Ashes and Stardust

Рейнира всегда знала, что это будет трудный путь, быть наследницей отца, но она никогда не осознавала неудобства бытия женщиной сильнее, чем в свою первую беременность. По мере того, как ребенок внутри нее растет, ее лодыжки распухают, живот увеличивается и она начинает ходить вразвалку, выполнять свои обязанности виночерпия становится все труднее. Некоторые змеи в Малом Совете начинают предлагать ей уйти с этой должности и сосредоточиться на предстоящем материнстве — в основном Джейсон Ланнистер, но его голос далеко не единственный. Лорд Уайлд и великий мейстер Меллос часто его поддерживают, но лорд Бисбери также высказался, пусть и с искренней обеспокоенностью. Лайонел Стронг не является ее врагом, каким был Отто Хайтауэр, но даже ему, кажется, не нравится ее нынешнее положение, и он поднимает это несколько раз, прежде чем король приказывает ему полностью закрыть вопрос. По крайней мере, отец по-прежнему ее союзник, он предлагает ей место за столом, он не запрещает ей участвовать в происходящем, но у него тоже есть свои переживания. — Тебе следует отдохнуть, Рейнира, — часто повторяет он, сначала мягко, а затем более настойчиво по мере приближения даты родов. Она знает, что он переживает за нее, знает, что он помнит смерть ее матери. В тяжелые дни, когда Рейнира с трудом сдерживает еду внутри себя, когда малыш пинается так сильно, что у нее появляется вода, когда ее настроение падает, взлетает и падает, как Сиракс в ветреный день, часть ее желает — принять отцовскую заботу, просьбы, хотя бы ради его спокойствия. Но как будущая королева Семи Королевств Рейнира не может проявлять слабость. Наследника Железного Трона невозможно победить родами. Если она сейчас отступит, то лорды не будут ее уважать. Они скажут, что она уклоняется от своих обязанностей, что она не может выполнять свои обязанности перед Королевством, что женщина с женскими слабостями не подходит для управления Вестеросом. (Есть те, кто будет говорить такие вещи независимо от того, сколько раз она проявит себя.) Трудно позволить себе привилегию быть уязвимой даже рядом с самыми близкими людьми. Ей нужно быть сильной ради отца — если она сможет убедить его, что все пройдет хорошо, тогда, возможно, ей удастся убедить себя. Лейнор был далек от нее с момента смерти Джоффри: он либо со своей семьей в Дрифтмарке, либо лежит среди бутылок. Она не могла упрекать его в отсутствие в первые месяцы, но теперь, спустя почти год после смерти его возлюбленного, Рейнира жалеет, что он не может сосредоточиться на настоящем. Харвин — ее скала, ее защитник, ее единственная пристань во время шторма, но он по-прежнему ее рыцарь, а она — его сюзерен. В их отношениях есть границы, вызванные ее горьким опытом с первым присяжным щитом. Раэлль искренне рада стать тетей, и было бы жестоко перекладывать свои тревоги на семилетнего ребенка. Ее сестра не знает подробностей смерти матери. Если боги добры, она никогда не узнает. Что касается Алисенты, то Рейнира не может и не будет думать об Алисенте. Слишком скоро наступают схватки, и Рейнира оказывается на своем личном поле битвы. Она сделала всё возможное, не желая рисковать тем, что история может повториться, как это произошло с ее матерью: она вызывает мейстера Джерардиса с Драконьего Камня, которому доверяет гораздо больше, чем Меллосу; все обслуживающие ее служанки и акушерки — ее верные слуги; Лейнор дежурит возле покоев, получив указание проконсультироваться с ней, если окажется, что какие-либо решения относительно ее тела будут приняты от его имени. Она надеется, что ее роды пройдут быстро, поскольку не уверена, как долго ее муж сможет держаться вдалеке от бутылки. Хотя Лейнор пообещал быть её защитником, он далеко не так надежен, как ей хотелось бы. Этого может быть недостаточно. Рейнира не особенно склонна к поклонению, но некоторые вещи в конечном итоге находятся в руках богов. Она может умереть в любом случае, если судьба жестока, но если она это сделает, то, по крайней мере, она получит холодное утешение от осознания того, что она сделала все, что в ее силах, чтобы выжить. Боги выбрали быть милостивыми. Мейстер Джерардис называет это легкими родами, как будто часы агонии, пока она трудилась над рождением ребенка, можно считать легкими, но Рейнира жива, и ее сын здоров, а это все, о чем действительно может мечтать мать. Она называет его Джакейрисом, именем истинных Веларионов, хотя в его чертах мало от Лейнора. С помощью сира Джоффри им удалось выполнить свои супружеские обязанности только дважды, прежде чем Кристон убил его, и все шансы на то, что Лейнор разделит ее постель, исчезли. Без сомнения, Джакейрис — сын Харвина, но новорожденным он представляет собой крохотное и лысое создание, мало на кого похожее. Она надеется, что, когда он вырастет, он пойдет в мать. После того, как ее маленького Джейса вымыли, накормили и запеленали, Рейнира отправляет одного из слуг за Лейнором, чтобы он мог встретиться со своим сыном. Но когда через несколько мгновений двери снова открываются, в ее покои входит не он, а капитан Золотых плащей. — Сир Харвин? — спрашивает Рейнира. — Где мой господин муж? Хотя внутри она рада, что Харвин здесь, он наверняка должен понимать, насколько опасно его присутствие для ее репутации. Без сомнения, ее враги были бы рады оклеветать отцовство ее сына. — Я не знаю, Ваша светлость, — извиняющимся тоном отвечает Харвин, — но я нашел вашу сестру ожидающей снаружи, и я не мог с чистой совестью оставить маленькую принцессу одну. Рейнира приподнимается с кровати, помня о спящем младенце на своих руках, пока наконец не видит маленькую фигуру рядом со своим грозным рыцарем. Раэлль еще не совсем овладела изысканной маской, которая скрывала бы ее переполняющее волнение, хотя она прилагает немало усилий, дожидаясь разрешения, прежде чем побежать навстречу своему племяннику. Харвин задерживается у входа, не имея возможности пересечь линии, установленные их положениями, несмотря на то, что он делает то, чего не стал бы делать ее муж. Рейнира не может подавить мысль: «Я бы хотела выйти за тебя замуж». — Ты хочешь его подержать? — спрашивает Рейнира, не раздумывая, а затем тут же быстро добавляет, — Раэлль? Независимо от желаний ее сердца, для ее сестры гораздо уместнее первой подержать Джейса на руках, чем для ее присяжного щита. Харвин грустно улыбается ей — он знает, что она сперва предложила, и понимает, почему она не может этого сделать. Раэлль мгновенно оказывается у ее постели, и Рейнира показывает сестре, как держать ребенка, подпирая руками его маленькую головку. — Осторожно, — предупреждает ее Рейнира, — ты держишь в руках своего будущего короля. Она лишь повторяет те инструкции, которые акушерка дала ей несколько минут назад, но того, как сестра смотрит на нее как на источник бесконечной мудрости, достаточно, чтобы Рейнира почувствовала себя опытной матерью. Когда она передает Джакейриса в ожидающие руки сестры, Раэлль смотрит на новорожденного с выражением чем то средним между благоговением и растерянностью. — Короли обычно такие морщинистые? — спрашивает она, и Рейнира не может удержаться от смеха. Если это то, что значит быть матерью, решает Рейнира, то, возможно, это не так уж и ужасно.