Код потерянного.

ФЭСовцы в практически полном составе собрались за столом, скрывая волнение, кто как может. Майский о чем-то громко шутил с Антоновой, но его улыбка была натянутой, а смех неестественным. Та тоже улыбалась, но глаза смотрели в одну точку. Белая с поджатыми губами всматривалась в лица коллег, Рогозина сидела с непроницаемой маской, Круглов ходил из угла в угол. Все ждали. Троица экспертов пришла как раз тогда, когда напряжение уже стало невыносимым. Все как один повернули головы в их сторону и застыли. Оксана закрыла переговорную на ключ. – Несомненно, это письмо от Вани, – Начал Холодов, проходя за компьютер и выводя на экран фотографию листа, – Он использовал несколько шифров, все смиксовал, чтобы его невозможно было разгадать незнающему человеку. Невидимыми чернилами он зашифровал наше кодовое слово, – на экране выделилась строчка, – Брусника. Просьба о помощи. Анатолий вскинул брови. Он только слышал результаты расшифровки, потому что ночью эксперты были заняты. Галина Николаевна заметила его выражения лица и пояснила: – У ФЭС есть кодовые слова, которые знают только сотрудники, чтобы в случае чего подать различные сигналы. Ты ещё с ними не ознакомлен, потому что меньше года работаешь с нами. Андрей, продолжай. – Тихонов пишет, что находится во Вьетнаме. Он указал координаты и попросил прислать Амелину и Белозерова как можно скорее, потому что есть угроза массового "информационного" бедствия. Также он просит не предавать ничего огласке и оформить их командировку как отпуск. Он узнает, когда они прибудут и встретится с ними. – Иван извиняется, – добавила Оксана, – пишет, что так надо было. Переговорная погрузилась в молчание. Её нарушила Рогозина: – Толь, что там с конвертом? – Его трогали в перчатках, обычных, медицинских. Читаемые отпечатки принадлежат сотрудникам почты. – Спасибо. Это всё, что вы выудили? – Да, Галина Николаевна. Там больше ничего нет. – Итак... Что думаете? – Белозёров в отпуске, он будет только через две недели, – подала голос Таня. – Оксану одну отпускать нельзя! – тут же встрепенулся Майский, – Я могу с ней поехать. Рогозина помолчала. – Нет. Ваня попросил именно программистов, таких, чтобы не светились. Ты, Серёжа, будешь слишком заметен, особенно во Вьетнаме. Оксана, Толя, сколько вам надо на сборы? – Сутки, – тут же ответила Амелина. – Я?! – ахнул Ломов. – Больше некому. Холодов больше биолог. – Тогда тоже сутки, – дрогнувшим голосом ответил парень. – Свободны. Собирайтесь, оформлю вам оплачиваемые отпуска. С собой – компьютеры, ваши личные. – Есть! – Оксана умчалась в лабораторию, а Ломов за ней. – Остальные тоже свободны. ФЭСовцы разошлись, каждый думая о своём. Рогозина тоже собиралась было уйти в буфет, нуждаясь в кружке крепкого кофе, но её остановил Круглов. – Галь... Ты как? – тихо, почти шепотом спросил он, глядя в глаза. – Самое главное, что живой, – также тихо ответила Галина. – Ты не думаешь, что это связано с его прошлым? Или что это может быть шуткой, или вообще ловушкой? – Я уже не знаю, что думать. Нет, это точно не шутка, он бы так не стал... И не ловушка. Он бы не подставил наших. Пойдем в буфет, – её лицо на несколько секунд осветилось усталой улыбкой. Ломов растерянно собирал в лаборатории свои вещи, прикидывая, что взять в поездку. Оксана заметила его напуганность. – Эй, ты чего? Она выглядела веселой и слишком воодушевленной. – Я на самолётах ни разу не летал... Это так все неожиданно, я не успеваю реагировать и понимать, что чувствовать, – воскликнул Толя. – Все будет хорошо. Отнесись к этому, как к хорошему, оплачиваемому отпуску. А бояться нечего – я же буду с тобой! – Амелина положила руку ему на плечо, а затем внезапно чмокнула в щеку, оставляя след розовой помады. И Ломов всё забыл. Волнения, опасения, неуверенность – всё отошло на самый задний план, смещенное яркой, щенячей радостью.