***
Оставшись один, Энджел раздраженно вздохнул. Господи, насколько дерьмово там всё обернулось. Он мог только гадать, как Чарли собирается выпутываться из-под вспыльчивой девушки. Он не удивился бы, если бы услышал звук ломающейся мебели, но сомневался, что разгневанная девушка была бы настолько безжалостной. Видя, что впутываться в это было бессмысленно, согласно желаниям куклы, он хотел бы сбежать из этого места, поскольку ему не было никакого дела до происходящей дилеммы. Но совесть подсказала ему остаться ради Чарли, и он решил, что ему, вероятно, следует побыть здесь ещё немного, на случай, если внутри действительно начнется беспорядок и ему действительно нужно будет вмешаться. Пока что Энджел устроился на ступеньках крыльца, радуясь, что у него хотя бы есть с собой пачка сигарет, чтобы покурить и скоротать время в ожидании неприятностей.***
— Вэгги... Вэгги подняла руку, фактически заставляя Чарли замолчать, чтобы она сама могла заговорить первой. — Скажи мне, Чарли... - начала она суровым и торжественным тоном. — Если бы я не позвонила домой твоим родителям и не узнала об этом, ты бы по-прежнему держала меня в неведении? — Так вот почему ты стала такой другой? — Чарли ответил мягким голосом. Вэгги крепко зажмурилась, как будто пыталась собрать все остатки терпения, которые у неё оставались, чтобы не наброситься ещё раз, что, казалось, отняло у неё много сил, судя по тому, как она поджала губы и серьезно кивнула. — Я не хотела ничего говорить, потому что хотела посмотреть, признаешься ли ты на своих условиях… я хотела посмотреть, значу ли я что-нибудь для тебя, если ты скажешь мне правду… Когда она открыла глаза, они были мягче, но наполнены безмерной печалью. В основе горя, которое она испытывала, лежал гнев, из-за чего её голос ослаб, когда она с горечью пробормотала: Я не могу в это поверить, Чарли... Более сильный укол вины ударил Чарли прямо в сердце, и в этот момент она почувствовала, что была самым ужасным человеком в мире за то, что так поступила с Вэгги. В её голове промелькнуло столько слов извинений, но из-за болезненного сжатия в горле она смогла лишь слабо произнести: Мне жаль — Извиняешься? - Недоверчиво переспросила Вэгги, её явно нахмуренный взгляд выражал явное сомнение. — Тебе «жаль»? Ты солгала мне прямо в лицо. У тебя были все намерения сделать это. Я попросила тебя об одной вещи, а ты просто взяла и всё равно это сделала. — Я знаю… я поступила неправильно... - Чарли умоляла, её поверить. — Я так сожалею... Но её извинения остались без ответа, и каждая эмоция, которая копилась внутри Вэгги, только усиливалась только нарастали с ещё большей силой, её терпение вот-вот лопнет, когда гнев снова начнет переполнять её. — Ты обещала мне, Чарли! Ты обещала мне, что не будешь связываться с ним! пока меня не будет рядом! Я доверилась тебе! Я прямо-таки умоляла тебя понять! А ты просто взял и сделала это! — Мне жаль... Вегги проигнорировала третью попытку Чарли неадекватно извиниться и продолжила выражать свое разочарование. — Что, если с тобой что-нибудь случилось, пока меня не было, Чарли? Ты даже не знаешь, действительно ли ему можно доверять! Он мог сделать с тобой что угодно! И подумать только, что ты даже привела его в дом! Именно тогда, казалось, что в этот момент сказанные слова внезапно запечатлелись в мыслях Вэгги, и её внезапно осенило определенное осознание. Прервав свою речь, она посмотрела на Чарли с другим видом страха и неверия в глазах. «...Ay, Dios mío...» Тревога, витавшая в воздухе, достигла апогея, и Чарли почти чувствовал, как её сердце колотится где-то в горле, а всё внутри начинает сжиматься от страха. — Ты с ним спала...?***
Энджел восхитился тем, насколько прекрасен этот район. Живописный, с домами, обеспечивающими комфорт, казался таким заманчивым, но выросший в шумном пригороде Нью-Йорка, в такой же шумной итальянской среде, проводящий много времени с отморозками, а иногда даже оставаясь бездомным из-за ночных прогулок по улицам, он не был знаком с понятием уюта. Чарли и Вэгги, безусловно, повезло, что они смогли позволить себе что-то подобное. Энджел задавался вопросом, найдет ли он когда-нибудь то, что у них есть. Черт возьми, отель не был воплощением комфорта, и это было не то место, которое он мог бы назвать своим, но, учитывая все обстоятельства, это было лучшее, что он мог получить, и это было бесплатно, так что ему приходится с этим смириться. По крайней мере, это лучше, чем проводить ночи с буйным Валентино или в убогой обстановке борделя. Тем не менее, Энджел не мог не думать о том, как хорошо было бы жить в таком месте, если бы он не принимал наркотики. Молли бы это понравилось, и он мог бы мирно жить со своей сестрой. Это казалось таким безмятежным, не сулящим в своем спокойствии ни драм, ни опасностей. Ну, за исключением того, что происходило в доме прямо сейчас. Эта мысль вырвала Энджела из его ленивых мечтаний и вернула его к реальности, заставив его повернуть голову и прислушаться к новым крикам. Но в этот момент его внимание неожиданно привлекло какое-то движение в соседнем доме. И вот в этот самый момент, появился катализатор всего этого беспорядка.***
На лице Вэгги было выражение отчаяния – отчаяния, потому что она подозревала, что это неправда. — Чарли… ты спала с Аластором Карлоном? Повторение этого ужасного вопроса только усилило внутреннее побуждение, охватившее Чарли; опровергнуть заявление Вэгги, сделать вид, что не было особой причины, по которой монокль Аластора был в её доме, просто придумать любую выдумку, которая могла бы соответствовать видимости, просто ради того, чтобы не признаваться в том, на что у неё не хватило духу рассказать. Но учитывая, сколько всего произошло, какой смысл теперь продолжать лгать? — Да... я спала с ним... Тяжесть её признания чувствовалась в наступившей тишине, и Чарли ничего так не хотелось, как убежать и спрятаться в любом темном углу, который она могла найти, замкнуться в себе и не показывать своего лица, просто чтобы ей не пришлось терпеть то, что должно было произойти сейчас. Вэгги была нехарактерно молчалива, слова правды всё ещё доходили до неё, но она была явно непреклонна в том, что это была та соломинка, которая сломала ей хребет, и Чарли оставалось только начать готовиться к очередной обличительной речи. Но этого не произошло. Вместо этого она стояла там, охваченная болью и разочарованием, что внезапно привело к быстрому нервному движению, которое, казалось, было инстинктивной реакцией на все негативные чувства, которые её переполняли. Высоко подняв монокль, она резко опустила руку, выпустив её из хватки на пол в своем грубом броске. Чарли громко ахнула, безмерно потрясенный её действиями. Хорошо, что там, где они стояли, был толстый ковер, который смягчил удар аксессуара о пол, не давая ему разлететься на куски. Чарли тут же опустился на колени к тому месту, где он приземлился у её ног, и подняла его, чтобы сохранить в безопасности. В этот момент Вэгги внезапно быстро прошла мимо неё к лестнице, низко опустив голову, длинные темные волосы скрывали выражение её лица, которое теперь было печальным. Запаниковав Чарли потянулся к ней и отчаянно выкрикнул её имя, но её зов остался без внимания, поскольку Вэгги отпрянула от её прикосновения и побежала вверх по лестнице, её крики начали вырываться наружу, они были очень слышны, пока сильный хлопок двери не заглушил их до слуха Чарли. Так закончилось их катастрофическое воссоединение: Чарли опустился на колени и рухнула, закрыв лицо руками, чтобы подавить свою вину.***
— Привет! Услышав звон, доносящийся с противоположной стороны, сосед резко повернул голову и почему-то его глаза уже расширились от беспокойства, хотя внезапно расслабились, поскольку он с удивлением понял, кто с ним разговаривает. — О, это ты. Теперь Энджел небрежно облокотился на забор, лениво взмахнув Аластору рукой, в которой держал наполовину докуренную сигарету. — Да, это я. Аластор явно откуда-то вернулся, и, судя по усталости, заметной в светлых тенях под его глазами, похоже, он провел долгую ночь где-то в другом месте. Но, несмотря на усталость, он всё же выдавил из себя улыбку в вежливом приветствии. — Энджел Даст, я прав? — Спросил Аластор, получив утвердительный кивок. — Это вообще твоё настоящее имя? — Я бы не заводился от стонов, если бы звали меня Энтони в постели, красавчик: заметил Энджел, дерзко подмигнув. Аластор знал о нём, по крайней мере, достаточно, чтобы помнить что он был мальчиком по вызову, хотя профессия женоподобного его нисколько не беспокоила, дерзости его поведения было достаточно, чтобы по спине пробежал неприятный холодок, совсем как при их первой встрече в отеле, когда он предложил - кхм - «оказать ему услугу» Несмотря на грубые первые впечатления, Аластор оставался максимально вежливым, оставаясь на месте и вынуждая улыбнуться поджатые губы, чтобы обратиться к гораздо более насущному вопросу. — Итак, что привело тебя сюда, в эту часть Нового Орлеана? В ответ Энджел выставил большой палец, указывая на дом позади себя. — Последовал за малышкой, чтобы забрать другую малышку. Стою здесь, потому что у них там какая-то важная дискуссия, в которую я не могу вмешиваться Итак, это был просто Энджел, или Аластор начал немного нервничать? Улыбка осталась, но в чертах лица начали проявляться небольшие изменения - брови слегка нахмурились, глаза осторожно метнулись в сторону дома позади Энджела, а губы чуть сжались. — Чарли сейчас дома? - Спросил Аластор отстраненным голосом. — Верно. Нерешительность Аластора росла по мере того, как он дольше смотрел на дом. Когда он откашлялся, чтобы нарушить тишину, его поведение стало более сдержанным, и он сказал: Ну, тогда. Передай ей мои приветствия, если хочешь. А теперь, если ты не возражаешь, мой друг, я откланяюсь. Прощальная фраза Аластора прозвучала после того, как он быстро повернулся спиной к Энджелу, возвращаясь по дорожке к своей входной двери. Его пренебрежительная позиция - довольно резкая и немного грубоватая - потребовала бы прекратить разговор и позволить ему идти своей веселой дорогой. Но Энджел с недоумением наблюдал за странностью этого человека. Почему он так беспокоился о присутствии Чарли? И почему он вдруг так заторопился добраться до своего дома? Энджелу оставалось только испытывать желание выяснить, некоторую потребность, покопаться глубже в его голове. — Почему бы тебе не сказать ей об этом самому? Или ты на самом деле её избегаешь? Теперь это определенно сделало свое дело, остановив Аластора на его пути так же резко, как он собирался уйти, заставив его оглянуться на собеседника с любопытством. — Прошу прощения? — Ты меня слышал. При этих словах Аластор повернулся к нему, уделив ему всё свое внимание, и с любопытством наклонил голову. — Итак, что натолкнуло тебя на эту мысль? - Спросил он небрежно. Энджел выпустил ровную струйку дыма, прежде чем четко ответить: — Не «что», а «кто». И да, это кукла. По эмоциям, мелькнувшим в его глазах, было ясно, что он не хотел затрагивать тему Чарли, что ещё больше возбудило любопытство Энджела. Прекрасно понимая, что он немного нервничает, что побудило Энжела продолжить. — Прежде чем ты спросишь; да, она чувствует себя довольно дерьмово из-за этого, и я не имею в виду это буквально. Аластор, возможно, и остался сдержанным в отношении заявления, сделанного Энджелом, но его глаза слегка сузились от неодобрения использованной нецензурной лексики. — Друг мой, я бы посоветовал тебе следить за грубостью своего языка, - беззаботно «упрекнул» Аластор. — Неуместно говорить о ней в такой манере. Его реакция только позабавила Энджела. — Ого, ты действительно защищаешь свою маленькую подружку, да? - Остроумно пошутил он. — Она не моя девушка. — Ну, ты не мог бы сделать это более мягче, чем залезть на неё. Теперь он попал в самую точку, судя по тому, как глаза Аластора чуть больше сузились, когда он стал ещё более каменным от своего быстрого и резкого разъяснения. Это, безусловно, несколько выдало его, заставив Энджела с ещё большей уверенностью заподозрить, что мужчина просто обращался с Чарли как с девушкой на одну ночь. — К чему ты клонишь? - Спросил Аластор спокойным голосом, хотя в его тоне был оттенок раздражения. — Чего я пытаюсь понять, почему тебе нужно было так поступать с ней, - ответил Энджел, теперь уже без улыбки, продолжая развивать тему. — Должен признать, что я не думал, что ты из тех, кто может вот так воспользоваться хрупкой девушкой. Изучая его лицо, Энджел понял, что его слова задели Аластора за живое, который, вероятно, не очень хорошо переносил, когда его отчитывали таким образом, особенно со стороны кого-то вроде него. — Мистер Даст, надеюсь, вы не будете возражать, если я скажу вам прямо сейчас, что бы ни происходило между мной и Чарли, это, строго говоря, не ваше дело. В этот момент всё становилось всё более и более любопытным из-за того, что казалось, что это требовало от него остановиться, но Энджела это не остановило. Потребовалось нечто большее, чем просто игра с запугиванием, и он также должен был признать, что было забавно видеть, как он так злится из-за этого. Более того, он не уступил бы просьбе, не высказав своего мнения. — Я не говорю, что это так, улыбашка, - ответил Энджел, небрежно пожав плечами, прежде чем добавить: Но я говорю это от имени Чарли. Между двумя мужчинами воцарилась тишина, они смотрели друг на друга. Однако в этот момент язык тела Аластора в одно мгновение полностью изменился. Из расслабленного и вялого его облик стал жестким, как будто его поймали за чем-то, чего делать не следовало. Но им двигал не страх. Нет, это было что-то другое. Что-то, чего Энджел не мог точно определить. Может быть, гнев? Определенно раздражение. А также что-то вроде… страха? Это странно. Тайна только привнесла в него некоторую напряженность, создав напряженный вид, который дополнялся натянутостью его голоса, когда он говорил, его позиция оставалась твердой, когда он снова заявлял о себе. — Я повторяю, это не ваше дело. Повторение этих решительных слов сопровождалось скрытым тоном сурового предупреждения, сопровождавшимся внезапным суровым выражением глаз Аластора, которое, казалось, не соответствовало его очень зубастой ухмылке, а решительный тон в его голосе подчеркивал его желание, чтобы собеседник отступил. Любому на месте Энджела показалось бы очень странным, что он всё ещё продолжает улыбаться, несмотря на раздражение и неудовольствие, которые он испытывал, так сильно отличающиеся от того, каким бесцеремонным он был при их первом разговоре Увидеть Аластора с таким враждебным лицом было достаточно, чтобы Энджел слегка дрогнул, настороженно глядя на него, как будто он был каким-то возбужденным животным, готовым наброситься. Только тогда Энджел решил, что перешел достаточно границ, и поднял руки с раскрытыми ладонями вперед, показывая, что заканчивает разговор. — Тогда ладно, - смутился Энджел. — Решать тебе. Аластор казался довольным, хотя его скованность всё ещё была очевидна. Но он больше ничего не сказал, поскольку счел этот момент окончанием их разговора, просто кивнув на прощание, прежде чем снова повернуться к собеседнику спиной и уйти. Щелкнув почти докуренной сигаретой, чтобы очистить её от остатков табака, Энджел отошел от забора и повернулся, чтобы направиться к ступенькам парадного крыльца, только бросив взгляд через плечо, чтобы увидеть, что Аластор уже у своей двери, открывал её с некоторым нетерпением и в спешке захлопнул, как только вошел внутрь. И, казалось, все было рассчитано идеально, так как в этот момент открылась входная дверь, и из дома вышла Чарли, выглядевшая усталой, с покрасневшими глазами и размазанной тушью на ресницах от слез, которые также запачкали её щеки. Энджел остановилась, когда он взглянул на неё. — Господи Иисусе, - пробормотал Энджел, весь встревоженный. — Ты в порядке, куколка? Чарли не ответила ему, продолжая всхлипывать, поскольку её руки были заняты носовым платком, чтобы вытереть грязь с лица. Неуверенными шагами она оставалась в взволнованном молчании, когда подошла и села на ступеньки крыльца, подтянув колени к груди и крепко обняв их, продолжая вытирать слезы, которые всё еще текли по её щекам. Не зная, что ещё делать, Энджел неловко сел рядом с ней, ничего не говоря и позволяя ей быть собой, только бросая на неё жалостливый взгляд. Он хотел было бы обнять её или что-то в этом роде, но казалось слишком неловким, чтобы сделать что-то ещё, кроме как дать ей пространство. Так что они оставались такими некоторое время, давая ей столько времени и пространства, сколько ей потребуется, чтобы прийти в себя. Когда Чарли наконец заставила себя заговорить, её голос был хриплым и дрожащим, когда она прохрипела: Я не знаю, простит ли меня когда-нибудь Вэгги... Она внезапно сильно прижала ладони к глазам, как будто физически сдерживая новые слезы, причитая: Я такая глупая, Энджел... я знала, что это плохая идея, но почему я всё равно решила это сделать? Теперь Энджел чувствовал себя некомфортно, наблюдая, как она ругает себя за нынешнюю ситуацию. — Не думай об этом так много. Она немного не в себе из-за того, что ты пошла на вечеринку с каким-то павлином, который ей не нравится. Что в этом такого? Она это переживет. Он положил руку ей на плечо в знак утешения, легонько сжав, и продолжил. — Я не буду по-настоящему святым, если скажу тебе, что все лгут. Какова бы ни была причина, все так или иначе лгут. И Вэгги не какая-то особенная. Итак, как я уже сказал: она это переживет. Хотя Чарли всё ещё была слишком погружена в свои хаотичные мысли, чтобы ответить на то, что он только что сказал, Чарли без особого энтузиазма прислушалась к совету и заверению, которые дал Энджел. Однако, хотя она знала, что у него были добрые намерения и в них была доля правды, это её не устраивало. Она солгала, и это было неправильно. Ложь была неправильной, какая бы ни была причина. Ничего хорошего из этого не вышло, за исключением боли, печали, предательства и любого другого негативного оттенка, с которым это могло ассоциироваться, и попутно наносящего ущерб доверию. ... Доверие... Когда эта случайная мысль возникла в её меланхолии, Чарли внезапно повернула голову в сторону, чтобы посмотреть на дом Аластора, и молча наблюдала за ним, что только ещё больше напомнило ей об «исчезновении» его владельца. Увидев её в таком состоянии, Энджел решил умолчать о его встрече с соседом, думая, что было бы лучше, если бы он не добавлял к её и без того расстроенному состоянию отстраненности, которое Энджел увидел в образе Аластора, зная, что ей не принесет никакой пользы раскаяние за то, что она позволила увлечь себя мужчине, который, вероятно, на самом деле не был джентльменом, каким он себя изображал. — Сначала Аластор… теперь Вэгги. — Чарли пробормотала себе под нос. Энджел продолжала хранить молчание, не зная, что ещё сделать, чтобы помочь Чарли избавиться от печали. Они оставались в таком состоянии ещё некоторое время, а Энджел спокойно наблюдал за их тихой обстановкой, бросая взгляды на Чарли, которая все ещё заливались оставшимися слезами. Но когда секунды превратились в минуты, небо над головой потемнело и стало ярко-оранжевым, сигнализируя о наступлении ночи. — Э-э... детка? — Энджел нарушил тишину с тихим колебанием. — Как бы мне ни хотелось посидеть здесь с тобой, мне действительно нужно поскорее заняться делами. Ночь вот-вот наступит. Когда Чарли перестала плакать, бледность её лица стала немного заметнее, и стало очевидно, что она не хочет оставаться одна в таком состоянии. Это заставило Энджела почувствовать себя по-настоящему плохо, но он не мог. Ему нужно было заняться приготовлением зелени сегодня вечером, иначе Вэл устроит ему не просто взбучку. К тому же, несмотря на всю драму, в которую он непреднамеренно ввязался, ему понадобится некоторое «восстановление сил», чтобы избавиться от беспокойства. Чарли видела его колебания и, какой бы добросердечной она ни была, не пыталась на него ни в чем давить. Нерешительно поджав губы, которые не касались её глаз, она сказала: О, конечно, просто будь осторожен и береги себя, хорошо? — Как всегда, детка. А как же ты? Энджел бросил нерешительный взгляд на дом. — А как же она?осторожно спросил он. При упоминании Вэгги Чарли могла только оглянуться на дверь тяжелым взглядом, задаваясь вопросом, что теперь должно произойти в доме, в атмосфере которого всё ещё витают остатки вражды. Она честно говоря, пока не хотела возвращаться внутрь, она не хотела сталкиваться с последствиями своих действий. Но какой выбор у неё оставался? Ничего другого нельзя было сделать, кроме как позволить времени и терпению взять бразды правления в свои руки, чтобы пыль осела. — Мне просто нужно дать ей время, - ответила она голосом, полным боли и бесстрастия. — Я пойду к ней, когда она снова будет готова поговорить со мной. Сказав это, Энджел, наконец, тронулся с места, помахав ей рукой, когда спускался по тротуару, ведущему из квартала. Чарли дошла до тротуара и стояла на своей лужайке, махая в ответ, пока её друг не завернул за угол и не исчез. Оставшись сейчас в одиночестве, она испытала совершенно новое чувство душевной боли, и совершила ещё одну ошибку, которую, как она знала, ей, вероятно, не следовало совершать, она позволила себе взглянуть на соседний дом, пристально вглядываясь в него, как будто ожидая появления знакомого лица Аластора. Но, как и во всех других случаях, в доме хранилось молчание. «...Вот тебе и тосты за доверие…» Чарли хотела посмеяться над мучительной мыслью о том, что происходящее с Аластором, вероятно, было ответом за её действия по отношению к Вэгги, но на самом деле она с каждой минутой становилась все более удрученной. В приступе самобичевания она могла только продолжать причинять боль, ещё раз напоминая себе, что всё, что с ней сейчас происходит, - это её вина, и это её карма и расплата, с которой нужно иметь дело. Новый приступ слез начал щипать её глаза, и если было что-то, чего она не хотела сейчас делать, так это разрыдаться так открыто. Она была на грани дилеммы, чтобы вернуться к предчувствиям, которые всё ещё были свежи, но, не имея особого выбора, что делать сейчас, она заставила себя отвернуться от соседнего дома и вернуться в своему собственному. Всё это время Чарли совершенно не подозревала о глазах, которые прятались за шторами на окне его спальни и наблюдали из темноты, внутреннее смятение начало нарастать в его душе.