***
Окунёмся в омут прошлого...
«От лица Лин Сохи» Родители... Я практически с ними не виделась. Всё моё детство со мной была бабушка. Не сказать, что она уделяла мне много времени, да и я не требовала, но бабушка меня любила, я это знаю. Редко, но всё-таки она обнимала меня, говорила ласковые слова... Эта добрая седая женщина заменяла мне и отца, и мать. Родители... Да уж, и само слово потеряло какой-то важный смысл. Ну слово, как слово, ничего необычного, как например, чайник, пол, кровать, стул... Но поняла я то, что родители для меня не так уж и важны только в четырнадцать. Ещё до моего рождения мои родители работали в весомой международной организации. Северокорейская компания близко сотрудничала с Россией. Так мама и папа познакомились. Дальше, через пару-тройку лет, они поженились. Буквально сразу после обручения они уволились и создали новую междугородную компанию, с которой уже сотрудничали Америка, Великобритания, Аргентина и Франция. Их организация стала очень известной и крупной. Нежданно, откуда ни возьмись, в самый разгар развития компании родителей, появилась я. Девать меня было некуда. Таскать меня по другим городам и странам не вариант, куда ты с ребёнком? Остаётся один вариант: бабушка. Я, как и все дети, ходила в школу. Мои (так называемые) «подруги» рассказывали о том, что мама всегда их слушает и общается с ними, они могут легко высказать свою проблему и получат поддержку в ответ. И вот, тогда мне было одиннадцать. Меня стали очень сильно терроризировать одноклассники из-за того, что я не чистая кореянка. Тогда я придумала писать маме письма и отправлять их. Каждую неделю стабильно я присылала ей письмо, в котором говорила о том, как мне тяжело. Прошло три года. По подсчётам, у мамы должно было накопиться порядка тридцати шести конвертов. И вот, родители, наконец, прилетели обратно домой. Когда они меня забрали, и мы приехали домой, мама стала разбирать вещи. Ну, точнее не сама она, а её помощница. И вот, девушка подходит к маме, протягивает коробку и спрашивает: — Госпожа Лин, письма положить в... — девушка не договорила. — Мусор. — Простите? — Ты думаешь, что я буду хранить этот хлам? Выбрось это. — Но ведь... — Я выразилась неясно?! — Извините, Госпожа... Помощница поклонилась, а я сама лично видела, как девушка вытряхивает конверты в помойное ведро. Тогда я пыталась убедить себя, что это и вовсе не мои письма, ведь мама не могла бы вот так с ними поступить... Но конверты из разноцветной бумаги и имя отправителя, написанное аккуратными витыми буквами на каждом конвертике, точно принадлежали мне. Тогда я увидела то, что разрубило моё сердце пополам окончательно. Ни один из конвертов не был открыт. Она не читала письма, нет. Она не распечатала ни одно. До этого момента была хотя бы какая-то надежда, что мама думала обо мне, но сейчас я понимала, что это не так. Её абсолютно не волнует, что со мной происходило эти три года. Не важно, что я чувствовала. Ей не нужно ничего, кроме карьеры. На меня ей было всё равно. Тогда родители перестали значить для меня хоть что-то, так же, как и я для них.Вернёмся в настоящее....
***
Сохи подняла глаза на парня. Она коснулась кончиками пальцев тёплых пальцев Хисына. Засомневавшись, Лин слегка отдёрнула руку, но потом всё равно вложила свою руку в большую ладонь Ли. Хисны потянул на себя руку девушки, и та поднялась на ноги. — Почему так боишься доверять? Боишься, что бросят? Или предадут? Да, и первый, и второй вариант прямо в точку... Читает, как книгу... — С кем, а с тобой точно не буду об этом говорить. Не собираюсь откровенничать и жаловаться малознакомому парню. — Серьёзно? Ты и хорошо знакомым людям ничего не говоришь! Знаешь, как Миён волнуется, что ты держишь в себе всё? Думаешь, что от этого будет лучше? Нет, не будет! Лучше, если ты поделишься с кем-то, и проблема может решиться навсегда! — Мне лучше знать, станет мне легче или нет! — В чём твоя проблема?! Почему ты постоянно делаешь вид, словно у тебя всё прекрасно, и ты сама со всем справишься?! — Да потому, что мне больно вспоминать о том, как я доверилась, делилась проблемами, а меня просто швырнули на помойку! Когда ты чувствуешь хоть какие-то эмоции это прекрасно! Хоть это боль, хоть это страх! Но когда ты не чувствуешь ничего это ужасно! Ты даже не знаешь, что я пережила! Не тебе меня судить! Тебе меня не понять! Сохи с криком вышла из комнаты оглушающе хлопнув дверью. Сейчас она заперлась в ванной и встала под горячий душ прямо в одежде. Было больно. Она не говорила и не собиралась говорить с кем-то на тему того, что с ней было в жизни. Жаловаться — это для слабых. Сейчас просто хотелось съехать ото всех и всего. Лин согнула ноги в коленях, прислонилась спиной к плиточной стене и уткнулась носом в коленки. Все волосы и одежда промокли. На лице потёк весь макияж. Бинт тоже намок, и раны стало щипать. Слёзы текли из глаз. Хочется провалиться сквозь землю, лишь бы не чувствовать опустошённость. Только сейчас Сохи задумалась о том, что только Хисын выводит её хоть на какие-то эмоции. До этого она не чувствовала совершенно ничего.