Конец мая 1998
Гермиона стояла у входа в пещеру, глядя вниз на Хогсмид через омнинокль, который все еще был у нее в расшитой бисером сумке. Казалось, что последний из дементоров наконец ушел. Рон хотел попытаться попасть в деревню сегодня. У нее были смешанные чувства по поводу плана. Она отчаянно нуждалась в информации, но подозревала, что на границах деревни наложены заклинания. Рон утверждал, что при входе, они не заденут ни одно из чар. Это правда, что они видели, как несколько человек входили и выходили в маленький городок, но у них не было возможности узнать, кто они и какого рода допуск у них был. Гермиона боялась, что они активируют воющие чары, как это было, когда они прибыли в Хогсмид с Гарри несколько недель назад. Мысль о Гарри заставила сердце Гермионы сжаться, как это бывало всегда. От осознания того, что его больше нет, легче не стало. Большую часть времени она все еще не могла в это поверить. Она услышала, как Рон ходит позади нее. Он подошел к ней и обнял за плечи. Она наложила на пещеру те же чары, которые всегда ставила вокруг их лагеря, пока они искали крестражи, поэтому она не беспокоилась о том, что кто-нибудь их увидит. — Дементоров все еще нет, — сказала она. — Хорошо, — ответил Рон. — Рон, — начала Гермиона, но он перебил ее, прежде чем она смогла продолжить. — Давай не будем снова спорить об этом, Гермиона, — устало сказал он. Она закрыла рот и подавила вздох. — Нет никакой гарантии, что мы узнаем, где они, — все равно сказала она. — Битва была несколько недель назад. Когда они покинули поляну, куда их отправил портключ мистера Уизли, они аппарировали в эту пещеру, ту самую, где прятался Сириус. Они намеревались проникнуть в Хогсмид и вернуться в Хогвартс через секретный ход. Когда они отошли всего на несколько футов от пещеры, то почувствовали, как их окутал холод. Посмотрев вниз, они увидели, что деревня окружена дементорами. Гермиона вытащила омнинокль и негромко вскрикнула, когда увидела тела, лежащие на улицах. Поскольку Битва, казалось, не распространилась на Хогсмид, она решила, что их «поцеловали» дементоры. Желчь подступила к ее горлу, когда она увидела молодую девушку в мантии Хогвартса, все еще держащую за руку женщину, которая, вероятно, была ее матерью, и обе они безучастно смотрели в небо. Время от времени из окна или двери появлялся патронус, но его было недостаточно, чтобы полностью прогнать дементоров. По крайней мере, это объясняло, почему во время битвы из деревни не пришла помощь. Зная, что они вдвоем никак не смогут справиться с таким количеством дементоров в одиночку, они отступили ко входу в пещеру, чтобы пересмотреть свои варианты. Они сделали всего несколько шагов в пещеру, когда Рон споткнулся и чуть не растянулся на земле. Гермиона немедленно зажгла свою волшебную палочку, и ее рот открылся от шока, когда она увидела, кто лежал на земле перед ними. — Деннис? — недоверчиво переспросила Гермиона, когда Рон оперся о стену пещеры. Деннис Криви уставился на нее, его глаза расширились от удивления. Гермиона в шоке уставилась на него. — Криви, что ты здесь делаешь? — удивленно спросил Рон. — Это случилось? — спросил Деннис, садясь. — Мы победили? Рон взглянул на Гермиону, которая закусила губу. — Деннис, как ты сюда попал? — мягко спросила она. — Когда мы с Колином услышали о регистрации магглорожденных, то мы ушли из дома, — сказал он. — Мы некоторое время прятались в Лондоне, а потом Колин решил, что мы должны попытаться добраться до Хогвартса, посмотреть, что происходит, и, если сможем, то помочь. Он нахмурился. — Нам потребовалось много времени, чтобы найти Хогвартс, мы не были уверены точно, где он находится. В итоге мы оказались где-то вон там, в холмах. Деннис неопределенно указал на вход в пещеру. — Там нас и нашел Хагрид. — Хагрид? — спросил Рон. — Да, — ответил Деннис. — Ты знал, что у него брат-великан? Гермиона мягко улыбнулась. — Мы знали. — Ну, Хагрид жил здесь, в пещере. Он устроил вечеринку в честь Гарри или что-то в этом роде, и пришли пожиратели Смерти. Но он сбежал и с тех пор живет здесь. Грохх остается вон в том лесу. Деннис снова указал на вход в пещеру. — Как долго ты здесь? — спросил Рон. Деннис пожал плечами. — Не знаю, может быть, месяц? Какой сегодня день? — Первого, нет, второго мая, — сказала Гермиона, осознав, что из-за горизонта показались первые лучи света. — Значит, прошел месяц, — кивнул Деннис. — Мы услышали, как в деревне сработали воющие чары и Хагрид вышел посмотреть, что происходит. Он сказал нам оставаться здесь, но затем мы получили сообщение на наших монетах о возвращении Гарри. Колин не позволил мне пойти, он связал меня, чтобы я не последовал за ним, — сердито закончил Деннис. Он снова взглянул на Гермиону и Рона. — Но заклинание спало, я думаю, потому что примерно час назад я снова мог двигаться. Я пытался решить, что мне делать. Хотел пойти в Хогвартс, но, — мальчик замолчал, прикусив губу. — Все в порядке, Деннис, — сказала Гермиона. — Тебе лучше было остаться здесь. Мы не хотели, чтобы кто-то из несовершеннолетних дрался. Всех младших школьников эвакуировали. Деннис кивнул. — Тогда где Гарри? Гермиона закрыла глаза и отвела взгляд. Она почувствовала, как под веками собираются слезы. Деннис вопросительно посмотрел на них обоих. — Гарри, он, — начал Рон, но остановился, когда его голос дрогнул. Деннис посмотрел на него в замешательстве. — Гарри, он, он мертв, — наконец выдавила Гермиона. — Его убил сам-Знаешь-Кто. Деннис несколько секунд молча смотрел на них. — Нет. — Деннис, — начал Рон, когда Гермиона дала волю слезам. — Он не может быть мертв, не может! — настаивал Деннис. — Он Гарри Поттер! Рон покачал головой, и Деннис прислонился спиной к стене пещеры. Несколько минут он молчал. Рон обнял Гермиону за плечи, пролив несколько собственных слез. — А Колин? Что насчет моего брата? Гермиона заплакала сильнее. — Нет, — прошептал Деннис. — Это неправда. — Мне жаль, — сказал Рон. — Ты лжешь, — сказал Деннис. — Колин сказал, что вернется за мной. Он пообещал! Гермиона обняла младшего мальчика. — Мне так жаль. Они втроем сидели и тихо плакали. Деннис наконец поднял на них глаза, его голос был очень тихим, и он выглядел намного моложе своих пятнадцати лет. — Но мы победили, верно? — спросил он, вытирая слезы со щек. — Мы хотя бы победили? — Мы не знаем, — признался Рон. — Что ты имеешь в виду? — Все шло не очень хорошо, и мой отец, он, он сделал Портключ и бросил его мне, прежде чем я понял, что это было. Он перекинул нас с Гермионой в другое место. — Что? Но ты вернулся, не так ли? — Мы собирались, но… — Рон замолчал, качая головой. — Затем появился брат Рона, — сказала Гермиона, вытирая слезы. — Он был ранен, действительно сильно ранен, и он, он не выжил. У нее перехватило дыхание, а плечи Рона задрожали. Гермиона сморгнула еще больше слез. — К тому времени, как мы похоронили его, то мы не были уверены, сможем ли все еще попасть на территорию, поэтому вместо этого пришли сюда. — Так ты не знаешь, победили ли мы? — спросил Деннис. — Нет, — ответила она. — И в Хогсмиде полно дементоров, мы никак не сможем пройти мимо них. Они снова сидели в тишине. — Подождите! — сказал Деннис и сунул руку в карман, вытаскивая монету. — Мы можем использовать монету, чтобы выяснить, что произошло! Он отдал ее Гермионе. Она взяла ее, с трепетом глядя на нее. Деннис выжидающе посмотрел, и она, наконец, написала сообщение на монете и отправила его. Они ждали, все трое уставились на монету в ладони Гермионы. Прошла минута, затем две, затем пять, затем десять. Ответа не последовало. Гермиона не смогла сдержать дрожь, охватившую ее при воспоминании. — Ты в порядке? — тихо спросил Рон, возвращая ее в настоящее. — Да, — сказала она, хотя с ней было все не в порядке. Никто из них не сомневался, что Волан-де-Морт выиграл войну. Тот факт, что дементоры оставались в Хогсмиде так долго, был более чем доказательством. Хагрид так и не вернулся, и никто так и не ответил на сообщение с монетой. Они с Роном обсуждали планы на последнюю неделю после того, как увидели, что первая группа дементоров покинула Хогсмид. В течение недели деревня медленно пустела от ужасных существ, пока их не осталось совсем немного, они служили часовыми у главных входов в деревню. Теперь исчезли даже те немногие. Вчера они с Роном обсуждали варианты до поздней ночи. Первоочередной задачей Рона было попытаться выяснить, что случилось с его семьей и остальными членами Ордена. Затем они собирались попытаться вступить в контакт с Чарли. Магическими или маггловскими средствами, они еще не решили. Это будет зависеть от того, какую информацию они смогут найти в Хогсмиде. — Ты готова? — спросил Рон. — Настолько, насколько можно быть готовой в такой ситуации, — ответила Гермиона. Рон сжал ее плечо. — Я позову Денниса. Гермиона еще раз просмотрела в омнинокль. Она могла только надеяться, что они найдут информацию, которую искали, как можно быстрее. Гермиона совсем не была уверена в их плане. — У нас все готово, — сказал Рон несколько минут спустя. Гермиона наложила на них заклинание невидимости. Она почувствовала руку Рона на своей руке, когда он нащупывал ее ладонь. — Все в порядке, Деннис? — спросила она. — Да, — тихо сказал мальчик. — Помни, держись за Рона и, если что-то случится, беги. — Да, — снова сказал Деннис. Гермиона закусила губу. С каждым днем Деннис становился все более замкнутым, оплакивая потерю своего брата. В некоторые дни он едва ли говорил им два слова. Она не была уверена, что нужно сделать, чтобы помочь ему, и смогут ли они вообще. — Ты уверен, что не хочешь остаться здесь? — Гермиона снова спросила его. — Мы можем вернуться за тобой позже. — Нет, — резко сказал Деннис. — Меня тошнит от этой пещеры. Рон предупреждающе сжал руку Гермионы. Она глубоко вздохнула. — Хорошо. Пошли. Они спустились всего на несколько футов с холма, когда услышали позади себя хлопок. Рон тихо выругался, и Гермиона почувствовала, как он дернул ее за руку. Она оглянулась через плечо и увидела трех волшебников, которые только что появились на склоне холма. — Где-то здесь, — сказал один из волшебников. Гермиона отреагировала на то, что ее потянули за руку, и побежала так быстро и бесшумно, насколько это было возможно. Она поблагодарила Мерлина, что сегодня было облачно, солнечные лучи заставили бы чары мерцать. Как бы то ни было, один из волшебников повернулся в их сторону, прищурив глаза. — На что ты смотришь? — раздраженно спросил второй. — Мне показалось, я что-то видел, — ответил третий. — Вероятно, просто кролика или что-то в этом роде, — сказал второй. Он явно был не в восторге от того, что его послали сюда. — Я нашел пещеру, — крикнул первый волшебник. Второй волшебник направился к первому, третий все еще вглядывался вдаль. Гермиона слышала тяжелое дыхание Рона и Денниса, все стояли неподвижно, надеясь, что мужчина их не заметит. — Уильямс, поднимайся сюда, — позвал второй волшебник. Уильямс вздохнул и, повернувшись, побежал вверх по холму к пещере. Гермиона тихо выдохнула и позволила Рону снова вести ее. Они направились к лесу. Гермиона посмотрела в сторону пещеры и, не увидев никого из волшебников, они поспешили в подлесок и укрылись за толстым деревом. Никто не произнес ни слова, продолжая выглядывать из-за ствола дерева в сторону пещеры. Они столпились вместе, Рон позади нее, а Деннис прижался к ней сбоку. Она обняла Денниса, в то время как рука Рона обхватила ее за талию. Наконец, появились трое мужчин. — Вероятно, просто дети балуются, — говорилось в первом. — Дети? — переспросил третий. — Это не было зарегистрировано как магия несовершеннолетних, идиот. Рука Рона крепче обняла ее. — Кроме того, где же они тогда? Мы получили отчет всего десять минут назад. Мы бы увидели, что они возвращаются в деревню, когда добрались сюда. — Уильямс прав, — сказал второй. — Это должно быть были взрослые. Они, вероятно, аппарировали. — Ты не можешь аппарировать в Хогсмид, — напомнил ему первый. — Кто сказал, что они из Хогсмида? — сказал второй. — Вероятно, у них было какое-то секретное свидание здесь, и они отправились домой, когда закончили. Уильямс фыркнул. — Говоришь из своего опыта, Хупер? — спросил первый мужчина. — Отвали, Лоусон, — рявкнул Хупер. Лоусон поднял руки в притворной капитуляции. — Я возвращаюсь в министерство. Начинай писать отчет. Мужчина аппарировал. Хупер повернулся к Уильямсу. — Меня тошнит от этих погонь за дикими гусями. — Осторожнее, приятель, — сказал Уильямс. — Не хочу, чтобы это услышал не тот человек. — Кому ты собираешься рассказать? — потребовал ответа Хупер. — Никому, я просто предупреждаю. Вещи такие, какие они есть, лучше держать свои мысли при себе. Уильямс еще раз оглядел окрестности, прежде чем развернуться и исчезнуть. Хупер несколько секунд бормотал себе под нос, прежде чем тоже аппарировать. Гермиона почувствовала, как Рон прижался лбом к ее затылку и выдохнул. Деннис дрожал под ее рукой. Гермиона крепче обняла его за плечи. — Мерлин, это было близко, — выдохнул Рон в волосы Гермионы. — Слишком близко, — сказала она. — Я должен согласиться, — произнес глубокий голос позади них. Гермиона попыталась развернуться, но Рон прижал ее к дереву. Рука Рона напряглась, когда она вырывалась. — На твоем месте я бы перестал двигаться, — сказал голос. Голос, который Гермиона знала, что должна узнать. — Я бы не хотел, чтобы моя палочка выскользнула. Гермиона замерла. Она сжала руку Рона, надеясь, что он не был оглушен. Он сжал ее в ответ, и она с облегчением закрыла глаза. Денниса трясло сильнее, и Гермиона сделала все возможное, чтобы прижать его ближе к себе. Она чувствовала дыхание Рона у своего уха. — Развернись, — выдохнул он так тихо, что она даже не была уверена, произнес ли он это. Она почти незаметно кивнула, но знала, что он почувствовал это на своей щеке. Он похлопал по тыльной стороне ее ладони, один, два, три раза. Затем его рука соскользнула с ее талии, послышалась возня, хрюканье, и чье-то тело упало на землю. Гермиона развернулась, удерживая Денниса позади себя, и подняла палочку, произнося заклинание. — Черт возьми, — сказал Рона лежа на земле, когда увидел человек, который был позади них. — Кингсли? — удивленно переспросила она. Его голова дернулась в сторону, палочка все еще была направлена на Рона, в другой руке он держал его палочку. — Гермиона? — ответил он, так же потрясённо. Гермиона быстро расколдовала себя. Кингсли несколько мгновений смотрел на нее, затем направил на нее палочку Рона. — Где мы впервые встретились? — Я уже знала, что ты член Ордена, но мы впервые встретились в ту ночь, когда забрали Гарри у Дурслей накануне его семнадцатого дня рождения. Мы летели на Фестрале. — Кто с тобой? — требовательно спросил он. Она быстро развеяла чары на Деннисе и Роне. — Рон, — сказал Кингсли, и что-то в его голосе заставило Гермиону задуматься. Кингсли снова посмотрел на нее, и в его глазах была печаль. Она надеялась, что Рон этого не заметил. Мысли о его семье были единственным, что поддерживало его на плаву. — И это? — Деннис Криви, — сказала Гермиона. — Магглорожденный четвертого курса. Кингсли кивнул и огляделся. — Они вернутся. Мы должны выбираться отсюда. Он протянул руку Рону, помогая ему подняться и возвращая ему палочку. — Кингсли, ты знаешь, что случилось… — начал Рон. — Времени нет, — сказал Кингсли. — Мы должны убраться отсюда как можно дальше, пока они не вернулись. Он начал быстро двигаться через лес, Рон, Гермиона и Деннис следовали за ним. — Кто они были? — спросил Рон. — Новый департамент министерства, — сказал Кингсли через плечо. — Они отслеживают использование магии и исследуют области, где ее быть не должно. Раньше это был отдел «Забвения», но теперь они просто ищут нас. — Нас? — спросила Гермиона. — Остатки Ордена, магглорожденные, все, кто не согласен с новым режимом. Он остановился и оглянулся на склон холма, подняв руку, призывая всех к тишине. Гермиона достала омнинокль из сумки и протянула его Кингсли. Он посмотрел в него и выругался. — Они вернулись. Я надеялся подобраться поближе к Хогсмиду до того, как мы аппарируем, но, похоже, у нас нет выбора. Он повернулся к Гермионе. — Ты помнишь конспиративную квартиру, куда мы отправились после того, как забрали Гарри у Дурслей? Гермиона кивнула. — Мы встретимся в саду за домом. Я возьму Денниса. — Но я думала, ты говорил, что они отслеживают магию. — Да, но в том районе достаточно большое магическое население, что они не обратят на это внимания. Мы будем там в безопасности некоторое время, пока я аппарирую всех вас туда, куда мы направляемся. — Куда мы направляемся? — спросил Рон. Кингсли впервые улыбнулся. — К Сопротивлению. Он взял Денниса за руку и исчез. Гермиона и Рон посмотрели друг на друга, прежде чем она схватила его за руку и они аппарировали.≫ ──── ≪•◦ ❈ ◦•≫ ──── ≪
Люциус стоял в углу комнаты, скрестив руки на груди, и смотрел на Северуса. Люциус продолжал давать противоядие, следуя инструкциям по дозировке, которые Северус дал Люциусу год назад, когда он впервые дал ему зелья. Драко также варил питательные зелья, чтобы поддерживать силы своего крестного отца. Рана почти закрылась, из нее все еще время от времени сочилось немного крови, но не настолько, чтобы вызывать беспокойство. Люциус, наконец, вызвал Лидди и попросил эльфа привести целителя, которого они использовали во Франции. Целитель осмотрел Северуса и заверил Люциуса, что весь яд выведен из его организма и что рана заживает настолько хорошо, насколько можно было ожидать. Помимо небольшого недостатка веса, учитывая, что все, что он принимал, было питательными зельями, целитель объявил Северуса относительно здоровым. Он не видел причин, по которым Северус не мог полностью выздороветь. Это было неделю назад, а он все еще был без сознания. Вздохнув, Люциус повернулся, чтобы уйти. Возможно, им следует переселить Северуса в один из гостевых номеров, где были бы солнечный свет и свежий воздух. Тогда всегда был шанс, что его обнаружат, но Люциус мог поставить защиту от женщины Уизли. Не то чтобы она когда-либо покидала свои покои ни для чего, кроме как для того, чтобы приготовить еду Драко и оставить ее на кухне. Люциус уже взялся за ручку двери, когда позади него раздался кашель. Он обернулся и увидел, как у Северуса затрепетали веки. Люциус ждал, ничего не ожидая, такое случалось и раньше, только для того, чтобы Северус снова заснул. Однако на этот раз он снова закашлялся, а затем тихо застонал. Люциус вернулся через комнату к кровати своего друга. Северус снова моргнул и посмотрел на Люциуса. Его брови слегка нахмурились, когда глаза снова закрылись. Он открыл рот, чтобы заговорить, но тут же зашелся в приступе кашля. Люциус быстро наполнил стакан водой из кувшина, стоящего у кровати. Он положил руку за спину своего друга, помогая ему немного сесть и поднося стакан к его губам. Северус выпил, а затем поморщился от боли, вызванной раздражением в горле. Он сделал еще несколько глотков, и Люциус помог лесь его обратно на кровать. — Где? — прохрипел Северус. — Ты в поместье, в нашей безопасной комнате. Его растерянное выражение лица побудило Люциуса продолжить. — Ты помнишь, как тебя укусила змея? Брови Северуса нахмурились еще сильнее, и на его лице появилось выражение сосредоточенности. — Поттер, — наконец сказал он. — Да, Поттер и его друзья были там. Ты передал ему воспоминания? Северус кивнул и, казалось, откинулся на подушки. Люциус подумал, что снова заснул, когда внезапно глаза Северуса распахнулись, и он схватил Люциуса за рукав. — Поттер. Люциус мгновение смотрел на собеседника, прежде чем покачать головой. — Поттер мертв. Глаза Северуса закрылись, и выражение его лица можно было описать только как выражение крайнего отчаяния. И в этот единственный момент Люциус понял. Понял, на чьей стороне Северус на самом деле был. Люциус должен был признать, что иногда сомневался, но Северус проделал такую хорошую работу, убедив всех, что Люциус всегда отвергал его подозрения как нелепые. Теперь, однако, это было очевидно. Но Люциус не мог найти в себе сил осудить этого человека. Чувства Северуса к жене Поттера, очевидно, были гораздо глубже, чем думал Люциус. Он мог понять эту боль и жажду мести. Он чувствовал это каждый день. Люциус сел в кресло рядом с кроватью Северуса. После нескольких минут молчания Северус, наконец, посмотрел на него, его лицо снова стало пустой маской, какой оно обычно было. — Как? Не уверенный, спрашивает ли он, как умер Поттер или как Северус оказался здесь, Люциус решил рассказать Северусу все. Когда Люциус дошел до роли Нарциссы в рассказе, он сделал паузу, пытаясь взять под контроль свое горе и ярость. Это всегда скрывалось под поверхностью, и Люциус изо всех сил пытался контролировать это всякий раз, когда вспоминал последние минуты жизни своей жены. Северус тихо выдохнул и закрыл глаза, когда Люциус рассказал ему о проклятии, которое Темный Лорд наложил на Нарциссу. Люциус увидел горе в глазах Северуса, когда тот повернулся, чтобы посмотреть на Люциуса. — Я… сожалею, — сумел выдавить Северус, его голос был хриплым и прерывающимся. Люциус просто кивнул. — Драко? — спросил Северус. — С Драко… физически все в порядке, — Люциус сделал паузу. — Он винит меня в смерти своей матери. На самом деле, он винит меня во всем. Я полагаю, что так и должно быть. Люциус заметил легкое удивление на лице Северуса. Люциус, казалось, всегда был полностью согласен с идеалами Темного Лорда, чистота крови всегда была всем. Люциусу с рождения внушали, что он выше всех, во-первых, из-за своего имени, а во-вторых, из-за своей крови. Его предки прибыли из Франции с Вильгельмом Завоевателем и получили земли в уплату за свои услуги королю. Как ему сказали, власть и престиж — вот что имело значение, и обычно их добывали с помощью политического влияния. Когда Люциусу было всего семь, его отец начал брать в Министерство, и Люциус наблюдал за мастерством своего отца в тонких манипуляциях, чтобы получить именно то, что он хотел. Люциус однажды спросил Абраксаса, почему он сам не баллотируется на пост министра магии. Очевидно, он знал, как побеждать на выборах. Его отец просто улыбнулся и объяснил преимущества пребывания за кулисами. Люциус продолжил наследие своего отца в Министерстве и рассматривал присоединение к Темному Лорду как расширение этого влияния и власти. Абраксас подтолкнул его к этому, но Люциус чувствовал, что это только продвинет его цели. У него никогда не было бешеной жажды крови, как у некоторых из его братьев, и ему никогда не нравилось убивать. Он убил бы не задумываясь, если бы ему или его семье угрожала опасность, защитил бы своих братьев и сестер с оружием в руках, если бы пришлось, но это было не то, к чему он стремился. Конечно, вначале Люциуса пару раз заставляли делать подобные вещи, но он быстро убедил Темного Лорда, что его таланты лучше использовать для завоевания влияния и благосклонности. Во время Первой войны он проводил очень мало времени на поле боя, в остальное время был в министерстве, занимаясь тем, что у него получалось лучше всего. Вот почему было так легко убедить Визенгамот в том, что он подвергся нападению во время Первой войны. Сильные мира сего не могли поверить, что Люциус Малфой, благородный аристократ, добровольно присоединится к Темному Лорду. Несколько галеонов на выгодных условиях тоже не помешали ему. Однако с возвращением Темного Лорда все изменилось. Темный Лорд потерял многих последователей, как во время Первой войны, так и в Азкабане. И даже когда он освободил тех из тюрьмы, они не смогли служить в том же качестве, их разум был испорчен дементорами. Кто-то в здравом уме должен был взять на себя ответственность, и был выбран Люциус. К тому моменту Фадж был у него в руках, и Темный Лорд не видел причин, по которым Люциус продолжал проводить столько времени в Министерстве. Независимо от пристрастий Люциуса или девиза его семьи «Чистота всегда одержит победу», Люциус не был глупым. Он прекрасно знал, что по всему его генеалогическому древу было разбросано несколько полукровок. Малфои не отличались таким же фанатизмом, как Блэки и Гонты, которые веками вступали в смешанные браки, пока не стали жениться на собственных кузенах. Люциус знал, что время от времени нужно вводить новую кровь. Его собственная прабабушка была полукровкой. Конечно, полукровки также тщательно отбирались как по их родословным, так и по любым продолжающимся связям с миром магглов. Иметь одного из родителей-магглов было неприемлемо, даже если другой был чистокровным. Наличие бабушки и дедушки-магглов вызывало неодобрение, но было приемлемо, если контакты с упомянутыми магглами были нечастыми. Люциус знал все истории о преследованиях магглов до того, как был введен в действие Статут Секретности. Он также не был настолько несведущ в мире магглов, как многие другие последователи Темного Лорда. Семье Малфоев нравилось вращаться в магловских аристократических кругах до того, как был принят Статут, и изначально они не поддерживали его по этой причине. Даже при том, что они в конечном итоге подчинились, они вряд ли собирались выводить все свои деньги из мира магглов. Покупки продолжали совершаться, конечно, через посредников, обычно сквибов, а со временем приобретались и инвестиции. Люциус, не будучи экспертом, был осведомлен о некоторых маггловских технологиях, технологиях, которые могли легко уничтожить Волшебный мир простым нажатием кнопки. Это была веская причина, по которой он принял идеологию чистокровных и связал свою судьбу с судьбой Темного Лорда. Он не обязательно чувствовал, что им нужно избавиться от магглов, но сохранение их на должном месте не только уберегло бы Волшебный мир от опасности, это, вероятно, лишь незначительно повлияло бы на его денежный итог. Люциус никогда не верил в эту чушь о магглорожденных, крадущих магию. Магию нельзя было украсть, она просто была. И он также не был склонен верить, что магглорожденные от природы магически слабее чистокровных. Он знал слишком много могущественных магглорожденных. Девочка Грейнджер была текущим примером, но Люциус также помнил Лили Эванс. И у обеих, согласно тому, что он слышал, были родители, которые чрезвычайно гордились достижениями своих дочерей. Конечно, это была главная причина, по которой магглорожденные были так опасны. Многие все еще были связаны с миром магглов, в наши дни все меньше и меньше людей были изгнаны из своих домов суеверными или фанатично религиозными родителями. Это все еще случалось время от времени, но далеко не так часто, как раньше. Хотя Статут был объяснен и подчеркнут каждой семье магглорожденных, Люциус знал, что все больше и больше людей не следуют ему должным образом. Ребенок, возможно, и не колдовал дома, но бабушки и дедушки, тети и дяди были посвящены в этот секрет. Достаточно было одного-двух неуместных слов, чтобы поставить под угрозу все существование Волшебного мира. Следовательно, Люциусу было лучше, а также гораздо проще маскировать свои реальные опасения под превосходство чистокровных. Чтобы действительно объяснить, ему пришлось бы доказать, что он все еще финансово вовлечен в дела магглов, не говоря уже о том, что большинство чистокровных все равно отказались бы ему верить. Итак, он последовал за Темным Лордом и никогда никому не рассказывал о своих истинных мотивах, ни Северусу, ни Нарциссе, и уж точно не Драко. Но если бы Люциус знал, что потеряет свою жену, знал, насколько сломленным станет Драко, что ж, Люциус был совершенно уверен, что сделал бы другой выбор много лет назад. Кое-что, что, как он думал, Северус, вероятно, мог понять. Люциус продолжил объяснять Северусу, рассказывая о смертях с обеих сторон, о которых он знал, и о том, что случилось с пленными, которых они захватили. Северусу стало больно от некоторых имен, которые назвал ему Люциус. Люциус понял, что за последние полчаса он увидел на лице Северуса больше эмоций, чем за все время, что Люциус знал его. Он понятия не имел, насколько Северусу удавалось контролировать свою окклюменцию. Как только его друг справится с этим, Люциус попросит Северуса дать дополнительные уроки и ему, и Драко. Теперь им приходилось скрывать слишком много секретов. Он мог сказать, что Северус устал, поэтому Люциус поднялся со стула и взял с прикроватного столика бутылочку «Сна без сновидений». Теперь, когда Северус проснулся и был в сознании, ему, вероятно, это понадобится. Северус даже не протестовал, просто выпил зелье и откинулся на подушки. Он уснул еще до того, как Люциус добрался до двери.≫ ──── ≪•◦ ❈ ◦•≫ ──── ≪
Сентябрь 1998
Люциус перебирал пергамент на своем столе, когда услышал хлопок аппарации. Он встал и быстро направился к двери, желая убедиться, что с его сыном все в порядке после последнего налета. Первые несколько месяцев после окончания войны Люциуса и Драко в основном игнорировали. Темный Лорд поселился в поместье Лестрейндж. Люциус слышал, что он планировал проводить больше времени в Хогвартсе теперь, когда школа была полностью отремонтирована, как и Министерство. Официально Темный Лорд был объявлен министром магии, хотя он мало занимался повседневным управлением правительства. Первого сентября занятия в школе начались как обычно, и, верный слову Темного Лорда, данному мальчику Лонгботтому, церемонии распределения больше не было. Студенты теперь размещались в соответствии с возрастом, и использовались только два общежития. Запрет на магглорожденных, а также сокращение числа семей, бежавших из Британии перед войной, не позволяли переполнять помещения. С первого по четвертый курсы занимали то, что раньше было Хаффлпаффским домом, а с пятого по седьмой курсы проживали в общежитии Слизерина. Башни Гриффиндора и Равенкло были закрыты, Равенкло из-за значительного ущерба, а Гриффиндор просто потому, что это был Дом Дамблдора и Поттера. Герб Хогвартса был заменен гербом Салазара Слизерина. Квиддича больше не существовало, и для студентов был введен строгий комендантский час. Наказания были сродни тем, что применялись при Кэрроу. И, конечно же, был заменен весь преподавательский состав и пересмотрена учебная программа. Люциус не мог не быть благодарен за то, что Драко не пришлось возвращаться туда. В Малфой-Мэноре по-прежнему содержались «неофициальные заключенные», те, о ком общественность не знала или которых не нужно было использовать в качестве примеров для удержания населения под контролем. Сибилл Трелони, старый профессор прорицаний, была одной из таких заключенных. Темный Лорд навещал ее каждые несколько недель, чтобы изнасиловать ее разум с помощью легилименции, и только после разговора с Северусом Люциус понял почему. Хотя, учитывая продолжающуюся атаку на ее разум, Люциус сомневался, что женщина сделает еще одно предсказание. В основном она сидела в углу своей камеры, уставившись в никуда и бормоча что-то себе под нос. В течение нескольких месяцев заключенных перемещали или они умирали, пока не осталась только Трелони. В противном случае их оставили бы одних ухаживать за Северусом и оплакивать потерю Нарциссы. Драко редко разговаривал с Люциусом, проводя большую часть времени либо со своим крестным, либо посещая могилу матери. Темный Лорд все еще не знал, что Северус выжил, и это было не так уж трудно скрыть от него, даже после того, как Северус переехал из безопасной комнаты в один из гостевых апартаментов. Северус все еще страдал от выжигания Метки, когда Темный Лорд призвал их всех, но он, очевидно, был убежден, что Северус мертв, поскольку никогда не пытался вызвать этого человека отдельно. Люциус не был уверен, что они будут делать, если он когда-нибудь это сделает, но чем больше времени проходило, тем меньше вероятность, что это произойдет. Когда Темный Лорд все-таки появился, он в основном игнорировал Люциуса и проводил большую часть времени в подвалах. Он вообще никогда не спрашивал о Драко. Это было примерно до месяца назад, когда Темный Лорд начал требовать присутствия Драко во время рейдов. Его сын был поражен ужасом, когда вернулся в первый раз, и Северус немедленно начал использовать уроки окклюменции, которые Беллатрикс впервые дала Драко. Несмотря на свою ненависть к свояченице, Люциус был вынужден признать, что она дала Драко отличную основу в искусстве, и Драко не потребовалось много времени, чтобы соответствовать уровню знаний своего крестного отца. Люциус вышел в коридор и услышал голос Драко, сопровождаемый хныканьем и рычанием. Он нахмурился. Неужели Драко привел обратно еще одного пленника? Люциус поспешил в фойе. — Я не причиню тебе вреда, — говорил Драко. — Я клянусь. Он стоял с вытянутыми руками, палочки не было видно. Девушка стояла спиной к двери, свернувшись в клубок и, казалось, была одета в плащ Пожирателя Смерти Драко. Что, во имя Салазара, происходило? — Драко? — начал Люциус, но Драко поднял руку, останавливая его, когда голова девушки повернулась к Люциусу. Он в шоке уставился на спутанные рыжие волосы, на выражение ужаса на лице девушки, когда она увидела его. Она немедленно еще сильнее прижалась к двери, бросая взгляды влево и вправо, как будто ища способ сбежать. Драко оглянулся через плечо. — Отец, тебе не нужно было что-нибудь взять с кухни? Он многозначительно посмотрел на Люциуса, кивнув головой в сторону девочки Уизли. Люциус мог только уставиться на нее. Что сделал Драко? — Отец, — подтолкнул Драко, подходя на шаг ближе к девушке. — Кухня. — Да, — сказал Люциус, понимая, о чем спрашивает его сын. — Конечно. Люциус вышел из прихожей и направился на кухню, чтобы позвать мать девочки. Когда он уходил, его мысли были заняты другим. Если бы Драко украл девушку у Родольфуса, они все были бы мертвы. Он не мог представить, что Драко сделал бы это, но как еще он мог объяснить ее присутствие? И как, во имя Мерлина, он собирался убедить Молли Уизли, что ее дочь здесь? Она по-прежнему не сказала им ни слова с тех пор, как они привели ее в поместье все эти месяцы назад. Она была почти в кататоническом состоянии несколько дней, лежа на кровати в маленькой комнате рядом с кухней. Люциус отправил Лидди присматривать за ней, и Домовому эльфу удалось накормить женщину едой и питьем, но она по-прежнему не выходила из своей комнаты. Люциус, оплакивающий свою жену и пытающийся сохранить жизнь своему другу, не мог найти в себе сил для беспокойства. Не зная, когда появится Темный Лорд, Люциус отправил Лидди на виллу во Франции после того, как они похоронили Нарциссу, и они с Драко были вынуждены заботиться о себе сами. Именно Драко наконец вывел женщину Уизли из ступора. Однажды вечером он добывал еду на кухне, они питались тостами и бутербродами, поскольку закончилась еда, которую Лидди приготовила перед своим уходом. Внезапно вошла Молли и начала доставать еду из холодильника. Она молча приготовила Драко омлет, а затем вернулась в свою комнату после того, как подала его ему. На следующий день она встала и приготовила Драко завтрак. Она никогда не готовила больше, чем на одного, очевидно, намереваясь накормить только Драко и предоставив Люциусу самому заботиться о себе. Драко попытался поделиться едой со своим отцом, но Люциус отказался и продолжал обходиться бутербродами. Как только Северус оправился настолько, что смог есть что-то кроме бульона, Люциус рискнул позвать Лидди, которая приготовила столько, что им хватило бы на несколько недель, прежде чем снова она ушла. Люциус понятия не имел, какой была реакция Молли на обнаружение еды в холодильнике под стазисными чарами, но она продолжала готовить для Драко. Люциус постучал в дверь комнаты женщины Уизли и подождал. Он слышал, как она ходит по комнате, но ей потребовалось некоторое время, чтобы подойти к двери. Она слегка приоткрыла ее и уставилась на него. — Миссис Уизли, мне нужна ваша помощь. Пойдемте со мной. Он повернулся, чтобы уйти, но она не последовала за ним. Когда он обернулся, она с вызовом смотрела на него. — Я обещаю тебе, это то, что ты захочешь увидеть. Он заметил быструю вспышку любопытства в ее глазах, прежде чем оно было скрыто. Она снова уставилась на него. — Проклятая женщина, твоя дочь здесь! — сказал Люциус, повысив голос от раздражения. Шок и надежда вспыхнули в глазах Молли, прежде чем она недоверчиво посмотрела на него. Она покачала головой и пошла закрывать дверь. Он просунул ногу в проем. — Ты пойдешь со мной. Сейчас. Он вытащил свою палочку и направил на нее. Конечно, это была не его собственная, он достал ее из семейного склепа после того, как стало очевидно, что Темному Лорду больше не важно, без палочки Люциус или нет. Она принадлежала его прапрадедушке, и хотя подходила не идеально, для него работала достаточно хорошо. Молли смерила его ледяным взглядом, но он схватил ее за руку и потащил из комнаты. Она извивалась, пытаясь вырваться, но он держал ее железной хваткой, пока они, наконец, не достигли входа. — Черт! Драко завопил, отпрыгивая от лежащей на земле девушки. Он схватился за правую руку и недоверчиво посмотрел на своего отца. — Она, блядь, укусила меня! Люциус взглянул на женщину, чью руку он все еще держал, когда Драко отошел. Матриарх Уизли застыл. Девушка, казалось, не заметила их прихода. — Джинни, — наконец прошептала Молли. Голова девушки вскинулась, ее глаза расширились. Две женщины несколько мгновений смотрели друг на друга. Молли поднесла руку ко рту и подавила рыдание. Она сделала несколько шагов к своей дочери, которая в испуге отпрянула. Молли остановилась. — Дорогая, это мама, — тихо сказала она, ее голос звучал хрипло из-за долгого молчания, прежде чем сделать еще несколько неуверенных шагов. Драко все еще держался за кровоточащую руку, но, казалось, был прикован к происходящему воссоединению. Люциус сделал движение к своему сыну, но вздрогнувшая девушка на земле заставила его остаться на месте. Последнее, что им было нужно, это чтобы она убежала и где-то спряталась. По крайней мере, так он говорил себе. Девочка внимательно наблюдала за своей матерью, еще больше свернувшись калачиком, но не двигаясь с места. Молли продолжала тихо разговаривать с ней и медленно приближалась к ней. Когда Джинни была всего в нескольких футах от нее, она снова посмотрела на нее, в ее глазах светилась надежда. — Мама? — наконец произнесла девочка. Молли кивнула, по ее лицу текли слезы. — Мама! Девочка почти взлетела с земли, бросившись в объятия матери. Они опустились на пол, обе всхлипывая, пока Молли укачивала дочь и убирала волосы с ее лица. Драко и Люциус обменялись взглядами, и Люциус жестом подозвал сына к себе. Они вернулись в кабинет Люциуса, предоставив женщинам немного уединения. Дом был защищен, чтобы предупредить их, если кто-то из них попытается уйти. — Дай мне взглянуть на это, — тихо сказал Люциус, беря руку Драко в свою. Рана была неглубокой. Люциус наложил очищающее заклинание, а затем залечил порез. — Тебе нужно обезболивающее зелье? Драко покачал головой. Люциус подвел сына к одному из кресел перед камином, отметив его бледность и то, как Драко уставился в никуда в камине. Подойдя к буфету, он налил им обоим по порции огневиски, а затем вложил один из бокалов в руки Драко. Драко рассеянно потягивал его, пока Люциус занимал кресло напротив, разжигая огонь своей палочкой. — Драко, что здесь делает девушка? — спросил Люциус. Он не хотел еще больше расстраивать своего сына, но ему нужно было знать, собирается ли их навестить Темный Лорд. — Родольфус мертв, — сказал Драко. Люциус судорожно вздохнул. Он ни в малейшей степени не стал бы оплакивать своего шурин, но ему было необходимо узнать о роли Драко в этом. — Ты… — начал он, но был прерван хмурым взглядом Драко. — Нет, — сказал Драко. — Или, может быть, это был я, не знаю. Люциус ущипнул себя за переносицу и помолился о терпении. — Объясни, — сказал он сдавленным голосом. — Нас прервали, — сказал Драко. — Я не знаю, как они узнали, но появилось Сопротивление. Джордан был там. Брови Люциуса поползли вверх. Ли Джордан продолжил свою незаконную программу радиосвязи после окончания войны. Он был первым в списке нежелательных лиц Темного Лорда. Разумеется, его нужно было взять живым, чтобы под пытками получить информацию о других повстанцах, которые все еще оставались на свободе. — Родольфус оглушил и связал его, а затем он был немедленно поражен редукто. Заклинания летели повсюду и я не знаю, кто на самом деле ударил его. Все остальные были так заняты, пытаясь сдержать Сопротивление, что никто не заметил, как он захватил Джордана. — Ты присвоил себе заслуги, — сказал Люциус. Драко пожал плечами. — Для поимки — да, не для смерти. Брови Люциуса нахмурились. — В Джордана попало случайное заклинание, прежде чем я смог привести его к Темному Лорду. Ему повезло. Люциус мгновение изучал своего сына. Он не сомневался, что в этой истории было нечто большее, чем попадание в Джордана случайного заклинания. Он подумывал прокомментировать это, но не хотел снова рисковать вызвать гнев Драко. Это был самый долгий их разговор друг с другом за последние месяцы. — Это все еще не объясняет присутствие девушки. — Темный Лорд вознаградил меня. Люциус был удивлен этим. Не наградой, а тем, что Темный Лорд предложил Драко девушку, зная, что ее мать жила в том же доме. — Он предложил тебе девушку? — Нет, я попросил. — Я удивлен, что он позволил это. — Вероятно, это было как-то связано с тем фактом, что я «показал» ему, как сильно я хотел ее, когда мы еще учились в школе, и как ты был против этого. Конечно, подумал Люциус. Темный Лорд предположил, что это еще больше унизит Люциуса, узнав, что его сын связался не только с предательницей крови, но и с предательницей крови Поттера. — Единственный способ доставить ему больше удовольствия — это если бы это была Грейнджер. Люциус поморщился, хотя внутренне гордился своим сыном за то, что тот настолько владел окклюменцией, что смог внушить Темному Лорду ложные воспоминания, которые были правдоподобны. Несколько мгновений они сидели в тишине. — Ты бы видел, что Рудольфус сделал с ней, — тихо сказал Драко несколько мгновений спустя. Люциус отхлебнул из своего бокала. — Могу себе представить. Его шурин всегда наслаждался причинением боли, не ограничивая в это и своих врагов. В этом отношении он и Беллатрикс были хорошей парой. — Она была голой, и на шее у нее была цепь, — сказал Драко. — Как гребаная собака. Мне пришлось оглушить ее, чтобы подойти достаточно близко и накинуть на нее свой плащ. Вероятно, следовало оставить ее в таком состоянии, пока мы не доставим ее к матери. Он сжал и разжал правую руку. — Возможно, тебе стоит повидаться с Северусом, — обеспокоенно сказал Люциус. — Все в порядке, — ответил Драко, отмахиваясь от него. — Я поговорю с ним позже. — Почему она? — наконец спросил Люциус. Драко мог попросить кого угодно. Маловероятно, что Темный Лорд отдал бы Драко кого-то, кто уже принадлежал одному из других Пожирателей Смерти, но если бы он был достаточно доволен Драко, он мог бы согласиться. И несмотря на то, что Драко позволил Темному Лорду увидеть в своих мыслях, Люциус действительно не думал, что у него были чувства к девушке. А если и были, то он никогда ничего не говорил Люциусу об этом. Драко пожал плечами. — После смерти Родольфуса я сомневался, что Темный Лорд будет возражать. Он бросил взгляд на Люциуса. Драко вздохнул и откинулся на спинку стула, закрыв глаза. Люциус изучал профиль своего сына, так похожий на его собственный, но с намеками на мать в линии носа и подбородка, идеальное сочетание их черт. Люциус знал, что в просьбе Драко было нечто большее, чем то, что он говорил. Невысказанные слова о том, что никто не должен страдать из-за обращения Родольфуса, были чуть ниже поверхности. Было время, когда Люциус назвал бы своего сына мягкотелым, его раздражало бы его милосердие. Раньше он думал, что Нарцисса слишком много нянчилась с мальчиком в детстве. Он больше не мог вытягивать ни одну из этих эмоций на передний план. Глядя на девушку Уизли ранее, все, что Люциус чувствовал, была жалость и, осмелюсь это сказать, раскаяние в том, что до этого дошло. Когда у Драко расслабилась челюсть, Люциус осторожно забрал стакан из его руки. Он откинулся на спинку стула, наблюдая за своим спящим сыном.