Варна-Вар

22 июля 1049 года. Понедельник. Несясь по коридорам дворца, Тэхён своим видом и темпом распугивал всех встречающихся на пути аджонов, вынуждая их отскакивать, прижимаясь к стенам и дверям. Добравшись до своих покоев, он с силой толкнул двери, заставляя их громко удариться о стены, и, скинув с себя длинную накидку, побежал в купальню. Засучив рукава рубашки, Тэхён опустился на колени около наполненной ванны, опуская руки в воду и пуская по ним магию. Поняв, что он не слышит тихий голос воды из-за шума собственного сердца, Тэхён постарался выровнять дыхание, успокаиваясь, но не переставая задавать один и тот же вопрос о том, где сейчас Чонгук, прося и умоляя стихию отозваться и помочь ему найти его до того, как он попадет в беду или окажется слишком далеко. «Рядом-рядом-рядом», — эхом шептала стихия, обласкивая его холодные, несмотря на теплую воду, руки. — Что значит «рядом»? — настойчиво спросил Тэхён, смотря на водную гладь, видя в ней новый поток магии. — Где он сейчас? «Рядом-рядом-рядом», — повторяла вода, обдав руки Тэхёна горячим потоком, вынуждая того подскочить и отпрянуть от ванной. Прорычав раненым зверем, Тэхён от досады замахнулся, желая с размаху ударить по воде, но остановил себя в последний момент, поддаваясь инерции опускающейся руки и разворачиваясь на месте. Испуганно дернувшись, заметив чужой силуэт у стены, он сделал шаг назад, только через несколько секунд осознавая, что смотрит на Чонгука. Оторопело разглядывая альфу, Тэхён не верил глазам, думая лишь о том, что он так быстро успел сойти с ума, позволяя разуму порождать перед своим взором галлюцинации. Когда же Чонгук нахмурил брови и подался вперед, Тэхён резко вскинул ладонь в останавливающем жесте и невольно опустил взгляд, осматривая дорогую, расшитую драгоценными камнями одежду на Чонгуке, тягуче осознавая, что видел уже сегодня эти сверкающие узоры. Взметнув взгляд выше, замирая им на плечах Чонгука, Тэхён отрывисто выдохнул, мысленно крича о том, что лежавшая на плечах ткань не является ничем иным как верхней частью от чонсонота. Еще раз осмотрев напряженно замершего Чонгука с головы до ног, удостоверяясь в своей догадке, Тэхён поднял на альфу злой взгляд и повторил свой жест ладонью, в этот раз приказывая воде выплеснуться из ванн и стремительным потоком ударить по Чонгуку, прибивая того спиной к стене. Закашлявшись, Чонгук протирал ладонью лицо и откидывал назад мокрые волосы, убирая их с глаз. — Признаю, заслужил, — сдержанно ответил Чонгук, поднимая на раздраженного Тэхёна понимающий взгляд. За долю секунды заметив, как сжались челюсти Тэхёна и заиграли желваки, не предвещая ничего хорошего, Чонгук спешно взмахнул ладонью, заставляя всю влагу со своего тела и одежды испариться, тем самым неожиданностью сбивая грозный настрой омеги, который теперь растерянно смотрел на исходящий от альфы пар и завороженно наблюдал за тем, как пушатся мгновенно высыхающие волосы. — Что… — только и смог выдавить Тэхён, неверяще мотая головой, запуская еще влажные пальцы правой руки в свои волосы. — Я всё объясню, — отозвался Чонгук, делая шаг в сторону и внимательно следя за реакцией Тэхёна, — но думаю, будет лучше, если мы вернемся в комнату, — закончил он, не совладав со скользнувшей в голосе неуверенностью. Напряженно кивнув, Тэхён последовал за Чонгуком, прожигая взглядом место между его лопатками, едва слышно усмехаясь, когда альфа нервно передернул плечами. Пристально наблюдая за чужой спиной, Тэхён не сразу осознал, когда одна ткань перед его глазами сменилась другой, на мгновение оторопевши останавливаясь, возобновляя движение только после понимания, что Чонгук снял чонсонот. Остановившись, Чонгук перекинул увесистую ткань чонсонота через спинку дивана, стоявшего в каминной зоне, расположенной напротив кровати, и, развернувшись к Тэхёну, спросил: — На постель или сюда? — улыбнувшись, пытаясь разрядить обстановку, выдал он, ладонью хлопнув по спинке дивана. Заметив, что цепкий взгляд Тэхёна направлен вниз, Чонгук невольно сглотнул и заговорил: — Да, привезенные вещи оказались мне маловаты, — оправдываясь, выдал он, прекрасно понимая причину такого недовольного интереса, — поэтому я был бы признателен, если бы ты позволил мне забрать мои вещи из своих покоев. С трудом оторвавшись от разглядывания крупных бедер и крепких ягодиц, которые черная ткань обтягивала сильнее, чем вторая кожа, Тэхён поднял потемневший взгляд на лицо Чонгука и проговорил: — Твой откровенный внешний вид мы обсудим позже, — обещающе произнес он, понизив тон, — после того как ты мне все объяснишь, — закончил он, жестом указывая на кресло, расположенное у камина. Кивнув, Чонгук развернулся и, идя вдоль спинки дивана, направился к указанному месту, не догадываясь о том, каким жадным взглядом Тэхён сопроводил его ягодицы, заметно двигающиеся при плавной, покачивающейся походке. Оторвав взгляд от крепких форм, Тэхён двинулся к ближайшему к нему креслу, расположенному ровно напротив Чонгука, с которым его теперь разделял лишь небольшой низкий столик. — Я внимательно слушаю тебя, Чонгук, — обозначил Тэхён, после горько усмехаясь и добавляя: — Или не «Чонгук»? — Чонгук, — ответил тот, кивая, — но не для всех, — обозначил он, набирая в легкие воздуха и на выдохе озвучивая правду: — Меня зовут Чон Ян, и я Намгун Чонсона. — Ты не терял память? — догадываясь, предположил Тэхён, уже видя ответ по уверенному взгляду альфы, коего не было бы у внезапно прозревшего. — Нет, — подтвердил Намгун, отрицательно мотнув головой, — я всегда знал, кто я. — Ты же понимаешь, — хлестко начал Тэхён, прерываясь и продолжая уже не скрывая горечи в тоне, — что я чувствую себя преданным? — Я тебя не предавал, — убеждающе-уверенно заявил Чонгук, со сдерживаемым негодованием смотря на омегу. — Я вообще даже мысли не допускал, что всё может так обернуться, — сокрушенно добавил он, глубоко вздохнув и начав рассказ: — Когда мне только исполнилось шестнадцать, аппа начал говорить о том, что мне пора подбирать пару. А я не хотел, — пылко выдал Намгун, крепко сжимая подлокотники пальцами и слегка отодвигаясь от спинки кресла. — Не хотел я замуж ни за какого омегу, тем более понимая, что супруг из-за стен принесет свои порядки, будет требовать от меня подчинения, смиренности, а это не про меня, — с чувством выдал Чонгук, разводя руки в стороны и вновь откидываясь на спинку кресла, после спокойно укладывая руки на подлокотники. — Да и растили меня не так, как растят других альф. Меня растили как будущего правителя, а не как украшение Хугунама. Я был в ужасе от осознания, что моей свободе, даже той малой, которая может быть у единственного наследника, придет конец, — каялся он. — Я постоянно ругался с аппой, иногда сбегая из дворца. Я говорил ему, что хочу посмотреть мир, узнавать новое не из книг, но он лишь упрямо говорил о том, что нельзя больше держать власть в руках альфы без магии, — огорченно вздохнув, Намгун признался: — Я его тогда не понимал, злился, кричал, что не хочу я сидеть в золотой клетке и растить детей, которых будет рожать мой супруг. — Что мешало выйти за кого-то из Чонсона? — спросил Тэхён, невольно вспоминая аргументы Хосока, которые тот использовал при разговоре с Нарат-номом Сокджином. — Да что ты! — усмехаясь, фыркнул Чонгук, закатив глаза. — Я с ними рос, я знаю каждого омегу, подходящего мне по статусу, и мне никто не нравился, — сказал он, поясняя: — Тем более аппа об этом знал, а тогда он еще настаивал на том, чтобы я выбрал себе омегу не только по титулу, но и характеру. — «Тогда»? — ухватившись за выбивающееся слово, уточнил Тэхён, невольно бросив взгляд на ноги Чонгука, когда тот закидывал одну на другую, сильнее выпячивая соблазнительные линии. — В один из дней мы с ним сильно поругались, — скованно протянул Чонгук, скривив поджатые губы, — и аппа тогда заявил, что ему это надоело и он сам выберет мне супруга. Тогда-то я и сбежал, — заметив недоуменный излом бровей Тэхёна, он пояснил: — По-настоящему сбежал. До этого я сбегал из дворца, когда в порт, когда к озеру, аппа привык, поэтому даже не отправил за мной стражу. Я же собрал вещи, взял денег и по тайным ходам добрался до Кёнсона, обычные люди меня видели редко, поэтому никто и не обратил внимания. Я же нашел пожилого торговца-гамму, собирающегося в путь, выспросил у того, куда он едет, и попросился к нему в телегу, рассказав историю, что сбежал из дома, хотел быть торговцем, но, оказавшись здесь, понял, что не моё, — цокнув языком, говорил Намгун, безрадостно посмеиваясь, — а теперь вот хочу вернуться домой в Кимгидо. Я простился с ним в первом же городе Кимгидо, буквально сбегая от него, и, окрыленный свободой, не знал, что делать. Переночевав в более-менее приличном постоялом доме, я двинулся в путь, куда глаза глядят. Я был в таком количестве мест, что уже даже не вспомню все, — с ностальгией протянул Чонгук. — Я даже на водопадах, на которые ты предлагал заехать, был. Но со временем я стал понимать, что просто путешествовать нельзя, путники примерно одни и те же: торговцы да разбойники, поэтому я стал периодически оставаться в городах и сёлах, работая то тут, то там, тем самым объясняя наличие у меня денег. Ким Дэгон действительно был в моей жизни, я действительно помог ему во время драки, потом уже в кузнице, но я не жил с ним. Я дал ему денег, которых ему не хватало для переезда в Мэхоль, за это попросив у него право именоваться его сыном. Под предлогом его поручений, которые мне были нужны для постовых, я продолжал посещать разные города, иногда попадал на торжества, в итоге возвращаясь в Мэхоль для поддержания легенды и для отдыха. Я прожил так три года, а когда Дэгона убили, принял решение вернуться домой, — усмехнувшись, он добавил: — Так что я даже не соврал, когда рассказывал, что если бы не обвинение в шпионаже, то вряд ли бы мы встретились. — То есть то, что ты оказался здесь, это чистая случайность? — потрясенно спросил Тэхён, смотря на Чонгука широко распахнутыми глазами. — Но почему ты промолчал? Ты же не хуже меня знаешь порядки, — возмущенно распалялся он, — никто бы не посмел отправить Намгуна Чонсона в Хугунам. Даже Нарат-ном не посмел бы забрать твою невинность, — тараторил Вангун, задыхаясь от осознания, что лишил девственности того, кто обязан хранить ее до церемонии союза, причем не для собственного горделивого удовольствия, а из-за чести целого государства. — Я не хотел привлекать внимания, — пожав плечами, ответил Чонгук. — Ведь аппа же не просто так не объявил о моей пропаже, а разыграл весь этот спектакль с закончившимся терпением и облачением меня, такого непокорного, в чонсонот. Объяви он о том, что Намгун Чонсона один без охраны неизвестно где, то он бы превратил меня в живую мишень. Уверен, его шпионы искали меня по всем государствам, но просто не могли найти. Да и, — понуро выдохнул он, на мгновение беря паузу, — теперь, зная, что из себя представляет Нарат-ном, я уверен, что это было самое верное решение из возможных, — кивая самому себе, проговаривал Намгун, — он бы сделал меня своим Хёнби насильно, тем самым получив полное право на Чонсон. — И ты просто добровольно решил променять жизнь Намгуна на Хугунам? — еще более потрясенно поинтересовался Тэхён, не веря тому, что узнавал. — Нет, конечно, — легко опроверг Чонгук, фыркая, но продолжая просящим тоном: — Прошу, пообещай, что ничего не сделаешь тому, чье имя я сейчас назову, — выдержав недовольный взгляд Тэхёна и дождавшись его напряженного кивка, он продолжил: — В своих странствиях я встретил Юнги, наверное, помнишь, за ним разбойники охотились, я его тогда спас, поэтому, оказавшись здесь, я потребовал возврат долга. Он не хотел, но все же нашел мне место, через которое я мог сбежать. Тот пожар, который ты потушил, должен был вас всех отвлечь, ведь погасить его можно только магией. Я уже двинулся в нужную сторону, как появился ты. Не буду врать, я не знаю, что в тот момент почувствовал, но все же решил остаться. Позже я пытался понять самого себя, понять, почему так поступил, в итоге приходя к тому, что я просто устал бегать, — с нерадостной усмешкой пояснил Намгун. — Решил покориться судьбе и попробовать с омегой, которого та мне выбрала. Ведь после возвращения в Чонсон у меня не было бы другого выхода, кроме как выйти замуж за того, на кого укажет аппа. А так, — цокнув языком, заметил Чонгук, — я либо привезу в Чонсон своего омегу, либо повод никогда не выдавать меня замуж, — сказал он, поясняя свои слова застывшему в размышлениях Тэхёну: — Невинность. Ни один уважающий себя омега не взял бы меня в супруги после подобного, даже несмотря на Чонсон впридачу. — Ты очень ошибаешься, — начал Тэхён, пристальным взглядом осматривая Чонгука, в полной мере осознавая, что сам бы махнул рукой на эту невинность, — если веришь в это. Причем не в государстве дело, — подчеркивая, добавил он, опуская подбородок и, не моргая, смотря в глаза альфы. — Ты свел с ума не одного омегу династии Ким, просто потанцевав перед ними… Засмеявшись, перебивая Тэхёна, Чонгук закинул назад голову, обнажая вытянувшуюся шею, по которой сразу же заскользил чужой взгляд. — А не помнишь, — дразня, лукаво протянул Чонгук, с игривым прищуром смотря на Тэхёна, расслабленно подпирая раскрытой ладонью подбородок, — кто рассказывал мне о важности невинности? — Помню, — подтвердил Тэхён, признавая понимание подтекста, вновь оглаживая тело Чонгука взглядом, после возвращаясь к черным глазам, — и ты даже не представляешь, как я рад, что твоя невинность досталась мне, — с чувством выдал он, слегка подавшись вперед, повинуясь внутреннему урчанию, вибрирующему в груди. — Сейчас же я имел в виду лишь то, что я согласился бы быть вторым, если вопрос касается тебя. — То есть теперь ты согласен на союз с Намгуном Яном? — веселясь, подначивал Чонгук. — Я согласен на союз с тобой, — уверенно отозвался Тэхён, не моргая, смотря на альфу, — а то, кем ты оказался, не имеет значения. Правда, для меня все же загадка, почему ты не признался мне? Растеряв весь свой игривый настрой, Чонгук протяжно выдохнул, не скрывая досады, и понуро откинулся в глубину кресла. — Я понимал, что наш союз — это уже фактически решенный вопрос, — заговорил Чонгук, поясняя. — Нарат-ном этого хотел, а моему аппе достаточно того, что мы разделили ложе, но мне очень сильно хотелось убедиться в том, что ты выберешь меня, а не государство и родовитого альфу. — Доволен? — спросил Тэхён, введя Чонгука в смятение своей неясной интонацией. — Я же выбрал тебя, — уточнил он, пуская на губы легкую улыбку. — Более чем, — хмыкнул Чонгук, кивая и отвечая аналогичной улыбкой. — Именно поэтому я все же решился пойти к аппе и попросить согласиться на этот союз. — И как он на это отреагировал? — поинтересовался Тэхён, мысленно досадливо цыкая, осознавая, что теперь ему придется еще раз идти разговаривать-знакомиться с Нарат-ваном, но уже как с будущим родственником, а не как с тем, от чьего сына отказываешься. — На меня? — усмехнулся Чонгук, тихо посмеявшись. — Он был зол, — с чувством протянул он, прикрыв глаза, вспоминая. — Но, думаю, часть его гнева все же немного прошла до того, как я пришел. Всё же он понял про нас с тобой по твоему запаху, — рассказал Намгун, приоткрыв глаза и посмотрев на Тэхёна. — Узнал мой аромат, вплетенный в твой запах, — детализировал он, фыркнув, вспоминая, как надеялся, что аппа не почувствует его феромоны на Вангуне из-за обилия людей вокруг. — Так что он успел перебеситься в одиночестве, — вновь возвращая себе веселый настрой, говорил Чонгук, слегка посмеиваясь, представляя, как тот выговаривал всю свою раздраженную тираду Мусону, который был в курсе пропажи настоящего Намгуна. — В итоге радуясь уже тому, что я жив и здоров. — Ты все же поступил с ним очень жестоко, — не сдержавшись, отметил Тэхён, подпирая кулаком висок, перенося часть своего веса на левую руку. — Знаю, — виновато выдал тот, вздыхая, — я уже извинился, он еще, конечно, хмурится, но, думаю, скоро отойдет. — Сильно злился из-за твоей невинности? — спросил Тэхён, невольно отмечая, как быстро меняется настрой Чонгука, выдавая его удовольствие от возвращенного статуса, возвышающего его над омегами. — Достаточно, — скривив губы, выдал Чонгук, посчитав лишним рассказывать Тэхёну то, как аппа ругал его за подобную беспечность, восхваляя его удивительное везение, которое позволило ему сделать удачный выбор, тем самым сглаживая последствия. — Правда, теперь он настаивает на том, чтобы мы пока перестали, — выдал он, замолкая, в смятении подбирая слова, — ну, наедине, — уточнил Чонгук, поджимая уголок губ и недовольно выдыхая. — Требует, чтобы до возвращения в Чонсон наши запахи выветрились, — усмехнувшись, Намгун принялся объяснять: — Хочет скрыть то, что я больше не девственник, — фыркнул он, цокая языком и переводя возмущенный взгляд в сторону. — Даже в храм собирается отправлять меня в белом. — И что тебе не нравится? — спросил Тэхён, убирая руку от лица и садясь ровно, опираясь на спинку кресла. — Вполне разумное решение. Я уж точно не предъявлю претензии в Варне, что мне подсунули уже раскрытого альфу, — потешаясь над хмурым Чонгуком, говорил он, с умилением смотря на недовольное выражение его лица. — Ты не понимаешь? — со скепсисом спросил Чонгук, бросив на Тэхёна испытывающий взгляд. — Всё время тут, в дороге, и пока мы не заключим союз, мы не притронемся друг к другу, — просвещая, подчеркивая недовольный ужас в тоне, говорил он. — Вот именно поэтому альф держат невинными вплоть до церемонии, — посмеиваясь, проговорил Тэхён. — Тебе весело? — резко поинтересовался Чонгук, больше раздражаясь, чем злясь. — Поверь, — примирительно начал Тэхён, тяжело вздыхая, — мне подобное тоже не приносит радости, но Нарат-ван прав, нет никакого смысла рассказывать эту правду всему миру, — заметив огонек во взгляде Чонгука, всем своим видом выдающего то, что тот готов вступить в спор, Вангун вклинился, заранее перебивая: — Это не меняет сути, зато дает повод для пересудов, пусть все думают, что у нас всё было так же, как и у остальных. — Но могу ли я хотя бы Юнги рассказать правду? — с надеждой спросил Чонгук, рассчитывая на то, что слово будущего супруга теперь официально имеет для него больший вес, чем слово аппы, правда, игнорируя его статус Нарат-вана. — Нет, — строго ответил Тэхён, смотря убеждающе-упрямым взглядом на закатившего глаза альфу, цыкнувшего от того, что аппа ответил ему то же самое на аналогичный вопрос. — Если уж мы решили обманывать весь мир, то нужно делать это максимально правильно, — видя бунт в поджатых губах и напряженных бровях, Вангун стал уточнять: — Он может обратиться к тебе по имени «Чонгук», и ты отзовешься. Сейчас важна каждая мелочь. — А Секкат? — опомнившись, потрясенно спросил Чонгук, цепляясь пальцами за подлокотники, отпрянув от спинки кресла. — Хоть ему-то я могу признаться? — Позже, — обнадеживающе проговорил Тэхён, — я обещал ему, что мы его навестим, вот тогда и расскажешь. — Но почему… — Потому что во дворце до сих пор предатель, — твердо выдал Вангун, ощутив укол совести, когда Чонгук вздрогнул от его слов. — Тот гамма так ни в чем и не признался, поэтому мы не знаем, кто связан с Кайреном. — Ты думаешь, это Секкат? — ошарашенно выдал Чонгук, невольно выпрямляя спину из-за пробежавшего по позвонку напряжения. — Нет, конечно, — отозвался Тэхён, мотнув головой, — но предатель может быть среди тех, кто окажется рядом в момент твоего признания. — Я не выдержу столько времени без тебя, — понизив тон, заверил Чонгук, смотря на омегу исподлобья, прожигая его недовольным взглядом. Беззлобно усмехнувшись, Тэхён вновь обласкал взглядом формы Чонгука, чувствуя покалыванием на кончиках пальцев, помнящих ощущения от прикосновений к крепкому телу, мысленно соглашаясь с Чонгуком: время вынужденного воздержания окажется пыткой для двоих. — Приходи сегодня ночью, — сдавшись, хрипло проговорил Тэхён, видя обольстительную улыбку на губах Чонгука, вызванную вспыхнувшим на дне карих глаз желанием. — А с утра уже тогда начнем играть приличную пару, — усмехнулся он. — Гулять по саду, читать друг другу книги, обсуждать искусство… — И целоваться до боли в губах, пока никто не видит, — продолжил за него Чонгук, раскрещивая ноги и расставляя их, выставляя на обозрение также обтянутый тканью пах. — Откуда у тебя магия? — поменяв тему, спросил Тэхён, на ассоциациях про жгучий темперамент Чонгука вспомнив исходящий от него пар. Выпустив воздух через нос, Чонгук усмехнулся и, садясь ровно, чуть сдвигая ноги и убирая соблазнительный вид, заговорил: — А ты думаешь, мы просто так живем за стенами? — риторически спросил Чонгук, внимательно следя за реакцией омеги. — Мы не боимся мира, как многие думают, — уточнил он, невольно усмехаясь, резко выдыхая воздух. — Мы прячем свой секрет, — дополнил Намгун, продолжая после паузы: — Который с этого мгновения станет и твоим, — выдал он, продолжая говорить рваными фразами. — Потому что теперь тебе править государством, в котором все альфы обладают магией. — Что? — оторопело переспросил Тэхён, неверяще посмотрев на Чонгука, тушуясь от серьезности черных глаз. — Как такое возможно? — Чистая кровь, — легко ответил тот, пожав плечами. — Вы же знаете о нашем законе, разрешающем вступать в связи и союзы только с дополняющим полом: альфы с омегами, гаммы с гаммами, — выдал Чонгук с легким оттенком вопроса в голосе. — Вот в нем и вся суть, — ответил он на свои же слова, — мы веками выводили чистые виды, без примесей, получив в итоге магию у альф и улучшенные физические данные у гамм. Причем магия альф ничем не уступает магии омег, — дополнил Намгун, пуская по пальцам поток силы, позволяя языкам пламени заплясать вокруг ладони. — Мы владеем теми же стихиями, изучаем те же книги, обучаемся у общих учителей. Всё зависит исключительно от силы крови и собственного упорства. — У вас гаммы как рабы? — настороженно спросил Тэхён, рисуя в своем воображении пугающие картины за стенами Чонсона. — Нет, — усмехнувшись, выдал Чонгук, понимая мотив вопроса Тэхёна. — Они такие же жители Чонсона, как альфы и омеги, — пояснил он, убирая пламя с пальцев. — Обучаются, работают и строят семьи. Ты на самом деле очень удивишься тому, что увидишь за стенами, — лукаво улыбаясь, заметил Намгун, смотря в заинтересованные глаза, — альфы давно уже не считаются слабым, низшим полом в Чонсоне. Мы получаем образование, имеем право работать кем хотим и где хотим, правда, только внутри стен, чтобы случайно не раскрыть нашу тайну. Альфы даже замуж не обязаны выходить, — охотно рассказывал Чонгук, забавляясь от постепенно вытягивающегося лица омеги, — а Хугунамы у нас уже давно не место, где живут альфы для утех, а место, где живут работники, обслуживающие дом, чаще всего это гаммы. Культ девственности еще, конечно, сохранился, — дернув верхней губой, пояснил он, — альфам, которые разделили ложе с омегой, сложнее найти супруга, но вполне возможно, — дополнил Чонгук, мысленно сокрушаясь, что ему-то подобное все равно было статусом не позволено. — Если ты и все альфы Чонсона обладают такой же магией, — параллельно размышляя, протяжно проговаривал Тэхён, задумчиво отведя взгляд в сторону, — то, что мешает вам сделать что-то подобное тому, что сделали в Кайрене? — спросил он, сразу же дополняя: — Разумеется, без убийств и насилия, — спешно указал Вангун, видя, как недовольно потемнел взгляд Чонгука, — я лишь о том, чтобы передавать власть от альфы к альфе. — Потому что только через омегу можно быть уверенным в том, что наследник — королевской крови, — озвучил Чонгук истину, которой долгие годы руководствовались все государства двух материков. — Ритуальные союзы у нас заключаются часто, но это никогда не касалось правящей семьи, ведь если на троне омега, то какая разница, от кого он родил? Сегодня у него может быть один альфа, завтра — другой, но главное, чтобы он мог рожать, дабы династия не прерывалась. А с альфами проблема, — нерадостно хмыкнул Чонгук, опуская взгляд и поджимая губы. — Я ни в чем тебя не обвиняю, ты это знаешь, — вздохнув, сказал он, бросив взгляд на Тэхёна и вновь отводя его, — но ты же понимаешь, почему у нас не может быть договорного союза, народу нужна гарантия того, что твой ребенок — Чон по крови, а это может обеспечить только метка. Да вот только такой альфа на троне — это проблема для государства. Что делать, если один из меченной пары погиб до рождения детей или позже рожденные дети умерли, не дав своего потомства? — вопрошал Намгун, донося до Тэхёна ту правду, которую он прекрасно осознавал, но долгие годы не хотел принимать исключительно из-за принципа. — Это сразу конец династии, междоусобица, а это никому не нужно, людям нужна стабильность и преемственность, поэтому идея передавать корону от альфы к альфе никогда у нас не получит поддержку, — замолчав, Чонгук поднял мрачный взгляд на Тэхёна и добавил: — Я догадываюсь, почему ты об этом спросил, — хрипло выдал он, чувствуя, как перехватывает горло, — несмотря на то, что я не был дома три года, я гарантирую, что мой аппа никогда бы не связался с Цынсоном, он не хотел этой власти, его к ней не готовили, и он с огромной радостью передаст ее тебе. — Прости, — не став отрицать, извинился Тэхён, — я не подозревал твоего аппу, но… — Я понимаю, — перебив его, произнес Чонгук, кивая, — но я не хочу, чтобы мы начинали с недомолвок, — пояснил он, изгибая губы в улыбке, стараясь разбавить напряженную обстановку. Соглашаясь с Чонгуком, не желая ссориться и подозревать друг друга, Тэхён поднялся со своего места и двинулся к альфе, откинувшемуся на спинку своего кресла и наблюдавшему за приближающимся омегой. Подойдя к Чонгуку, Тэхён положил ладонь ему на щеку, к которой тот сразу же приластился, оставляя поцелуй на запястье. Довольно усмехнувшись, Тэхён передвинул руку, запуская пальцы в кудрявые локоны, и слегка запрокинул голову Чонгука, подходя еще ближе, невольно сбегая взглядом с черных глаз на губы, меж которых скользнул язык. Позволяя альфе поставить себя меж его раздвинутых ног и не сбрасывая его ладони со своих бедер и ягодиц, Тэхён с удовольствием промычал и, играясь с волосами, спросил: — Так почему «Чонгук»? — Не знаю, — прикрыв глаза, лениво ответил тот, млея от пальцев Тэхёна, массирующих его голову, и ощущений под собственными ладонями, оглаживающими упругие омежьи формы. — Мне лишь рассказывали, что я не отзывался на имя «Ян», хотя прекрасно знал, что это мое имя, я им же и представлялся, но когда ко мне кто-то обращался, — говорил Чонгук, замолкая, довольно постанывая уже от десяти пальцев, зарывшихся ему в волосы, — то я просто не реагировал, — добавил он, прижимая к себе Тэхёна, утыкаясь в него лицом. — Аджоны перепробовали все имена, какие знали, и только на Чонгука я среагировал, так что во дворце меня с детства звали именно так. — Как мне-то тебя называть? — тихо, чтобы не портить сложившуюся атмосферу, спросил Тэхён, опускаясь на левое бедро Чонгука, продолжая правой рукой зачесывать его волосы назад. — Как захочешь, — счастливо улыбаясь, отозвался Чонгук, — я нормально реагирую на оба имени, — продолжил он, с нажимом проводя ладонью по внешней стороне левого бедра Тэхёна, придвигая свое лицо ближе к его и проговаривая около его губ: — Как я рад, что ты от меня не отказался. — Почему я должен от тебя отказаться? — удивленно спросил Тэхён, едва ощутимо касаясь своими губами уголка рта Чонгука, сразу же повернувшего голову, подставляясь под поцелуй. — Как я могу отказаться от того, кто поджег моё сердце? — риторически выдал он, накрывая рот Чонгука своим, толкаясь языком внутрь, сразу встречая ответное движение. ***** 23 июля 1049 года. Вторник. — Вот почему я даже не сомневался в чем-то подобном? — устало протянул Хосок, подпирая средним и указательным пальцами висок, сидя в кресле в комнате сына, который только с восходом солнца крадучись вернулся в отведенные для него покои. — Потому что ты меня хорошо знаешь? — предположил Чонгук, опираясь спиной на дверь и улыбаясь. — Чонгук, ты не понимаешь, насколько серь… — негодуя заговорил Хосок, сбрасывая правую ногу с другого колена и резко поднимаясь на ноги. — Я всё понимаю, — твердым тоном перебил его Чонгук, успев уловить легкую растерянность во взгляде аппы, явно отвыкшего за прошедшие годы от характера настоящего сына. — Позорно и всё тому подобное, — заметил он, закатив глаза и проходя вглубь комнаты, начиная снимать с себя вимар, тот самый фиолетовый, который Тэхён ему обещал и который Чонгук нашел в своих вещах, перенесенных в покои Вангуна. — Тэхён же с тобой согласен, — с нотами раздражения подчеркнул Намгун, откидывая верхнюю одежду на постель, — он тоже настаивает, чтобы мы продолжили поддерживать легенду, — произнес он, фыркая, — о моей непорочности, даже настаивает на белых одеяниях для меня на коронацию… — А какими они, по-твоему, должны были быть? — возмущенно выпалил Хосок, гневно смотря на сына, игнорирующего его слова. — Поэтому это была наша последняя совместная ночь, — с нажимом отчеканил Чонгук, поворачиваясь к аппе. — Он четко дал понять, что до церемонии он более ко мне не притронется. Так что к тому времени, когда мне можно будет снять чонсонот, я им пахнуть уже не буду. Вздохнув, массируя двумя пальцами переносицу, Хосок размеренно заговорил: — Сынок, я вижу, ты влюблен, и я прекрасно понимаю твои чувства, когда нестерпимо хочется прикоснуться, обнять, поцеловать, но нельзя, — бессильно выдыхая, Нарат-ван перевел взгляд на Чонгука, отвернувшего лицо, но прикрывшего глаза, выдавая тем самым свой стыд от понимания слов аппы. — Твой же случай временный, о вашей помолвке уже объявили, я отправил весть в Чонсон, к ритуалу и коронации уже готовятся, я не отберу тебя у твоей пары. Тебе просто нужно немного потерпеть, раз уж… — Раз уж я не утерпел и прыгнул в постель к омеге вне союза? — огрызнулся Чонгук, нервно сжимая пальцы в кулаки и потупив взгляд. — Ну прости, — резко процедил он сквозь зубы, — вот такой я неправильный, не чту традиции и не понимаю ни тебя, ни Тэхёна со всей этой беготней вокруг моей девственности. Что изменится-то? — с чувством выдал Намгун, хлестко посмотрев на аппу. — Тэхён от меня не откажется, он-то знает, что я был девственником… — Дело не в Тэхёне, — настойчиво перебил его Хосок, смотря на сына мрачным требовательным взглядом. — А в том, что людям будет глубоко плевать на твою правду и чувства, они сами придумают твою историю, добавляя в нее такие подробности, от которых у тебя ворсинки на запаховой железе дыбом встанут! — резко отметил он. — Если ты сегодня выйдешь без покрывающих одежд, то уверяю, уже к вечеру все только и будут говорить о тебе как о распутнике, который три года своего побега развлекался со всеми встречными омегами и достался бедному Вангуну порченным, — не щадя чувства сына, рассказывал Нарат-ван, цепким взглядом смотря тому в черные глаза. — Если тебе плевать на свою репутацию, то подумай о Тэхёне, это ему в первую очередь придется такое выслушивать, а потом и вашим детям, потому что подобное поведение в королевских семьях будет сродни взрыву от столкновения всех стихий. — Не собираюсь я выходить без чонсонота, — сквозь зубы выговорил Чонгук, исподлобья смотря на Нарат-вана, — просто прекрати тыкать меня носом в то, что я больше не девственник. Я выхожу за омегу, который был у меня единственным. Если уж мы хотим создать такую иллюзию, то давайте и между собой будем относиться к этому соответствующим образом. Хотя бы с сегодняшнего дня, — добавил он, рвано дыша. — Это вообще не было моей целью, если бы просто назло хотел бы расстаться с невинностью, то сделал бы это в первый же день. — Прости, — сдержанно проговорил Хосок, — я не хотел тебя обидеть, и я не считаю тебя из-за этого распутным или доступным. — Ты просто пытаешься скрыть совершенные мной ошибки, — уже без былой злобы, но с оставшейся болью заметил Чонгук. — Я не считаю, что ты совершил ошибку, — без сомнений убеждающе проговорил Хосок, отрицательно мотнув головой. — Я, наоборот, удивлен тому, как все удачно сложилось, и искренне рад, что ты возвращаешься домой не только живым и здоровым, но и с омегой, который способен сделать тебя счастливым, — замолчав, он грустно улыбнулся и хриплым из-за перехватившего горло голосом добавил: — Раз уж я не смог. Заметив, как влажно блеснули глаза, которые Чонгук сразу попытался спрятать за завесой черных волос, Хосок шагнул ему навстречу, принимая бросившегося к нему сына в объятия. Прижимая того к груди, Хосок гладил его по спине и целовал кудрявые волосы, ощущая на них отпечаток совместной ночи с омегой, при этом не требуя от Чонгука слов извинений, потому что всё понимал. Понимал, что тому сложно, что он выпускает иголки, защищаясь, в глубине души прекрасно осознавая, что натворил. За прошедшие годы, когда раз за разом шпионы Чонсона возвращались без каких-либо вестей, Хосок проводил ночи на коленях в храме стихий, моля магию вернуть ему ребенка. Живого или мертвого, здорового или искалеченного, счастливого или разбитого. Хосок был согласен на любого, главное — вновь иметь возможность обнять Чонгука. Поэтому теперь, получив желаемое, прижимая своего старшего сына к сердцу, заходящемуся в бешеном темпе, он был готов принять любое его поведение, позволить вогнать в себя любые шипы, лишь бы и дальше иметь возможность обратиться к тому по имени и получить ответ. ***** — Поверить не могу, — насмешливо протянул Бонхван, подходя к Тэхёну, ожидавшему около окна, расположенного недалеко от входа в тронный зал, где уже были накрыты столы для завтрака, — ни себе, ни людям, — цокнул он, колюче осматривая брата. — Отдал бы его мне, не бегал бы он сейчас не пойми где, — едко выговаривал Дэгун, кривя губы и бросая проверяющий взгляд по сторонам. — Хотя, — издевательски выдал он, хмыкая, — может, тебя нужно благодарить за такую упертость, — фыркнул Бонхван, стрельнув злорадным взглядом в Вангуна, — Нарат-ном уверен, что он все же и есть тот самый шпион Кайрена и сбежал сразу же как узнал, что останется без такой слепой поддержки. Будь он при мне, я бы не поддался омежьей сущности, а руководствовался разумом, — язвительно объяснял он, — поэтому казнил бы его уже, а лишать себя красивых альф — это дело очень грустное, — состроив карикатурное выражение лица, Бонхван иронично посмеялся, вновь бросая взгляд на конец коридора. — Так что хорошо, что последствия своей жадности переживаешь ты. — Всё сказал? — безразлично поинтересовался Тэхён, переведя на того усталый взгляд и сдерживая зевоту, вызванную бессонной ночью. — Нет, — глумливо посмеиваясь, ответил Бонхван, взглядом выдавая свое недовольство. — Еще хотел посочувствовать, — наигранно горестно вздыхая, добавил он. — Говорят, Ян с коня упал, повредил лицо, поэтому под чонсонотом тебя ждет ужасающее зрелище. Не буду говорить, что это стихия наказывает тебя за твое поведение в отношении брата, но как-нибудь вечером подумай над тем, что если бы не этот безродный наложник, — презрительно выплюнул Дэгун, напрягая мышцы на лице при характеристике, — то ты не попал бы в такую немилость Нарат-нома и проводил бы эту ночь с тем же Борамом, а не с оставшимся на тебе запахом предателя, — ядовито закончил он, сразу же уходя, не давая Тэхёну возможности ответить. Проводив брата безразличным взглядом, даже и не планируя что-либо объяснять тому на его обиженные речи, Тэхён отвлекся на движение в конце коридора, сразу выпрямляясь и ожидая приближения двух альф. — Приветствую Вас, Нарат-ван, — обратился он, кивком выражая почтение правителю, сразу после поднимая взгляд на Чонгука, замечая его взгляд меж переливов свисающих бус. — Здравствуй, Тэхён, — ответил Хосок, заведя руки за спину и со вздохом отмечая влюбленные переглядки. — Если вы продолжите в том же духе, то до Чонсона наша тайна не доживет. — Не переживайте, Нарат-ван, — отозвался Тэхён, оторвав взгляд от Чонгука и переводя уже бесстрастный взор на того, — я прослежу за тем, чтобы мы не перешли допустимую границу общения для нареченных, — убеждал он, делая поклон-кивок. — Как этой ночью? — не удержавшись от шпильки в адрес влюбленной пары, хмыкнул Хосок, нарочито игнорируя звук бус из-за резко повернувшегося к нему Чонгука. — Такого больше не повторится, — напряженно пообещал Тэхён, чувствуя боль в мышцах идеально выпрямленной спины. — К приезду в Чонсон мы будем пахнуть только своими запахами. — Только на тебя и надеюсь, Тэхён, — одобрительно покивав, проговорил Хосок, беззлобно улыбаясь на едва слышимое недовольное дыхание сына. — Здесь не очень удачное место, — заметил он, осматриваясь, — поэтому я хотел бы позже переговорить с тобой наедине, чтобы мы обсудили более важные вопросы, нежели в прошлом разговоре. — Разумеется, Нарат-ван, — согласился Тэхён, — я могу подойти, когда Вам будет удобно. — То есть меня на этот разговор вы приглашать не собираетесь? — осуждающим тоном спросил Чонгук, смотря то на одного, то на другого, о чем оповещало легкое покачивание бус. — Ты же сам всегда говорил мне, что тебе неинтересны все эти скучные разговоры об экономике, сельском хозяйстве и строительстве, — нарочито удивленно проговорил Хосок, едва сдерживая улыбку при взгляде на сына, прекрасно представляя то, как выглядит его лицо под слоем ткани. — Поменял приоритеты, — фыркнув, отозвался Чонгук, отворачиваясь и делая шаг в сторону тронного зала, но останавливаясь из-за прикосновения к локтю. — Я хотел попросить разрешения, — заговорил Тэхён, убирая пальцы с руки Чонгука и смотря на Нарат-вана, — с этого дня публично сопровождать, — продолжил он, словесно спотыкаясь и продолжая с едва слышимой неловкостью: — Яна как своего нареченного. Думаю, это будет правильно, особенно с учетом того, что сюда уже прибывают другие правящие семьи. — Я не возражаю, — ответил Хосок, мягко улыбаясь и раскрытой ладонью предлагая молодым пойти вперед него. Протянув руку к Чонгуку, Тэхён взял его ладонь в свою и, смущенно улыбнувшись, спрятав взгляд за веером ресниц, положил его пальцы себе на левый локоть. Двинувшись вперед, ведя альфу за собой, Тэхён накрыл его пальцы своей правой ладонью перед тем, как свернуть в тронный зал, где все уже собравшиеся обратили на них внимание: кто-то с любопытством, кто-то с недовольством, но никто — безразлично. Сев в этот раз не на свое привычное место, а расположившись рядом с Чонгуком, Тэхён подвинул к тому свою подушку, наклоняясь и спрашивая того о любимых книгах, увлечениях и прочем, создавая видимость разговора-знакомства. — Мне кажется, Секкат скоро во мне дыру прожжет, — прошептал Чонгук Тэхёну на ухо. — Может, все же скажем ему? — с надеждой поинтересовался он. — А Хёрим — во мне, — с усмешкой ответил Тэхён, так же шепча ему на ухо. — Так что мы квиты в недовольном внимании, — пошутил он, после спокойно продолжая: — Поговорим сегодня с Нарат-ваном насчет Секката, но мне все же не нравится эта идея. — Я ему сейчас нужен, — мягко настаивал Чонгук, — он же весь на взводе, нервничает и переживает. — Согласен, — хмуро согласился Тэхён, замечая рваные жесты в поведении брата, — но он со всем этим справится и переживет, тем более Сяолун очень учтив и обходителен, а вот с тобой лучше не рисковать. Думаю, уже к нашему общению будут вопросы, а если еще и Секкат резко признает в тебе близкого друга, то мы привлечём к тебе ненужное любопытство. Не имея контраргументов, Чонгук поджал губы, молчаливо признавая свое поражение, и отвлекся на стремительно вошедшего в тронный зал омегу, цепким взглядом осматривающего присутствующих. — Дядя, — потрясенно выдохнул Чонгук, невольно растягивая губы в улыбке, видя по взгляду полному облегчения, что тот знал правду о его пропаже. — Сокровище мое, — урчаще протянул тот, раскидывая руки для объятий и двигаясь в сторону племянника, подскочившего с места и бросившегося навстречу. — Как же я давно тебя не видел, моя драгоценность, — тихо говорил он, гладя того по плечам и голове через ткань. — Дядя, — неформально обратился Чонгук, немного отодвигаясь от того и давая тому возможность различить за бусами глаза своего настоящего племянника, а не слуги, играющего указанную роль, — я не знал, что Вы приехали. — Я прибыл ночью, — со счастливой улыбкой пояснил он, все еще неверяще касаясь крепких плеч Чонгука. — Аппу твоего я разбудил, тебя — не стал, — лукаво улыбнувшись, проговорил он, бросив поверх его плеча взгляд на Тэхёна, давая понять, что об этом он тоже знает. Впервые радуясь тому, что он облачен в чонсонот, скрывающий его красные щеки, Чонгук подвел дядю к Тэхёну, тотчас поднявшемуся и кивком поклонившемуся. — Приветствую Вас, Нарат-ном Оккюн, — уважительно проговорил Тэхён, обращаясь к правителю государства Сароничон, чьим младшим братом является Чон Хосок. — Хороший выбор, сынок, — одобрительно проговорил Оккюн, осматривая Тэхёна и протягивая ему ладонь для неформального приветствия. — Здравствуй, Вангун Тэхён, — произнес он, убирая руку после рукопожатия, — я уже наслышан о тебе, надеюсь, что получу подтверждения всем лестным словам о тебе, — со смехом выдал он, скрывая за игривым тоном серьезные слова: — Потому что обижать золотого альфу семьи Сарон не позволено никому, даже его супругу. — Он Чон, — цокнул поднявшийся и подошедший Хосок, переводящий внимание на себя, зная характер брата, родившего двух омег и гамму, при этом души не чаявшего в племяннике-альфе, прощающего тому любую шалость и ругающего Хосока за то, что излишне строжится над сыном. — Ничего не знаю, — улыбаясь, отмахнулся Оккюн, непроизвольно поглаживая плечо Чонгука до локтя и выше, все еще не веря в то, что тот нашелся живой и невредимый. — В нем течет кровь Саронов, поэтому защищать я его буду как своего ребенка. — К чему же такие угрозы? — раздался за спиной голос Сокджина, шагнувшего от входа в их сторону, — я отдаю вам самого подходящего для Намгуна Яна сына. — Подходящий не значит лучший, — поддел того Оккюн, пойдя навстречу Сокджину, который встретил его ночью, но с которым не удалось поговорить из-за собственной усталости. — Или все же лучший? — дразня, спросил тот, останавливаясь напротив. — Все мои омеги — лучшие, — изгибая губы в вежливой улыбке, спокойно ответил Сокджин. — Так уж и быть, поверю, но, поверь, проверю, — пообещал он, вновь возвращаясь к родным, занимая свободное место рядом с Тэхёном, сопровождая свое приближение уверениями о том, какой он голодный, и просьбами посоветовать то, с чего следует начать трапезу. ***** 24 июля 1049 года. Среда. — Если твой аппа узнает, — сбивчиво говорил Тэхён, оторвавшись от губ Чонгука, — он нас убьет. — Ты преувеличиваешь, — ответил тот, прижимая Тэхёна к себе за талию и подталкивая того к стене конюшни. — Да и как он узнает? — хмыкнул Чонгук, вновь ныряя языком в рот Тэхёна. — Запах, — простонал Тэхён, когда губы Чонгука опустились ему на шею, а руки скользнули по изгибам тела. — От легкого возбуждения запах надолго не задержится, — предположил Намгун, возвращаясь к губам омеги и довольно мыча в его рот, когда уже язык Тэхёна с напором ворвался в его рот. — Вернемся, помоемся, и всё будет, как прежде. Скажем, что отмывались от запаха конюшни. Посмеявшись, Тэхён запустил пальцы в кудрявые волосы Чонгука, успев соскучиться по их мягкости. — Мне кажется, мы на грани, когда легкое возбуждение перерастает в большее, — заметил Тэхён, охая, когда колено Чонгука толкнулось между его ног, буквально усаживая его на бедро. — Хочешь остановиться? — провокационно спросил Чонгук, изображая милый взгляд, но разрушая его плутовской улыбкой. — Еще чуть-чуть, — заговорил Тэхён, понизив тон до опасного предупреждения, — и объезжать я буду не Ёнтана, а тебя на этом сене, — сказал он, кивая на пустое стойло. — А я не против, — ответил Чонгук, прижимаясь губами к его, протяжно и давяще целуя, но после убирая ногу и придерживая Тэхёна, не давая тому упасть из-за подогнувшихся коленей. — А я, кстати, вообще могу ездить на Баме? — спросил он, оглядываясь на ожидавших их жеребцов, подготовленных для прогулки. — Он же как бы не мой. Утирая уголки губ от влаги, Тэхён усмехнулся и двинулся к животным, проводя ладонью по морде Бама. — Ты бы только видел лицо оммы, когда я попросил у него разрешение подарить тебе Бама, — глухо посмеявшись, Тэхён прижался лбом к морде Бама и через несколько секунд двинулся к Ёнтану, и его одаривая лаской. — Так что фактически я дарю его тебе во второй раз, — пояснил он, беря жеребцов за поводья и выводя в проход. — То есть он согласился? — удивился Чонгук, забирая поводья Бама, но останавливаясь на месте, чтобы вновь полностью облачить себя в чонсонот. — Возмущался и негодовал, что я просто ужасен, раз передариваю будущему супругу подарок, который уже дарил наложнику, — довольно протянул Тэхён, двигаясь к выходу из конюшни. — Подействовало только то, что, во-первых, никто не узнает правды, и, во-вторых, породистость Бама позволяет дарить его не только будущим супругам, но и действующим королям. — Удивительно, — насмешливо отметил Чонгук, выходя следом, — но я рад, что он позволил, оставить тут Бама было бы слишком тяжело. ***** 25 июля 1049 года. Четверг. — Да как он посмел! — гневливо выплёвывал Сокджин, спеша по лестницам вниз, двигаясь к основному входу. — Мы сами его позвали, — напомнил поспевающий за супругом Намджун, оглядываясь на идущих за ними Тэхёна и Чимина. — Но как у него хватило наглости заявиться на церемонию моего сына! — громогласно возмущался Нарат-ном, сворачивая в последний коридор, через открытые двери видя, что всадников уже пускают внутрь придворцовой территории. — Думаю, нам стоит его выслушать, — примирительно высказался Чимин, получая злой взгляд оммы, брошенный через плечо. — И попытаться не портить скандалом церемонию, — поспешно добавил Тэхён, получая еще более острый взгляд от оммы и благодарный от аппы, потому что этот аргумент возымел на Нарат-нома больший эффект, чем призывы к миру. Подойдя ровно в тот момент, когда Цынсон спрыгивал со своего коня, всучая поводья перепуганному аджону, Сокджин одарил альфу ледяным взглядом и звенящим от сдерживаемого раздражения голосом заговорил: — Неожиданный визит, — бросил он, осматривая крепкого альфу, облаченного в кожаные одежды, обращая пристальное внимание на стеганую жилетку, достающую до икр, высматривая припрятанное оружие. — С моей стороны было бы просто непозволительно не явиться на такое грандиозное событие, — нахально улыбаясь, проговорил Цынсон, бросая взгляд за спину Сокджина, сначала осмотрев Тэхёна и Чимина, а после уделяя внимание подоспевшим после донесения от слуг Бонхвану и Сынману. — А у тебя и правда красивые омеги, — заметил он, вновь рассматривая тех и оценивая. — Правда, одного не хватает, — подметил Цынсон, перебегая взглядом по каждому, считая, — а я бы всех хотел посмотреть, — бесстыдно улыбаясь, заявил он, подходя ближе к Сокджину. — Они не товар, — резко отрезал тот, испепеляя Цынсона взглядом. Переведя на Сокджина насмешливый взгляд, без слов показывая свое истинное отношение к этому утверждению, вслух Цынсон произнес иное: — Но всё же они стали бы украшением моего Хугунама, — скалясь, сообщил тот, дразня Сокджина, зная, что тот не посмеет что-либо сделать с ним в день церемонии собственного сына, где присутствуют иные правители, также связанные Кодексом десяти королей, запрещающем убийство представителей правящей семьи без официального объявления войны. — Зачем ты сюда прибыл? — прошипел свой вопрос Сокджин, уменьшая расстояние между ними до минимума, видя в темных глазах Цынсона не только издевательские искры, но и свое отражение. — На церемонию, — насмешливо оповестил тот, — договорная церемония до сих пор нуждается в подтверждении, так что не будь меня тут, союз Сяолуна и Секката на землях Кайрена не будет законным. — Поверь, — кривя губы от брезгливости, выдал Сокджин, — их нога туда не ступит. — Всякое случается, — пожав плечами, ответил он, вновь посмотрев за Сокджина, видя приближение Хёрима и Чоннама, тихо продолжая, пока остальные Кимы отвлеклись на появление младших: — Зря надеялся, что я испугаюсь. — Ах ты… — начал Сокджин, но сдержался, ощутив легкое прикосновение Намджуна к своей спине. — Думаю, нам стоит вернуться в сад, — проговорил Намджун, — гостей может озадачить отсутствие всех представителей нашей семьи, — пояснил он, продолжая успокаивающе поглаживать супруга по линии позвоночника. Глухо посмеявшись, Цынсон глумливо посмотрел в глаза Сокджина и спросил: — И кого же из своих омежек ты выделишь мне в сопровождение на сегодняшний вечер? — Я могу сопроводить Вас, Ваше Величество, — выступив вперед, вызвался Чоннам, напряженно смотря на правителя Кайрена. — Чоннам, — раздраженно обратился Сокджин, повернувшись к сыну и с нажимом смотря на того, с глухой досадой осознавая, что взгляд сына направлен мимо, — не вмешивайся. — А хорошая идея, — довольно протянул Цынсон, обходя Сокджина и заинтересованно разглядывая Чоннама, — как раз узнаю, насколько плохо вы тут с ним обращаетесь, — понизив тон, проговорил он, — а то с его аппой вы поступили просто отвратительно, — дополнил Цынсон, повернув голову к Намджуну. — Это был несчастный случай, — спокойно ответил тот, за столько лет привыкнув к этой мысли и поверив в нее. — Конечно, — согласился тот, не скрывая сочащуюся иронию в тоне, — альфа рода Рен умер, упав с лестницы, — едко усмехнувшись, оскорбленно заметил Цынсон. — Всякое случается, — выдал Сокджин, тотчас поджимая губы на глумливую ухмылку Цынсона, который только что использовал эту же фразу. — Чоннам, — сдержанно обратился он к сыну, — проводи Его Величество, — проговорил он, чувствуя боль в скулах, — и его сопровождающих в сад к остальным гостям. Ванби сейчас подойдет и подскажет, где лучше разместиться. Смотря вслед уходящим альфам, Сокджин дождался их исчезновения за поворотом и вибрирующим от злости голосом указал: — Взгляда с него не сводите, — цедя слова, проговаривал он, — если хоть что-то заметите, то применяйте магию, они могут быть вооружены своим оружием. — Тогда почему мы их не заставили его сдать? — спросил Сынман, хмуро смотря на омму. — Потому что официально мы не знаем об этом оружии, — хлестко отбил тот, дергано поведя плечами и направляясь в сторону сада, надеясь, что Чоннам уже увел тех достаточно далеко и ему не придется к ним присоединяться. ***** — Ублюдок, — выплюнул Оккюн, бокалом прикрывая искривленные в отвращении губы. — Как только может веселиться и вести себя столь нагло. — Меня больше поражает то, — поддержал Хосок, тоже смотря в сторону, где расположился Цынсон со своими воинами, — что Аран достаточно мило общается с ним уже минут двадцать. — Знаешь, — презрительно выдал Оккюн, бросая взгляд на возрастного тучного омегу, — несмотря на то, что я сам маг земли, земным магам из Ильжен-Хана я совсем не верю. Они по натуре больше на червей похожи, — высокомерно заметил он. — Почувствовал пугающего соседа и решил задобрить, только зря, Цынсон никогда не был благодарным. — Возможно, они уже в хороших отношениях, — вклинился в разговор Тэхён, смотря на бокал, который он за ножку крутил вокруг своей оси. — Когда наши люди везли металл из Чонсона, то их преследовали, и им показалось, что не нападали на них, потому что ждали, когда они ближе подойдут к Ильжен-Хану. — Говорю же, — подметил Оккюн, указывая на Тэхёна, — землеройки. Ничего хорошего от них ждать не стоит, — предостерег он, обращаясь к молчавшему Чонгуку. — Тебя это тоже касается, — словами акцентировал он внимание. — Я понял, — буркнул тот, пользуясь наличием у него чонсонота и неотрывно наблюдая за Цынсоном. — Мне кажется, они о нас говорят, — указал он, подмечая мелкие движения в их сторону и беглые взгляды Арана. Стоило словам Чонгука слететь с его губ, как Цынсон повернулся к ним, чуть склоняя голову к продолжавшему говорить Арану, но, не дослушав того, поднялся и прямиком двинулся к их столу. Подтащив пустующую за соседним столом подушку, Цынсон опустился напротив них и, поставив свой фужер перед собой, заговорил: — Мне тут новость рассказали, — ухмыляясь, начал он, но, посмотрев на Чонгука, скривил губы и сменил тему: — Тебе не жарко, середина лета все же. — Нет, — не скрывая недовольства, отозвался Чонгук, — наоборот, солнце не напекает, — добавил он, не скрывая ехидства в глухом из-за ткани тоне. — Издевательство, — выдал Цынсон, обращаясь к Хосоку. — Ты же сам альфа, что так над ним издеваешься, одевая его в эти отвратительные древние наряды? — Это его наказание, — выдал Хосок, используя давно заготовленную версию, которую рассказывал всем интересующимся. — У него слишком непокорный нрав, меня как родителя слушаться отказывался, за это и поплатился. Чонсонот должен научить его смирению. — Судя по тому, что я только что от него слышал, — глумливо потешаясь, произнес Цынсон, посмеиваясь, — не работает твой метод. Всё так же дерзит, — сказал он, переводя взгляд на Чонгука и добавляя: — Правильно, альфа, не надо давать спуска омегам. Тем более, — понизив тон, выдал тот, медленно переводя взгляд на Тэхёна, заинтересованно осматривая его золотые волосы и взглядом отмечая родинки на его лице, — тебе тут, оказывается, сосватали омегу. Красивый, не спорю, — растягивая слова, проговаривал Цынсон, продолжая увесистым взглядом скользить по Тэхёну, из-за чонсонота не видя, с какой яростью на это смотрел Чонгук, сдерживая свою магию, позволяя ей лишь слегка повысить температуру вокруг них, — я бы тоже не отказался такого иметь, — выдержав секундную паузу, Цынсон с легким смехом продолжил: — в своем Хугунаме, но Хосок, — возмущенно обратился он, резко переводя взгляд на хмурого Нарат-вана, — как можно править государством двадцать лет и согласиться вновь вернуться под омежий ноготок? Я, наоборот, всегда восхищался тем, что ты так уверенно держишься среди этих гиен, — кивнув головой в сторону Оккюна, подчеркнул он, — думающих, что они от природы лучшие правители, чем альфы, а ты так бесславно сдаешь позиции. — Чонсон, — резким тоном вклинился Чонгук, — это мое государство. Я — единственный кровный наследник, — настойчиво рассказывал он, краем глаза видя, как напряженно подобрались Оккюн и Тэхён, готовые в любой момент магически вмешаться в назревающий конфликт. — Мой аппа может сколько угодно править, но только я буду решать, какой будет монархия в моей стране. Если я решил, что у меня будет омега, то никто не будет это оспаривать. — Если же ты всё так властно решаешь, — уничижительно заговорил Цынсон, подаваясь грудью ниже к столу, агрессивно смотря на Чонгука, — то докажи это, сними наказание, которое тебе дал твой аппа, не будь послушным бараном. — Зачем? — усмехнулся он, не поддавшись на провокацию, лишь на мгновение отвлекаясь на ладонь Тэхёна, которую тот в успокаивающем жесте положил ему на колено под столом. — Сейчас никто не знает, как я выгляжу, и если ты решишь что-то выкинуть на церемонии, испортив ее, то ты не увидишь во мне опасности, посчитав обычным аджоном, и позволишь приблизиться. — А ты опасен? — насмешливо поинтересовался тот, подмечая широкий размах плеч и крупное телосложение, коих не было у подавляющего количества альф из благородных семей. — Опаснее, чем ты думаешь, — усмехаясь, просветил Чонгук, пуская небольшой поток магии, приказывая огню обжечь металл. Прошипев от неожиданности, ощутив обжигающую волну около груди, Цынсон потер по ребрам ладонью и, возвращая насмешливо-высокомерный тон, спросил: — Забираешь своего омегу сразу после церемонии? Или я могу задержаться тут и пообщаться с тем, кто в скором времени станет недоступен из-за метки? — Забираю, — рыкнув, ответил Чонгук, глубоко дыша, тем самым успокаивая себя. — Как жаль, — неискренне ответил тот, поднявшись и направляясь обратно к своим воинам. ***** — Я так переживаю, — дрогнувшим голосом выдал Секкат, обмахивая лицо ладонями. — Еще и этот Цынсон, что ему нужно? — Я не знаю, — честно ответил Тэхён, приседая рядом с сидевшим на кресле Секкатом. — Но поверь, тебе не о чем переживать. Там столько магически сильных омег, которые каждое мгновение следят за ним, что он не успеет даже оружие вытащить. — Все равно, — буркнул тот, — лучше бы он не приезжал. — Лучше бы, — согласился Тэхён, опираясь ладонью о подлокотник, чувствуя, как его начинает слегка штормить из-за неудобной позы. — Я видел из окна, — начал Секкат, указывая пальцем в нужном направлении, — как он подсаживался к тебе. Что ему было нужно? — Хотел узнать, правда ли, — начал он, вовремя осекаясь и продолжая уже правильно: — что Яна отдают за меня замуж, высказывал недовольство Нарат-вану, что тот отдает власть омеге, а не борется за нее. Ничего неожиданного, — пояснил Тэхён, пожав плечами. — Вижу, ты нашел общий язык с Яном, — недовольно заметил Секкат, прекращая обмахивать себя и отводя взгляд. — А я думал, что ты любишь Чонгука, — выдал он, резко добавляя: — Тебя правда не волнует, где он и что с ним? — негодуя, выпалил Ванкун, возмущенно смотря на Тэхёна светлыми глазами, в которых бушевала буря. Как Тэхён и обещал, в тот раз они обсудили с Нарат-ваном возможность рассказать Секкату правду, но тот аналогично не поддержал желание Чонгука, тоже объясняя отказ опасением, что к нему обратятся именем, которое использовать нельзя, а он отзовется. Сейчас же, видя начавшие блестеть глаза брата, Тэхён корил себя за ложь и, увидев, как первая капля скатилась вдоль носа Секката, приказал аджонам оставить их наедине. — Секкат, — обратился он, накрывая одной ладонью его ладони, покоящиеся на коленях, — я пока не могу тебе ничего рассказать, — заговорил Тэхён, чувствуя, как дрогнули пальцы Секката и напряглись его ноги, — поэтому прошу просто поверить, — сказал он, поднимая взгляд на брата. — С Чонгуком все хорошо, и он очень переживает из-за того, что не может сейчас быть с тобой. — Ты знаешь, где он? — воодушевленно спросил Секкат, утирая щеки и неуверенно улыбаясь. — Да, я знаю, где он, — подтвердил Тэхён, кивая, — не переживай о нем и на Яна не злись, он в этой ситуации не виноват, — произнес он, мысленно хмыкая над собственной ложью. — Как он воспринял новость о твоей помолвке? — настороженно спросил Секкат, смотря на Тэхёна недобрым взглядом. Паникуя, не обдумав заранее ответ на данный вопрос, Тэхён хмыкнул и хрипло выдал: — А ты как думаешь? — Плохо, — грустно отозвался Секкат, понуро опустив плечи. — Что вы теперь буде… — осекся он, слыша голос оммы, спрашивающего у аджонов, почему они не с Ванкуном. — А, — понимающе выдал Сокджин, замечая сыновей. — Пора начинать, — сказал он, подходя к Секкату и протягивая тому ладонь, чтобы сопроводить его до алтаря, установленного в саду, где верховный жрец стихий, прибывший из Таринэта, проведет церемонию, объявляя его супругом с императором Сяолуном, передавая альфу из семьи Ким в семью Лу. Следуя за оммой и братом, любуясь белоснежным одеянием последнего, Тэхён отделился от них, чтобы не мельтешить на фоне и, найдя взглядом Чонгука, подошел к тому, вставая за его спиной. — Я сказал ему, что знаю, где ты, — шептал он тому на ухо, едва касаясь пальцами его поясницы, через ткань ощущая прогиб, переходящий в крепкие ягодицы, — и передал, что ты очень переживаешь из-за того, что не рядом с ним. Это сработало просто магически, и он успокоился, — улыбаясь, добавил Тэхён, чуть подвигаясь и вставая рядом с альфой, наблюдая за тем, как омма передал слегка подрагивающую ладонь Секката Сяолуну. — Я же говорил, что ему нужно рассказать, — ворчливо проговорил Чонгук, отвечая Тэхёну, но также не отрывая взгляда от церемонии, любуясь тем, как ладони пары обвязали лентами, символизирующими четыре стихии, призывая их в свидетели. — Не нужно, — парировал Тэхён, осторожно приобнимая Чонгука за талию, надеясь, что все остальные увлечены ритуалом и не обратят внимания на его неприличный жест. — Уж явно не за несколько минут до его вступления в союз. — Тэхён, — обратился к ним стоящий рядом Хосок, также смотря перед собой, краем уха слыша слова знакомого заклинания, произносимого верховным жрецом, — твои покои охраняются? — Нет, — недоуменно ответил тот и, не сдержавшись, посмотрел на Нарат-вана, продолжающего невозмутимо наблюдать за происходящим перед собой. Кивнув, намекая Тэхёну повернуться, Хосок продолжил, когда тот так и поступил: — Тогда сейчас будет странная просьба, — понизив голос и стрельнув взглядом по сторонам, начал он, слегка придвинувшись к ним с Чонгуком, — переночуй сегодня в покоях Яна, — произнес Хосок, строго добавляя: — разумеется, без ваших шалостей, — выдохнув, он пояснил: — Мне так будет спокойнее, потому что неизвестно, что задумал Цынсон. — Хорошо, — подтвердил Тэхён, чуть вздрагивая оттого, что ленты на руках Секката и Сяолуна заискрились, оставляя на их запястьях одинаковые вплетенные в кожу рисунки союзных браслетов, знаменующих их статус супругов. Наблюдая за тем, как Сяолун нежно коснулся губами браслета на запястье Секката, Тэхён улыбнулся и сам через ткань оставил легкий поцелуй на изгибе шеи и плеча Чонгука, невольно вспоминая, как для них закончился проводимый в этом же саду праздник Вара, и понимая, что в ближайшее время они вновь отдадут почести союзу именно этих стихий, но уже в Варне храма стихий в Чонсоне. ***** 27 июля 1049 года. Суббота. — Я так больше не могу, — раздраженно простонал Чонгук, откидываясь на постель в покоях Тэхёна, пока тот проверял свои вещи, окончательно определяясь с тем, что он забирает с собой, а что оставляет. — Мы уезжаем завтра утром, — протяжно говорил он, раскинув руки на кровати, отгоняя от себя мысли, что прощаться с местом, где лишился невинности, немного печально, — что может случиться, если я расскажу ему сейчас? — выпалил Чонгук, резко сев, осознав, что гладит ладонями ложе, отчего в сознании всплывают ночи, проведенные здесь. — Чонгук, мы это уже обсуждали, — отстраненно отозвался Тэхён, проверяя содержимое очередного сундука. — И я так и не понял, почему «нет», — готовясь спорить, обозначил он, пересаживаясь и опускаясь ягодицами себе на пятки. — Все гости уже уехали, — выдал он, невольно вспоминая взгляд Цынсона, которым он их вчера наградил, прежде чем сесть на своего коня. — Даже Дэгун Чимин, и тот перебирается в свою провинцию. Кому Секкат может рассказать? Нарат-ному? Так он не станет, я уверен, да и я к тому же попрошу. Вздохнув, Тэхён устало опрокинул голову себе на грудь и, помотав ею, выпрямился, поворачиваясь к воинственно настроенному Чонгуку. — Ты ждешь от меня разрешения? — риторически спросил он, силясь не рассмеяться над видом насупившегося Чонгука. — Так тебе не надо его от меня ждать, — продолжил он, все же позволяя себе лёгкий излом губ, видя, как в непонимании нахмурил брови альфа. — Ты больше не мой Санвон, — проговорил он, наблюдая за медленно наступающим осознанием на лице Намгуна, — а я тебе пока что даже не супруг. Все же тихо засмеявшись, лицезрея калейдоскоп эмоций на лице альфы, закончившийся на пакостливой радости, Тэхён только и успел выпалить сорвавшему с места Чонгуку: «Чонсонот!», заставляя того на непродолжительное время остановиться, чтобы уже через мгновение выпорхнуть из его покоев и понестись к спальне, где Секкат так же собирал вещи, которые они завтра заранее заберут с собой, чтобы передать на корабли Сяолуна. Когда же через непродолжительное время за его спиной послышался звук открывающейся двери, Тэхён без задней мысли спросил: — Не нашел Секката? — Приветствую Вас, мой Вангун, — обратился Борам, вынуждая Тэхёна стремительно развернуться к альфе, который оказался ближе, чем он того хотел. Отступив, делая вид, что переходит от одного сундука к другому, Тэхён сухо поинтересовался: — Ты чего-то хотел? — выдал он, даже не став заострять внимания на набившем оскомину обращении. — Я собрал вещи, но вы до сих пор не сообщили мне, во сколько мы завтра выдвигаемся, — проговорил Борам, сцепляя пальцы в замок на уровне живота, — поэтому я решил уточнить лично у Вас. — Что значит «собрал вещи»? — оторопевши уточнил Тэхён, подходя ближе. — Вы же уезжаете, — озвучил тот, на мгновение поднимая взгляд и вновь опуская его в пол, — а я еду с Вами. Правда, меня вводит в смятение то, что Вы до сих пор не сообщили мне имя того хварана, за которого Вы меня выдадите. — Что ты вообще несешь? — несдержанно выпалил Тэхён, гневно дыша, чувствуя, как в груди забурлила магия. — Я знаю, что Юнги тебе лично в руки отдал документы о том, что ты лишен статуса Санвона. — Да, мой Вангун, я их получил, — ответил Борам, все же поднимая прямой взгляд, смотря в злые глаза Тэхёна. — Это вполне понятно, что я больше не могу быть Вашим Санвоном, когда у Вас появился суженный, но это же не отменяет того, что я еду с Вами. — Ты вместе с тем документом получил вольную? — не сдерживая раздражения, едко спросил Тэхён, поражаясь наглости Борама. — Нет, мой Вангун, — озадаченно протянул тот, смотря на омегу растерянным взглядом. — Вот тебе и ответ, — хмыкнул Тэхён, разводя ладони в стороны. — Я еду не в провинцию Кимгидо, я уезжаю в другое государство, поэтому не имею права брать никого из хунамов. У меня даже хваранов нет, — пояснил он, наблюдая за тем, как темнеет взгляд Борама. — Все они уезжают со мной по собственной воле, потому что они свободные жители, и Нарат-ван согласился принять их и дать им фамилию Чон. Я просто отказываюсь верить в то, что ты всего этого не понимал, — обличающе проговорил Вангун. — Не делай вид, что ты глупее, чем ты есть, у тебя это не получается. Прожигая Тэхёна взглядом, из которого исчезла вся мягкая наивность, Борам хмыкнул и выдал: — И это всё? Всё вот так бесславно закончится? — Я предлагал тебе выбрать супруга, — парировал Тэхён, — ты же отказался, придумывая пути обхода моего указания, — пояснил он, собрав пальцы в кулак и разгибая их при перечислении: — Ты вовремя возможностью не воспользовался, насильно выдавать тебя замуж я не хочу, теперь же твоей судьбой распоряжается Нарат-ном. Отвернув лицо, Борам смотрел в сторону, зло сцепив челюсти и впиваясь ногтями в ладони, продолжая удерживать их сцепленными в уважительном жесте. — В тот раз Вы отказали мне из-за чувств, — натужно заговорил Борам, прикрывая глаза из-за переполняющего раздражения, выражающегося в физической дрожи. — Сейчас у Вас вынужденный союз с нелюбимым альфой, — подчеркнул он, переведя на Тэхёна пылающий взгляд. — Вы просто обязаны позволить мне провести с Вами эту ночь. — Почему ты решил, что я к Яну ничего не чувствую? — устало выдохнув, спросил Тэхён, понимая, что Борам просто так не уйдет, попутно отмечая, что уже практически привык ко второму имени Чонгука. — Потому что Вы его ни разу даже не видели, — настаивал Борам, едва заметно ухмыляясь. — Прошлую ночь я провел в его покоях, — озвучил он правду, которую Борам должен был воспринять превратно и отступить. — Вы им не пахнете, — рыкнул Борам, принюхавшись и вновь ощутив лишь до конца не выветрившийся запах Чонгука. Досадливо цокнув, про себя расстраиваясь, что Борам заметил это небольшое расхождение в истории, Тэхён пояснил: — Он Намгун великого государства, разумеется, он хранит свою честь, — перестраивая аргументацию на ходу, говорил Вангун, — но он разоблачился для меня. Мои чувства к Чон Яну столь же сильны, как и к Ким Чонгуку, поэтому мой ответ будет аналогичным. Никакой совместной ночи у нас с тобой не будет. Прошу тебя покинуть мои покои, пока мой альфа не вернулся и не понял все неправильно, — твердо обозначил Тэхён, разворачиваясь и уходя в комнату с одеждой, лишь через минуту слыша громкий хлопок дверей своих покоев.