу не брали, альфы слишком глупы для этого, — зло выплюнул он, цитируя чужие слова. — Я не мог устроиться на работу, где нужно хоть немного думать, ведь альфы слишком глупы для этого, — еще более ядовито повторил он. — Я помогал загружать и разгружать караваны, получая за это одну монету за телегу. В итоге я повредил плечо, когда мне было всего двенадцать лет, и больше даже этого делать не мог. Меня могли взять только на работу, где требовался тяжелый физический труд, который я не мог выполнять, — акцентируя внимание, более детально уточнил он. — И вот теперь скажи мне, Чонгук, какая жизнь меня ждала? — спросил он, с колкой усмешкой замечая, как тот отвел взгляд и плотно сжал губы. — Молчишь, — пожурил тот. — Потому что знаешь ответ. Я бы сдох на улице от голода. Мне повезло, что Ванби обратил на меня внимание, когда я носил за ним покупки по рынку и даже не попытался ничего себе присвоить из вороха его вещей. А ведь знаешь, — усмехнулся он, — я ничего не украл не потому, что не мог или не хотел, а потому, что тратил все силы, чтобы не упасть в обморок из-за чудовищной боли в плече. Когда я ушел из дома, моя семья вздохнула с облегчением: на один голодный и бесполезный рот стало меньше. Да, я был постельной игрушкой, — кивнул он, используя слова Чонгука. — Дэгун Чимин то приглашал меня к себе, то забывал обо мне, то заменял меня кем-то другим. Он даже не дал мне статус Вона, я так и был Нуном, поэтому меня вызывали и другие Дэгуны. Я работал на кухне и грел господские постели, пока Ванби не выбрал меня Хусоном, — выдал он, протяжно выпуская воздух и расслабляя напряженные плечи. — И я доволен тем, что у меня сейчас есть, — с размеренным спокойствием проговорил Юнги. — Меня не вызывают на ложе, я занимаюсь делами Хугунама, имею тут свою маленькую власть и получаю за это хорошее жалование. Половина хунамов мечтает о моем месте, потому что всем и так ясно, что стать супругом Нарат-нома или кого-то из Гунов — это несбыточная мечта. Поэтому я счастлив быть ухоженной собакой в клетке и при хозяине, чем свободной дворнягой, роющейся в помойке. — Ванби Намджуну же удалось, — буркнул Чонгук, переводя тему и отходя к окну, скрещивая руки на груди. Колко засмеявшись, Юнги залпом допил уже остывший чай, поморщившись от неприятного вкуса, и выдал: — Ванби Намджун — это особый случай, — цокнув, заметил Юнги, — он очень умен и хорошо образован, его растили для какого-то заморского принца, но, когда Нарат-ном Сокджин стал набирать силу и уже имел двух сыновей-омег и носил третьего, то шестнадцатилетнего Намджуна фактически обменяли на мирный договор между Кимгидо и Айрокхо. Наш Ванби очень коварен и хитер, не советую тебе становиться его врагом, потому что их он устраняет быстро и так, что даже Нарат-ном его ни разу не заподозрил. — Вот только рождение Дэкуна Чоннама допустил, — с хмыком проговорил Чонгук, наблюдая из окна за передвижением стражи на улице. Мрачно посмотрев на спину младшего альфы, Юнги вложил весь свой настрой в тон и хлестко выдал: — Не суди, не зная всего, — указал он, впиваясь взглядом в темные глаза повернувшегося Чонгука. — Так поясни, — поддел его Чонгук с ухмылкой на губах. — Твоя дерзость к хорошему не приведет, — советуя, подметил Юнги, покачав головой. — Ну это же будут мои проблемы, — пожав плечами, отозвался Чонгук. — Но наказывать придется мне, — напомнил Юнги, поднимаясь и подходя к Чонгуку, продолжая, при этом понизив тон: — Ванби тогда был болен и не мог сам провести с Нарат-номом его течку, поэтому отправил к супругу своего верного слугу, чтобы не дать кому-то другому возвыситься в Хугунаме. Замерев, обдумывая слова Хусона, Чонгук с настороженностью поинтересовался: — И где теперь его аппа? — Умер через год после рождения Дэкуна, вечером возвращался из купальни и, упав с лестницы, свернул шею, — рассказал Юнги, смотря на Чонгука прямым серьезным взглядом. — Случайно? — с затаённым недоверием уточнил тот. — Случайно, — с недоброй усмешкой хмыкнул Юнги, склонив голову чуть набок и скривив губы, мимикой и тоном давая истинный ответ. — Ясно, — сдавленно выдал Чонгук, замечая, как сердце ускорило свой стук, вспоминая, что с ним тоже могли разделаться легко и просто. — Тогда мне тем более нужно бежать, — сказал он, спешно продолжая, слыша раздраженный взрык Юнги: — Я не понравлюсь Вангуну, — выпалил он, добавляя: — сам же видишь мой характер, а я не исправлюсь, я не смирюсь и не замолчу. Значит, меня в итоге призовет Нарат-ном, а за это мне свернут шею, — сказал он, переходя на просящий тон: — Юнги, пожалуйста, помоги. Пусть не сам, но подскажи, как сбежать. Я видел стены, — пояснял Чонгук, подсказывая варианты, — они не такие уж высокие, если где-то есть рядом дерево, то я заберусь на него и допрыгну, мне бы только знать, где это и когда там нет охраны. Или, может, есть тайный ход из дворца… — Хорошо-хорошо, — с нетерпеливым раздражением в тоне сдался Юнги, тяжело вздыхая, — я подумаю, — сдавленно выдал он, ахая и с трудом устояв на ногах из-за бросившегося на него с объятиями Чонгука. ***** 10 июня 1049 года. Понедельник. Заводя альфа-жеребца в стойло, Чонгук напоследок потрепал его по морде и вышел на улицу, уже привычно оглядываясь, изучая местность и отмечая особенности передвижения стражников. Неторопливо зашагав в сторону дворца, Чонгук продолжал делать мысленные пометки, которые могли бы помочь ему при побеге. Дойдя до входа в часть дворца, отданную Хугунаму, Чонгук замер у подножья небольшой лестницы, осознавая, что на протяжении всего пути ему не встретился ни один из стражников. Пройдясь цепким взглядом по пустому от людей пространству, он только силой воли удержал себя на месте, давя в себе желание сорваться с места и побежать к забору, который видел вдалеке: уговорить Юнги на работу в конюшне и так было сложно, ведь его ожидаемый статус Санвона вообще не предполагал его причастность к работе в Хугунаме, поэтому рисковать предоставленной свободой передвижения из-за мизерного шанса на успех было глупо. Простояв пару минут около здания, Чонгук отмер только тогда, когда услышал за углом голоса, скорее всего, принадлежащие стражникам. Вздохнув, понуро опустив плечи, он вбежал по невысокой лестнице, потянув на себя дверь, попадая на нижний рабочий этаж, через который можно было попасть в Хугунам. Оказавшись в закрытом пространстве помещения, Чонгук принюхался, брезгливо морща нос, понимая, что успел пропитаться запахом конюшни, и направился сначала в прачечную за новыми вещами, а затем сразу — в купальни. Мысленно радуясь тому, что ему не придется ждать, когда вода нагреется, потому что температура воды в купальнях королевского дворца поддерживалась круглосуточно, благодаря изобретениям королевских умельцев и магии водного Вангуна, Чонгук с блаженным выдохом стянул с себя потную рубашку, отбрасывая ее на скамью у стенки, куда сложил и чистые вещи. Заметив на скамье у другой стены раздевалки чужие вещи, Чонгук поморщился, понимая, что ожидаемого одиночества он не получит, но все же шагнул внутрь теплого помещения, позволяя пару обдать его в момент открытия двери. Мельком приметив, где находится другой посетитель купальни, Чонгук направился в противоположную сторону, располагаясь на теплой скамье, откидываясь спиной на стену. Расслабленно прикрыв глаза, чувствуя, как ноют мышцы после работы со строптивыми скакунами, Чонгук дотянулся ладонью до широкой раковины, в которую постоянно лилась вода, вытекая за ее пределы, собираясь в пространстве большой ванны. Зачерпнув ладонью воду, Чонгук вылил ее себе на лицо, протирая неприятно липкую от пота кожу. Разнеженный теплом и умиротворенный шумом текущей воды, Чонгук лениво приоткрыл глаза, невольно цепляясь взглядом за альфу, разместившегося в противоположной части купальни. Наблюдая за невольным компаньоном, Чонгук старался не выказывать свое смятение в мимике: то, что альфу омывали двое других альф, давало понять о наличии у него какого-то статуса в Хугунаме, но присутствие кого-то из Кунов в общей купальни было сомнительным. «Да и возрастом те должны быть младше», — подумал Чонгук, непроизвольно цепляясь взглядом за пах альфы, который раздвинул ноги для более удобного скольжения очищающей рукавицы. — «И девственниками», — мысленно продолжил он, видя, что крупная головка альфы была свободна от крайней плоти. — «Наложник», — резюмировал Чонгук, вновь закрывая глаза, но не в силах остановить свои мысли, порожденные любопытством. Вновь приоткрыв глаза, Чонгук стал более внимательно осматривать альфу, вставшего в полный рост, которому натирали спину и ягодицы. «Сразу видно, что к работе не привык», — сделал вывод Чонгук, внимательно осматривая стройное тело альфы лишь с легким намеком на мышцы, которые скорее были следствием его молодости, чем тренировок. Сев обратно на скамейку, тот альфа закрыл глаза, откидывая голову назад, позволяя другим альфам поливать водой его длинные, достающие до поясницы черные волосы, и наносить на них пенящуюся основу. Едва сдержав рвущееся наружу фырканье, Чонгук плотнее сжал губы, в очередной раз понимая, что не место ему в королевском Хугунаме: его тело было другим, крепким, накачанным, буквально кричащим о том, как много сил и внимания он уделяет проработке каждой мышцы, а длинные волосы он отрезал три года назад, позволяя им дорастать только до линии челюсти. Лениво сопоставляя факты, вспоминая, что двое старших сыновей Нарат-нома уже отправлены в провинции и наверняка бы забрали своего фаворита с собой, что Дэгун Чимин не дарует даже статус Вона и что Вангуну Хёриму еще даже разрезание не делали, Чонгук резко втянул воздух, подавившись им и закашлявшись, осознавая, что перед ним либо наложник Нарат-нома, который еще чудом живой, либо наложник Вангуна Тэхёна. Поймав на себе недовольный из-за созданного им шума взгляд альфы, Чонгук по-новому посмотрел на того, отмечая, что волосы на теле тот трогать не стал, означающее невозможность его неожиданного призыва в покои. «Потому что Вангуна нет во дворце», — сделал окончательный вывод Чонгук, невесело усмехаясь, прикрывая глаза и сокрушенно помотав головой. — «На что только Ванби рассчитывает», — подумал он, предполагая, что перед ним тот самый Борам, которого не желают видеть аппой детей Вангуна. — Ты нашел в этом что-то веселое, аджон? — сделав явный акцент на обращении, недовольно спросил тот, выпрямляя спину и смерив Чонгука неодобрительным взглядом. — Конечно, нет, Санвон, — наугад обратился Чонгук, — я думал о своем, вспомнил о жеребцах, с которыми сегодня занимался. Хмыкнув, тот слегка запрокинул голову, позволяя альфам наносить питательное масло на свои локоны, и довольно проговорил: — Ты даже знаешь, кто я, — протянул Борам со снисходительным бахвальством в тоне, поднимаясь и делая несколько шагов в сторону Чонгука, останавливаясь и внимательно осматривая его, уделяя внимание его рельефу и небольшому девственному члену: — Слышал, тебя собираются преподнести в качестве подарка моему Вангуну, — заметил он, приосанившись, но не совладав с поджавшимися губами. — Для тебя, конечно, будет честью лишиться невинности с таким омегой, но хочу тебя предупредить… — Будете угрожать? — не сдержавшись, усмехнулся Чонгук, вольготнее раздвигая ноги и расправляя плечи. — Это не мой стиль, — с покровительственной мягкостью отозвался тот, легко улыбаясь. — Хотел лишь предупредить, чтобы ты не рассчитывал на многое, я видел многих альф, гордо входивших в его покои, — проговорил Борам, демонстрируя сопереживание, — но выходивших оттуда с разбитым сердцем. Чтобы покорить Вангуна нужно что-то большее, чем красивое лицо, — пояснил он. — Мой Вангун любит поговорить о высоком, — сказал он, сделав сопровождающий жест ладонью, — а редко кто способен поддержать с ним диалог на нужном уровне, поэтому после нескольких ночей он неизбежно возвращался к нам. — К нам? — хрипло уточнил Чонгук, нервно усмехнувшись. Показав ладонью себе за спину, Борам ответил: — Кегван и Джаин, — представил он других альф, — Воны Вангуна Тэхёна. И кроме нас троих, мой Вангун никому и никогда статус своего наложника не даровал. Последний альфа не выдержал того, что его отвергли, оставив нуном, и покончил с собой, поэтому хочу лишь предупредить подобные возможные последствия. По крайней мере у тебя есть время принять эту правду и смириться с ней. Возможно, тебя даже оставят аджоном, а не сделают нуном, раз ты хорошо управляешься с лошадьми, — одобряюще улыбнувшись, Борам еще раз осмотрел Чонгука и, повернувшись, направился к выходу, не замечая того, что температура в купальне поднялась на несколько градусов. ***** 12 июня 1049 года. Среда. Зайдя вместе с остальными в классную комнату, Чонгук направился к самой дальней парте, надеясь, как можно незаметнее отсидеть все положенные альфам занятия. Поймав на себе неодобрительный взгляд Юнги, несомненно, заглянувшего проверить его явку после вчерашних попыток отказаться от уроков, Чонгук сделал вид, что не понимает причину подобного нехорошего внимания, и демонстративно сел на выбранную последнюю парту. Отодвинув на край небольшого одиночного стола выданный для учебы блокнот из черной кожи с золотым тиснением, отсылающий к гербовым цветам королевства Кимгидо, Чонгук облокотился на столешницу, буквально растекаясь на ней, не опускаясь полностью только из-за кулака, подпирающего щеку. По мере заполнения классной комнаты Чонгук все сильнее и сильнее чувствовал раздражение, не понимая, чем ему могут быть полезны занятия, проводимые в Хугунаме, но успокаивая себя только словами Хусона, что перед побегом нужно вести себя максимально не подозрительно, притупляя бдительность. Понуро вздохнув, Чонгук заинтересованно проводил взглядом вошедшего учителя Субина, носившего фамилию Ким, как и все люди, причисляющие себя к подданным королевства Кимгидо. Заметив зашедшую за ним охрану, вставшую около входа, Чонгук настороженно принюхался, понимая, что учитель Субин — гамма, видимо, приходящий к королевским хунамам из столичного учебного заведения. Хмыкнув, мысленно отмечая, что тогда, возможно, он и узнает что-нибудь интересное, Чонгук удобнее сел на стуле, откинувшись на спинку и после чуть сползя по ней спиной вниз. В пол-уха слушая рассказ учителя о государстве Айрокхо, который разбавлялся частыми вопросами от хунамов и редкими репликами, отвечающими на вопросы учителя, Чонгук не мог не обратить внимания на Борама, который явно считался одним из самых образованных в Хугунаме, при этом выпячивал эту гордость, с толикой лености в голосе отвечая на большую часть вопросов Субина. — Ну что, — хлопнув в ладони, выдал Субин, стирая с доски прежние записи и выводя новое название государства «Чонсон», — перейдем к другим нашим соседям. Кто, что знает о королевстве Чонсон? — Зачем вы вообще нас этому учите? — расстроенно протянул один из альф, который ранее пытался ответить на вопросы учителя, но каждый раз ошибался. — Мы все равно никогда не окажемся ни в одном из этих королевств. — Ты не прав, Аюн, — мягко пожурил того Субин, — я же рассказывал, что, когда Ванби Намджун только приехал в Кимгидо, то он приехал со своими слугами, поэтому вполне возможно, что кто-то из вас поедет в другое королевство с кем-то из Кунов или даже из Гунов. — Гунов? — удивился Аюн. — Но как Гун может уехать в другое королевство? — с легкой раздраженностью, приправленной насмешкой, выдал он. — Или вы говорите о завоевании? — Нет, отнюдь не о завоевании, — вздохнув, ответил Субин, вновь обращаясь к своим ученикам. — Ну же, кто скажет мне, как такое возможно и почему мы говорим об этом в контексте Чонсона? Устав от звенящей тишины в помещении и отчасти пожалев учителя, чей взгляд становился все грустнее, Чонгук поднял руку и после кивка учителя ответил: — Потому что Чонсоном сейчас правит король-регент — Нарат-ван Хосок, — пояснил он, садясь более прямо на стуле. — Его супруг, законный правитель Чонсона Нарат-ном Хаюн погиб при родах, оставив после себя единственного сына альфу, который хоть и носит с рождения титул Намгуна и при восшествии на престол будет полноправным правителем не с титулом Ванби, а с титулом Нарат-намом , все равно должен выйти замуж за омегу. Поэтому тот омега, который возьмет в супруги Намгуна Яна, должен будет покинуть свою страну и взойти на престол Чонсона вместе с супругом. — Или объединить два королевства, — довольно подсказал Субин, весело хихикнув и указав на Чонгука: — Прекрасный ответ, как тебя зовут? Не видел тебя раньше. — Ким Чонгук, — ответил он, — я новенький. — Хорошо, — произнес Субин, делая пометки в своем журнале и после возвращая внимание ученикам. — Как только что и рассказал Чонгук, единственным наследником Чонсона является Намгун Ян, кто может сказать, что означает его титул «Намгун»? — Назначенный наследник-альфа, когда в королевской семье нет наследников-омег или их отлучили от двора, — поспешно ответил Борам, сразу же как только поднял руку, — этот титул равен по статусу титулу Номгуну, назначенному наследному омеге. — Хорошо, Борам, — сдержанно похвалил Субин, — только куда ты так спешишь, я же всегда учу вас сдержанности и такту, я даже не успел дать тебе позволения ответить, — отвлекшись на вскинутую руку одного из гамм, Субин проговорил: — Да, Седжун. — Учитель, — заговорил тот, опуская руку, — но что дает титул Нарат-нама? Почему Намгун Ян не станет потом Ванби? — Потому что «Ванби» — это главный, первый супруг Нарат-нома, которому доверена власть в Хугунаме, — стал рассказывать Субин, — однако за пределами Хугунама Ванби не имеет права отдавать приказы, он получит власть в государстве только если станет вдовцом и, как следствие, королем-регентом, коим сейчас является Нарат-ван Хосок. Он до этого как раз и носил титул Ванби, — уточнил он. — Как только его сын пожелает взойти на трон, Нарат-ван будет обязан уступить свое место… — Он может сделать это и без супруга? — потрясенно перебил учителя Аюн. — Терпение, Аюн, терпение, — построжился Субин, погрозив тому пальцем, получая в ответ смущенные извинения. — Но да, теоретически он может взойти на трон без супруга, вот только на практике это вряд ли случится, потому что одинокий, тем более молодой альфа на троне — это всегда нестабильность и соблазн для соседних королевств напасть и захватить, — повернувшись на руку Борама, Субин кивнул ему, позволяя говорить: — Но сколько Намгуну Яну лет? — Скоро будет двадцать, — ответил Субин. — То есть Чонсоном уже двадцать лет управляет альфа, и его до сих пор никто не захватил? — продолжил Борам в удивлении, едва уступающем тону Аюна. — А это уже следующая особенность Чонсона, — воодушевлённо проговорил Субин, взбудоражено смотря на учеников. — Кто знает, почему на Чонсон так никто и не напал? Ну же, — подначивал он, — Чонгук, может быть, ты ответишь? Замешкавшись, Чонгук хотел уже озвучить, что не знает, как заметил на губах Борама презрительный изгиб, ощущая, как внутри него мгновенно поднялась волна негодования, и он заговорил: — Во-первых, из-за уникального расположения Чонсона, — окончательно сев ровно, выпрямляя спину, он стал пояснять. — Всё королевство Чонсон, о котором мы сейчас говорим, на самом деле очень маленькое, оно всё умещается на огромном плато, где с одной стороны расположено море Сиву. По границе всего плато построены защитные стены с башнями, поэтому незаметно подойти к Чонсону невозможно, военные издалека видят всех, кто двигается к королевству. Во-вторых, в королевстве действуют очень строгие законы насчет кровосмешения, — рассказывал он, на мгновение сбившись из-за слышимого восторженного вздоха Субина, — ни один омега Чонсона не возьмет в Хугунам гамму, в них попадают исключительно альфы, а гаммы могут строить семьи или собирать свои Хугунамы только из гамм, поэтому все воины Чонсона, то есть большая часть проживающих там омег, обладают очень сильной магией. Несмотря на то, что правит королевством альфа, его армию опасаются все соседние королевства. — Великолепно! — потрясенно выдал Субин. — Откуда такие удивительные познания? — Недалеко от нас жил торговец-гамма, — начал Чонгук, одновременно смущенно из-за похвалы и самодовольно из-за недовольства во взгляде Борама, — детей он своих не завел, поэтому, когда уже стал совсем старым, то часто собирал вокруг себя соседских детей и рассказывал о королевствах, в которых был. Это было очень интересно, поэтому я все запомнил. — Тебе повезло, Чонгук, — одобрительно сказал Субин, отходя к учительскому столу и начиная рассказывать. — Как уже было отмечено, — начал он, на мгновение отвлекаясь, — это уже можно записывать, — сказал он, выдерживая паузу, пока ученики открывали блокноты и чернила. — Как уже было отмечено, — повторил он, — расположение Чонсона поистине уникально, королевство расположено на плато, поэтому там нет никаких отдельных городов и провинций, можно сказать, что всё королевство — это один город, столица Виресон. Так как в Чонсоне действительно очень много сильных магов, то королевская семья выжимает максимум возможностей из места, где они расположены. Их поля и пастбища — все расположены на самом плато вдоль заградительных стен, поэтому они не мешают обычной жизни подданных, но и не ставят под угрозу продовольственную безопасность, — говорил Субин, кратко конспектируя основные тезисы на доске. — В горах под плато обнаружили залежи драгоценных металлов и железа, драгоценности они в значительной части экспортируют, поэтому получают значительный доход в казну, железо продают в меньшей части, используя его для строительства домов и транспортных средств, — замолчав на мгновение, неуверенно пожевав нижнюю губу, он все же осторожно заговорил: — Я, конечно, не сторонник рассказывать вам слухи, потому что в отношении Чонсона очень мало достоверных данных, но со ссылкой на омег, обладающих силой левитации, дома в Виресоне куда большей этажности, чем наши деревянные или глиняные, и по дорогам у них ездят кареты без лошадей, которые выпускают дым. Не могу утверждать, что это правда, но по крайней мере так говорят, — разведя руками, выдал Субин, возвращаясь к лекции: — У них множество других производств, не буду останавливаться на всех, потому что в том или ином объеме там занимаются практически любым производством. Возможно это стало из-за того, что они очень выгодно используют свой выход к морю. За плато построен масштабный порт, способный принять значительное количество кораблей совершенно разного размера. Помимо торговых кораблей самого Чонсона, королевство стало местом слияния всех торговых путей, в том числе и нашего королевства, — повернувшись к поднявшему руку Бораму, Субин спросил: — У тебя вопрос? — Да, — со смятением в голосе поинтересовался он, — я не понимаю, как может сочетаться закрытость королевства и его роль в межкоролевской торговле. — Сейчас поясню, — сказал он, отходя к доске и записывая «Кёнсон». — Спрятав порт за скалами плато, исключив возможность набегов на корабли, они пробили совсем небольшой туннель с краю плато, который выходит на ровное пространство у подножия плато, там они построили небольшой поселок, если его можно так назвать, — сказал Субин, указывая на название, записанное на доске: — Кёнсон, — озвучил он, — там построен впечатляющий своими размерами рынок, куда и стекаются все торговцы: наши, соседей с нашего материка или прибывшие из-за моря. Помимо того, что торговцы платят за право торговать на рынке Кёнсона, они пользуются услугами построенных там постоялых домов, баров и даже театров и концертных залов. Подданные Чонсона там не живут, но спускаются в Кёнсон для работы, в том числе и для охраны правопорядка. — Учитель Субин, — начал Аюн, но, вспомнив про правила, замолчал и поднял руку, дожидаясь разрешения. — Получается, что Намгун Ян — это самый завидный альфа наших двух материков. — Скорее всего, так и есть, — умилившись такой мысли, подтвердил Субин. — Тогда почему никто из наших Гунов не попытался взять его в супруги? — взволнованно продолжил расспросы Аюн. — Его же могут увести, могут забрать наши недоброжелатели или даже враги. — Потому что Нарат-ван, — убрав с губ улыбку, заговорил Субин, — растит сына в строгости. Это опять же все слухи, но говорят, что те, кто получали аудиенцию королевской семьи, даже не получили право посмотреть на Намгуна, точнее его облагают в чонсонот, он лишь приветствует гостей и весь вечер находится рядом с аппой, отвечая на обращенные к нему вопросы, только с позволения Нарат-вана. Редкие люди могут похвастаться тем, что видели через завесу темные глаза Намгуна Яна. Видимо, пока Нарат-ван не увидел среди попытавших свое счастье омег достойного не только для своего сына, но и для королевства, — предположил он, пожав плечами. — У нас все Гуны хороши, — горделиво продолжил Аюн. — И хоть у некоторых есть дети, они все еще без официальных супругов, — довольно подметил он. — Кто-то должен понравиться Нарат-вану и Намгуну, — проговорил он, задумываясь и после выдавая: — Наш Вангун Тэхён был бы ему прекрасной парой, — мечтательно проговорил он, резко осекаясь под острым взглядом Борама. — Это уже не нам решать, — примирительно сказал Субин, возвращаясь к доске, стирая написанное и выводя новое «Луминго». — Поговорим еще об одном важном для вас королевстве Луминго. Подняв руку, не поднимая взгляда от блокнота, куда вписывал название, Аюн уточнил, не видя, разрешили ему говорить или нет: — Это оттуда же учитель Тэнфэй прибыл? — Да, именно оттуда, — подтвердил Субин, вздохнув, устав от постоянных замечаний и призывам к порядку и дисциплине. — Учитель Тэнфэй был направлен императором Луминго Сяолуном для того, чтобы тот обучил Ванкуна Секката их традициям и языку, ведь этим летом должна состояться церемония их союза. Так что, если Чонсон — это для наших Гунов пока несбыточная мечта, то заморское Луминго — будущая перспектива, возможно, кто-то из вас и поедет туда с Ванкуном, — подавшись в сторону доски, Субин остановился и выдал: — Чонгук, может быть, ты что-то знаешь о Луминго? — с надеждой и любопытством поинтересовался он. Вздрогнув от неожиданности, погрузившись в свои мысли, все так же сидя перед пустым блокнотом, Чонгук растерялся, судорожно размышляя над ответом, в итоге выдавливая сухое: — Тот гамма за море не ездил, — сказал, но, заметив, как и без того неуверенная улыбка стала сползать с губ учителя, Чонгук со вздохом добавил: — Но я знаю, что в королевской семье двое принцев омег и двенадцать альф. Они ведут очень активную торговлю через Кёнсон, в основном привозя различные ткани, и еще постоянно пытаются изобрести оружие для дальнего боя, основанного на силе взрывов. — Замечательно, — похвалил Субин, перенося его слова в тезисы на доску. Глубоко вздохнув, Чонгук отвернулся к окну, задумчиво смотря на покачивающиеся ветки деревьев, совершенно не слушая продолжившуюся лекцию Субина о Луминго. ***** — Почему ты мне не сказал, что на субботу назначено разрезание? — недовольно выпалил Чонгук после того, как Юнги закрыл за ним дверь в свои покои. Поморщившись от обращения, одарив Чонгука лишь недовольным взглядом, помня, что на публике тот не позволяет себе таких вольностей, Юнги проговорил: — Потому что это, во-первых, не тайна, а, во-вторых, ты в этом никак не участвуешь, — прояснил он. — Что ты так возмутился-то? — А то, — выпалил он, — что Гуны приедут на церемонию, по крайней мере Вангун точно вернется, ведь это его родной брат, — распалялся Чонгук, видя, как хмурится Юнги, понимая истинность произнесенных слов. — Мне бежать уже завтра надо, — твердо выдал он, спрашивая: — Неизвестно, когда Вангун вернется? — Нет, — мотнув головой, ответил Юнги, — мне о перемещениях Гунов не сообщают, это может знать только Ванби, — видя готовность Чонгука разразиться в новой тираде, Юнги с нажимом его опередил, рассказывая: — Я нашел подходящее место, — сказал он, ловя на себе внимательный и заинтересованный взгляд черных глаз. — У восточной стены за беседкой есть дерево, по которому можно добраться до ограждения, ветка там не очень толстая, но тебя выдержать должна. За стеной лес, там охрана ходит редко, за стеной болотистая местность. — Ну спасибо, — протянул Чонгук иронично. — Да дослушай ты, — цыкнул Юнги. — Болото в лесу, а не за оградой, поэтому если ты сбежишь к вечеру или к ночи и пойдешь вдоль стены налево, а потом продолжишь в том же направлении, когда стена закончится, то выйдешь к дороге, ведущей в Ганджоу, там пойдешь направо, но проблема в том, что я не придумал, как сделать так, чтобы стража не заметила твою пропажу из самого дворца, входы и выходы охраняются как изнутри, так и снаружи. — Это оставь мне, — улыбнувшись, протянул Чонгук. — Ты и так мне очень помог, завтра съезжу на каком-нибудь жеребце туда, проверю место. — Чонгук, — предупреждающе выдал Юнги, с прищуром смотря на альфу, — что ты задумал? — Что? — переспросил Чонгук, смотря на Хусона широко распахнутыми глазами, умилительно неторопливо хлопая длинными ресницами. — Не смотри так, — указал Юнги строго, — тебе это не поможет, я прекрасно знаю, какое чудо скрывается за этим чудесным взглядом. — Ну правда, — протянул Чонгук, сбрасывая милую личину, — все будет хорошо, я сам все организую, просто постарайся потянуть время, когда во дворце начнется суматоха, — получив резкий взгляд от Юнги, он добавил: — Я обещаю, что ничего страшного не случится, ну просто немного все посуетятся, пока я буду в темноте убегать в нужную сторону. — Если что, — предупредил Юнги, — я буду все отрицать. — Если что, — передразнил его Чонгук, — я сам про тебя никому не скажу, мне ведь потом опять потребуется твоя помощь. — Ах ты, — гневно начал Юнги, но Чонгук уже ловко его обогнул и выскользнул в коридор. ***** 13 июня 1049 года. Четверг. Бежав по коридору, Чонгук стучал во все двери и звал всех, кто только мог его услышать, в итоге налетев на выбежавшего ему навстречу Харуна Бинмёна, вовремя схватившего его за плечи, чтобы тот не упал. — Что раскричался, аджон? — недовольно спросил тот. — Там, — задыхаясь, говорил Чонгук, указывая себе за спину, — вещи, которые приготовили увезти в старый дворец, горят, стража не может потушить. — Быстрее, — скомандовал Бинмён всем любопытным, выглянувшим в коридор и пришедших на шум, — хватайте ведра, набирайте воду и быстрее туда. Обогнув Харуна, Чонгук бросился в кухню, хватая ранее присмотренное ведро, и, набрав воду, побежал обратно, ориентируясь в вечерней темноте на яркое пламя. Вылив воду, Чонгук отступил назад, запыханно дыша и осматриваясь, замечая, что к пламени бегут уже не только с их части дворца и не только хунамы. Развернувшись, Чонгук вновь побежал в сторону дворца, где можно было набрать воды, но посередине пути столкнулся с Юнги, грубо схватившим его за локоть. — Отпусти, — прошипел Чонгук, посматривая в сторону восточной части дворца, где сейчас точно не должно никого было быть, — у меня мало времени, — шикнул он, что не повлияло на силу сжимаемых его руку пальцев. — Почему огонь не гаснет? — твердо спросил Юнги, дернув вырывающегося Чонгука на себя. — Да не знаю я, — раздраженно выдал он, с силой выдернув руку, впихнув в руки Юнги пустое ведро и, развернувшись, бросился дальше. Не добежав даже до двери, ведущей к кухне, Чонгук дернулся от громкого звука и несинхронных вскриков за спиной, вынужденно оборачиваясь. Уловив лишь последние мгновения того, как на созданный им огонь обрушился поток воды, туша пламя и оставляя за собой только едкий дым, Чонгук оторопело смотрел на кашляющих людей, чуть позже замечая Юнги, поднявшего голову вверх. Проследив его взгляд, Чонгук заметил около перил на широком балконе третьего этажа светловолосого юношу, чьи руки были выставлены вперед, на кончиках пальцев которого еще были видны отблески применённой магии. — Ты не успел, — хрипло сказал Юнги, подошедший к Чонгуку и пихнувший ему обратно его ведро. — Вангун вернулся. — Это покои Борама? — сквозь зубы выдал Чонгук, смотря на юношу, повернувшегося к кому-то, кто был за его спиной. Присмотревшись и вспомнив планировку Хугунама, Юнги проговорил: — Нет, это покои Ванби, — пояснил он, видя, как, словно в подтверждении его слов, Ванби подошел к ограждению балкона, наблюдая за тем, как аджоны раздвигали поврежденные вещи, пытаясь найти хоть что-то уцелевшее. — Расскажи мне о нем, — потребовал Чонгук, продолжая неотрывно смотреть на Вангуна, разговаривающего с аппой. — Что, — усмехнулся Юнги, — увидел красивого омегу и передумал сбегать? — хмыкнул он, переведя взгляд на Чонгука и убирая излом со своих губ, наткнувшись на серьезный черный взгляд. — Придешь ко мне перед отбоем, — указал он, обходя альфу и направляясь обратно в здание, зная, что ему еще предстоит выслушать недовольства Ванби из-за произошедшего. ***** — Что именно тебе интересно? — спросил Юнги, без сил садясь на диван в своих покоях, чувствуя усталость прошедшего дня и нервозность позднего вечера. — Всё, что ты мне можешь рассказать, — взвинчено выдал Чонгук, садясь рядом на диван полубоком, подгибая под себя ногу. — Произошел он от основателя династии Ким, — иронизируя, протяжно заговорил Юнги на манер рассказываемых легенд. — Юнги, — раздраженно перебил его Чонгук, цокнув и взвившись на месте, после вновь опускаясь на диван. — Тогда выражайся конкретнее, — упрекнул тот. — Я много что могу рассказать. — Ну ты же понимаешь, — раздосадовано проныл Чонгук, запрокидывая голову и нервно цепляясь пальцами за обивку на спинке дивана. — Я с ним не спал, насколько он тугой и глубокий, не знаю, — издеваясь, спокойно ответил Юнги, разливая заварившийся чай по кружкам, продолжая после полученного недовольного взгляда Чонгука: — Когда я в Хугунам попал, ему было лет семь, он был очень шумным ребенком, постоянно втаскивал Чимина в какие-нибудь передряги, за которые его Ванби ругал, а Нарат-ном хвалил за бурлящий нрав. Сила у него уже проявилась, но слабая еще была, поэтому он больше сам что-то вытворял и придумывал. После дворцу знатно доставалось от его силы, пару потопов мы пережили, — усмехнулся Юнги, вспоминая. — По мере взросления и появления младших братьев он становился все спокойнее, правда, когда Нарат-ном стал брать его с собой по провинциям, совсем растерял в себе это детское веселье, — со вздохом рассказал он. — Учителя между собой перешептывались, что Вангун по возвращении из таких поездок задает им совсем не детские вопросы о голоде, засухе, бездомных и прочем. Первая течка у него пришла чуть позже принятого, — перейдя на другую тему, продолжил Юнги, — ему уже практически пятнадцать тогда было, да и скудная она была, он даже спокойно ее перенес. Как и положено, после нее провели разрезание девственной пленки, но альфу он после этого к себе еще долго не звал, только, когда уже Ванби настоял, Вангун выбрал себе альфу из Хугунама. — Борама? — не скрыв тихий рык, спросил Чонгук. — Нет, — ответил Юнги, мотнув головой и замолкая, отвлекаясь на глоток чая. — Борама тогда тут даже не было, он появился тут пять лет назад, уже взрослый был. — Взрослый? — ухватившись за слова, переспросил Чонгук. — Так тебе про Вангуна рассказывать или про его наложника? — усмехнулся он, наслаждаясь острым черным взглядом. — Да, — все же пояснил Юнги, — ему уже тогда было двадцать два, он старше Вангуна на два года. Его отдали в Хугунам директора государственного театра, прожил он там четыре года, разумеется, девственником более не был, но и какой-то статус он там не получил, детей от него не было. Поэтому, когда тот омега умер от болезни, то в доме остались лишь дети и их аппы, остальных распустили, — кивнув Чонгуку на кружку с чаем, к которой тот сразу потянулся, Юнги вернулся к рассказу: — Как, может, ты знаешь, в таких случаях решение о судьбах подобных альф и гамм переходит в руки Ванби. Тот их всех отсмотрел, многих раздал по чужим Хугунамам, кого-то оставил здесь в роли аджонов или нунов. Борам был одним из них, он много времени провел среди деятелей искусства, поэтому его сделали нуном, он на торжественных вечерах либо танцевал, либо играл на инструментах. — Он был полноценным нуном? — с долей злого превосходства в тоне спросил Чонгук, отведя поблескивающий взгляд в сторону. — Чонгук, — неодобрительно осудил Юнги, смерив того тяжелым взглядом, — не стоит злорадствовать, ведь твоя судьба тут тоже еще неизвестна, — напомнил он, желая вернуть того на землю. — Ну так все же? — настойчиво уточнил Чонгук, переведя взгляд на Хусона. — Да, он был полноценным нуном, его выбирали гости Нарат-нома, и он восходил на их ложе, — рассказал тот. — Как тогда он мог оказаться Санвоном Вангуна? — негодуя, выпалил Чонгук. — А ты думаешь, Ванби просто так что ли недоволен этим выбором? — риторически хмыкнул Юнги. — У Борама нечистая кровь, он не из знатной семьи, он не был девственником, да и вообще уже был наложником другого омеги. Это совершенно не тот набор качеств и характеристик, которые Ванби хочет видеть в альфе своего сына, но с выбором Вангуна он ничего сделать не может. — Он его любит? — хрипло спросил Чонгук, сглатывая ком в горле. — Конечно, — возмущенно-вдохновленно выдал он, не понимающе смотря на Чонгука, — какой аппа не будет любить своего сына, тем более королевского омегу? — Нет, — выдохнул Чонгук, выпуская из легких задержанный после слов Юнги воздух, — Вангун Тэхён любит Борама? — Откуда же мне знать? — фыркнул Юнги, смотря на Чонгука и видя его хмурый взгляд. — На этот вопрос может ответить только сам Вангун, но раз тебя так волнуют их чувства, то там точно не было бурной любви с первого взгляда, — пояснил Юнги, едва заметно улыбаясь, получая взгляд черных глаз с затаенной заинтересованностью на их дне. — Вангун Тэхён тогда проводил очень много времени в библиотеке, Борам тоже туда ходил, но если один изучал магию, то второй — искусство, на этом и сошлись. — Борам ему сказки читал? — едко хмыкнул Чонгук, усмехаясь. — Сказки или нет, — отозвался Юнги, вздыхая, — но своего он добился, Тэхён позвал его к себе на ложе, сначала сделав Воном, а года два назад Санвоном. — А еще двое? — спросил Чонгук, хмурясь, не в силах вспомнить их имена. — Двое? — переспросил Юнги. — У Вангуна было куда больше, чем, — начал он, а потом осекся: — А, — понимая, выдал Хусон, — ты про Джаина и Кегвана. Они Воны Вангуна, Джаин появился тут года три назад, гамма… — Гамма? — пораженно выдохнул Чонгук, смотря на Юнги широко распахнутыми глазами. — И Ванби допустил подобное? — потрясенно выпалил он. — Джаин ни на что не претендует, — пояснил тот. — В течку его Вангун, само собой, не вызывает, а так Вангун его больше берет с собой как сопровождение, у Джаина легкий характер, веселый нрав и хорошее чувство юмора, поэтому Джаина вероятнее можно встретить с Вангуном на прогулке в саду, чем ночью у его покоев. — А тот, Кегван? — спросил Чонгук, вспоминая крепкого мужчину. — Кенгван альфа, — пояснил Юнги, кивая. — Он в Хугунаме уже давно, был на ложе всех королевских омег, но как-то так повелось, что, несмотря на статус Вона, сейчас вызывает его только Вангун Тэхён. — Почему? — растерянно спросил Чонгук. — Не знаю, — пожав плечами, ответил Хусон, — может, просто учитывают предпоч… — Нет, — вклинился Чонгук, — почему Тэхён его вызывает. — А, — протянул Юнги, понимая суть вопроса, — Вангун вызывает его в течку, — услышав, как скрипнули зубы Чонгука, он усмехнулся и снисходительно успокоил: — Да не злись ты так, Вангун вообще не любит проводить течку с альфами, у него не совсем стабильное омежье здоровье, — увидев краем глаза, как Чонгук спешно вскинул голову, Хусон пояснил: — Ничего страшного, просто из-за поздней течки и ее первого скудного проявления у Вангуна бывают разные течки. Если течка слабая, то он предпочитает напиться отваров и отлежаться в покоях, а вот если течка пришла в полную силу, то он приглашает к себе альфу. Так как законом запрещено менять альфу во время течки, то он вызывает кого-то из Хугунама, — сказал он, перечисляя: — чаще всего Кенгвана, реже Борама, иногда приглашает кого-то из чужих Вонов или нунов. — То есть то, что он собирается родить от Борама — это лишь предположения Ванби? — с неуверенной задумчивостью поинтересовался Чонгук. — Борам просто самая подходящая кандидатура из имеющихся, — ответил Юнги, — точнее та, которую может выбрать Вангун, ему же к концу года будет уже двадцать шесть, возраст отправки в провинцию, а, следовательно, получения права на рождения детей. С чего бы Вангуну тянуть с ребенком, когда у его старших братьев, ну, кроме Чимина, уже есть наследники? У Сынмана даже омега родился. Они сейчас все вступают в возраст, когда начинается основная борьба за титул Номгуна, а для этого нужно гарантировать продолжение рода, — вслух размышлял Юнги. — Какой он? — спросил Чонгук, сразу же уточняя: — Тэхён, какой он? Ты же всех Гунов знаешь. — А что, — усмехнулся Юнги, — думаешь, какого из них выбрать, коль передумал сбегать? — поддел его он, тихо веселясь с его сжатых губ и напряженных щек. — Тэхён очень даже неплохой вариант, — признался Юнги. — Всяко лучше братьев. — А что с ними не так? — уточнил Чонгук, вновь прямо смотря на Юнги и вытаскивая из-под себя начавшую затекать ногу. — Не слышал о них чего-то плохого. — Как с Гунами — всё так, — разъяснил Юнги, — но ты же спрашиваешь не только об этом. Ванби сегодня распорядился готовить покои для Гунов, так что, если повезет, то, может быть, даже мельком всех увидишь, — уточнил он, стараясь не показывать свое умиление из-за сосредоточенного лица альфы. — Сынман — старший из сыновей Нарат-нома, спокойный, вальяжный, в последний раз приехал сильно располневший, потому что из своего дворца в провинции практически не выезжает. Его же отправили в самую северную горную провинцию, потому что он маг воды, но со специализацией на льдах, вот он и контролирует там, чтобы с гор не сходил лед и снег. — Если он в дальней северной провинции, то, значит, Нарат-ном не рассматривает его в качестве Номгуна, — предположил Чонгук, продолжая под вопросительный взгляд Юнги: — Он не успеет прибыть в Мэхоль, если Нарат-ном неожиданно умрет, трон займет кто-то из тех, кто будет ближе к столице. — Ну, — хмыкнул Хусон, — это не мешает ему считать себя будущим правителем, ведь он единственный, у кого уже есть наследник-омега, — усмехнувшись, он продолжил: — Правда он в такие моменты забывает, что двое других сыновей у него — альфа и гамма, и его собственный аппа тоже гамма. — В смысле? — пораженно выпалил Чонгук, подавившись воздухом и закашлявшись. — Как такое могло произойти? — Думаю, ты и сам уже понял, что нрав у Нарат-нома уж очень своевольный, — едко улыбнулся Хусон. — В шестнадцать провел течку с гаммой, не приняв отвары, через месяц следующая течка не пришла. Так и выяснилось, что он понес. Но так как Сокджин был единственным омегой в семье, то ему простили ребенка, зачатого до отъезда в провинцию, — тихо рассмеявшись, Юнги продолжил: — правда после этого он продолжил рожать детей во дворце, и уже не было смысла отправлять его в провинцию, его сразу оставили здесь, готовя к правлению. Но больше гамм в течку он не звал, а вот нечистые альфы были, — вздохнул он. — Бонхван? — предположил Чонгук, вспомнив имя второго сына. — Нет, — протянул Юнги, мотая головой, хмуро взглянув на забытый ими чай, — он-то как раз рожден от знатного альфы, он — маг света без специализации, но вот пока родил только двух альф. Постоянный альфа есть, но не удивлюсь, если он его поменяет, — цокнул он. — Все же все омег хотят. Но ты на Бонхвана лучше не смотри, не обманывайся его внешностью, похожей на внешность Тэхёна, — скривился Хусон, вспоминая свои вечера и ночи в его покоях. — Он с самого детства рос, считая себя наследником, ведь двое омег в одной семье — это уже много, никто и не думал, что Нарат-ном в итоге родит аж пятерых омег. Поэтому относился к Сынману высокомерно, не считает его достойным титула Нарат-нома из-за его мягкого характера и спокойного нрава, да и силой тот ему уступает. Так что Бонхван думает только о власти, войдешь в его покои и не сделаешь ему омегу, уверен, тебя оттуда выкинут и забудут. А от нечистого альфы, — вспомнил Юнги изначальную тему, — родился Чимин. Именно поэтому он — маг земли, но специализируется на растениях. Народ его любит, он же, как фея, пройдется по полям — и урожай будет хорошим, но власть он хочет просто как данность, ему неинтересно решать проблемы королевства, а вот каждую ночь звать к себе альф или гамм — он любит, — выдохнул Хусон, лично подбирая наложников и отводя их Дэгуну под его вечные шутки о том, что Хусон-то знает, какие мужчины ему нужны. — Так что попадешь в его покои — станешь одним из сотни нунов. — С таким правителем королевство долго не проживет, — сделал вывод Чонгук. — Ну почему же, — выдал Юнги, — иногда королевствами правят куда более худшие правители, с Чимином же Кимгидо просто погрязнет в праздниках, правда, для которых всегда будет еда благодаря его магии. Но да, его вряд ли допустят до власти, он магически слабее братьев. — А Тэхён? — произнес Чонгук, ставя локоть на спинку дивана и подпирая кулаком щеку. — Он… — бойко начал Юнги и замолчал. — Я не знаю, — признаваясь, выдохнул он. — Он очень спокойный, неэмоциональный, все время в своих мыслях или за книгами. Он похож на свою силу, — выдал Хусон, поясняя: — он как море, вроде смотришь, ровная гладь, а сколько под ней скрыто — не знаешь. Он закрытый очень, но не отлынивает от государственных дел, его пару раз даже наместником оставляли, когда Нарат-ном уезжал. Ванби, конечно, видит в нем следующего Нарат-нома, поддерживает его, но что на уме у самого Вангуна неизвестно… — Может, пожелает взять в супруги Намгуна Чонсона, — с вязкой усмешкой вклинился Чонгук. — С чего ты взял? — удивился Юнги, после вспоминая тему недавних занятий, проводимых в Хугунаме. — А, ну, Намгун Ян для всех желанный альфа, его и здесь обсуждали, но Ванби никогда серьезно не поднимал этот вопрос, по крайней мере, со мной он даже мельком не обсуждал возможность направления такого предложения в Чонсон. — Почему? — заинтересованно спросил Чонгук, всматриваясь во вдумчивое лицо Хусона. — Королевская семья с таким количеством Гунов точно может претендовать на положительный ответ Нарат-вана. — Не знаю, — отозвался Юнги, — могу лишь предположить, что Ванби ждет Хёрима, — услышав удивленное «А» от Чонгука, он пояснил: — За Кимгидо придется биться, Тэхён взрослее и сильнее, поэтому шансов у Тэхёна больше, чем у Хёрима. А вот Чонсон — маленькое процветающее королевство, где есть грамотный регент, Намгун может же и после обретения омеги не сразу возжелать взойти на престол, так что Хёрим больше подходит под эту роль, — закончив, Юнги усмехнулся и протянул: — И так плавно мы подошли к последнему омеге, сам понимаешь, ему четырнадцать, тебя, девственника, к нему не отправят, сначала у братьев должен будешь побыть, а потом, если ему сосватают Намгуна, то для тебя двери его покоев окончательно закроются. Так что в твоем случае Вангун Тэхён — это лучший из возможных вариантов. — Он уже знает обо мне? — взволнованно спросил Чонгук, садясь ровно и отпивая холодный чай, выплевывая его обратно под гневный взгляд Юнги. — Думаю, да, — процедил тот, презрительно смотря на кружку с белой пенкой от слюны, но устало выдыхая, натыкаясь на невинный взгляд Чонгука и его широкую плутовскую улыбку. — Он всегда по возвращении посещает Ванби, так что, думаю, тот рассказал. Тем более Ванби уже дал распоряжение готовить тебя на завтра. Так что, если все еще думаешь бежать, — напряженно заговорил Хусон, цепко следя за реакцией альфы, — то у тебя есть только эта ночь. — Нет, — после нескольких минут задумчивого молчания хрипло выдал Чонгук, — я останусь, — сказал он, хмуря брови. — Ты прав, я могу пытаться бегать вечно, но все равно в итоге окажусь при каком-то омеге, и тот омега может быть в тысячу раз хуже Тэхёна. Может, судьба дала мне шанс? — неуверенно спросил он, с надеждой во взгляде смотря на Юнги и всем своим видом прося о поддержке. — Может, — выдохнул тот, не став предупреждать, что это может в равной степени быть как шансом, так и ошибкой.