***
Василь сегодня на какой-то олимпиаде. Мы вдвоём. До английского. Но то, что про Илюху Машкиного все в курсе, видимо, как-то работает. — Хих… посмотрела я — Маш, ну не тут же? — Блин, я после школы с разу… ну… к Илюше иду… — Ммм, ну и? — Я погуглила, конечно, но… Вот как там всё обязательно? Стою, вспоминаю, чё я ей наскидывал вчера по пьяни. — Ты про…? — втыкаю палец в сжатый кулак. Машка в как-то неловко сплющивает губы, жмёт плечами и кивает. — Почитала, что это как бы… — Я тебя понял. — Маша аж выдохнула — Не надо. Совсем. — А ну…я же… — У Ильи спроси, а? — Бля, ты чё ёбу дал? — Вот поэтому и забей. — Поняла… «Вот чего я ей ещё скажу, если сам не особо догоняю? Тоже, бля, читал. Может, спас Илюхину жопу от Машкиной старательности. Вот, про меня мама говорит иногда «лучше б уроки так учил», вот это оно самое. А мне это как-то тоже надо Андрею обозначить. И лучше до того, как я к нему попрусь. Там уже, боюсь, не до разговоров будет. Сегодня и скажу. Он, вроде, работать должен сегодня. Поторчу у него. Машке с Илюхой можно, значит, и я могу.» У входа в кабинет английского чуть не получил по рёбрам от Игната. Толкучка, ничего нового, мы ж пятиклассники. Но Андрей прав — если не стою как мешок, то и увильнуть могу. А Ермаков пусть сам теперь англичанке объясняет почему он в дверь не уместился. Но в курилке я задерживаться без Машки не буду — сразу в сторону рынка двину.***
На улице сыпет что-то непохожее ни на снег ни на дождь. Главное, что ветра нет. Но погода, всё равно, неприятная. Но людей, которые тут торгуют и покупают это вообще не останавливает. Народ тут всегда есть. «Могу понять тех, кому сильно хочется впарить эти потрёпанные книги или этот ржавый самовар, но вот зачем люди идут в такую погоду это выбирать… Но для чего тут я шастаю… Ох. Главное, чтоб эти люди думали, что я тут канделябр ищу или радиодетали.» Поворачиваю в ряды, где торгуют дисками и электроникой. Люди немного другие тут, чем те, что вязаные мочалки у бабушек выбирают. Даже со школы лица знакомые мелькают. «Их, вот, мне только не хватало.» Кручу головой, пытаюсь вспомнить чё там Машка говорила. Прикуриваю. На всякий накидываю капюшон и натягиваю шапку почти на брови. Шарюсь глазами по однотипным ярким вывескам. «Зеленая палатка с беляшами, значит надо пройти ещё две секции прямо и нужная будет справа. Там еще напротив ключи делают» — как-то так Машка ориентир дала. Захожу — пульты, диски, шнуры. Стол с кассой, заставленный барахлом. На столе сидит девушка в короткой коричневой куртке. Ноги в высоких, узких бежевых сапогах закинула на кого-то, сидящего на стуле, боком к ней. Она наклонилась — за её черными кудрями не видно лиц. Выкидываю бычок, прохожу. Дверь с щелчком захлопывается — девушка откидывает волосы. Вижу Андрея. Он замечает меня. Киваю «Здрасте» разворачиваюсь и выхожу.***
Дома вижу, что телефон завис. Может от холода, а может, как обычно, просто так. «Я идиот. Вот почему я решил, что ему только парни интересны? Мы по столько дней не виделись иногда… " Чувствую тошноту. Сильную. До икоты, режущей глотку. Знаю, что пустой желудок выворачивает до жути больно. Напиваюсь воды, которую я еще и поменять забыл. «Разницы никакой. Один хрен, мерзко. Особенно, когда носом идёт.» Курю на балконе. Все три подряд. Крошу пепел в пачку, сминаю, кидаю вместе с бычками вниз. «Машке бы позвонить, но могу помешать.» Чувствую как начинает болеть голова. «Накурился, придурок?» Ложусь спать. Будит мама. Термометр. «Постельный режим? Ладно. Телефон выключен? Разрядился, наверно… Да, на зарядку, ага.» От запаха молока с мёдом воротит, мать даже не уговаривает. Разворачиваюсь лицом от двери. Засыпаю.***
Просыпаюсь — на табуретке у кровати чай с лимоном, тёплый ещё, и записка:«Позвони, как проснёшься. Наталью Николаевну и Натана Савельича предупредила, что ты приболел. Мама.»
Смотрю на лимон, плавающий в чашке — он и то бодрее меня выглядит. Долго сижу, не хочу включать телефон. С домашнего бы маме позвонил — номер, естественно, наизусть не помню. Приходится включать. Приходят смс о пропущенных. Мама, отец. Один пропущенный от Василя. Мы играть же вчера должны были. Смс от Машки «Ты, блин, там живой?!» И много звонков от Андрея. Хмыкаю, сам не пойму чему. Отвечаю Машке, потом набираю маме. Главное ей сообщить, что я почти в норме. Остальное про «постельный режим, не сиди за компом, поешь супа» я и так знаю. Выслушиваю, угукаю, прощаемся до вечера. Кроме пропущенных еще смс «Малыш, позвони мне.» От этого опять мутить начинает. Как и от мыслей про вчерашнее. Эти ноги в сапогах, закинутые на его, эта полоска голой спины под задравшейся курткой, копна эта чёрная, лицо узкое, губы с полинявшей помадой. И Андрей, который точно не был готов меня там увидеть. Он точно догнать меня мог. Но он же не побежит за каким-то парнем, правда же? Зачем? Начинаю понимать Машку, когда ловлю себя на том, какую музыку я слушаю повтором на автомате, пока листаю вк, не вникая в то, что перед глазами. Плюю на всё, захожу на Машкину страницу, листаю до этой убийственной подборки. Вот у неё отличная коллекция для страданий… На любой вкус, блин. Радоваться мне точно нечему. Хотелось поплакать. Не получалось. Слышу звонок в дверь. «Давно такого не было. Обычно в домофон звонят все.» От вида в глазок сползаю на пол. «Даа… Самое время рыдать.» Звонит опять. Стучит. «Сейчас точно на кого-нибудь из соседей нарвётся.» Запускаю. Лезет обниматься. — Отпусти, блин, больно же! — Малыш, послушай… — Дай умоюсь. Захожу в ванную. Включаю кран. Сижу в истерике на полу. «Вот он пришёл. Но почему мне так плохо-то?!» — Малыш, открой. — толкает дверь. «Я и не закрывался…» Рядом сел. Только сейчас понимаю, что коврик на полу в ванной ещё мокрый и хлюпает. И я носом хлопаю. Чувствую, что глаза совсем опухли. Отворачиваюсь. — Ты из-за этой шмары…? — Нет, бля. Из-за тебя. На твоих «шмар» мне плевать. — Нет у меня никаких шмар, баб или девушек. И не будет. — Выглядело это совсем не так… — Малыш, она ко всем так липнет у кого лаве хочет вытянуть. У Илюхи, бля, да хоть, у Машки спроси. — Ага. Прям представил, как она при Машке на Илюху лезет… — Хех, да, Маха тогда охренела, когда с Ирки мочалка слетела. — Какая мочалка? — Да эти, бля, патлы её накладные. Спроси, кароч, если мне не веришь. — Спрошу… Только если правда это, то чё мне тоже с неё волосы снимать, или как? Чтоб она не лезла — Ты бабу, чтоль, бить собрался? Ну ты даёшь. — Ничего не собирался. Неприятно, писец как, вспоминать… — В желудке снова заворочался мерзкий ком. — Не она, так ещё кто-то… — Малыш мой, оказывается, ещё и ревнивый — Андрей погладил меня по щеке. Глаза опять начали наливаться слезами. — Не ревнивый. Без тебя… — Сглатываю поступающие к горлу рыдания. Рвано хватаю ртом воздух — Без тебя остаться боюсь. Утыкаюсь лицом в грудь Андрея, судорожно вдыхая запах сигарет и одеколона. — И я без тебя оставаться не хочу. — Гладит меня по голове — Вчера весь рынок оббежал. Поздно только. Пока закрылся, ты ушёл уже. С Илюхой базарил вечером, он между делом сказал, что тебя, чёт не было. Утром у школы торчал, пока Машку не выцепил. Она мне потом и написала, что дома ты. Траванулся или типа того. Я уже про плохое подумал. — Ничем не травился. Херово было. перенервничал. Андрей взял меня за плечи и пристально посмотрел в глаза — Малыш, я люблю тебя. Он хотел что-то сказать ещё, но я прервал его поцелуем, чтобы снова не разрыдаться. Стало действительно легче: в груди растворился тяжёлый камень, давивший на все органы. Немного потряхивало, но по телу разлилось слегка колкое тепло. — Ты умыться же собирался? — А, ой… Да. Включаю воду. Андрей держит руки на моих плечах. Поднимаю глаза на зеркало. «Писец, вид у меня… Заплаканный, отёкший. Слёзы-сопли по лицу размазаны. Кофту ему тоже, наверное, обляпал…» Набираю воды в ладони, умываюсь. — Блин, малыш, смотрю на то как ты умываешься и думаю: круто было бы как-нибудь утром, так вот, вместе проснуться, умыться, завтрак то-сё. Ты как считаешь? — Я завтракаю обычно сначала, потом умываюсь, зубы чищу. Не люблю есть после зубной пасты. — Значит, со мной бы завтракал бы мой заспанный, помятый малыш. — Андрей обнял меня, сцепив руки на моей груди. — Чё сразу помятый? — Ну не знаю как у тебя, но у меня, на роже, подушка отпечатывается. — Хм. — С улыбкой представил, как бы он выглядел спросонья — Ты, когда улыбаешься, то мне кажется, что у тебя глаза зеленее становятся. — Они у меня больше серые. — Да ну присмотрись, не прям серые. — Не знаю. Придумываешь. Мы немного ещё поболтали и я его проводил. Даже не целовались особо. Про рынок, где он работает, что-то разговорились. Я сказал, что долго его ряды искал и про эти все странные вещи на продажу. Он посмеялся и сказал, что у него из дома можно КамАЗ такого барахла вывезти и ещё столько же останется. У нас хлама полно только в отцовском гараже и то, наверно, только потому, что мама туда не ходит. Не стал ему, конечно, про это говорить. Как-то тема с отцом его меня напрягает, хоть он и говорил про это тогда спокойно, ну насколько это вообще возможно. Очень не хотелось его отпускать, но боялся, что придёт кто-то из родителей. Меня обдало усталостью. Приятной, как после долгой прогулки. Зашёл в вк, спросил у Машки про ту Иру. Андрей ещё ласково её «шмарой» назвал, по сравнению с тем, что Маша мне ответила. Но меня, на самом деле, уже Ира эта не сильно беспокоила. Он обещал её сам на расстоянии держать. Мне было немного неудобно, что Андрей мне признался, а я в ответ так не сказал ничего. Хотя, мне кажется, что он меня понял. В пятницу у мамы Андрея смена. И он не работает. Иду к нему. Сразу после школы. Поговорить про это так и не удалось. Не в тему как-то было, да и стрёмно. Но почему-то уже не так нервозно. Может потому, что он такой ласковый был. Как подумаю, так всё волнение пропадает. Тем более, он опытнее меня, так что… От этих мыслей у меня участилось дыхание и приятно потянуло ниже пупка. Рукой я провёл себе по рёбрам, животу, вспомнил, как делал это Андрей. От одежды, до сих пор, немного пахнет его одеколоном. Пальцами провожу по лобку, внутренней стороне бедра, чувствую, как от этого подтягивается мошонка и напрягается член. Приспускаю трусы, прикрываясь длинной, широкой футболкой. Одну ногу сгибаю в колене и ставлю на кресло. Правой дрочу себе, полностью открывая и закрывая головку длинными небыстрыми движениями, а пальцами левой пытаюсь нащупать то место, от надавливания на которое в прошлый раз у меня чуть мозг в кисель не превратился. С каждым нажатием пальцев и скольжением руки по члену, чувство из странновато-приятного становится объёмным и жарким. Из горла непроизвольно вылетает поднывающий стон. Мысли об Андрее смешиваются с ощущениям в теле. Представляю, что могу сделать ему так же. Мягкая ткань футболки приятно задевает головку. Держу правой так, чтобы эти касания повторялись. Левой проминаю сильнее. Держась, чтобы не откинуть голову назад и не упасть с креслом, поворачиваюсь, прижимая щёку куда-то у ключицы. От футболки тут особенно отчётливо пахнет одеколоном Андрея. Немного сбиваются движения рук. Задираю футболку, зубами зажимаю мягкую ткань. Меняю правую и левую руку местами. Левой ровно двигать сложнее, член держу ближе к животу. Зато пальцы правой почти сразу удаётся поставить так, что от нескольких неровных движений левой, я заливаю себе спермой весь живот. Полулежу на кресле без движений, жарко выдыхая сквозь зубы. Опускаю глаза вниз. Сперма перетекает по животу, когда он поднимается и опускается. Выглядит пошло, как в каком-нибудь порно. Живот сейчас немного впалый, сильно выпирает только кость на бедре. Если напрячь пресс, то немного видны полоски мышц. Ещё это всё очень классно дополняется тонкой дорожкой волос вниз от пупка. Впервые она меня не бесит, а даже нравится. Наплевав на то что могу запачкать одежду, постоял ещё и перед зеркалом. Так мне мой вид понравился ещё больше. Когда стал размазывать сперму пальцами по животу, накрыло осознание, какой хренью я занят и стало стыдно. Пошёл в душ отмываться. Вечером, по запаху тушащейся печени, понял, что мама вспомнила про мой гемоглобин. Отмазался только тем, что ещё не очень хорошо себя чувствую и если поем, то опять могу слечь. Мне выдали стакан ряженки и сушки. Последние отправились в ящик стола. Отказ есть, конечно, не прошёл для моего спокойствия бесследно — мама наведывалась раза три или четыре то с углём, то еще с какими-то таблетками. В итоге, я согласился выпить ещё стакан ряженки и добровольно лёг пораньше.***
Я умудрился проспать, так как забыл поставить будильник. «Зато в выходные мать с отцом часто гремят чем-то так, что даже если очень хочешь — не уснёшь обратно» На географию меня с опозданием не пустят, даже если я буду долбиться головой в дверь. Поэтому, попил кофе, прихватил с собой, оставленные мамой банан и бутеры, и пошёл неспеша к школе. Сделал небольшой крюк, чтобы купить сиги. Увидел такие, как брал Андрей, взял тоже. На вкус — ничего особенного, только фильтр немного сладковатый и после него ощущается ванильный привкус на губах. Зашёл в школу. Прикольно тут, когда идут уроки — не совсем тихо, но и нет такого гула, как на перемене. Сел на дальний подоконник, перед закрытым кабинетом. В спину поддувает, а ногам тепло от батареи. От нечего делать достал банан и стал чистить глядя в окно. Как обычно, эта чёрная хрень у банана не колупается и кожура плотная. Пришлось надкусить зубами. На языке осталось немного вяжущее ощущение. Задумчиво жую, подходит Ермаков. «Тоже, что ли, как я, проёбывается? А. Ну да, опоздал, тоже скорее всего.» — Аникин, сигой угости? — Не курю. — Не пизди, смолишь, как паровоз, с рыбой в двухе. «Да пусть, бля, травится. Лишь бы свалил.» Вздыхаю, расстегиваю передний карман рюкзака свободной рукой. Достаю пачку, пальцем открываю картонную крышку. Протягиваю Игнату. — Нихуя се блатные! — пытается выхватить пачку из рук. Обнаруживаю себя уже на этаж ниже. Тяжело дышу, сердце молотит, в ушах звенит. В кулаке крепко сжимаю пачку, на плече рюкзак. Банан только похерил где-то. «Пиздец, конечно, я ему с ноги втащил. Когда с подоконника съезжал, правда, жопой слегонца саданулся о батарею и сиги покрошились некоторые, но это вообще мелочи.» Быстро ныкаю пачку в карман, получаю неодобрительный взгляд от проходящей мимо англичанки. Наспех делаю вид, что из толчка вышел и возвращаюсь на урок. Усаживаюсь немного по диагонали у кабинета географии, дразня засыпающих Машку и Василя своим довольным видом. Из-за угла является Ермаков. По его губам могу прочитать только слово «пиздец». Не могу не согласиться, что я долбаёб и мне пиздец. Даже в толчок на всякий пришлось с Василем на пару опять идти. «Всё в кофе нравится, но с него уссаться потом можно. Ладно, у меня хоть днище, как у некоторых, с него не пробивает.» Судя по грязному пятну на кофте Игната, банан тоже в дело пошёл. Понятно, чего он сразу меня не нагнал. Банан не жалко, но чувство надвигающегося пиздеца нехило напрягает. Мои, конечно, охренели с меня. Но я и сам не совсем понял, как получилось так среагировать. Машка сначала сказала, что я ебанько, но потом добавила, что ещё и красава. Вместе поржали, что я все одиннадцать лет на эту ульту копил. Спокойнее стало, когда Машка пообещала, что с Илюхой меня проводят. Да и Василь собрался с нами за компанию идти. Перед звонком с последнего урока получил смс от Андрея: «Я внизу.» Чуть ручку не сломал на радостях. Уже без волнения видел, как Игната вместе Коляном торчат у лестницы. Взыгравшая в голове дурь толкнула меня заболтаться по пути вниз с учительницей по черчению и мы спокойно вышли во двор школы. Илюха и Андрей стоят у дома напротив. Выходим за забор. Машка идёт чуть впереди нас с Василем. Чувствую что меня что-то с силой тянет за рюкзак. Расслабляюсь и падаю назад. «Опять шлёпнулся на жопу, да ну и похер.» Илюха с Андреем подрываются — Игнат с Коляном по тапкам. «В принципе рад, что драки не было. Проблем меньше.» Василь в это время руку подаёт — Чё расселся? — Дебаф временный на ловкость. — Хах, бля. Точно. Возвращаются Андрей с Ильёй. Встаю сам, отряхиваюсь. Илюха берёт Машку под руку. — Маш, прикинь, хозяин ларька на Ирку заяву накатал. — Давно, бля, пора было. — Андрей злобно отплюнул в сторону. — Ты, бля, тоже хорош. Хули марамойку эту угашенную оставил?! — Ебать, ну кассу закрыл же. — Ага. А под кассой она, как будто, не знает где запасной ключ лежит. Лыбишься, бля. Тебе, как будто, это не возмещать теперь? Повезло ещё, что камеру Арман недавно над кассой повесил. Ща бы в обезьяннике кукарекал. Не выдерживаю: — Блин, много упёрла? — Да хуйня, Арман утром почти весь нал забрал. Разменка осталась только. — Повезло… Блин, заболтали. — Смотрю на Андрея — Спасибо, что подорвались. — Да ладно, Серый. Хуйня делов. Илюха встревает: — Бля, Дикой, ты хуль добрый такой? Отсыпь, бля, чё жрёшь, а? А с тебя простава. Карате-пацан, бля. — Ну Илюш, чё ты… — Машка дёргает Илью за рукав. — Маш, да проставлюсь, конечно. Хуйня-не хуйня, а за меня впряглись. И ты так-то тоже. — Ну айда тогда до лагеря. Сёдня, один хер точка закрыта, да Дикой? Охуенно ж бля день терять? — Завали, отобьюсь ещё Думаю, что сегодня флейта лесом идёт. Такую охренительную среду я с Натаном просирать не хочу.