Улыбнись милая

Энджел проснулся от звука тяжелого дыхания, которое, как он вскоре понял, было его собственным. Он прислушивался к тому, как тяжело дышит, как будто только что пробежал милю, хотя и чувствовал, как его сердце совершает с трудом медленные удары, которые отдавались в его неподвижном теле. Он застонал и заставил себя открыть глаза - даже веки казались тяжелыми, и поднять их стоило огромных усилий. Его зрение было размытым из-за глубокого сна, а вокруг было довольно темно, но затем он понял, что сама комната на самом деле была довольно темной, несмотря на то, что через единственное окно проникало очень мало света. Обычно, просто проснувшись, Энджел садился и разминал все мышцы своего тела, чтобы заставить конечности работать в течение дня. По крайней мере, он пытался, если бы не тот факт, что его конечности были как желе, и на этот раз это были не просто судороги, потому что болело всё тело. Он не мог встать, потому что его позвоночник ощущал неприятное давление невидимой тяжести, которая, казалось, давила на его грудь. Его движение были такими неудобными, но он не мог изменить свою позицию, чувствуя себя чертовски слабым. Внезапно Энджел услышал рядом с собой какое-то движение и хотел повернуть голову, но шея его затекла настолько, что сдвинуть её хотя бы на дюйм было невыносимо больно. Он застонал от неприятной боли, но замолчал, когда чья-то рука нежно легла ему на плечо. — Эй… Теперь полегче... Знакомый голос ещё больше вернул его в мир наяву; его сознание прояснилось настолько, что он мог смотреть в направлении голоса. Лицо, которое он привык видеть стоическим или унылым, теперь смотрело на него с обеспокоенным выражением. — В... Вэгги? Вэгги посмотрела на него со смесью беспокойства и облегчения, успокаивающе поглаживая его плечо, в то время как Энджел в замешательстве наблюдал за ней. — Где... Где я? Что здесь делала Вэгги? Был ли он в отеле? Но почему это не выглядело так, как будто он был в своём номере? Сквозь затуманенное зрение он мог видеть, что стены были сделаны из обычной штукатурки, а кровать казалась слишком жесткой. По всей комнате стояли даже ряды одинаковых кроватей, некоторые из которых были заполнены невидимыми спящими фигурами. О... Это было знакомо. — Ты в больнице, - ответила Вэгги приглушенным шепотом. Конечно, так оно и было. Энджел вздохнул, но затем поморщился, почувствовав вкус собственного дыхания. На языке было неприятно, но влаги было недостаточно, чтобы смыть привкус пустого желудка. Ему, конечно, нужно было хорошенько почистить зубы, но не раньше, чем выпить немного воды, чтобы утолить жажду, которой жаждал пересохший рот. Его горло было шершавым и колючим до зуда, и любой звук, который исходил из него, было похоже на кваканье. По сигналу Вэгги налила воды из кувшина и поднесла стакан к его губам. Одна рука осторожно легла ему под голову, чтобы он мог пить под более удобным углом. Царившая между ними тишина, была нарушена громкими, отчаянными глотками, которые делал Энджел, его горло снова стало приятно влажным и медленно восстанавливалось после бездействия. После того, как он сделал ещё один глоток воды, он тихо спросил: Как долго я был без сознания? Казалось, прошло совсем немного времени с тех пор, как он в последний раз открывал глаза, как будто он проспал столько часов, сколько ему было нужно. Однако, несмотря на то, что суставы болели по всему окоченевшему телу, во рту и горле пересохло, а голова всё ещё плавала в тяжелой облачной каше, что-то подсказывало ему, что прошло не меньше нескольких часов. Тем не менее, он был потрясен, когда Вэгги сказала ему: Прошло пару дней. Несколько дней? Неужели он действительно был без сознания пару дней? Насколько сильным был наркотик, который практически отправил его в кому? Господи, какой порошок Черри умудрилась найти для себя… Но когда он подумал о своей подруге, это заставило его внезапно вспомнить более подробную причину, по которой он вообще его принял. И, черт возьми, если его сердце в тот момент билось слишком медленно, то тогда оно наверняка должно было ужасно остановиться. — Вэл убьет меня!!! Пугающая мысль о его разгневанном сутенере и о чем-то похуже разбитого хрустального стакана на его голове повергла его в панику, подсознательно заставив его попытаться сесть в бессмысленном желании немедленно выпрыгнуть из этой кровати и убежать - не уверенный, извиняться перед Валентино или из Нового Орлеана. Чтобы не пришлось иметь дело с очередным нежелательным разгромом. Его реакция заставила Вэгги срочно положить руку ему на плечо и пристально посмотреть на него. — Не делай этого, - приказала она с мягкой решимостью. — Ты ещё не настолько здоров. Она была права, потому что это внезапное движение вызвало волну головокружения, заставив его упасть обратно на кровать. — Вэгги... - Его голос был слабым, даже когда его сердце начало работать с перебоями, но он замолчал, когда она шикнула на него. Он был настолько слаб, что внезапного порыва было достаточно, чтобы заставить его почувствовать себя утомленным и вспотевшим - не уверен, было ли это из-за его состояния в данный момент или из-за страха, который медленно начинал овладевать им изнутри. Она отжала кусок ткани из миски с водой, стоявшей на прикроватном столике, и промокнула им испарину у него на лбу. С такой нежной заботой Энджел постепенно успокоился настолько, что начал медленно дышать, успокаивая бешено колотящееся сердце — Что случилось той ночью, Энджел? - Обеспокоенно спросила его Вэгги. Энджел не сказал, потому что его отвлек тот факт, что он медленно смирился с тем, что несмотря ни на что, Бог знает, что произойдет с Валентино. Когда это произойдет, зависело от того, как долго ему придется оставаться здесь или удастся ли его сутенёру найти его первым, но, по крайней мере, больница на данный момент была в некотором роде безопасным местом — затишьем перед бурей. И, кстати, о буре: вдалеке, в тёмном утреннем небе, среди шума дождя гремел гром. Это был тот же самый звук, который он слышал в последний раз той ночью в переулке, и он вспомнил, что именно там его ранили в последний раз, когда он всё ещё был на взводе. Он не помнил, что произошло потом, так как это всегда было причиной того, что он слишком много принимал наркотики. Последнее, что он мог вспомнить, - это темные улицы под проливным дождём, его голова кружилась неконтролируемо, а сердце билось так сильно, что почти вырывалось из груди. — Как я сюда попал? - Спросил Энджел. Вэгги нахмурилась, не получив ответа на свой вопрос, но всё же ответила: Кто-то нашёл тебя на улице и привёл сюда. «Кто-то?» Это было смутное воспоминание, но оно прояснило часть тумана из его разума, и он смутно вспомнил человека, который нависал над ним перед тем, как он потерял сознание. Он не мог точно определить лицо этой фигуры, но каким-то образом мог вспомнить, насколько пристальным был его взгляд, устремлённый на него. Казалось почти пугающим, что незнакомец просто стоял и наблюдал за ним, но он, вероятно, не мог ограбить его, учитывая, что в тот момент у него в карманах почти ничего не было. Но кем бы он ни был, мог ли он быть тем, кто привел его сюда? Он не был уверен, но если так, то слава Богу, потому что всё могло быть намного хуже, например, оказаться где-нибудь мертвым. — Врачи сказали, что тебе повезло… - Заметила Вэгги, продолжая протирать его лицо. — Ещё секунда, и тебя бы уже не было. Ах, так он всё равно мог умереть. Что ж, в конце концов, это не должно было стать для него неожиданностью. Это была не первая его встреча на грани смерти, когда дело касалось наркотиков, и ему просто повезло пережить ещё одну передозировку. Независимо от того, был ли это его первый раз или нет, от мысли о том, что он чуть не умер той ночью, по его затекшей спине пробежал холодок, а мысль о том, что он умрет в грязном переулке, угнездившемся между мусорными баками, была совершенно непривлекательной - и, по общему признанию, довольно печальной - перспективой. — Как… Как вы двое тогда узнали, что я был здесь? - Тихо спросил Энджел, заставляя свой разум отвергнуть мысль об одинокой смерти. — Чарли позвонили из больницы, - ответила Вэгги, не заметив, как лицо Энджела вытянулось при упоминании её имени. — Судя по всему, она записала себя в список твоих ближайших родственников с тех пор, как ты был здесь в последний раз. — Где Чарли? — Спросил он с оттенком нервозности в голосе, что не было похоже на его первоначальную реакцию на Вэла, которая была мягче, но всё ещё раздражала мысль о том, что ему придется так скоро снова встретиться с Чарли. Увы, Вэгги призналась: Она всё ещё дома, спит. С тех пор, как она узнала, что ты здесь, она не покидала палату. Она даже отказывалась уходить, пока мне не пришлось её заставить… Для Энджела должно было стать своего рода облегчением то, что ему не придется так скоро встречаться с Чарли, но это было не так, учитывая, что его «блестящий» план той ночи потерпел полный провал. На все эти неприятности он пошёл ради того, чтобы провести ночь на улице, и все же Чарли смогла узнать об этом. Выражение лица Вэгги стало ещё более каменным, как будто ей в голову пришла неприятная мысль. Она на мгновение поджала губы, но затем вздохнула, покачав головой. — Ей было нелегко... Конечно, это был не тот случай. Вэгги не нужно было делать это очевидным, потому что Энджел точно знал, что она имела в виду. Он это прекрасно знал и понимал, что единственное, что ему остается, — это быть обвиненным. И зная, что даже после того, как она узнала, что с ним случилось, у Чарли всё ещё хватило смелости оставаться рядом с ним до такой степени, что она даже пожертвовала сном ради него, потому что она так беспокоилась о нём, в достаточной степени оправдывало чувство вины, накопившееся с той ночи. Он нарушил обещание, данное в прошлый раз, и предал доверие, оказанное ему Чарли, в надежде, что он попытается стать лучше. И зная, что она всё ещё так сильно заботиться о нём, он почувствовал себя полным мусором. — Она ведь не будет счастлива со мной, не так ли? Вэгги была ошеломлена мягкостью его голоса и тем, что он действительно выглядел виноватым, а в его глазах, которые теперь смотрели в сторону от неё, застыла печаль. Однако от этого вопроса она поджала губы. Вот так знакомое выражение неодобрения, которое Энджел всегда ассоциировал с ней, вернулось на её лицо. Вопрос был в том, действительно ли она беспокоилась о реакции Чарли на ситуацию или она сама была им недовольна. Что, конечно же, было однозначным «да» Всё время, пока Энджел находилась в коме, и с тех пор, как она нашла её стоящей под дождём и выглядящей такой потерянной, Вэгги видела, как отчаяние нависло над Чарли, как темная туча, которая отказывалась рассеиваться. Все её попытки выглядеть хорошо были бессмысленны, так как по её глазам было видно, что её что-то сильно беспокоит и не даёт покоя. Любые попытки завязать с ней разговор встречалась спокойным, усталым голосом, всегда звучавшим на грани слёз. Видеть её в таком состоянии разбивало сердце Вэгги так же сильно, как и разжигало негодование по поводу того, что её лучшая подруга страдает. Возможно, она ещё не рассказала всё это Энджелу, но она знала, что не может пустить всё это на самотек. — Я не знаю, что Чарли подумает об этом… обо всём этом, — мрачно пробормотала она. Энджел хотел что-то сказать, но казалось, что из его потрескавшихся губ слетали миллион слов. Это могли быть вопиющие оправдания или разумные извинения, но если Чарли можно было что-то объяснить, он хотел это сказать. Однако Вэгги прервала его прежде, чем он успел. — Но если в тебе есть хоть капля того, что заставляет тебя чувствовать себя достаточно плохо из-за неё, тогда нам с тобой нужно серьезно поговорить...

***

— Чарли? Чарли поняла, что тупо смотрит в никуда, когда её внимание вернулось к ней, услышав своё имя. Она почти забыла, что прижала трубку к уху, пока на другом конце провода снова не послышался голос её матери. — Дорогая, пожалуйста, скажи что-нибудь. — Прости, мамочка… Я просто немного устала. Это не было ложью, потому что в её голосе отчетливо слышалась усталость. Она встала с постели не более часа назад, но это определенно было не из-за недостатка сна. Это было скорее из-за мыслей, которые всё ещё не оставляли её в покое. — Работаешь, как обычно, милая? - Обеспокоенно спросила Лилит. — Тогда этого должно быть достаточно, чтобы ты вернулась в Батон-Руж и сделала перерыв. На ум пришёл разговор, который она уже наполовину услышала. Лилит позвонила сегодня рано утром и сказала, что они с отцом через несколько дней вернутся в своё поместье в Батон-Руж откуда-то с севера штата. К сожалению, разум Чарли не полностью обращал внимание на болтовню матери, поскольку её больше отвлекало что-то более важное, что волновало её разум. Она слушала ровно столько, чтобы понять, что она просит вернуться и провести с ними время. — Честно говоря, я не знаю, смогу ли я… — нерешительно сказала Чарли. — В отеле есть некоторые неотложные проблемы, о которых мне нужно как-то позаботиться. У неё не хватило духу рассказать матери о том, что случилось с Энджелом, из страха, что слухи дойдут до её отца, который, как она знала, не отнесется к этому легкомысленно. Возможно, Люциферу это не понравилось бы из-за беспокойства о её безопасности и благополучии, но Чарли больше боялась его неодобрения по поводу того, что в помещении, которое он приобрёл, живет наркоман - даже если упомянутое помещение предназначалось для размещения таких людей, как Энджел. Хорошо, что Лилит не стала давить на неё в этом вопросе, а вместо этого выполнила её просьбу. — Я уверена, что отель не развалится, если тебя там не будет пару дней. Кроме того, Вэгги должна быть более чем надежной, чтобы справиться с делами вместо тебя. На Вэгги действительно можно было положиться, и Чарли была так рада, что малышка поехала в больницу по собственной воле, когда она не смогла сразу заставить себя встать с постели. По крайней мере, пока за Энджелом надежно присматривают, и её можно оставить бродить по дому в одиночестве, не прячась поблизости и не будучи замеченной в таком состоянии. Но оставаться одной в доме, вероятно, было не очень хорошей идеей, потому что это просто чудо, что ей удалось удержаться в этих стенах и не отправиться в соседний дом, чтобы встретиться лицом к лицу с человеком, который был причиной её внутренних проблем. — Чарли? — Хм? — Значит, я расцениваю это как «да?» Она на мгновение остановилась, пытаясь вспомнить, о чём именно на этот раз говорила её мать, но ничего не помогало. Это заставило её застенчиво спросить: Для чего? — Милая, тебя что-то беспокоит? Чарли не хотела, чтобы мать беспокоилась о ней прямо сейчас, так же, как она не хотела погружаться в свои мысли. Но проблема, укоренившаяся в её сознании, продолжала разрастаться до такой степени, что, казалось, проникала в каждый уголок её психики, лишая её возможности надолго сосредоточиться на чем-либо ещё. А также; усиливая нежелательное искушение пойти и увидеть Аластора. — Прости, мамочка... Мне нужно отлучиться. Сегодня был немного напряженный день. Оправдание звучало слабо, но Чарли не знала, что ещё сказать, чтобы закончить разговор, но было облегчением, что её мама всегда была такой понимающей. — О, конечно, моё дорогое сладкое яблочко, — проворковала Лилит материнским голосом, полным нежной заботы. — Тогда увидимся дома в эту пятницу? Чарли действительно не могла найти в себе сил согласиться, потому что мысль о том, что она не будет в Новом Орлеане, заставляла её чувствовать себя неловко, особенно учитывая нынешнее состояние Энджела. Она не знала, чего ожидать, если она покинет город, и что она будет делать, если возникнет такая ситуация. Однако её мать вполне искренне хотела, чтобы она вернулась на несколько дней, и это вызывало у неё чувство вины, потому что всё, что произошло за последние несколько недель, вряд ли вызывало у неё желание сделать быстрый телефонный звонок или написать письмо домой. Она была уверена, что её родители, должно быть, скучают по ней сейчас, если её мать этого просила. Так что же она могла хотя бы сделать? — Хорошо. Мать и дочь обменялись «Я люблю тебя», прежде чем Чарли повесила трубку, наконец освободившись от чувства, сдерживающей её, после чего она обнаружила, что идёт к окну. Дождь был настолько сильным, что дом Аластора вдалеке казался размытым пятном. Чарли положила руку на стекло, как он это делала несколько ночей назад, как будто от этого движения казалось, что дом находится в пределах досягаемости. Ну, на самом деле так оно и было, но не было смысла идти туда, когда она знала, что хозяина нет дома. И это заставило её переключиться на радио. Она на мгновение заколебалась, но, глубоко вздохнув, повернула ручку и включила радио, тотчас же наполнив пустой, безмолвный дом мелодией его голоса, от которой так болезненно сжалось её сердце. «Последние несколько дней по всему Новому Орлеану идут ливни, ребята! Лучше убедитесь, что вы заделали дыру в крышах и не вывешивали одежду сушиться, иначе ваши дни могут оказаться мокрыми! Без каламбура, конечно!» Его голос звучал так весело, когда он отпускал шутку о погоде. Было бы нормально сочетать этот тон его голоса с улыбкой и беззаботным поведением, которых он всегда придерживался. Однако, когда она вспомнила конфликт, который омрачил его глаза, когда она видела его в последний раз после того момента отчаянной и несопоставимой близости, Чарли была встревожена тем, как он всё ещё мог притворяться нормальным, когда всё, что происходило, было совсем не так. Она хотела, чтобы всё было достаточно просто, чтобы они оба смогли собраться вместе и нормально посидеть, чтобы они оба могли открыто рассказать о том, что происходит, и поговорить о том, что мучает их обоих в отношении друг друга. Чарли было бы гораздо проще правильно передать свои чувства к нему. И всё же она всё ещё боялась этой мысли. И она боялась, потому что ей было больно от того, что из–за этого затянувшегося колебания казалось, что чувства к нему начинают возвращаться снова - то есть, если они вообще остались. Она была уверена в одном. После поцелуя, который они разделили в тот день, Чарли наконец смирилась с тем фактом, что она действительно любит Аластора. Или, по крайней мере, ей казалось, что любит. Она смирилась с тем, что у неё появился этот романтический интерес с самого начала их «отношений», и с тех пор она была привязана к нему. Однако могла ли это быть любовь, особенно учитывая, как сильно ей было больно, когда он ушёл? Но даже после того, что он сделал, ей было больно видеть его сейчас в таком противоречивом состоянии. Аластор выглядел таким изнуренным, как будто это замешательство, с которым он столкнулся, причиняло ему физическую боль, и Чарли не знала, что в ней такого, что заставило его казаться таким напуганным. Как будто он так упорно боролся с этим конфликтом, но почему этот конфликт вообще возник? Слезы начали щипать её глаза, но Чарли вытерла их от гнева и разочарования, думая, что глупо плакать, потому что здесь она хранила в себе безответную любовь, и ей было только больнее осознавать, насколько она слаба, что Аластор всё ещё может петь для её отчаявшегося сердца. И так оно и было; глупо. Это было просто абсолютно глупо, что она полюбила его, и это причиняло такую сильную боль, что она не была уверена, чувствует ли Аластор то же самое, и это было так глупо, что она всё ещё хотела, чтобы когда-нибудь он, наконец, смог быть тверд по отношению к ней. «А теперь, леди и джентльмены! Я передаю это Тому, чтобы он сообщил больше новостей о череде пропавших без вести...» Чарли повернула ручку и выключила радио, так что тишина снова заполнила её пустой дом, лишенный каких-либо остатков его голоса в воздухе. Она не знала, было ли слушать его - по крайней мере, она могла себе представить, что в данный момент он был рядом с ней, - не так же ужасно, как слышать эхо своего душевного смятения в тишине. Но что бы это ни было, она знала, что не может оставаться там больше ни минуты, когда ей уже пора отправляться в больницу. Несмотря на то, что мрачная погода ещё больше испортила ей настроение, Чарли смело шла под дождём со своим зонтиком и твердой решимостью немедленно поймать такси, что она, к счастью, она и сделала, оказавшись на самых оживленных улицах. Водитель постарше вежливо поздоровался и попытался завязать светскую беседу, но замолчал, когда стало очевидно, что девушка была не в настроении болтать. Поездка в больницу прошла молча, она продолжала смотреть на дождь и чувствовала, будто её голова была окружена темными облаками, которые преследовали её даже до больницы. Внутри было тихо, только тихое бормотание врачей и медсестер, занимающихся своими обязанностями, и никто не обращал внимания на то, как она шла с низко опущенной головой из-за внутреннего конфликта. С каждым шагом Чарли делала глубокий вдох. Она выпрямила спину и собрала всю волю в кулак, чтобы её лицо не выглядело таким удрученным. Это будет ещё один день, когда она будет сидеть сложа руки и надеяться на лучшее, несмотря на те чертовы мысли, которые заставляли её чувствовать иначе, но ей нужно было делать всё возможное, чтобы держать голову высоко и свое эго как можно выше. Не было смысла хандрить со всей этой тяжестью в голове. Но когда она переступила порог комнаты, те мысли, которые затуманивали её разум, чудесным образом рассеялись при виде первого, что она увидела. — Энджел? Энджел обернулся, услышав своё имя, и Вэгги тоже. Они оба были в середине разговора, когда она вошла, Энджел сидел на своей кровати, опираясь на несколько подушек, чтобы поддержать своё всё ещё вялую позу. Он всё ещё выглядел бледным и слабым, но в остальном был в сознании. Чувство облегчения нахлынуло на Чарли, как океанские волны, обрушивающиеся на сушу, настолько подавляющее, что она почти побежала к его кровати. Ни один из них не смог произнести ни слова, прежде чем Чарли рухнула на тело парня, немедленно обхватив его руками, слезы текли из её глаз, когда она уткнулась лицом в его плечо. — С тобой всё в порядке… — сказала Чарли, её голос надломился и превратился в ещё одно сдавленное рыдание. — Стобой всё в порядке... Слава богу, с тобой всё в порядке... Энджел был ошеломлен её внезапной близостью, и только когда он почувствовал, как её слезы пропитывают тонкую ткань его больничной одежды, он нежно обнял её в ответ. — Ты устраиваешь здесь водопад, как будто ты на моих похоронах, - вяло пошутил Энджел, прежде чем понял, что шутка была немного излишней, когда Вэгги одарила его ещё одним своим фирменным неодобрительным взглядом — Эй, сейчас... Не надо плакать, куколка.. Я упрямый. Потребуется гораздо больше, чем это, чтобы меня убить. Чарли не заметила ни неприятного подшучивания, ни его попыток утешить её. Вероятно, она устраивала сцену другим пациентам, находившимся вокруг них, и ей, вероятно, следовало отнестись к этому намного проще, поскольку Энджел всё ещё выглядел довольно хрупким. Но она была настолько поглощена своим облегчением, что не могла перестать плакать, внутренне благодаря высшую силу, наблюдавшую за ними, за то, что она позволила Энджелу наконец проснуться. Казалось, теперь пролился свет на её темные дни. Но услышав её слезы и тихие рыдания, Энджел только ещё больше терзался чувством вины, которое сидело внутри него и теперь заставляло болеть грудь. Возможно, сейчас он не был самим собой, но именно по этой причине он не мог заставить себя вернуться в отель той ночью, потому что как он мог вернуться в то место, если бы он только причинил боль человеку, которому он всем обязан? Он не знал, что ещё сделать, кроме как погладить Чарли по спине так уверенно, как только мог, глядя при этом на Вэгги, чей серьезный взгляд по-прежнему был устремлен на него с тяжестью того, что только что было обсуждено и согласовано между ними. Однако сейчас определенно было неподходящее время сообщать Чарли об этом решении.

***

За обеденным столом, сделанным из тончайшего полированного дуба, только что был подан роскошный ужин, и Магнес и Фон Элдричи теперь пили изысканное и элегантное мерло из хрустальных бокалов. — Я с нетерпением жду возможности провести время с вами в Батон-Руж, - весело сказала Бетесда после очередного глотка пьянящего красного вина. — Прошло так много времени с тех пор, как у нас были приятные маленькие встречи, учитывая, что ты всегда в разъездах, а дети растут. Было бы неплохо отдохнуть от всего, прежде чем Севиафан вернется в школу, чтобы закончить свой семестр. Лилит с энтузиазмом кивнула. — Именно, моя дорогая Бетесда. Наши двери всегда открыты для вашей семьи. И я очень рада, что Шарлотта смогла на время покинуть свой отель, чтобы побыть рядом с нами. — Как потрясающе! - Бетесда улыбнулась. — Я так давно её не видела. Мы все определенно взволнованы! Её муж и сын вежливо кивнули, но легкая нахмуренность её молчаливой и слегка рассерженной дочери указывала на то, что она недовольна этой идеей. Однако она вежливо промолчала и просто потягивала вино. Люцифер тоже почтительно промолчал и покрутил напиток в своём бокале, чтобы женщины могли поболтать о предстоящих «отпусках». Честно говоря, он никогда бы не ожидал, что Чарли согласится на это, если бы она знала, что приедут Фон Элдрихи. Он задавался вопросом, что должна была сказать Лилит, чтобы убедить её в обратном. Он как раз вспоминал разговор, который состоялся у него с Фредериком пару дней назад, когда Бетесда дерзко посмотрела на своего сына. — Я знаю, Севи очень по ней скучал. Разве не так, дорогой? Сидя за столом Севиафан чуть не поперхнулся бордовым и возбужденно откашлялся, нахмурившись от вызывающего взгляда, которым одарила его мать. Он демонстративно проигнорировал изогнутую бровь Фредерика и взгляд Хелсы, закатившей его через край бокала, и вместо этого повернулся к Магнес, скрывая своё смущение за сочувственной улыбкой. — Спасибо, что пригласили нашу семью вернуться в ваш прекрасный дом, - сказал он с вежливой манерой джентльмена. — Признаюсь, было бы очень приятно снова увидеть Шарлотту. У меня не было возможности встретиться с вами на вечеринке по случаю вашего дня рождения, мистер Люцифер. Ах, да. Люцифер был уверен, что нынешнее препятствие, которым был Аластор Карлон, не давала юному студенту достаточного шанса быть рядом со своей дорогой Чарли. — Я могу только надеяться, что время, проведенное вместе, пройдет хорошо. — О, я уверен, что это будет здорово, - Люцифер наконец заговорил впервые за долгое время, отвечая смехом, скрывающим пустоту в его тоне. — Хотя я надеюсь, что между вами нет никаких обид, учитывая то, что произошло. Хотя Люцифера не волновало, насколько грубым он может быть в разговоре - он рассматривал это скорее как констатацию очевидного факта, чем что-либо ещё - его жене явно было наплевать. Ему пришлось незаметно отшатнуться от боли, когда он внезапно почувствовал резкий удар по пальцам ног, но он не стал отчитывать Лилит за её нападение на высоких каблуках, хотя совершенно очевидно, что заслуживал это. Лилит ответила на улыбку Севиафана нормальным выражением лица, как будто под столом не было сделано ничего плохого. — Я уверена, что мы все можем забыть об этом и наслаждаться обществом друг друга, как в старые добрые времена. Шарлотта, безусловно, немного повзрослела с тех пор, как она, наконец, переехала жить одна, так что вам двоим, безусловно, есть о чём поговорить. — О, как интересно! - Бетесда наслаждалась этим эпизодом. — Такое ощущение, что у нас почти семейное воссоединение, не так ли? Когда он осторожно разминал ноющие пальцы ног, Люцифер внутренне фыркнул от этой мысли. Он не мог точно сказать, что разделял это чувство восторга, и задумался, можно ли то же самое сказать о Чарли.