***
Кровать была комковатой, а сон ужасным, но это, вероятно, было связано не столько с кроватью, сколько с тем фактом, что она не могла выбросить из головы то, что произошло прошлой ночью. Сколько было времени? Вэгги была уверена, что она спала, но не могла сказать, как долго, потому что небо было серым, как и всегда в последние несколько недель. Дождь был в разгаре, что соответствовало её настроению. Вэгги всегда была сильной – ради матери, бабушки, сестер и особенно ради Чарли. Она всегда была из тех, кто, не колеблясь, отстаивала свою позицию и шла напролом, если это означало помощь тем, кого она любила. Таким образом, каким несчастной было чувствовать себя такой слабой сейчас. Ещё хуже было то, что, в отличие от того, что она сделала бы для других, рядом с ней буквально никого не было. Она чувствовала себя прикованной к кровати, как будто вина давила на неё, как невидимая тяжесть, и она не могла сдвинуть её с места. То, что она натворила, она не могла исправить. Был ли на данный момент действительно способ изменить ситуацию? Вэгги чувствовала, что такая возможность безнадежна, но она страстно цеплялась за неё до тех пор, пока её рассудок не был так поколеблен, что одна эта мысль удерживала её от падения в отчаянии за край пропасти. Гнев заглушил боль. То, что она сделала, было ради Чарли. Как бы больно это ни было для Энджела, всё это было сделано для того, чтобы облегчить бремя Чарли. Нельзя было отрицать, что эта маленькая оговорка была её ошибкой, но, какой бы болезненно правдивой она ни была, тем не менее, это была правда. Да, она не верила в отель и его миссию. Да, она думала, что Чарли не сможет вынести это бремя. Но была ли она неправа, полагая, что это действительно легкомысленная идея? Чарли знала это, и она знала, что всё, кого она встречала до сих пор, думали то же самое. И всё же, несмотря на её недоверие, Вэгги была единственной, кто оставалась рядом с ней и помогала ей во всём, чем могла. За исключением того первого раза, когда Энджела пригласили остановиться в отеле, она всегда держала рот на замке, пока Чарли пыталась воплотить свою мечту в реальность. И где-то на этом пути она почувствовала некоторую уверенность в том, что идея действительно может сработать. Именно решимость Чарли продолжать, несмотря на свои недостатки, открыла ей глаза на тот факт, что у неё действительно есть надежда. Но было ли этой надежды достаточно, чтобы спасти их дружбу? Сможет ли она что-нибудь спасти, когда они в следующий раз встретятся лицом к лицу? Был ли у неё вообще шанс на прощение? Было ли это следствием её действий? Была ли это её карма? Чувствовать такую боль, которая была сродни горю потери любимого человека, но ещё хуже, когда этот предполагаемая возлюбленная испытывала чувства только к другому? Вэгги действительно не знала, что ответить, и, честно говоря, у неё не было ни сил, ни душевной силы, чтобы думать. Она просто хотела вернуться в постель и ещё раз тщетно пожелать, чтобы всё это было всего лишь ночным кошмаром и она проснулась бы без этих навязчивых мыслей.***
Чарли подумала, что, возможно, ей слишком хотелось его увидеть, иначе она бы не вышла из дома и не оказалась возле радиостанции за час до того, как Аластору пришлось уйти с работы. Но сделано это было не столько из-за нетерпения, сколько из-за дискомфорта от необходимости оставаться одной дома. Конечно, это было облегчением, что Вэгги не было рядом всё то время, пока был Аластор, так что это избавило её от многих неприятностей. Но это так же вызвало вопрос о том, куда именно ушла Вэгги. Её постель была слишком аккуратно заправлена, чтобы можно было предположить, что на ней недавно спали, так что прошлой ночью она определенно не ложилась спать. Если так, то это будет означать, что к тому времени её уже не было дома, а может быть, даже раньше. В последний раз она определенно видела её сразу после их громкой ссоры, когда она оставила её в прихожей и не оглянулась, чтобы посмотреть, что она делает, спеша в свою спальню. Если это действительно был последний раз, когда она была в доме, то Чарли действительно провела там целый день, так и не заметив её отсутствия. Без сомнения, это заставило её чувствовать себя очень плохо. Каким бы незаслуженным это ни казалось, беспокойство было неизбежным. Здесь, в Новом Орлеане, у Вэгги не было ни друзей, ни знакомых, она была такой застенчивой фиалкой, поэтому вряд ли она могла бы искать убежища у кого-то ещё. Энджел был, но, учитывая то, что Вэгги с ним сделала, Чарли была уверена, что крайне маловероятно, что они окажутся вместе. Так что можно было вычёркивать этих двоих, и если нет другого варианта, о котором она не знала, единственной логичной причиной может быть то, что Вэгги была в отеле. По какой-то причине это только ещё больше раздражало Чарли. Ей нужно было как можно скорее вернуться в отель, чтобы продолжить свою работу. Ремонтные работы были почти завершены, и нужно было разослать письма большему количеству потенциальных спонсоров, волонтеров и покровителей. Пришло время, когда отель наконец-то смог по-настоящему открыть свои двери и наладить работу, так что у неё просто не могло быть таких препятствий. Но как она могла это сделать, когда Вэгги была тем самым «препятствием?» Чарли уже дошла до того, что совсем не хотела вражды, но если уход Вэгги означает единственное решение проблемы, то так тому и быть. Это было бы так непохоже на неё - думать подобным образом, но её расстраивала мысль о том, что придется уступить, когда другой человек так же виновен, как и она. Как они вообще могли прийти к компромиссу, или к решению, или к чему-то ещё в этой ужасной ситуации, если она хотела действовать именно так? Ну, она не могла ни о чём думать, бесцельно сидя на скамейке в парке и скучая. Ей нужно было встать и размять ноги. Возможно, это помогло бы ей собраться с мыслями и заодно более интенсивно провести время в ожидании Аластора. День был влажный, но хорошо, что дождь прекратился около часа назад. Воздух всё ещё был холодным, и она почувствовала приятную остроту в легких, глубоко вздохнула, пытаясь прочистить голову, но, признаться, это не помогло придумать правильный выход из сложившейся ситуации. Она была настолько погружена в свои мысли, что не заметила, как вошла в Джексон-сквер, пока её не потревожили звуки уличной ярмарки. Торговцы продавали свои товары в импровизированных палатках, а несколько уличных музыкантов сидели в разных углах, играя красивые мелодии, чтобы быстро заработать, и делали всё, что могли, за то короткое время, которое у них было, прежде чем снова начнется дождь. Чарли бродила по маленькой ярмарке, любуясь выставленными безделушками и рассыпая на землю мелочь из опрокинутых шляп. Пока ничто не привлекло её внимания. Пока не наткнулась на знакомую палатку. — Здравствуйте.. Внутри было так тихо, что она могла бы подумать, что там никого нет, если бы не внезапный громкий ответ с сильным каджунским акцентом: Привет! Я тебя помню! Сидя в том же стуле, которое было расположено точно так, как помнила Чарли, она увидела, как гадалка - мама Ида, как она правильно запомнила, - поднялась со стула и подошла к ней с распростертыми объятиями. — Входи, дорогая, входи, входи! - Мама Ида пригласила её теплой улыбкой и нежным рукопожатием. — Хочешь узнать ещё одно предсказание судьбы? Чарли внезапно почувствовала необходимость посетить необычную гадалку. Казалось, что с того первого визита к маме Иде прошла целая вечность. О, как много всего произошло с тех пор, как она впервые забрела в палатку с Аластором, и это напомнило ей о многих любопытных вещах. Особенно это странное и неприятное предсказание. — Ну, не совсем. Я просто хотела спросить о том, что произошло в последний раз. Мама Ида выглядела растерянной, пока не поняла. — О, да, твой молодой мужчина. Который ушёл, и устроил небольшой беспорядок. — Э-э, да. Вы сказали несколько особенно странных вещей о его состоянии. При этом упоминании лицо каджунской женщины потемнело. — Co faire? - Спросила она, и Чарли восприняла это как вопрос, почему. — В последнее время он был немного не в духе. С тех пор, как мы виделись в последний раз, многое произошло, и я вижу, что его поведение становится всё более странным. Так что мне любопытно… Что вы увидели? Несмотря на то, что это было так давно, Чарли помнила всё почти отчетливо. Серьезность гадалки, когда она прочитала по его ладони то, что он так неохотно отдавал, беспечность Аластора сменилась чем-то похожим на страх и панику, его кровь мерцала холодом, пока он не вырвался из её объятий и внезапно не обрел странное спокойствие, прежде чем уйти вон, отказываясь слушать дальше. Чарли вспомнила те отрывки из «предсказания судьбы»: что-то о тенях, о том, что он весь в красном. Там были два слова, которые были иностранными и вылетели у неё из памяти. Голод? Зависть? — Ahnvee и Envie, детка, - ответила мама Ида, словно прочитав её мысли. — Голод — Голод? – Чарли растерялась. — С чего бы ему быть голодным? Но мама Ида фыркнула и покачала головой. — Едой голод не утолишь, детка. Это должно быть что-то другое. В нём больше беспорядка. Должно быть зловеще, если он не de’pouille.(сумасшедший) — Зловеще? - Какое сильное слово. — Но он не зловещий, - настаивала Чарли. Несмотря на период его необъяснимого отсутствия и холодное поведение в последующие дни, она никогда бы не решилась назвать его «зловещим» Мама Ида выглядела неуверенной в своих словах. Чарли уверена, что она придерживалась бы того, что «духи» сказали ей в определенный момент. С другой стороны, она вообще не знала, говорит ли этот человек правду, поэтому по праву придержала язык за зубами. — Тогда, как вы думаете, не могли бы вы рассказать мне, что ждет его в будущем? — Послушай, дорогая, нельзя так шутить о судьбе других людей, - проворчала мама Ида. — Это к несчастью. Конечно, она не могла. Эта женщина не была пророчицей, получившей откровения от высшей силы ни с того ни с сего. Она читала «будущее» по физическому прикосновению своих рук, а не вытягивая что-то из ничего. Но как бы нелепо ни звучало создание чего-то из ничего, может ли быть что-то более нелепое, чем идея прибегнуть к сомнительной хиромантии? Чарли была почти уверена, что её сочтут сумасшедшей за желание «заглянуть в будущее» как решение всех своих проблем. С другой стороны, ей нечего было терять, спрашивая. — Тогда назовите мне мою. Теперь мама Ида могла это сделать. Не говоря ни слова, она протянула руку, и Чарли положила её ей на ладонь. — Если ты ищешь ещё немного правды, могу сказать тебе то, что тебе действительно нужно знать. Шероховатые кончики пальцев пожилой женщины, потертые и обветренные временем и трудом, которая рассказывала истории её мягкой, нетронутой коже, нежно скользили по линиям её ладони, а глаза раскрывали скрытый смысл, заключенный в них. Чарли стало интересно, что же такого она могла рассказать, что отличалось бы от последнего подарка, который она получила. Тогда она подумала, что мама Ида была права, предсказав, что она получила хорошие новости относительно отеля. Но Аластор, однако, отрицал это, утверждая, что она просто читает её эмоции и дает ей то, что она хочет. С другой стороны, была и вторая часть пророчества, которая теперь, после всего случившегося, казалась такой правдоподобной. — У тебя серьезные проблемы, дорогая? Есть ли более важные дела, чем занятия любовью? В её последнем предсказании говорилось, что какие-то проблемы с сердцем и разумом принесут ей много страданий, и теперь было жутковато думать, что вскоре после этого многое пошло наперекосяк. Если это действительно была чушь собачья, то она попала в точку. — Да... - Печально призналась Чарли. — Жарко, как в аду. Кипит, всё дымится, и от chaud(ревности) несёт тошнотворным запахом. Чарли не знала, что это за слова на каджунском, и, вероятно, слишком много думала об этом, но почему у неё возникло ощущение, что она говорила о Вэгги? Палец наугад провел линию на её ладони. — Это сжигает тебя изнутри, заставляя желать только холодного ветерка, который погасил бы это пламя. Верно, дорогая? — Эм... думаю, можно и так сказать? - Чарли, правда, не поняла аналогии, поэтому просто согласилась. Ещё одно движение кончиком пальца по другой части маленькой ладони, и мама Ида нахмурила брови и поджала губы. — Ну, этот легкий ветерок действительно дует, но это не то, на что ты можешь надеяться. Теперь Чарли был в замешательстве. — Как это может быть не тем, на что я надеюсь, если это то, что мне нужно? - Она спросила. — Потому что в этом ветру есть что-то мрачное. Похоже, что вокруг тебя собирается буря. И всё же оно остается неподвижным. — Остается неподвижным? — Да, дитя. Это не град и не шторм. Это просто кружение, темное и хаотичное. В замешательстве. Может ли это иметь какое-то отношение к Аластору? Учитывая его поведение до этого момента, Чарли могла бы назвать его «ошеломленным». Но если ему было неловко, то из-за чего? Из-за неё? — Что же тогда собирается делать «шторм?» За этим вопросом последовало легкое надавливание мозолистым большим пальцем на центр ладони. Мама Ида как будто пыталась выпытать у себя ответ и, как это ни казалось невероятным, ничего не вышло. — Здесь всё затянуто облаками, дитя. Темно и отбрасывает тени, как заблудшие души у ворот Гвинея. На кресте за веру, которую никто никогда не видел, тени нависают над тобой, ожидая и наблюдая, как ты пробираешься сквозь мерзкие стихии, горячими и холодными вокруг тебя. Внезапно она почувствовала затруднение дыхания, как будто из неё высосали весь воздух. Она почувствовала, как её сердце забилось быстрее, а по спине пробежала дрожь, заставившая её застыть на месте. Когда мама Ида наконец разжала объятия, Чарли не сразу отдёрнула свою руку. Она так и оставалось висеть над столом, словно застыв во времени, и ей ничего не оставалось, как смотреть на неё, словно пытаясь обнаружить, какие ещё скрытые значения упустила гадалка. — Хочешь узнать ещё что-нибудь, дорогая? – Спросила мама Ида, взволнованно глядя на неё. Она медленно начала приходить в себя, но всё равно была немного удивлена такой внезапной реакцией. Что ещё она могла знать, если не знала, что делать с тем, что ей сказали? В любом случае, она чувствовала себя ещё более дезориентированной, чем до входа в палатку. — Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы предотвратить это? В последний раз, когда она задала такой вопрос, ей посоветовали мудро выбрать свой путь, чтобы определить свою судьбу. И то же самое было сказано ей, когда мама Ида серьезно сказала ей: Ты не можешь изменить то, что уготовила тебе судьба, девочка. Он установлен и движется, как показано выше. Определенно, это совсем не обнадеживает. Она не была уверена, увидит ли она маму Иды в ближайшее время – было бы интересно думать, что она сомневалась, что увидит её снова – поэтому она оставила хорошие чаевые, за потраченное время. Но улыбка, которую каджунская женщина подарила ей, вызывала беспокойство - она была ободряющей, но в то же время тревожной. Как и в первый раз, Чарли покинула палатку гадалки, чувствуя себя очень неуютно. И снова она была слишком поглощена своими мыслями, чтобы обратить внимание на маленькую ярмарку, приглашающую её посмотреть товары или послушать музыку. Она уходила с Джексон-сквер и подсознательно возвращалась на ту же скамейку, к счастью, ещё незанятую, где сидела, положив локти на колени, и сгорбилась в раздумьях, пытаясь понять... Какой здесь был смысл? — Чарли? Она оторвалась от своих мыслей, когда увидела Аластора, стоящего прямо перед ней, озабоченно хмурящегося и нерешительно улыбающегося. — Ты зашла слишком далеко, - заметил он небрежно, но беспокойство не покидало его нахмуренных бровей. — Всё в порядке, дорогая? Всё ли было в порядке? Она действительно не могла быть в этом уверена. Кроме того, что Вэгги сбежала, теперь она должна знать, что впереди её ждет что-то не очень приятное? — Ничего. Мне просто стало немного скучно ждать. Она была уверена, что если бы она сказала ему об этом, он бы рассмеялся. Кроме того, он был тем, кто с самого начала упрекал её за «грубость». Он определенно остался бы при своём мнении и, возможно, упрекнул бы её в том, что она позволила себе так разволноваться из-за «пророчества» случайной гадалки. — Скучно? Ты долго ждала? О, Чарли никогда бы не упустила из виду, что она была здесь намного раньше, чем следовало бы, когда ты планируешь с кем-то встретиться. Утренней назойливости уже было изрядно, но это определенно показалось бы перебором. — Не слишком долго, - ответила она, радуясь, что Аластор решил не настаивать. Встав и поправив юбку, она натянула улыбку на лицо. — Давай, нам пора идти, пока не собралась толпа на ужин. Ты чего-нибудь хочешь? — Ну, я мечтаю о хорошей джамбалайе. Давненько у нас такого не было, не так ли? Нервное напряжение в желудке заставляло её сомневаться, хватит ли у неё сил съесть такое блюдо, но отказаться от него было бы подозрительно и неуважительно. — Да, это джамбалайя, - легко согласилась Чарли. — Возможно, на обратном пути мы могли бы купить немного бисквитов в качестве десерта. Несмотря на отвращение к сладкому, он кивнул. — Для тебя всё, что угодно, куколка. Когда Аластор протянул к ней руку и его пальцы скользнули в её, мысли о пламени, штормах и тенях быстро рассеялись. Чарли начала чувствовать себя полной дурой из-за того, что так волновалась из-за таких тривиальных вещах, о «предсказанных» предзнаменованиях, которые в любом случае не имели под собой реального основания. Тем не менее, она отпустила свою неуверенность с такой же сильной верой, как и то, как они держались за руки, в то, что всё действительно может так или иначе наладиться.***
Сказать, что она запаниковала, когда услышала громкий стук во входную дверь, было бы преуменьшением. Вэгги никак не ожидала, что Чарли появится так скоро. Вот она стоит на кухне, растрепанная, в ночной рубашке, которую ей ещё предстояло переодеть, с чашкой чая в руке, которая должна была стать её первым приемом пищи за день, совершенно не готовая встретиться лицом к лицу со своей лучшей подругой. Вэгги знала, что вскоре ей неизбежно придется встретиться с Чарли лицом к лицу. Ей некуда было идти, кроме как домой и в отель. И что ей оставалось делать, когда это произойдет? Поговорить? Извиниться? Захочет ли Чарли вообще простить её? Захочет ли она простить Чарли? Что произойдет в конце всего этого дерьма? Но потом её кое-что осенило. У Чарли были ключи от отеля, так почему же она так стучала? И если она стучала, то почему оказалась в отеле в столь поздний час ненастной ночи, одна, вдали от дома? Паника сменилась дурным предчувствием, когда Вэгги осторожно подошла к входной двери. Стук был тихим, но чем ближе она подходила, тем громче он становился, а когда она оказалась прямо перед дверью, тем громче и быстрее он становился. Дрожь пробежала у неё по спине при мысли о том, что с другой стороны, вероятно, какой-то сумасшедший пытается проникнуть внутрь. Что ей оставалось делать? Должна ли она вызвать полицию? Должна ли она бежать? Но хватит ли у неё времени? И шёл дождь, так что было бы опаснее оставаться на открытом месте? Должна ли она позвонить Чарли? Но придет ли её подруга? — Впусти меня, - раздался громкий, но прерывающийся голос, который был почти заглушен проливным дождем. — Впусти меня, пожалуйста. Внезапно Вэгги перестала бояться. Когда она действительно без колебаний распахнула дверь, чего же ей было бояться при виде промокшего, грязного и окровавленного Энджела?