Глава 9
31 марта 2024 г. в 13:31
Неприязнь Янь Цзюньюя к Ци Цзэ в значительной мере поутихла, когда он узнал, что тот, скорее всего, был потомком народа Хуася, давно покинувшего галактику Око Тьмы. Однако это были лишь предположения, и для их подтверждения требовалось больше фактов. Вполне логично, если на самом деле он был хорошо подготовленным шпионом Федерации, то мог сфабриковать всю свою биографию, чтобы завоевать расположение и доверие первых лиц Империи.
Янь Цзюньюй стоял перед окном, которое протиралось от пола до потолка, глядя на бесчисленные мерцающие звёзды в небе, и размышлял о том, что его тяготило. Если Ци Цзэ действительно был соотечественником-странником, то где были его предки? Через что они прошли? Создали ли они свою собственную нацию? Были ли они порабощены другими иноземными расами?
Империя, превратившаяся из слабого, маленького режима в сегодняшнюю супергегемонию, столкнулась с бесчисленными кризисами вымирания и жестокостью войны. Решив обосноваться в незнакомом месте, человек неизбежно сталкивался с различными трудностями. Чтобы вырваться из таких затруднений, неизбежны травмы, кровопролития и жертвы.
Нептун, и даже империя Хуася, были для Ци Цзэ совершенно незнакомой и новой средой. Под личиной безрассудного и настойчивого человека чувствовал ли он себя потерянным и беспомощным? Было ли ему трудно засыпать по ночам, испытывал ли он страх и беспокойство?
Пока он обдумывал всевозможные идеи, дверь ванной комнаты за его спиной со скрипом открылась, и оттуда вышел Ци Цзэ, вытирая волосы, с одним лишь полотенцем, обмотанным вокруг талии. Его лицо было восковым, даже в мягком оранжевом свете. Янь Цзюньюй, будучи воспитанный человеком, избегал смотреть на его фигуру, но в следующее мгновение он снова поднял голову, демонстрируя ошеломлённое выражение лица.
Он наблюдал, как Ци Цзэ достает из межпространственного кольца, один за другим, несколько предметов одежды , чтобы одеться. Два из них были сплошными белыми топом и штанами, сшитыми из эластичного и лёгкого материала, плотно облегающими фигуру; вторым предметом был чёрный халат, что-то вроде куртки в китайском стиле с пуговицами спереди, застёжками-лягушками и поясом из белого нефрита на талии. Элегантные, широкие манжеты и подол были вышиты серебряной шёлковой нитью в виде цветочного узора облаков и пламени.
Будучи потомком народа Хуася и старым дворянином с выдающейся родословной, Янь Цзюньюй не был настолько невежественным, чтобы не узнать одежду своих предков. Однако ни один ханьфу, который он видел раньше, не мог сравниться с тем, что он видел перед собой в этот момент. Весь облик Ци Цзэ изменился: он стал сдержанным, привлекательным, торжественным и величественным.
Непринуждённое выражение, которое всегда сквозило в уголках его глаз, исчезло, и на смену ему пришло самообладание и серьёзный взгляд. Он разгладил складки на лацканах и подоле, оправил широкие рукава, после чего открыл дверь кабинета и шагнул внутрь.
Янь Цзюньюй последовал за ним, но обнаружил, что в кабинете есть только стол и стул, а все остальные предметы обстановки отсутствуют. Как раз в тот момент, когда он обходил и осматривал комнату, он заметил, как Ци Цзэ взмахнул рукавом. Изначально тесное пространство закрутилось, и через несколько секунд непрекращающейся тряски комната стала больше и шире.
«Пространственное складывание?». Янь Цзюньюй был ошеломлён до крайности. Технология пространственного складывания уже давно была широко распространена в Империи, однако метод Ци Цзэ накладывать скрытое пространство на реальное, настоящее пространство без помощи энергетических кристаллов и космических материалов был чем-то неслыханным и беспрецедентным. Если бы каждый мог обладать подобной технологией, то цены на жилье в столице Имперской Звезды не росли бы так сильно из-за резкого увеличения численности населения.
На данный момент межпространственное кольцо с самой большой площадью хранения, доступной на рынке, занимала несколько квадратных метров, но внутри не было воздуха, и время там не текло, что делало невозможным пребывание в ней живых существ. Иными словами, можно было сделать вывод, что технологии пространственного наложения Ци Цзэ на сотни лет превосходят те, что были доступны в Империи, в то время, как технологии, использовавшиеся в Империи, были самыми передовыми во всей галактике Ока Тьмы.
- Откуда же ты родом? — Несмотря на расспросы, Янь Цзюньюй оставался непоколебим в своей уверенности, что юноша - гость из чужой галактики. Если бы те, кто его поддерживал, обладали такими передовыми технологиями и военной мощью, они бы уже давно контролировали всю галактику Око Тьмы. Зачем им позволять Империи и Федерации стоять у руля?
То, что изначально было самым маловероятным предположением, теперь оказалось самым близким к истине. Янь Цзюньюй размял лоб и с горечью подумал, что ситуация оказалась сложнее и запутаннее, чем он мог себе представить. С неизвестными врагами, пришедшими из чужих краёв, было сложнее справиться, чем с теми, о которых знали. Единственное, чего он желал, - чтобы Ци Цзэ не питал зла к людям одной с ним крови.
Некоторое время обдумывая эту информацию, Янь Цзюньюй с запозданием понял, что Ци Цзэ уже шагнул в необъяснимо возникшее пространство, и немедленно последовал за ним.
Это был дворец, сложеный из огромных камней, купол которого поддерживали девять колонн с бесчисленными простыми, но захватывающими дух тотемами, высеченными на них. Янь Цзюньюй подошёл поближе к колоннам и разглядел только дракона и феникса. Остальные фигуры он никогда не видел.
Драконы и фениксы были символами Хуася с древних времён. Эти рисунки можно было увидеть повсюду во дворце, доказывая происхождение Ци Цзэ и его связь с Хуася. В те времена предки ушли из-за того, что выступали против генетических модификаций и межродовых браков; неудивительно, что он утверждал, что является углеродным существом.
Янь Цзюньюй сразу понял, что враждебность, которую он испытывал к Ци Цзэ, сильно уменьшилась, и вместо этого он чувствовал слабое братство. Жители Хуася придают большое значение своей родословной. Где бы они ни встретили соотечественника, они всегда готовы помочь своим. И благодаря этому качеству, высеченному на их костях, они могли оставить большое наследие после катастрофы.
Ци Цзэ был их соотечественником, и если в его сердце не было никаких злых намерений, он мог жить в Империи и жить хорошо. Жёсткие черты лица Янь Цзюньюя разгладились, когда он задумался над этим. Он ходил по дворцу, оглядываясь по сторонам, и сердце его переполнялось нетерпением и удивлением.
Судя по архитектурному стилю, это была древняя реликвия, принадлежавшая народу Хуася. Что заставило Ци Цзэ привезти ее в галактику Око Тьмы? И почему он покинул свою родину?
Когда раскрывалась одна загадка, на её месте тут же возникала другая. Настроение Янь Цзюньюя неуловимо изменилось. Сначала он испытывал лишь беспокойство и тревогу, но теперь ему захотелось докопаться до истины и лучше понять свои корни. Империя потратила огромные деньги на сохранение древней культуры, но это оказалось безуспешным. Похоже, у изгнанных соотечественников это неплохо получилось.
Он с интересом смотрел на Ци Цзэ, который достал из кольца чёрную субстанцию и положил её в медную печь, расположенную в центре дворца. Вверх взметнулась струйка дыма, принеся с собой благоухающий аромат. Одновременно с этим настенные светильники, установленные на колоннах, освещали пространство, куда не доставал огонь.
В глубине тёмного и спокойного зала наконец-то появилась каменная скрижаль с бесчисленными следами от мечей, и, выпустив немного своей величественной и огромной силы, заставила духовное тело Янь Цзюньюя задрожать. Он в ужасе отступил назад, а его глаза расширились от потрясения.
Ци Цзэ медленно подошёл и опустился на колени перед каменной плитой с тремя палочками благовоний в руках. Он крепко сжал их и поклонился; после трёх поклонов он положил палочки в медную печь и поклонился ещё раз. Приглушённые звуки его поклонов разносились по пустому пространству между куполом и колоннами, заставляя сердце сжаться от беспричинной боли.
На каменной скрижали были выгравированы пять китайских иероглифов, стиль каллиграфии которых совпадал со стилем древнейших иероглифов. Даже если пригласить самых квалифицированных археологов Империи, они не смогли бы прочитать и расшифровать этот текст, не говоря уже об Янь Цзюньюе. Тем не менее Янь Цзюньюй понял, что делает Ци Цзэ.
Подобные каменные скрижали использовались жителями Хуася для записи жизни усопших, и на них выгравированы только имена умерших, чтобы будущие поколения могли возжечь благовония и отслужить искреннюю панихиду. О таких традициях и ритуалах можно было прочесть только в исторических документах, поэтому неудивительно, что движения Ци Цзэ были такими торжественными, тихими и меланхоличными. При ближайшем рассмотрении казалось, что в уголках его глаз собирается жидкость, мерцающая при свете свечи.
Словно в трансе, Янь Цзюньюй приблизился и опустился на колени рядом с юношей. Как раз в тот момент, когда он собирался успокоить парня, он услышал, как тот пробормотал:
- Необъятен и широк Путь Неба, и Великая Тайна не имеет ни формы, ни вида. Никто не может созерцать её пустоту и безмолвие, ибо она исчезает, расширяя собственные границы...
При произнесении этой фразы его чистый голос стал хриплым и захлёбывающимся от невысказанных эмоций. Его глаза блестели от слёз, как будто простое трепетание ресниц могло вызвать каскад неудержимых слёз.
В тот момент, когда Янь Цзюньюю показалось, что юноша разразится плачем, тот наклонил голову и с выражением глубокого отвращения и сильной тоски посмотрел на купол. Но это продолжалось лишь мгновение, а затем парень выпрямился, и к тому времени, как он опустил голову, влага в глазах уже исчезла, а все агрессивные эмоции были похоронены глубоко в сердце.
Это был ребёнок, потерявший близких, и на которого обрушилась невыносимая ненависть от случившегося. Янь Цзюньюй наконец-то узнал правду, и у него появились смутные догадки о происхождении парня.
Его речь и поведение были очень элегантными и претенциозными, что указывало на то, что он был из необычной семьи. Всё, что он писал и произносил, изобиловало древними рифмами. Следовательно, его с ранних лет обучали китайскому языку, а значит, он был культурным человеком. Если это так, то почему он не остался на родине, а предпочёл удалиться на сотни миллионов или даже миллиардов световых лет от родной планеты, чтобы быть растоптанным и униженным за то, что являлся углеродным человеком?
Два наиболее правдоподобных объяснения: либо он сбежал из дома, либо подвергся гонениям.
Янь Цзюньюй взглянул на каменную скрижаль, потом на юношу, скорбно стоящего перед ней на коленях, и пришёл к выводу, что это второе. Он вдруг вспомнил тот момент, когда впервые увидел юношу: Ци Цзэ лежал в луже собственной крови и неподвижно смотрел на него несравненно яркими глазами. Сильное желание жить, горевшее в его взгляде, уже тогда произвело на него сильное впечатление.
После этого юношу положили в больницу на три месяца, в течение которых он не произнёс ни слова. В то время на Нептуне потерпел крушение корабль с гражданскими лицами, одним из пассажиров которого был углеродный человек. Он готовился к поступлению в Военную академию Нептуна, но его тело так и не нашли. После того как медсестра проверила гены Ци Цзэ, выяснилось, что он имеет углеродную основу и точно такой же возраст, как и пропавший; естественно, все решили, что это он был пропавшим с корабля.
Он не назвал себя от начала и до конца, и всё, что делал, - просто плыл по течению. Неудивительно, что он дал понять Оуяну Е, что никогда ничего не выдумывал, и не имел скрытых мотивов. Скорее всего, он прибыл сюда, чтобы избежать убийства со стороны врагов.
Когда до него дошла вся последовательность событий, взгляд Янь Цзюньюя стал мягче, и он погладил полупрозрачной ладонью волосы юноши, утешительно прошептав:
- У тебя ведь больше нет родственников, так? Тогда тем более нужно жить хорошо.
На мгновение показалось, что юноша слышит его. Он ударился головой о каменную плиту, затем выпрямил спину. Его лицо выражало лишь упорство, в нём больше не было ни капли прежнего страдания и ненависти.