Часть 14
24 марта 2024 г. в 12:22
Лея огляделась. Дройды-уборщики были настолько эффективны, насколько они были запрограммированы. В адмиральской каюте царил безупречный порядок. Все вещи Пиетта были на месте, и Лея лично наблюдала за перевозкой. Это было то немногое, что она могла сделать для своего адмирала, когда он сидел в кресле лазарета рядом со своим другом... своим братом… у которого только что закончилась 14-часовая операция.
Но доктор Хенли действительно был так великолепен, как и любил заявлять, и Лея не могла его упрекнуть в хвастовстве.
Вирс снова будет ходить. У него была новая искусственная большеберцовая кость на левой ноге, но все остальное Хенли собрал по кусочкам. Генералу предстояло долгое восстановление, но у него была отличная сеть поддержки, частью которой намеревалась стать сама Лея.
Ее отец, совершив довольно удивительный акт великодушия, освободил Пиетта от мостика после того, как тот провел на нем бог знает сколько времени. Первые пять часов он находился рядом с Вирсом, а после Лее с Хенли удалось его уговорить поесть и попить.
Но адмирал тоже нуждался в уходе, поэтому Хенли заставил его поклясться, что он пойдет спать, как только Вирс откроет глаза и узнает, что его друг рядом.
Лея позаботилась о том, чтобы заменить кровать в его новой спальне, совершенно уверенная, что Пиетту не понравится идея спать на той, где спал его предшественник.
Заказать новую мебель и аксессуары для квартиры Пиетта оказалось удивительно легко. Вся команда была исключительно заинтересована в том, чтобы помочь своему новому адмиралу, и Лея обнаружила, что за это все они ей очень нравятся.
Она держала вещи простыми и элегантными — такими, каким был он сам. Она прикоснулась к углу картины над шкафом с миниатюрными деревьями, чтобы слегка ее поправить. Она нашла это для него несколько месяцев назад, когда была с Люком в редком отпуске. Лея не была до конца уверена, как ее приобрести, но та настолько сильно ей понравилась, и она так хотела ее для своего капитана, что попросила отца.
Который дал ей доступ к своему личному счету. Полный доступ.
Лея была поражена.
— Что, если я возьму все и сбегу? — спросила она, наполовину поддразнивая, наполовину бросая вызов.
— Я верю, что ты этого не сделаешь, — заявил ее отец с предельной правдивостью.
Поэтому она купила картину двухсотлетней давности, почистила ее и отреставрировала. На ней был изображен могучий парусный корабль на неизвестной планете, отважно рассекающий волны, с крепкими мачтами и гордо поднятыми парусами.
Она знала, что это должно принадлежать Пиетту.
<Он идет, > — сообщила ей Леди. — <Генерал вернулся в сознательное состояние.>
На Лею нахлынуло облегчение.
<Спасибо, Леди. Как он?>
<Он снова спит. Мой адмирал должен сделать то же самое. Он двигается так медленно, Дорогая.>
Лея не могла объяснить, как Пиетт все еще функционировал. Он не спал уже 35 часов, и находился под таким напряжением!.. У нее не было возможности спросить, как умер Оззель, поскольку все свидетели этого были заняты. Она была отчасти рада, что тот мертв, но отчасти недовольна своим отцом за то, что он убил его, а затем немедленно возложил на Пиетта адмиральское звание.
Она этого не предвидела, хотя, наверное, была должна, учитывая очевидное доверие отца к своему офицеру. О, он, несомненно, доверял Хенли. Но, когда дело касалось Леди и флота в целом, он полагался на Пиетта, как ни на кого другого.
Двери с шипением открылись, и Пиетт вошел. Он выглядел так, словно вот-вот упадет, и действительно, он даже протянул руку, чтобы коснуться стены, когда двери снова закрылись.
Лея, на всякий случай, быстро подошла к нему и обняла его одной рукой.
Он посмотрел на нее налитыми кровью глазами.
— Пошел... сначала пошел не в ту каюту. К счастью, Леди опередила меня и не открыла двери. И тут я вспомнил.
Она подвела его к дивану и помогла на него опуститься. Пиетт застонал и безвольно рухнул на подушки.
— Спасибо вам, моя дорогая, — он замолчал и, прищурившись, посмотрел на диван. — Это — мой диван.
— Да, мой адмирал. Все это принадлежит вам. Не осталось ничего, принадлежавшего Оззелю.
Он стянул левую перчатку и устало огляделся: — Ну что ж. Это... намного больше.
Она улыбнулась и опустилась на колени, чтобы стянуть с него сапоги. Они не хотели сдвигаться с места, и она почувствовала, как он вздрогнул.
— Мне очень жаль, — сказала она ему. — Я могу только догадываться. Но чем скорее мы их снимем, тем скорее вы сможете надеть спортивные штаны и последовать указаниям врача.
— Ммм.
Она восприняла это как знак согласия и использовала Силу, чтобы помочь ей стащить его блестящую обувь.
— Карк, — тихо прошипел он.
Лея встала и протянула руку: — Ваши спортивные штаны на кровати. Которая, кстати, совершенно новая. На случай, если вам интересно.
Он мгновение смотрел на ее протянутую руку, прежде чем потянуться, чтобы взять ее, и Лея рывком подняла его на ноги.
— Еще немного, адмирал, — сказала она ему, когда он слегка покачнулся. — Моя очередь быть рядом для вас.
Он прикусил губу, и Лея могла видеть, как он борется с самим собой. Она почувствовала его давно укоренившийся инстинкт в одиночку справляться со своими испытаниями и скрестила руки на груди, бросая вызов своим пристальным взглядом.
Он пораженно вздохнул и склонил голову, прежде чем похромать в свою спальню.
Когда он вернулся, чай для него уже заваривался вместе с двумя саморазогревающимися пакетами, которые раздобыла Лея. Он снова опустился на диван, и она протянула ему свой любимый плед и чай, а затем села рядом с ним.
— Это для вашей спины, — сказала она ему, протягивая один из пакетов. Он поднял брови, но принял без комментариев, прижав его к пояснице. Затем она подвинулась и похлопала его по колену под пледом. — Поднимите ноги, — скомандовала она, чем вызвала короткий смешок.
— Вы каким-то образом превратились в Хенли, моя дорогая? — спросил он, тем не менее, повинуясь ей.
— Я думаю, что вы пытаетесь слегка меня оскорбить, адмирал, — спокойно ответила она, опустив его ноги себе на колени и положив другой пакет с подогревом сначала под его левую икру. Пиетт тяжело вздохнул и закрыл глаза. — Но, — продолжила она, — я приму это, как комплимент.
— Ужасно властная, — пробормотал Пиетт, все еще не открывая глаз.
— Не засыпайте пока. У вас все еще в руках чай, — напомнила она ему, и он вздохнул, прежде чем открыть глаза.
— Верно, — он сделал глоток.
— Как поживает генерал? — спросила Лея. На лице Пиетта отразилась вся боль того, через что ему пришлось пройти, но он будет вежлив до конца.
— Благодаря вам, принцесса, он идет на поправку. Я понимаю, что вы и ваш брат спасли ему жизнь. За это я вечно буду у вас в долгу.
Она вспомнила ужасный страх потерять Вирса на этом белом просторе.
— Я могу только сказать, что мы сделали все, что могли, дорогой адмирал. Мне нужно изучать целительство. И вы нам ничего не должны. Как вы можете так говорить? Мы все у вас в долгу.
Он улыбнулся ей из-под тяжелых век.
— Вы… не хотите рассказать мне о... э-э... повышении? — тихо спросила она через мгновение.
Он сделал большой глоток чая, и Лея дала ему время, переместив грелку на другую икру. Стоять так долго в этих военных сапогах...
Она могла только представить, насколько напряжены его мышцы.
— Сила, — простонал Пиетт, потирая рукой лоб.
— У вас есть обезболивающее? — спросила Лея.
— Да. Приму его перед сном, — ответил адмирал. — Я не осознавал, насколько напряжены все мышцы... — он замолчал. — Я упорно старался, чтобы не... не...
Он закусил губу и откинул голову на подушку, признавая поражение.
— Сломаться, — закончила за него Лея, и он кивнул.
— Я был рядом с ним, — тихо продолжал Пиетт. — С Оззелем. И я знал, что он совершил колоссальную ошибку, так быстро выведя нас из гиперпространства, но... Ваш отец даже не был с нами. Он был в своих покоях.
Лея ждала. Это была первая возможность поговорить о случившемся, предоставленная ее адмиралу, и она научилась давать ему время для сложных вещей. И ни капли не сожалела о том, что Оззель мертв. Она надеялась, что это не сделало ее ужасным человеком, но не могла испытать к нему ни малейшего сочувствия.
Пиетт, с другой стороны... Ну, она не пожелала бы ему такого. Не в этом смысле.
— Лорд Вейдер связался с нами и... Он дистанционно задушил Оззела. Способности Силы постоянно ужасают, моя дорогая, — добавил он, его лицо вытянулось. — Я знаю, что в какой-то момент это должно было произойти. Я просто...
Она потянулась к его руке.
— Вы знаете, я считаю вас весьма замечательным, мой адмирал. Мне жаль, что все так получилось. И хотя я не ожидал, что отец столько взвалит на ваши плечи, я думаю, что он выбрал абсолютно правильного человека.
Он сжал ее пальцы и снова закрыл глаза: — Вы очень добры, моя дорогая, — вздохнул он. — Я вам благодарен...
Она использовала Силу, чтобы забрать кружку из его безвольной руки, когда почувствовала, как его перегруженный разум погружается в сон. В какой-то момент ей придется его разбудить, чтобы он смог добраться до своей кровати, но прямо сейчас? Прямо сейчас она была очень довольна тем, что поставила его на якорь, как он столько раз делал для нее.
***********
— Ты понимаешь, что если я пойду туда, ты никак не сможешь меня удержать? — раздраженно спросил Макс, с нетерпеливой яростью глядя на свои костыли, в то время как физиотерапевт терпеливо наблюдал за ним с другой стороны.
— Я подумал, что это большое вдохновение для тебя, чтобы туда не переходить, — мягко отозвался Пиетт со своего места рядом с другом. — Не могу позволить себе вывести из строя одновременно нас обоих.
Генерал сделал еще один напряженный шаг вперед, и Пиетт внутренне возрадовался. Макс был столь же упрям, как и он сам, и, таким образом, был занят тем, что разрушал прогнозируемые ожидания о своем исцелении.
— Адмирал, я полагаю, вы считаете себя умным, — прорычал Вирс, качнувшись вперед еще на шесть дюймов.
— Просто констатирую факты, генерал, — ответил Пиетт, слегка улыбнувшись.
— Еще два ярда, генерал, — сказал физиотерапевт. Они были на беговой дорожке в своем обычном спортзале, и Пиетт не пропустил тоскливый взгляд, брошенный Вирсом на маты, где они спарринговали.
— Мы вернемся к этому раньше, чем ты успеешь оглянуться, Макс, — уверенно сказал ему Пиетт, и Вирс поджал губы. Он сказал Пиетту, что это, пожалуй, самая тяжелая травма, которую он когда-либо получал. А это означало, что он был плохо подготовлен к такому долгому выздоровлению. Его нетерпение и разочарование были осязаемы. Пиетт уже не в первый раз задавался вопросом, могут ли чувствительные к Силе улавливать эмоции Вирса. На той забытой Силой планете принцесса указала, что это возможно. Казалось, она знала, о чем он думает. И он знал, что лорд Вейдер мог вторгаться в разумы, если того хотел.
Учитывая это, он думал, что для Скайуокеров восприятие эмоций было бы простым.
И ошеломляющим.
Как им удавалось отгородиться от всех эмоций? Они должны это делать, иначе сойдут с ума.
Вирс слегка пошатнулся на следующем шаге, и Пиетт протянул руку, чтобы слегка его поддержать.
— Каркова преисподняя, — яростно прошипел его друг.
— Дайте себе время, сэр, — сказал физиотерапевт, что было опрометчиво, поскольку одной из вещей, которые Макс ненавидел, была светлая и веселая снисходительность.
— Как вы думаете, что именно в данный момент я делаю, коммандер? — спросил Вирс тоном, от которого могла пролиться кровь. — Неужели целый месяц не даю себе время? И еще, сколько вам лет?
— Макс... — попытался адмирал, когда молодой человек побледнел от этого нападения.
— На сегодня мы закончили, — отрезал Вирс, и офицер беспомощно посмотрел на Пиетта.
— Свободны, коммандер, — спокойно сказал ему Пиетт, и мужчина почти выбежал из спортзала.
Вирс упрямо доковылял на костылях до скамейки, а Пиетт шел в нескольких шагах позади него, зная, что другу не понравится, если он будет топтаться рядом. То, что он будет делать, если генерал действительно упадет, немного беспокоило, но Хенли существовал и, скорее всего, мог исправить любой ущерб, нанесенный Вирсом в его путешествии.
Макс, тяжело дышащий и покрытый потом, опустился на скамью, но бросил на Пиетта яростно-торжествующий взгляд, когда адмирал подошел и сел рядом с ним.
— Да, да, стоит посмотреть, как ты выходишь за рамки разумного и наводишь ужас на молодых офицеров. Действительно, вдохновляюще, — прокомментировал Пиетт, протягивая ему бутылку с водой и прислоняясь спиной к переборке.
Вирс бросил на него неприязненный взгляд, сделав большой глоток воды.
— От твоего уровня лицемерия захватывает дух, Фирмус, — заявил он, ставя бутылку рядом с собой. — Как будто ты не будешь так же отчаянно пытаться сбежать от этой... этой...
— Беспомощности, — закончил тот. Пиетт понимал, и притом слишком хорошо.
Вирс с любопытством посмотрел на него: — Да. Ты это знаешь.
Адмирал кивнул, вытягивая перед собой ноги. Это была долгая смена на мостике, за которой последовало утомительное количество административной работы, затем пробежка, пока Вирс работал с физиотерапевтом, и, наконец, попытка помочь другу.
— Я действительно знаю. Далеко не так критично, как у тебя, но, будучи молодым офицером, я получил травму колена. Я был не в состоянии сделать операцию, необходимую для полного выздоровления. Оно работает, — быстро добавил он, когда глаза Макса сузились. — Я просто говорю, что несколько недель пришлось не наступать на ногу, и я тоже какое-то время ходил на костылях.
— Мы спаррингуем, Пиетт, и я с тобой не сдерживаюсь. Жаль, что ты не рассказал мне о колене. Что, если бы я причинил какой-нибудь серьезный ущерб?
— Я не хочу, чтобы ты сдерживался, — быстро ответил Пиетт. — И ты этого не сделал. Кроме того, есть еще Хенли. — Он небрежно махнул рукой, и Вирс закатил глаза.
— Адмирал, говорят все. Такой спокойный. Такой практичный. Сохраняет хладнокровие. Если бы они только знали...
Он был прав, и Макс все еще не знал и половины, учитывая весь опыт Пиетта в аксиланском флоте.
— Ты же знаешь, что тебе не следует обращать внимания на корабельные сплетни, Макс. Ожидания и реальность — это действительно очень разные вещи.
Он криво улыбнулся своему другу, и Вирс усмехнулся: — Если бы два года назад мне сказали, что моим самым близким другом станет низкорослый флотский офицер, я был бы глубоко оскорблен.
— Спасибо, — сказал Пиетт, отпивая из своей бутылки с водой.
— Теперь я искренне не хочу думать о жизни без тебя рядом.
Вирс был не из тех, кто склонен к эмоциональным проявлениям или слащавым речам. Так что, если он говорил подобные вещи, это было совершенно искренне. Пиетт никогда в жизни не видел, чтобы кто-то так высоко его ценил, за исключением Риллы. И теперь он знал, что у него было больше друзей, чем только Вирс. Теперь его наполняло чувство тепла и глубокой удовлетворенности. И это было довольно странно, подумал Пиетт, скривив губы, учитывая, что они с Вирсом были не только самыми старшими офицерами «Эскадры Смерти», но и замышляли измену на самом высоком уровне, которую, скорее всего, не переживут.
Но с таким братом, как этот, на его стороне, Пиетт готов был идти вперед.
— Это... весьма любезно, Вирс, — тихо ответил он.
— Ничего подобного, — фыркнул генерал. — Просто констатирую факты, Фирмус. Не стану отрицать, я был в ужасе, когда услышал, чем тебя отравили... — он замолчал.
Пиетт проснулся через некоторое время после того, как лорд Вейдер полностью изменил свою динамику, поняв, что генерал «Громыхающего Стада» присматривает за капитаном.
— Макс... — сонно пробормотал он, и Вирс оторвал взгляд от своего датапада и слегка ему улыбнулся.
— Прямо здесь. Что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо. Как долго ты здесь находишься?
— Всего несколько часов.
Всего несколько...
— Это кресло неудобное.
Вирс ухмыльнулся еще шире и слегка потянулся: — Это ты мне говоришь.
— Тебе следует отдохнуть. Знаешь, я в курсе твоего расписания. Ты...
Вирс положил руку ему на плечо: — Ты — не мой командир, так что прекрати отдавать приказы. И я должен был увидеть тебя с открытыми глазами. И вот мы здесь.
Глядя на него, Пиетт моргнул.
Вирс похлопал его по предплечью и убрал руку: — Я вижу, что это ненадолго. Спи.
— Ты отдохнешь?..
— Я этим займусь.
Пиетт снова заснул, в присутствии Вирса чувствуя себя в безопасности.
Адмирал уставился на свою бутылку с водой.
— Ты же знаешь, что мы вряд ли переживем то, что планируем. Ты в этом уверен?
Пауза.
— Мы сделаем это вместе, Фирмус. Я в этом уверен.
Пиетт встал и протянул своему другу руку.
— Тогда все в порядке.
***************
Его отец стоял в дальнем конце тренировочного зала, его плащ аккуратно висел на крючке рядом, он стоял, слегка расставив ноги и сцепив руки за спиной — его мощная фигура была абсолютно неподвижна, когда он созерцал проносящиеся мимо звезды.
— Заходи, Люк, — сказал он, не оборачиваясь.
Люк вошел в огромную комнату. Он бывал здесь много раз — иногда с Леей, а иногда вот так. Его отец всегда чувствовал себя немного... легче, когда они были только вдвоем. Понятно, предположил он, поскольку его близняшка все еще была более сдержана со своим родителем-ситхом.
Или не таким уж ситхом?
Люк все еще пытался это понять. Потому что, конечно, если бы его отец был таким безнадежно падшим, он не делал бы необходимого для свержения императора. Не был бы агентом Восстания.
— Твои мысли снова в смятении, Люк. Ты должен быть более осторожным. Император легко тебя раскусит, если ты позволишь себе такого рода эмоциональное созерцание. Но я позвал тебя сюда отчасти для того, чтобы покопаться в твоих мыслях.
Люк поднял брови, подходя и становясь рядом со своим несправедливо высоким родителем.
Почему он не мог получить эти гены?
Юноша почувствовал, что отца это забавляет.
— Вы оба похожи на свою мать.
Люк подавил вызванную этим упоминанием острую боль. Их отец изложил им все вскоре после их прибытия на борт Леди. Обстоятельства и способ его падения. Разрыв с Беном. Смерть его жены. Вот только...
…она не умерла. Не сразу. Как обнаружил его отец шесть лет назад, когда узнал о своих детях.
Люк и Лея были почти подавлены темным и приторным чувством вины, заполнившим комнату, когда он всем этим поделился. Люк чуть не потерял сознание, а Лею действительно вырвало.
В то же время, как бы тяжело это ни было слышать, Люк знал, что Анакин Скайуокер раскрыл детям все свои темные дела. Он ничего не утаил, чтобы доказать свою искренность. Доказать, что они могут ему доверять.
— Из того, что я читал и смотрел, рост ее не замедлял, — ответил Люк, как и всегда, осторожно обсуждая свою мать.
Если бы он мог видеть лицо своего отца, он был удостоверился, что тот улыбается.
— Ни в малейшей степени.
— Я… полагаю, мы поспаррингуем? — осторожно спросил Люк, потому что, каким-то образом, почувствовал, что эта встреча имеет большое значение.
— Так и есть. Но не сейчас, — ответил его отец, наконец, поворачиваясь, чтобы наклонить к нему шлем. Он отказался показать близнецам свое настоящее лицо, что Лею сильно беспокоило.
— Неужели ты думаешь, что мы были бы настолько поверхностны, чтобы отвернуться от твоих шрамов? — спросила она.
— Нет, дочь моя. У меня есть разные шрамы, которые тебя возмущают. Но... мое лицо больше не является лицом человека, который был твоим отцом. И именно поэтому я не хочу его вам показывать.
— Пойдем со мной, — сказал его отец, и они медленно пошли по комнате.
Внутри своего отца Люк почувствовал конфликт.
— Люк... Император хочет, чтобы мы присоединились к нему в поездке по его новому проекту.
— Его новый...
— Полным ходом идет строительство новой «Звезды Смерти».
Люк почувствовал, как его охватил холод. Его разум заполонили воспоминания о первой. Этот безжалостный шар... способный уничтожить все планеты…
— Что ты хочешь с этим сделать? — спросил он, подавляя свой страх.
— Конечно, мне нужно будет проинформировать Восстание. Но это еще не все, сын мой. Он замышляет это, как ловушку. Он сообщил мне, что в системе безопасности произошла утечка информации, и он намерен этим воспользоваться. Чтобы привлечь весь флот повстанцев и их уничтожить.
Люк не совсем понимал, что с этим делать.
— Знает ли... знает ли он о тебе? Он что, играет с нами?
Его отец долго молчал, пока они шли.
— Он может подозревать, но я позаботился о распространении по Дворцу информации, чтобы он мог с подозрением относиться к многочисленным чиновникам и советникам. И одна вещь, которую я держал в секрете превыше всего остального, — он не знает, что такое Леди. На что она способна. Он будет думать, что полностью контролирует ситуацию. Но это не так.
Люк подумал, что, возможно, понимает, почему отец обсуждает с ним это.
— Должны ли мы сообщить Верховному командованию, что это — ловушка? — спросил он и почувствовал одобрение отца своей проницательностью.
— Именно поэтому я и хочу обсудить этот вопрос. Я думаю, вполне возможно, что такое знание может расколоть их хрупкие сети. Найдутся те, кто будет очень этим напуган. Те, кто мне не доверяет и никогда не доверял. Но если они подумают, что у них есть возможность уничтожить не только это оружие, но с его помощью и императора...
Люк кивнул: — Они захотят ухватиться за этот шанс. Но, отец, даже если им удастся нанести по «Звезде Смерти» смертельный удар, как мы можем быть абсолютно уверены, что императора это уничтожит?
Еще одно очень веское молчание.
— Я лично позабочусь об этом, сын мой.
Люк остановился как вкопанный.
— Нет. Ты отдал все, отец, буквально все для этой битвы. Мы только что тебя нашли. Ты не можешь…
— Сын мой... — он поднял руку в черной перчатке, и Люк отступил назад, внезапно разозлившись.
— НЕТ! Ты хоть понимаешь, как много мы с Леей потеряли? Можешь ли ты понять ущерб, который за эти годы был нанесен потерей ВСЕХ наших родительских фигур? Лея в ужасе от того, что может потерять твоего адмирала, отец, и я беспокоюсь за нее, потому что она ни к кому не была так привязана со времен Бейла Органы. И если Лея потеряет кого-то еще, дорогого... Ты ПОЧУВСТВОВАЛ ее искушение темной стороной.
— Вот почему я не хочу, чтобы она потеряла Пиетта. Я желаю, чтобы «Эскадра Смерти» выжила и помогла флоту повстанцев.
Люк сверкнул глазами: — Это не только Пиетт, отец. Как ты можешь так низко себя ценить? Лея, возможно, не так привязана к тебе, как я, но твою потерю она почувствовала бы остро. Я это знаю.
Его отец вздохнул через вокодер: — Я... не хотел заставлять тебя привязываться, Люк.
Он уставился на своего твердолобого родителя: — Ты не… Ради карка! Ты ничуть меня не заставлял! Ты — мой отец. Ты — Анакин Скайуокер, и если думаешь, что я не чувствую в тебе ХОРОШЕГО, то у тебя действительно не хватает нескольких болтов, как всегда говорил капитан Рекс.
От его отца излился шок.
— КТО?
— Капитан, который был действительно добр к нам с Леей после того, как мы присоединились к Восстанию. Иногда он рассказывал нам истории об Анакине Скайуокере и безумных вещах, которые тот совершал во время Войн клонов... — Люк замолчал, поняв, что для его отца это означало что-то очень важное.
— Ты, ээ... у тебя к нему какие-то сильные чувства, отец.
Более высокий мужчина резко от него отвернулся.
— Я и не подозревал, что он выжил. После Приказа 66... Он — капитан повстанцев?
— Да. Гм... он тренирует многих молодых парней в рукопашной схватке и является одним из лучших в тактических вопросах.
— Да, — очень тихо сказал отец. — Он был бы. Рекс жив. Я... рад это знать. Это делает меня более уверенным в своих действиях.
Люк скрестил руки на груди: — Ты не столкнешься с Палпатином в одиночку. Я был там, отец. Мы с Леей оба, когда он... так тебя мучил. Ты мог умереть.
Он чувствовал любовь Анакина к нему и Лее: — Но я этого не сделал. И, Люк, я не буду вами рисковать...
— Отец. Ты делал это один в течение многих лет. Не пора ли тебе обратиться за помощью? И для чего все наши тренировки, если мы не собираемся использовать их против тухлой мошонки банты?
Его отец издал смешок, странно прозвучавший в вокодере: — Это — термин твоей сестры, верно?
— Да. Она весьма начитана.
— Она... очень изобретательна.
— Так вот почему ты хотел, чтобы я был здесь один? Потому что думал, что она тоже станет возражать против этого плана?
Он знал, что прав. Его отец рассчитывал, что Люк не будет таким воинственным. Что ж. Он должен помнить, что кровь Анакина в Люке была так же сильна, как и в Лее.
— Кроме того, разве слимо не догадается сразу же о твоем плане, если ты появишься без нас?
При этом шлем слегка дернулся.
— Я смогу с этим справиться...
Люк подошел к нему, чтобы положить ладонь на тяжелый протез руки.
— Но ты не должен. И ты знаешь, что добьешься большего успеха с нами тремя. Отец. Сейчас нам по восемнадцать. Мы — не твои офицеры или солдаты. Мы — твои дети. Очевидно, сообщи это Лее, но я даю тебе понять, что иду с тобой, согласна она или нет. И она это сделает.
Он чуял это нутром. Сестра была предана ему до глубины души. Возможно, это — одна из причин, почему они с Пиеттом так легко сошлись.
Его отец на мгновение опустил взгляд на руку Люка, прежде чем положить на нее свою.
— Очень хорошо, — эмоции вокруг них мощно бушевали.
— Люк...
Он сделал еще один шаг, чтобы обхватить руками талию Анакина и крепко прижать его к себе.
— Я знаю, — твердо сказал он. — Любовь жертвенна. Я знаю, отец. Я тоже тебя люблю. И мы вместе встретимся с Сидиусом лицом к лицу.