Freeze

Дорогой автомобиль остановился у невзрачного многоэтажного здания, окутанного свежестью и мглой надвигающейся ночи. Мужчина медленно покинул салон, крепче кутаясь в испачканную кровью толстовку, будто мерз от порывов ледяного ветра, но на деле не один пожелтевший листик не дрогнул. Дрожащие пальцы неуверенно набрали код на двери, обрекая своего владельца на путь дальше. — Я дома. — Голос дрогнул, Ли чувствовал себя до тошноты жалко. Свет в маленькой квартире нигде не горел, даже в кухне, где его непутевый парень часто курил дешевые сигареты. Было темно и оглушительно тихо, было слышно стук крови в ушах. Минхо мягко ступил вглубь, продолжая тянуть бедную ткань вниз и повторяя, что это все ради Феликса. — Где ты был? — Растянутые со съеденными окончаниями слова — Ёнхо был пьян, сильно пьян. Его сгорбленная фигура располагалась на краю кровати, на растянутых парчинах треников стояла банка из-под каких-то бобов, используемая в качестве пепельницы. — В общежитии. — Без подробностей, чтобы просто оставил в покое и дал поспать, но так не было никогда. — С тем вонючим пидором? — Усмешка, но совсем недобрая. — Я вроде предупреждал тебя. — А я вроде сказал, что мне плевать, — твердо, Минхо не даст никому обидеть Феликса. — Ты наверное забыл, что сам ушел недалеко от звания пидора. Банка полетела на пол, рассыпая пепел от сожженных легких по потертому линолеуму: — Повтори, сука! — Я не хочу ссориться, просто устал. — Ли развернулся, чтобы пойти спать на диван, который стоял на кухне, вся его обивка была покрыта прожженными точками, но это лучше одной кровати с этим ублюдком. Но выйти ему не дали. Идеальная скула врезалась в шершавую поверхность бумажных обоев, когда Ёнхо с силой толкнул младшего в стену. Череп свело болью, такой, будто иголки забивали в самую макушку, но Лино лишь помотал головой, приходя в себя. — Ты спал с ним? — В голосе появились истеричные нотки, будто мужчина был готов вот-вот заплакать. — Мы друзья, — Ли отпрянул от стены, вытирая рукой красные бусинки с маленькой трещинки на губе, — это ты ебешь все, что движется. Еще один удар, но сильнее, прям в живот, выбивая весь воздух из легких вместе с глухим криком. Лино привык, этот мужчина часто переходил границы, часто оставлял синие отметины на фарфоровой коже и дорожки жгучей ненависти на впалых щеках. Минхо часто спрашивал себя, что его держит рядом с этим тираном, заставляя возвращаться в ненавистные стены вновь и вновь, даже несмотря на грядущие побои и унижения. Он просто не мог сбежать, ни тогда, когда у человека имелась вся необходимая информация, чтобы сломать жизнь самому Ли и его Феликсу, разрушив все, что они строили годами. Сейчас парень лишь прикрывал хрупкие кости грудной клетки руками и вжимал голову в плечи, убеждая себя, что скоро все закончится. — Чем я хуже? — Ёнхо дернул Минхо на себя за тонкие щиколотки, перевернув на спину, теперь круглые от страха глаза были направлены на чудовище, в котором когда-то Ли разглядел человека. — Я покажу тебе, на что я способен. — Не смей! — Минхо рыкнул и вскинул колено, попадая точно в чувствительное место нападающего, что дало ему фору. Лино вскочил на ноги, сразу занимая стойку, готовый отбиваться, но Ёнхо пока что не двигался вперед, лишь пьяно покачивался, скуля от боли. — Какая же ты шлюха, Минхо! — Рывок вперед и Ли вновь оказался вжат в стену, а руки заломаны за спину. — То есть своему парню ты не даешь, а с другими трахаешься налево и направо?! Я убью тебя! Мужчина рывком спустил свободные джинсы вниз, обнажая упругие бедра, на которых не было ни одной отметины, кроме маленького синеватого пятнышка на острой коленке. Паника скрутила все внутренности, даже легкие перестали наполняться воздухом, кричать было невозможно. Минхо завертелся в жилистых руках мужчины, который был на порядок сильнее даже под алкоголем, но у него получилось рухнуть вниз на колени. — Не дотрагивайся до меня! — В голове всплывали картинки отвратительных воспоминаний, которые танцор столько лет прятал в глубины своего сознания, грея надежду забыть навсегда. — Как же ты меня заебал! — Носок ботинка встретился с животом младшего, вновь лишая возможности дышать на неопределенное время. — Я не хочу, я устал, давай попозже! Ты только со мной такой недотрога?! Лино трясло от страха, мозг абсолютно ничего не соображал, а руки судорожно пытались нащупать мобильный. Он должен был дозвониться до Чана, сейчас больше ему помочь никто не мог. Переносица хрустнула, из носа хлынула кровь, попадая в рот и за ворот кофты, пока сухие руки ублюдка обшаривали дрожащее тело. — Встань раком, сученыш! — Ткань кофты хрустнула, оставив парня совершенно обнаженным и беззащитным. — Я не хочу! — Лино кричал, пытаясь отпихнуть от себя насильника. — Мне насрать на твое желание, я слишком долго принимал твои чувства во внимание! — Еще один удар и рывок, чтобы перевернуть тело так, чтобы было удобнее. — Будешь знать, как трахаться с другими! Минхо и последних сил рванулся вперед, наконец вырываясь из плена влажных ладоней, и вбежал на кухню, блокируя дверь спиной. Сердце заполошно билось в груди, а пальцы перебирали по разбитому экрану мобильного, собирая из разрозненных цифр стройный ряд номера. Долгие гудки, настолько, что Лино уже несколько раз успел смириться со своей участью, но потом он услышал чуть сонный голос Чанбина. — Мне очень нужна помощь, — на выдохе, срывающимся от ударов двери в спину голосом, — я скину адрес сообщением. Связь прервалась, а телефон с грохотом разбился о кафель кухни, когда на дверь опустился чересчур сильный удар. Лино отшатнулся, оставалось лишь надеяться, что смс ушло, и Ли не останется истекать кровью в пропитанным дымом помещении. Он постарался отойти подальше, шаря руками по столешнице в поисках чего-то пригодного для защиты. — Кому ты звонил?! — Удар в челюсть такой силы, что в глазах потемнело. Сколько Чану ехать до этого места? Час? Может два — в вечернее время на дорогах Сеула образовались ужасные пробки из работяг, возвращающихся из офисов. Минхо оставалось лишь ждать и молиться, чтобы его жизнь не закончилась на грязном линолеуме. Ёнхо бил прицельно, чтобы сделать больно, но не убить, он долгое время занимался боксом и прекрасно знал каждую болевую точку соперника. Сильные руки вздернули покрытое синяками и подтеками крови тело с пола, собрав волосы в кулак. Затылок сковала боль, перед глазами все плыло, ноги цепляли каждый порог, но Лино продолжал шептать просьбы остановиться, тонувшие в рыке и ругательствах. Когда спина коснулась жесткого матраса, совершенно не такого, как у Чана, все надежды угасли, губы задрожали, а из глаз скатились первые слезинки. — За что? — Ли смотрел в глаза монстру, удобно устроившемуся на его бедрах, предостерегая любой путь к отступлению. — Почему ты видишь во мне только тело?! — Потому что больше в тебе ничего нет! — Жалящие и оставляющие кровоточащие язвы слова, но почему же Лино им верил, почему никогда не подвергал и единому сомнению? Пустой взгляд был направлен в покрытый пятнами потолок, пока дрожащие пальцы из последних сил сжимали чужие плечи в тщетной попытке оттолкнуть, он был так слаб сейчас, таким уставшим — хотелось просто проснуться от этого бесконечного кошмара. Но сон был настолько реальным, он приносил физическую боль, от нее нельзя было скрыться. Чужие, Лино не узнавал этого человека, он его никогда и не знал, лишь придумал себе образ, руки сжимали его бедра до черных отметин, а зубы терзали ничем не защищенную шею и ключицы. — Ты делаешь мне больно! — Еще одна такая жалкая попытка достучаться до опьяненного и обкуренного мозга. — Заткнись! — Красивое лицо стремительно покрывал все более плотный слой вязкой красной жидкости, Лино чувствовал себя лишь игрушкой в руках жестокого кукловода. — Я скажу, когда нужно будет открыть рот! Это было единственное обещание на памяти Лино, которое сдержал Ёнхо. Танцор помнил эту боль, помнил выворачивающее внутренности чувство удушья и мерзкий вкус, стекающий по судорожно сжимающимуся горлу. Иногда Минхо и впрямь начинало трясти от асфиксии, а в глазах темнело, но разве агония добычи хоть раз останавливала голодного хищника? Пальцы ранили нежную плоть, добавляя лишь больше красного цвета к общей картине и лишь больше слез на бледные щеки. Его телом просто пользовались, снова, не придавая никакого значения чувствам физическим и моральным. Минхо сжимал зубами заляпанную кровью наволочку, вскрикивая лишь иногда, когда боль от вторгающейся в бархатное нутро плоти становилась совершенно невыносимой. Мужчина сверху сипел и поскуливал от удовольствия, пока Лино под ним рассыпался на маленькие кусочки от боли, страха и отчаяния. Заслуживал ли этот человек смерти? Пожалуй, этим вопросом парень задавался лишь второй раз в жизни и снова не знал ответа. Когда все закончилось, когда по идеальным бедрам начала течь липкая белая сперма, смешиваясь с кровью и потом, в содрогающемся от хрипов теле не осталось сил даже на то, чтобы подняться. Минхо просто подтянул колени ближе к животу и отвернулся к стене, пока его бывший партнер мирно спал рядом. Лино впервые в жизни просто мечтал умереть, просто закрыть глаза и не открывать больше никогда.