Монетка в воздухе... И монетка упала.
Асока шла по коридорам Храма, окрылённая новостью. Сегодня — наконец-то! — она станет падаваном! Улыбка так и сияла на её лице, а в глазах была целая Вселенная надежды и предвкушения. Она уже почти отчаялась получить это почётное звание, мысленно готовясь к прозябанию в агрокорпусе, как магистр Йода пригласил её в зал заседания Совета, потому что мастер Кеноби хочет её видеть. Сам мастер Кеноби, подумать только! Прославленный герой Республики, знаменитый Переговорщик, уже ставший настоящей легендой. Асока едва помнила себя от радости. Сила вокруг неё искрилась и сияла, как рассветное солнце. Конечно, она видела, как мастер приходил на экзамены юнлингов, когда ему удавалось застать их между миссиями. Она замечала, как он задумчиво смотрит, но не выделяет никого из детей, одинаково относясь и к отличникам, и к тем, кто проваливал задание за заданием. Потому она и не смела давать себе надежду, что джедай выберет её, предпочитая думать, что мастер просто выполняет свой долг перед Советом. В конце концов, его предыдущий падаван — который был не менее знаменит в стенах Храма — совсем недавно получил звание рыцаря. Но вот это случилось! Сейчас ей заплетут косу из бисера и она почувствует, как зародится ученическая связь между ней и её мастером. Связь, которая с годами упорной работы, позволит ей научиться чувствовать всю Галактику, каждое течение Силы. Чувствовать саму жизнь. Видит небо, она была готова. Асока остановилась перед лифтом. Она закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь выровнять сердцебиение. Она хотела войти в зал, полная достоинства. Её мастеру не должно быть стыдно за неё. Было страшно, волнительно, но до восхитительного… освобождающе. — Первый раз? — спросил кто-то сзади и Асока подпрыгнула от неожиданности, слишком глубоко погрузившись в себя. Она обернулась и увидела, как к ней — а точнее к лифту — приближается Энакин Скайуокер. Он выглядел заспанным и помятым, на ходу поправляя чёрный жилет. «Он только что вернулся с луны Эндора», — вспомнила Асока слухи. Энакин поравнялся с ней и ободряюще улыбнулся: — Что бы ты не натворила, не переживай. Магистры только с виду такие страшные. — Я, — Асока высокомерно выделила это слово, горделиво подняв подбородок. И сразу же она устыдилась своего порыва. Но что-то менять было поздно, потому она продолжила, как ни в чём ни бывало: — Ничего не натворила. Я — падаван мастера Кеноби. — Вот как? — с лёгким смехом уточнил Энакин, не обращая внимания на выпад своей юной спутницы. Он подождал, пока лифт приедет вниз и, когда двери распахнулись, зашёл в кабину. Асока проследовала за ним, не замечая, как её губы снова растянулись в довольной улыбке, а лицо просветлело: она станет частью линии преемственности самого Йоды! — Когда мы виделись с ним в прошлый раз, его падаваном был я. И что-то я не вижу твоей падаванской косы… — Ну, — протянула Асока. В животе тяжёлым клубком свернулось волнение. Она сжала свой локоть, впиваясь короткими коготками в кожу, и посмотрела наверх, но быстро опустила взгляд обратно — от резкого движения её замутило. Как же она не любила это ситхское изобретение! — Возможно, я немного поспешила. Я только стану его ученицей. — В таком случае, прими мои поздравления. Оби-Ван — лучший учитель, которого только можно желать, — серьёзно кивнул Энакин. Он улыбнулся уголками губ, заметив, как нервничает тогрута. Он тоже нервничал, когда впервые предстал перед Советом. Как же это было давно… — Можно подумать, в другом случае вы бы меня прокляли, — тихо проговорила она. Рыцарь заинтересовано посмотрел на неё, но ничего отвечать не стал. Почему они поднимаются целую вечность? Здесь душно и тесно. Асока старалась не подавать виду от своего дискомфорта, напоминая себе, что должна быть стойкой. Кодекс велит джедаям быть таковыми, а Асока хорошо знает его строки. И она была готова трудиться, чтобы стать воплощением их мудрости и силы, как её мастер. Будущий мастер, признание которого Асока так хотела заполучить. Но это всё после, а пока новоявленные знакомые достигли нужного этажа и вышли в небольшой холл, длинный коридор которого вёл своих гостей к резным дверям. Энакин, который было пошёл к ним, неожиданно остановился. Свет от овальных окон путался в его русых волосах и Асока на мгновение — всего на мгновение! — залюбовалась. Энакин был красив. Слишком красив для джедая, которым Кодекс запрещает любые проявления привязанности. «Как к кому-то с такой внешностью можно не привязаться?», — промелькнула потрясающе неподходящая мысль и Асока с раздражением отринула её. Они оба джедаи! И что на неё нашло? Она спрашивала об этом саму себя, но ответа не находила. До идеального, по всем меркам их правил, Оби-Вана Кеноби ей было далеко, решила Асока. — Тебе к какому времени назначено? — спросил Энакин, возвращая её в реальность. Асока растерянно моргнула. — Прямо к этому, — непонимающе ответила подросток. — Странно — мне тоже… Раньше у них не случалось ошибок в планировании. Моя маленькая подруга, — Энакин с лёгким смешком наблюдал, как щеки тогруты покрылись яростным румянцем при этих словах. — Не возражаешь, если я пойду первым? Быстро получу свой нагоняй и вернусь к себе. Я пизд… — Энакин запнулся на полуслове и тут рассмеялась уже Асока. — Я очень хочу спать. — Не возражаю! — всё ещё смеясь, она снисходительно пропустила его вперёд. Пропустила, но всё же пошла рядом, поглядывая на точёный профиль рыцаря. Асока снова смутилась. Что за утро такое! Она решила отвлечь себя от этих неожиданно тягостных мыслей: — Почему вы думаете, что получите нагоняй? — Для других вещей меня не вызывают. Кого-то вызывают для похвалы или, чтобы сообщить нечто приятное, но я не из их числа. Не могу сказать, что моей вины тут нет, — Энакин снова улыбнулся чему-то своему и, кивнув тогруте, с видом вселенского раскаяния зашёл внутрь. Асока понимающе хмыкнула и отошла к одному из окон, рассматривая город далеко внизу. Лифты она не любила, зато высоту — просто обожала, и сейчас душу будущего джедая снова согрело приятное чувство восхищения. Она не помнила, откуда родом. Знала, что родилась на Шили, но никаких воспоминаний о родной планете не имела. Храм был её домом. Корусант — единственным, что она видела долгое время, и чаще всего — из спальной или учебной комнат. Многочисленные высотки из камня, стекла и металла, воздушные магистрали и земля, которой не видно под толстым слоем бетона. Искусственные сады. Природа, вырванная по кусочку с каждого уголка Галактики, чтобы жить там, где её давно выкоренила цивилизация. Всё это останется в прошлом. Конечно, она будет возвращаться в Храм после миссий. Будет скучать по вечному гулу города-планеты, находясь в сотне световых лет. Но теперь её будет ждать что-то новое. Тысячи звёзд, миров, целых систем. И война… На которой она должна будет сражаться, чтобы защитить всё это. Справится ли она? Сможет ли быть и «хранителем мира» по призванию, и «солдатом» по необходимости? Сзади послышался шум и из-за двери вышел озадаченный Энакин. Он нахмурился и как-то странно посмотрел на Асоку. Сначала ей даже показалось, что он испуган, но она списала это на игру света, так как в мгновение ока его лицо приняло привычное — и когда оно только успело таковым стать? — расслабленно-насмешливое выражение. — Учитель и магистр Йода хотят видеть нас обоих — сообщил Энакин и снова скрылся в глубине помещения. Асока, ощутив слабую дрожь, резко выдохнула и зашла за ним, не позволяя испугаться самой себе. Она всё ещё надеялась произвести хорошее впечатление. Хотя эта надежда и становилась меньше с каждой минутой. Слишком много нервов. А ведь она училась долгие годы тому, как справляться с «лишними» эмоциями... Потом, всё потом! Она прошла до середины зала, отстраненно замечая, как звонко разносятся её шаги, и остановилась рядом с рыцарем. Энакин же, не отрываясь, смотрел на своего мастера, и Асока могла поклясться, что между ними происходит диалог. Кроме мастера Кеноби и магистра Йоды никого не было. Значит, это не официальное посвящение? Тогда что же? По стенам едва заметно гуляло эхо, а в панорамные окна бил солнечный свет. Асока поежилась и неосознанно шагнула ближе к Энакину. Всего на полшага, но он заметил, вопросительно посмотрев на неё. — Рады видеть вас мы, — проговорил магистр со своего кресла. — Падаван Тано, — на этих словах Асока испытала такое сильное чувство, что, казалось, оно заполнило её полностью. Это чувство было так велико, что страх и неуверенность превратились в забытое воспоминание. Её назвали падаваном! Магистр тем временем невозмутимо продолжил: — Рыцарь Скайуокер. Асока бросила на Энакина косой взгляд, но тот молчал, не спеша отвечать на приветствие мудрого джедая. Видимо, учитель и ученик вернулись к своему «разговору». — Добрый день, — наконец ответила тогрута, не дождавшись ничего от её старшего по званию спутника. — Я рада быть здесь. Сегодня. Мастер Кеноби, магистр Йода, — Асока с уважением склонила голову, всё ещё ощущая эйфорию. — Как и мы, — неопределённо протянул Оби-Ван, поднимаясь со своего места. Он подошёл к тогруте и положил руку на её плечо. Асока, которой казалось, что ощущать больше, чем сейчас, невозможно, задрожала сильнее, не в силах совладать с той бурей эмоций, обуревавших её душу. — Смотрю, вы уже познакомились с Энакином? — Да… То есть нет! В смысле… Мы встретились у лифта, — Асока покраснела. — Это хорошо… — начал что-то говорить Оби-Ван, но Энакин его перебил: — Кажется, я знаю, почему мы оба тут, — Асока поразилась тому, как легко он встрял в разговор своего мастера. Да, бывшего, но всё же! Подобное неуважение выглядело для неё немыслимым. Однако, Оби-Вана это, похоже, ни капли не задело. Он улыбнулся шире и повернулся к своему первому ученику. — Просвяти же нас, Энакин. — Вы узнали о том, что было вчера, да? — Асока снова удивилась. Но уже тому, с какой скоростью меняются эмоции на лице — и в поведении Энакина — вот он был озадачен, вот мгновенно его захватил неведомый ей спор, в который он вступил с упрямой решимостью, а вот он уже пристыженно разглядывает свои сапоги. Стихия, а не человек. Стихия, с неукротимой безудержной энергией, запертая в чёрное одеяние и прочерченная линией светового меча. Он — энергия взрыва. Он — эхо грозы. Энакин поднял на своих собеседников сияющий взгляд ярко-голубых глаз. — Чтобы вы знали — я ни о чем не жалею! — с вызовом сказал он. Асока совсем перестала понимать что-либо. Но старшие джедаи, видимо, никаких трудностей не испытывали. — Энакин, — мягко произнёс Кеноби. — Я бы скорее удивился, если бы ты о чём-то жалел. Но мы бы хотели услышать полную версию истории от тебя. — Ну… — протянул Энакин ровно тем же тоном, отметила Асока, как минутой назад его мастер. — Ты же знаешь, несколько последних миссий пошли не по плану. Я вернулся и был немного расстроен их исходом. И я решил немного развлечься. Пошёл к старшим юнлингам и… — он запнулся, подбирая слова. — И предложил им сразиться на мечах. На деньги. — Что ты сделал? — с нечитаемым выражением лица переспросил Оби-Ван. — Я проиграл! — увидев скептично поднятую бровь, Энакин поспешил пояснить: — То есть, я поддался. Я же туда шёл развеяться, а не вгонять будущее Ордена в долги. И детям тоже было весело… И теперь у них есть пара монеток на карманные расходы. Клянусь, твоего падавана там даже близко не было. Не стоит её наказывать. — Раз ты просишь, — Оби-Ван снова улыбнулся. — Значит, накажем только тебя. Завтра летишь на новое задание. — Да, мастер, — удрученно принял свою кару Энакин. Его мечты на долгий увлекательный сон рушились, как песочные замки. — Полетишь на Набу. Будешь сопровождать сенатора Амидалу, а после присутствовать на дипломатическом вечере, — продолжил Оби-Ван. И снова Асока могла наблюдать, как быстро настрой рыцаря изменился. Вот мгновение назад он выглядел так, словно на его плечи опустилась вся Вселенная, а вот он сияет, как новенький световой. Йода всё это время молчал, наблюдая за собравшимися со своего места. В глазах маленького гуманоида промелькнуло нечто, оставшееся незамеченным всеми джедаями — и настоящими, и будущими. — Так вы познакомились с Асокой? — Да, мастер, — повторил Энакин. Мысленно он уже перебирал места, где можно купить возлюбленной подарок, чтобы порадовать после разлуки. Миссия на Набу! Какая удача! — Это хорошо — что вы легко нашли общий язык. Очень важное качество для ученика и учителя. И в этот момент можно было наблюдать крушение всех надежд аж у двух джедаев. Редкое явление. Можно загадать желание. Асока практически на физическом уровне ощутила боль от того, что успела себе нафантазировать и чему теперь было не суждено сбыться. А Энакин… — Что? Для кого с кем? — переспросил он на всякий случай. — Чем ты слушал, Энакин? Это твоя ученица — Асока Тано. Ты будешь её наставником, если ты не понял, — любезно пояснил Оби-Ван. По лицу Скайуокера пробежала тень. — Спасибо, что сообщили, что у меня, оказывается, есть ученица, — произнёс Энакин, зло посмотрев на своего бывшего учителя. — Я тебя умоляю, скажи, что это шутка, мы весело посмеёмся над ней и каждый пойдёт своей дорогой. Это какая-то ошибка! Я не искал себе падавана! — Энакин, — устало выдохнул Оби-Ван, покачав головой. — Совет, а в частности магистр Йода, уже всё решил. Тебе очень повезло с ученицей — Асока была лучшей на своём потоке, превосходно сдала все экзамены: и теорию, и практику владения световым мечом, и галактическую общую историю. Я лично наблюдал за многими этапами. Вы будете хорошей командой. — У меня уже есть хорошая команда. Я и ещё раз «я». И мы со мной отлично работаем, — упрямо отозвался Энакин, не обращая внимания ни на успехи Асоки, ни на то, что Совет уже якобы всё решил. Он сам ничего не решал! Всем своим видом Энакин излучал негодование. — Что ты и доказал во время прошлой миссии, да? И во время трёх других? — Это была случайность! — ещё больше разозлился Энакин. Для себя Асока решила, что мастер Кеноби задел какую-то больную, но сугубо личную, тему, вход в которую для неё был закрыт. — Рыцари-джедаи должны уметь работать в команде, — назидательно произнёс Оби-Ван. — А ещё рыцари-джедаи сами выбирают себе падаванов! — парировал Энакин, подходя к своим собеседникам ближе. Асока почувствовала запах каффа и шоколадного печенья. — Как ты знаешь — не всегда, — Оби-Ван же оставался совершенно спокойным, что злило Скайуокера ещё сильнее. Оби-Ван сделал шаг вперёд, закрывая Асоку собой, и ненадолго она снова ощутила спокойствие и поддержку, прячась в теплом сиянии мастера, от этого странного разговора. Насколько же иначе ощущался Энакин! Если в поле Силы одного можно было согреться, то в поле другого — только сгореть. — В этом всё дело, да? — казалось, больше Энакин разозлиться не сможет, но с каждым новым словом он доказывал обратное. Разгоняется от смущения и покорности до абсолютной дикости быстрее гипердрайва! — Раз она такая замечательная — сам и учи её! Я не собираюсь тратить ни секунду на… — Энакин… — попытался остановить его Оби-Ван. Уж он-то лучше прочих знал, каким жестоким мог быть его ученик, когда выходил из себя. Асока, которой уже просто хотелось уйти отсюда, не понимала, как такие разные джедаи столько времени жили вместе и никто из них никого не возненавидел. Словно Набу и Мустафар в человеческом обличье! От развернувшегося действа было неловко и горько. — Я не стану её учить, даже если ты будешь при смерти, и Сила будет грозиться забрать тебя в любую минуту, — тяжёлым приговором легло окончание фразы. Асока шокировано прикрыла рот ладошкой, почувствовав, как рука мастера на её плече напряглась. Во всем остальном Оби-Ван оставался невозмутим, смотря с видом «Ты не мог сказать такой чепухи. Ты просто не мог». Впрочем, Энакин и сам буквально сразу понял, что на этот раз сказал что-то совершенно ужасное, быстро добавив: — Учитель! Я не имел в виду мастера Джинна! Я… Я… Я прошу прощения. Энакин едва ли не со звуковой скоростью покинул зал и Асока с сочувствием посмотрела на мастера Кеноби, но тот лишь покачал головой. — Столько лет прошло, а Энакин всё тот же, — совершенно беззлобно произнёс он. Асока недоверчиво нахмурилась, не в силах поверить его спокойствию. Скажи ей кто-то что-то плохое про мастера Пло, она бы порезала этого несчастного в джедайский салат и считала бы себя в этом правой. — Юн Скайуокер, и сердце его мятежно, — согласился магистр Йода. Асока почувствовала себя лишней тут. Её потенциальный учитель сбежал, а новый на горизонте не спешил появиться. В душе повисло противное ощущение покинутости и она испытала практически непреодолимое желание пойти за Энакином. Зачем бы то ни было. Но пойти. — Благодарим вас за уделённое время, магистр Йода. Мы с Асокой отправимся в комнаты и подождём Энакина там. — Мы? — с надеждой спросила тогрута. — Конечно, — ответил, как нечто самим собой разумеющееся, Оби-Ван. Они уважительно поклонились старому гранд-магистру и покинули зал. Путь от дверей зала Совета до нижнего яруса Храма прошёл для Асоки как в тумане. Она терзалась вопросами о том, что теперь с ней будет. Мастер Кеноби всё же возьмёт её в обучение? Энакин изменит своё решение? Или же её путь как джедая окончен? О последнем думать отчаянно не хотелось. По крайней мере, Оби-Ван шёл с ней рядом и от согревающей ауры мастера на сердце подростка становилось чуточку теплее. Ещё ничего не кончено. Она расслабила зажатые плечи, опустила вниз руки и попыталась отпустить свои эмоции в Силу, как учил их Йода. Дышать стало немного легче. — Неплохо, — похвалил Оби-Ван, заметив её манипуляции. — Спасибо… Мастер Кеноби, — решилась она задать интересующий её вопрос. Один из них. — Там, в зале… Неужели вы совсем не обижены на слова своего бывшего падавана? — Энакин… Сложный человек. И ещё более сложный джедай. Но он великий воин. Дай ему шанс. Обещаю, он не так плох, как ты могла подумать. — Я ни на секунду не думала, что он плох! — горячо возразила Асока, обогнав своего спутника и встав перед ним. — Просто… Это, наверняка, было больно слышать от него. — Не процитируешь мне первую страницу Кодекса? — попросил Оби-Ван. Они продолжили движение и свернули в сторону жилых комнат мастеров, рыцарей и их учеников, поднимаясь по широкой лестнице. В этой части Храма Асока раньше ни разу не была. — «Нет волнения — есть покой. Нет невежества — есть знание. Нет страсти — есть безмятежность. Нет хаоса — есть гармония. Нет смерти — есть Сила», — с готовностью повторила заученные слова тогрута. — И о чем же нам это говорит, мой дорогой гранд-падаван? — О том… Что обиде нет места в душе джедая? — предположила Асока. — Нет. Всем бывает обидно. Даже джедаям. Особенно, джедаям. Если мы говорим о нашей ситуации, к примеру. Мы выстраиваем между собой особую связь. Нечто незримое и зачастую непонятное другим. Нечто, что связывает наши души. И сильнее всего эта связь между мастером и падаваном. Мы буквально делим со своими наставниками одно сознание. Родное сознание. Место, где безопасно, чтобы ни произошло. Конечно, остаются какие-то личные уголки разума, куда она не может дотянуться. И, конечно, существуют ментальные щиты. Но даже они не способны защитить, когда эта связь рушится. Или угрожает разрушиться. Магистру Йоде было больно, когда граф Дуку предал идеалы Ордена. Мне было больно, когда учитель Квай-Гон слился с Силой. И я всегда чувствую присутствие Энакина глубже, чем других джедаев. — Я понимаю. Немного, — согласилась Асока. — Мастер Пло нашёл меня и привёл в Храм, когда я была совсем маленькой. С тех пор… Частичка его Силы всегда со мной. — И это лишь малая часть того, что ты чувствуешь, сливаясь с кем-то полностью. Ты увидишь. — Тогда я тем более не понимаю, почему вы были так спокойны! — Потому что я всё ещё связан с Энакином. Потому что я знаю, что он не имел этого ввиду. Потому что я знаю, что есть два Энакина: когда он зол и когда он спокоен — и это два совершенно разных человека. Никогда не стоит доверять словам первого. — Безумие какое-то… — произнесла Асока. — Простите, мастер. Наверное, я пока не готова понять настолько глубинные уровни связи. Для меня эта ситуация выглядела как оскорбление. Но если вы считаете иначе… — Доверься Силе, мой юный гранд-падаван. Учись замечать не только то, что снаружи, но и то, что внутри. — Вы говорите, как магистр Йода, — с улыбкой заметила Асока. — Он обучал и мой поток юнлингов, когда я был в твоём возрасте. Мы пришли, — Оби-Ван указал на одну из дверей и, пока он вводил код, Асока внимательно посмотрела на лакированную поверхность. Вот они: комнаты Энакина Скайуокера. Табличка, повествующая об этом, была совсем новой, но её имени внизу не было. — Подожди меня там, хорошо? Я зайду к себе, а после присоединюсь к твоему ожиданию Энакина. Асока благодарно поклонилась мастеру и вошла в открытую им дверь. Её встретил уже знакомый запах каффа, печенья и, почему-то, машинного масла. Шторы на окнах были плотно задёрнуты. Она пошарила по стене в поисках выключателя и вскоре гостиную озарил свет. В этом не было необходимости, но так явно было гораздо удобнее. Асока поставила свои сапожки на подставку для обуви и прошла вперёд, оглядываясь. Первым, что бросилось ей в глаза, была чистота. Для человека, который ночует на миссиях многими неделями, здесь было на удивление прибрано. Каждая поверхность, даже та, на которой находился разобранный дроид, сияли в неровном свете настенных ламп. Бумаги на самодельном столике лежали аккуратными стопками, рядом цвёл непонятного вида цветок, явно видавший лучшие времена, а в углу на подзарядке стоял выключенный астромех. Асока подошла к нему и провела кончиками пальцев по панели. Судя по всему, совсем недавно он побывал в той ещё передряге: он единственный в комнате был не просто грязным, а полностью покрытым копотью, кусочками земли и травой. И подозрительного вида пятнами, похожими на кровь… Асока постаралась не думать о произошедшим с ним и его владельцем. — Кажется, тебе не помешает чистка, дружок? — поинтересовалась Асока, отгоняя от себя ненужные мысли, но, разумеется, дроид молчал. Она аккуратно похлопала по всё той же приборной панели, словно желая тому спокойной ночи, и прошла вглубь квартиры. Дальше её встретила кухня. Все приборы на ней стояли выключенными, а самым — и по совместительству единственным — съедобным там была вода. Но, однако, тоже было чисто. Хотя и не так идеально: на плите, духовке и даже на чайнике были какие-то царапины. Довольно глубокие, к слову. А ещё на стене кухни обнаружились фотографии. Самые обычные — бумажные, а не голографические, к которым привыкла Асока. На одной из них была изображена маленькая девочка — лет пяти-шести, не старше — она была одета в простой сарафан песочного цвета и сжимала в маленьких ладошках чью-то руку, но чью... остальная часть фотографии была утеряна. К недостающему куску бумаги был прикреплён другой снимок. Снимок с совсем маленьким мальчиком и обнимающей его женщиной. Две склеенные фотографии были старыми, потертыми, но, видимо, самыми любимыми — они находились в центре. На другой уже явно угадывался повзрослевший Энакин. Спиной к спине, он стоял с молодой тви'лечкой, в которой Асока без труда узнала Эйлу Секуру. Будучи ещё падаванами, они возвышались над неизвестным Асоке зданием, в окружении буйной растительности цветов, сородич которых был ранее найден ею в гостиной. Эта фотография, как отметила тогрута, была уже значительно лучшего качества. На ещё одной фотографии Энакин был с Оби-Ваном и это был единственный снимок с ним. Учитель и падаван сидели около костра то ли вовсе в лесу, то ли в очень густом парке. Туника у обоих была порвана в нескольких местах и подпалена, а волосы у ещё совсем молодого Оби-Вана были коротко подстрижены. Видимо, решила Асока, это момент с какого-то задания. На последней фотографии Энакин, уже совсем взрослый, стоял, обнимая за плечи, красивую темноволосую девушку, которая сияла счастьем и, как показалось Асоке, с любовью смотрела на своего спутника. Тано пришла к неожиданной мысли, что на последнем снимке и Энакин выглядит намного счастливее, нежели на всех предыдущих все взятых. Тогрута явственно ощутила, что вторгается туда, куда её не приглашали. Она, с непонятной ей завистью, вздохнула — за что тут же, в который раз, себя отругала за неподобающее джедаю поведение — и пошла обследовать своё возможное жилище дальше. И что с того, что Оби-Ван попросил её просто подождать? Ванна была самой обычной. Но тоже, как и всё тут, безупречно чистой. Из интересного Асока отметила только шампунь из трав и укрепляющую маску. «Кто бы мог подумать, что Герой без страха заботится о своих волосах, — со смешком подумала она. — Мне нужно уйти отсюда, а то он придушит меня как ненужного истории свидетеля. Свидетеля, который слишком много знал и портил имидж сурового воина». Следующая комната оказалась довольно большой спальней и туда Асока, только мельком заглянувшая, побоялась входить. Это было уже что-то слишком личное. Напротив оказалась ещё одна комната — она была немного меньше и совсем, не считая кровати, не обставлена — и Асока поняла, что она будет её собственной, если уважаемый — и бесцеремонный — рыцарь Скайуокер оставит её в живых после такого набега на — пока что только его — квартиру. И если он не выгонит её, не желая иметь с ней дело. «…и предпочту бесчестью смерть я», — некстати в памяти подростка всплыла цитата какого-то набуанского поэта. Она постояла на пороге, но сюда входить тоже не решилась. Всё же она была тут чужой. Изменится это или нет, она надеялась скоро узнать. Неопределённость тяготила. И как раз в эту минуту вернулся Оби-Ван, неся в руках большой поднос, накрытый крышкой. Асока сняла рюкзак с плеч, чтобы тот не мешал, и поспешила ему помочь. — Спасибо, Асока. Осмотрелась? — Осмотрелась. И рыцаря Скайуокера тут не нашла. — Рыцарь Скайуокер сейчас либо в тренировочном зале, либо в ангаре вымещает своё негодование на дроидах. Иногда я им сочувствую. Они прошли на кухню. Оби-Ван поставил чайник греться и стал доставать из шкафчиков нужную посуду. Заметив, что Асока засмотрелась на одну из фотографий, он произнёс: — Это сенатор Амидала, которую завтра вы будете сопровождать. Они с Энакином… Давние друзья. — Друзья? — переспросила Асока. — Наверное, близкие. — Наверное. Энакин не самый открытый человек. Оби-Ван погрузился в готовку. На подносе оказались какие-то овощи и внушительных размеров стейк. Он доставал специи и приборы пока Асока молча наблюдала за ним. На неё внезапно накатила страшная усталость. И… Злость? Асока с тревогой поняла, что это не её эмоции. Она чувствует волны гнева и вины, исходящие от Энакина. Это был бесконечно долгий час. На улице ещё даже не обед, а она уже чувствовала настолько сильное опустошение, словно не спала много суток. — Расстроена исходом собрания? — спросил Оби-Ван, не поворачиваясь. Он разрезал мясо на маленькие кусочки и принялся искать масло. — Не могу сказать, что расстроена, — уклончиво ответила Асока, не желая это обсуждать. Жалобы на свою нелёгкую жизнь она считала ниже своего достоинства. Жалобы вслух, по крайней мере. — Я слышала много хорошего о рыцаре Скайуокере. Учиться у него будет честью. Если он примет меня. — Я думаю, так и будет. — По его реакции это было трудно прочесть. — По его реакции — возможно. Но ему нужно увидеть тебя. И тогда он поймёт, что в тебе горит тот же огонь, что и в нём. Асока слабо улыбнулась. Усталость накатывала всё сильнее. Как-то иначе она себе представляла этот день. И своё вступление в падаванскую жизнь. И то, как это вообще будет. Как на это реагировать согласно Кодексу, понятно было не до конца. С принятием и мудростью? Куда там! Скайуокеру, решила она, этого наверняка не понять. Он даже не посмотрел на неё, после того, как Оби-Ван огласил ему перспективу наставничества! Он ни дня не был юнлигом, не готовился годами, чтобы от него просто взяли и отказались. А он именно это и сделал — просто взял и отказался! Нет. Этот золотой мальчик появился из ниоткуда и сразу стал учеником. Асока фыркнула. Она села в глубокое кресло в углу кухни, подтянула к себе ноги и обняла их, устроив голову на коленях. — Обещаю, Асока, — проговорил Оби-Ван, всё так же не отрываясь от своего занятия. Казалось, ему даже не нужно смотреть на тогруту, что видеть её действия и эмоции. — Если Энакин окажется настолько недальновиден, я буду обучать тебя. И это будет большой радостью для меня. Ты показала потрясающие результаты и на экзаменах, и на показных сражениях. — Но всё же сначала вы решили уступить эту честь рыцарю Скайуокеру! — выпалила Асока, не сдержавшись. Она виновато покраснела. — Простите, мастер Кеноби. — Всё хорошо. Я понимаю твои чувства. Когда-то я был в похожем положении. — Вас не хотел обучать ваш учитель? — Не хотел. Поначалу. Магистру Йоде пришлось пойти на некую хитрость, чтобы свести наши пути вместе. Когда я увидел тебя, то сразу понял, что ты была бы идеальной ученицей для Энакина. — Потому что во мне тот же огонь, вы говорили. — И потому что ты умная и умеешь следовать правилам. Будешь уравновешивать Энакина и не пускать его в самоубийственные планы. Асока улыбнулась шире. Она поудобнее устроилась в кресле. Всё уже не казалось таким беспросветно мрачным. Мастер, к которому хотела попасть она, не хотел принимать её, а учитель, которому её доверили, молча ушёл. Но, вопреки этому, к разочарованию боли примешалось ощущение, отдалённо похожее на счастье. Да... Здесь и сейчас она была счастлива. Немного счастлива. Если Оби-Ван был так уверен, значит он знал, о чем говорит. И он похвалил её снова! Асока почувствовала, как глаза начинают слипаться. Она зевнула и погрузилась в сон, убаюканная мягким присутствием мастера, его размеренными действиями и его утешающими словами. Даже больше — обещанием! На этой кухне было тепло и спокойно и она почувствовала себя дома. Не просто в каком-то месте, где ты вынужден жить, потому что так нужно, а в самом настоящем доме, куда она вернулась после долгого путешествия. Сколько она спала, она не могла сказать точно. Кто-то заботливо отнёс её на диван в гостиной и укрыл пледом. Это она обнаружила уже по пробуждению, сладко потягиваясь. Шторы всё так же были задернуты, но теперь не было ни намёка на солнце за ними. Напротив — расплывчатыми пятнами вдали сияли ночные фонари и огни аэротрасс. — …я просто не знаю, чему её учить! — услышала она приглушенный голос. — Если махать мечом она и так умеет, то я бесполезен для неё! И даже опасен, ты же знаешь, как проходят мои задания! — Во-первых, я глубоко уязвлён, если научил тебя только махать мечом, — Асоке показалось, что в голосе мастера звучит скорее улыбка, нежели уязвленность. — Во-вторых, знаю. Это одна из причин, почему я голосовал за то, чтобы Асока была именно твоей ученицей. И, в-третьих… — он замолчал, к чему-то прислушиваясь. — Она проснулась. Асока, которой хотелось подольше оттянуть момент встречи с рыцарем, тяжело вздохнула. Вот. Сейчас он от неё откажется. Конечно, мастер Кеноби пообещал, что не бросит её, но всё равно вновь стало обидно. Этот Скайуокер даже не дал ей шанса проявить себя! Асока поднялась с дивана и пошла навстречу его решению. Йода учил их, что пугает не сам страх, а ожидание страха, и чем дольше ты ждёшь, тем меньше можешь сделать. Она вошла на кухню и быстро села в то же кресло, которое ей так полюбилось днём. Тогрута против воли сжалась и втянула голову в плечи, ожидая вердикта. Энакин, который до этого сидел к ней спиной, обернулся и посмотрел на неё. Она отметила на его щеке порез, которого точно не было раньше. — Разумно ли тащить ребёнка на войну, Оби-Ван, — покачал головой рыцарь. — Мне четырнадцать! — возмутилась Асока. — И хватит говорить так, словно меня тут нет! — А мне девятнадцать! — в тон ей ответил Энакин. — И я ещё не готов быть гордым отцом-одиночкой! — А мне тридцать пять, — совершенно спокойно оповестил их Оби-Ван. — Рад, что мы поделились этой несомненно важной информацией. Энакин, Асоке нужен наставник, а не отец. Почему бы тебе не взять завтра её с собой на Набу? Это отличная возможность для вас познакомиться и поработать вместе. — Учти, Оби-Ван, — голосом полным трагизма проговорил Энакин. Асока так и не смогла понять: серьёзно он это или нет. — Если на лекку этого ребёнка будет хоть одна царапина, я оставлю свой световой меч и сбегу жить в заброшенный ситхский монастырь. — Надеюсь, Асока будет беречь себя от царапин. Как насчёт позднего ужина, раз мы всё решили? Асока неуверенно пересела за стол, усевшись по левую руку от своего — предполагаемого — наставника. Оби-Ван, полностью довольный исходом разговора, поставил в центр стола блюдо с запечённым мясом. А сам «предполагаемый наставник» понуро косился на собравшихся. Впускать ещё кого-то в свою жизнь он не планировал. Вечной погони в страхе потери для него и так хватало. Особенно, в такое время! Но, кажется, в этот раз его никто спрашивать не собирается, и Асока — хочет он того или нет — займёт своё место в его мире. Это не нравилось. «Конечно, если на Набу всё пройдёт хорошо, и она не сбежит в ужасе», — подумал Энакин. Настроение варьировалось от «просто паршивого» до «оскорблённо-паршивого».Точка невозврата пройдена. Они проиграли задолго до этого момента, но именно сейчас всё стало необратимым.