Обернусь я белой кошкой, Да залезу в колыбель. Я к тебе, мой милый крошка, Буду я твой менестрель. Буду я сидеть в твоей колыбели, Да петь колыбельныя, Чтобы колокольчики звенели, Цвели цветы хмельныя.
Россия никогда не считал себя певцом, и голос у него был не то, чтобы ангельский. Но выхода другого особо и не было, поскольку это маленькое существо в кроватке по-другому засыпать отказывалось. Закончив песню, Россия посмотрел на малыша. Тот крепко спал, раскинув маленькие ручки. Одарив сына улыбкой, он вышел из детской и направился в свою комнату. Прошла неделя с того момента, как дом стал для России слишком огромным и в то же время тесным. Его душило это пространство, давя одиночеством, и лишь только забота о маленьком Белоруссии помогала забыть о масштабах проблемы, в которую Россию занесло по странным обстоятельствам судьбы. Жизнь России пошла наперекосяк с того самого дня, когда его вызвали в кабинет Российской империи. Старший выглядел плохо. Несмотря на парадный мундир и рабочий вид, было заметно, как его измотали события последних дней: Ходынская давка, революции и непрекращающаяся Первая мировая явно не сказывались положительно на державе, которая некогда держала в страхе многих своих коллег. — Звал, старик? — спросил Россия, закрывая за собой дверь. — Звал. Надо же, в этом коротком «звал» Россия сразу почувствовал всю серьёзность ситуации. Российская империя даже на «старика» не среагировал, хотя это шутливое обращение всегда его задевало. — Присаживайся, — бесцветным голосом сказал Империя. Россия сел, не возражая. Старший же, наоборот, встал и начал расхваживать по своему кабинету. Это продолжалось минуты четыре, пока России не надоело наблюдать эту картину. Не выдержав, он прервал душевные метания Империи: — Слушай, в ногах правды нет. Выкладывай, что случилось. — Я думаю, ты и без меня прекрасно видишь, — вздохнул Империя, еле как заставив себя сесть за рабочий стол. — Рушится моё былое влияние. Разрушаюсь я. — Что? — удивился Россия. — Стой, погоди, ты явно преувеличиваешь. Да, сейчас есть кое-какие трудности, но ты справишься, и не такое же переживал! Ну, вспомни там Пугачёвский бунт или восстание на Сенатской площади 1825 года… — Россия! — Империя стукнул по столу. — Сколько тебе уже лет? Ты явно уже не зелёный юнец, но размышляешь соответствующим образом! Бунты, восстания… Это революция, Россия! Самая настоящая революция. А революция всегда заканчивается гибелью империй. Я всю жизнь старался, чтобы эта зараза не пришла к нам домой, но, видимо, в самом деле ничто не вечно… Россия сидел перед Империей и ушам своим не верил. Перед ним человек, который вырос на трофеях победоносной Северной войны. Полководец, который въезжал на белом коне в Париж. Империя, которая выстояла под ударами всех возможных врагов и их коалиций. Поверить в то, что и его жизни приходит конец, было невероятно сложно. — Россия, послушай, — голос старшего смягчился. — Ты самое дорогое, что у меня есть. Все мои победы всегда были ради тебя. И сейчас, в эти тяжёлые годы, когда дни мои сочтены, я переживаю о том, чтобы ты не стал заложником Антанты. Ты не раз видел участь слабых стран, которые не могли за себя постоять, не так ли?.. Младший едва заметно кивнул. — Неужели совсем ничего нельзя сделать? — спросил Россия, исподлобья глядя на старшего. — Увы, — тяжело вздохнул Империя, встав с места и подойдя ближе к воспитаннику, он положил тому руку на плечо. — Послушай, это решение далось мне тяжело. Я обдумывал его долгими бессонными ночами. И с болью осознал, что это единственно правильный выход. Внутри России всё похолодело. — Ты о чём?.. Империя посмотрел в сторону двери и бросил короткое: — Заходи. Россия затаил дыхание, посмотрев в ту же сторону, что и старший. На пороге выросла незнакомая, но высокая и очень статная фигура. Плач Белоруссии доносился по всем комнатам пустого дома. Оставив попытки заснуть, Россия бросился к малышу.***
— Значит, Советского Союза больше нет… — задумчиво проговорил Китай, склонившись над большой картой, которая висела прямо напротив его рабочего стола. — Так точно, сяньшэн, — подтвердила девушка в чёрной юбке-карандаше и голубой деловой блузке. — Ходят слухи, что вы приложили руку к этому. — Ход мыслей людей бывает порой очень интересным, — хмыкнул Китай, всё ещё сверля взглядом карту. — Сяньшэн, не кажется ли вам, что настало время спросить старые долги? — О чём ты, Шанхай? — равнодушным тоном уточнил Китай, чуть наклонив голову вбок. — Как же! Неужели вы забыли, что элосы отняли у нас… — нахмурившись, воскликнула Шанхай. — Я знаю, кто, что и когда у меня отнял! — резко отрезал Китай, стукнув рукой по стулу. Шанхай в мгновение сникла. Китай тут же смягчился и уже более тихим голосом добавил: — Прости, милая Хай. Не люблю вспоминать о прошлых неудачах. — Нет-нет, это вы простите меня, — Шанхай опустила голову ещё ниже. — Я не должна была указывать вам. — Но кто же теперь будет вместо Союза? — сменил тему Китай. — Не может же целое рабочее место пустовать. Да и такая огромная территория навряд в один миг превратится в пустырь. — До нас дошли сведения, что Россия станет его преемником. Молодой и очень энергичный человек. Мы до сих пор не знаем, какие родственные связи были у него с Союзом, но сейчас у него на воспитании совсем маленький ребёнок. Навряд ли он сможет восстановить былую мощь своего предшественника с младенцем на руках. — Советский Союз взял штурвал правления, когда Империя лежала в руинах. Не забывай, милая Хай, положение Советского Союза после гибели Российской Империи тоже казалось безнадёжным. Совсем молодой, оставшийся без какой-либо поддержки… Но он выстоял и выиграл Вторую мировую. — …проиграв холодную войну США, — сухо напомнила Шанхай. — Их силы были равны, а Америка никогда не умел играть честно, — Китай встал из-за стола и подошёл к карте, положив руку на то место, где некогда находился Советский Союз. — Я бы не стал недооценивать Россию. В любом случае, сейчас нам лучше не изменять прежней тактике и просто наблюдать.***
— Стой, погоди, — Россия всё ещё не мог поверить в реальность происходящего, — то есть, ты решил отдать меня на попечение человеку, которого буквально ненавидишь и называешь это лучшим решением проблемы?! Старший сурово молчал. Он понимал всё негодование воспитанника, но другого выхода из ситуации просто не видел. Прошла та стадия отрицания, когда Российская империя цеплялся за жизнь и верил, что ещё один век, но простоит. Сейчас он уже отбросил все иллюзии, понимая, что нет, не дано ему ещё одно столетие. Жизнь его подходит к закономерному финалу. Анализируя её, Империя порой коротко вздыхал, думая о том, чего достиг за все годы и чего не успел сделать. Впрочем, и времени на анализ было немного. Ему нужно было спасти самое ценное. — Россия, я уже сказал тебе всё, что думаю об этом. Сейчас самым лучшим твоим выбором будет согласиться и не препятствовать моей последней воле, — Империя старался сохранять строгий тон, хоть это давалось ему нелегко. — Ну, спасибо! — фыркнул Россия. — А меня спросить никогда не бывает, да? — Послушай, — в разговор вмешался Советский Союз, который до этого молчал, — я не буду говорить, что понимаю твои чувства — всё равно мне не поверишь. Но одно сказать я должен: мы с твоим наставником не ладим и никогда своей вражды не скрывали. Но даже у нас есть одна общая цель: сохранить тебя. И только мне одному сейчас под силу это сделать, понимаешь, Россия? Младший молчал. Он рассматривал своего потенциального покровителя, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь в этой высокой фигуре. Советский Союз был молод, но уже тогда его телосложение говорило о закалённости, приобретённой в борьбе и вечных ссылках. Лицо его казалось непроницаемым, а взгляд суровым. Этим он даже где-то напоминал России Империю. — У меня есть время подумать? — упавшим голосом спросил Россия. — Увы, сейчас такого богатства, как время, нет ни у одного из нас, — вздохнул Союз. — Собирай вещи, Россия, сегодня же мы уезжаем из Петрограда. — Что?! Куда?! — глаза младшего округлились, выражая шок и явный протест. — В Москву. — Но… — Нет времени спорить! — собрав волю в кулак, крикнул Империя. — Россия, ты должен уйти вместе с Союзом. Подумай, что сделает с тобой Германия, если окажешься в руках неприятеля! — Или в руках Антанты, — кашлянув в кулак, добавил Союз. — Тебе напомнить, что стало с Речью Посполитой, Китаем или Индией? Напомнить, как европейцы рвали их на куски? В чём твой любезный учитель также принимал участие… — Ладно, хватит! — прервал их Империя. — Идите и собирайте вещи. Бегом! У нас нет больше времени. Россия совсем поник. Он прекрасно знал, о чём говорит Союз, видел и слышал это собственным глазами и ушами. Повторить их судьбу, мягко говоря, не хотелось. Однако, где была гарантия, что Советский Союз этого не допустит? Впрочем, Россия осознавал, что сейчас эта дискуссия уже ни к чему не приведёт. Встав со стула, он подошёл к Империи и, постояв несколько секунд, крепко обнял наставника. — Я буду скучать по тебе… — проговорил Россия, сдерживая слёзы. — Я тоже, мой милый ангел, — Империя погладил его по голове. — Я благословляю тебя, милый, пусть это моё последнее благословение будет с тобой всегда. И, осторожно оттолкнув от себя воспитанника, вновь отошёл к столу. — Идём, Россия, — Советский Союз приобнял младшего за плечи и повёл к выходу. Российская Империя смотрел им вслед, шепча не то молитву, не то слова прощания. Это была их последняя встреча.***
Россия помнил всё. Помнил сумбурный переезд в Москву, быстрое знакомство с лицами, которые в последствие стали ему близки: Ленин, Троцкий, Дзержинский, Сталин… Эти люди заметно отличались от императоров и их министров, перед которыми порой дрожал и сам Империя. Но в них был такой же энтузиазм и железная воля. Это Россия заметил сразу. Он до сих пор помнит их лица и разговор с каждым. Эти воспоминания — первое, что досталось ему от Союза. Россия прожил под эгидой Союза долгую жизнь. За это время у него появился Белоруссия, за которым надо было ухаживать, а ещё желательно любить и заботиться. И России действительно нравилось возиться с малышом, хоть он и не мог похвастаться любовью к детям. За этими хлопотами мрачные воспоминания постепенно ушли из головы. Но ничто не вечно под небом синим, как говорится. Советский Союз покинул его так же, как и Российская Империя когда-то. Россия остался один. Теперь не было никого старшего, кто бы защитил и пригрел. Перед смертью Союз объявил его своим преемником, и теперь, качая детскую кроватку, Россия ощущал, как вся эта ответственность ложится на его плечи. Отныне он — лицо власти, народов и городов, которые составляют огромный дом. Смириться с этим было сложно. А ещё труднее было принять то, что завтра Россия должен был поехать в офис и объявить об этом на весь мир.