Ashes and Stardust

— Ваша мать умерла, чтобы спасти вашу жизнь, Ваша милость. Именно это говорит ей няня, когда принцесса Раэлль впервые спрашивает, почему у Эйгона есть мать, а у нее нет. Став старше, она узнает еще несколько деталей: о своем брате-близнеце Бейлоне, который умер в колыбели, и о многих тяжких беременностях ее матери, которые в конечном итоге унесли ее жизнь. Но Раэлль помнит самое первое объяснение, несовместимое с простой родильной лихорадкой, и знает, что в этой истории есть нечто большее. Она замечает, что никто не может посмотреть ей в глаза, когда они рассказывают об этом, что есть что-то, о чем никто не смеет говорить в присутствии принцессы, даже если это не что иное, как слухи и сплетни. Правда не будет к ней благосклонна. Только после многих лет погони за слухами она, наконец, узнает всю историю от Деймона, но она не настолько наивна, чтобы поверить, что это полная и неприукрашенная правда — не когда она видела, как ему нравилось ей это рассказывать. Ее дядя никогда не был благосклонен к ней, он не доверял ее близости с «этими Хайтауэрскими отродьями», и он ей тоже никогда особо не нравился. «Наследник на один день». Благодаря сплетням, она узнала об этой знаменитой фразе, и хотя оскорбление в адрес ее младшего брата столь же старо, как и она сама, она не намерена его забывать. По словам ее дяди, Королеву Эймму зарезали, как свинью на убой, по приказу ее отца. Не ради нее, конечно — ради Бейлона, ее брата-близнеца, ради сына, которого всегда хотел ее отец. В конце концов, наследник был гораздо более ценным, чем Королева. Второй ребенок был неожиданностью: маленькая и жалкая, запертая позади брата в утробе матери. Это была удача, что она не была убита ножом мейстера, который спешил добраться до маленького принца. Деймону нравится ее дискомфорт, и Раэлль сразу же сожалеет, что спросила. — Прекрати, — говорит она. — Я услышала достаточно. Он не прекращает. Деймон знает, что она не может рассказать отцу, если только не захочет признать, что эта тема была поднята по ее собственной просьбе. — Ты просила полную историю, принцесса, — напоминает он ей, как наставник непослушной ученице, словно он рассказывает это ей ради ее собственного блага. С уверенностью было сказано, что юная принцесса не переживет этой ночи. Она была слишком маленькой, слишком слабой, слишком медленной, чтобы сделать первый вдох. Перспективы ее брата были немногим лучше, но никто не собирался говорить об этом Визерису. На сутки у короля был свой наследник (а Раэлль ничего не остается, кроме как раздражаться от этой фразы, не в силах ответить), и после этого осталась только маленькая принцесса. Не то чтобы кто-то действительно ее замечал — пройдет больше двух недель, прежде чем она наконец получит имя. По крайней мере, Рейнира не была настолько жестокой, чтобы назвать свою младшую сестру Эйммой или Алиссой, привязывая ее к призракам родильного ложа. Ее отец мог бы так сделать, если бы вспомнил о ее существовании. — Хотя я уверен, что мой брат все еще часто называет тебя Эйммой, — добавляет Деймон правду, которую Раэлль не может отрицать. — Может быть мне стоит начать называть тебя Алиссой, просто чтобы немного сравнять ситуацию. Ее дядя уходит, как только он удовлетворен тем, что его слова полностью выбили ее из колеи, и Раэлль уходит, чтобы найти тихое место, где она могла бы обдумать то, что узнала. Ей хочется верить, что он преувеличивает все худшие стороны смерти ее матери, но она знает, что правда, когда она используется в качестве оружия, сама по себе зачастую является острым клинком. Если сравнивать с тем, что она уже знает, его история слишком хорошо выстроена, чтобы быть чистой ложью. Эйгон находит ее погруженной в свои мысли. Он всегда тот, кто находит ее в такие моменты, словно он в силах почуять ее страдания. Эта мысль не должна вызывать у нее улыбку, но она всё равно улыбается, не в силах подавить волну нежности, которую приносит ей присутствие Эйгона. Потому что, хотя в день своего рождения она потеряла своего близнеца, Бейлона, она никогда по-настоящему не была одна.