Глава 8
9 марта 2024 г. в 19:29
В глубине души Янь Цзюньюя забрезжил огонёк надежды, но он сумел усмирить его с помощью разума. Как говорится, чем больше надежд, тем больше разочарований; поэтому он не смел доверять утверждениям Ци Цзэ, опасаясь, что его ждёт новый удар, когда душа в конце концов рассеется. Во всяком случае, нынешняя обретённая сила его духовного тела была, без тени сомнения, делом рук Ци Цзэ.
— У меня просто нет слов, — проговорил он озадаченно. — Тем не менее спасибо. Спасибо, что позволил мне пожить в этом мире ещё немного.
Его слова пронеслись через бронированную дверь и достигли первого этажа. С его усовершенствованным духовным телом он мог путешествовать дальше, и ему не нужно было всегда следовать за человеком, несущим его труп.
Гостиная на втором этаже была пуста. Казалось, что Оуян Е и Ци Цзэ отправились отдыхать в свои комнаты. Их спальни располагались по обе стороны коридора, а на дверях висели таблички с именами. Янь Цзюньюй внимательно изучил личную информацию на табличках. Он был застигнут врасплох тем, что Ци Цзэ был с отделения искусств, а Оуян Е — из отделения логистики.
— В Военной академии Нептуна есть факультет искусств? — Янь Цзюньюй ничего об этом не знал и, размышляя, прошёл сквозь стену и вошёл в комнату Ци Цзэ.
Несмотря на то, что Оуян Е хранил его останки, Ци Цзэ интриговал его больше, и, чтобы утолить жажду знаний, он должен был узнать о нём всё. В общении с людьми ему приходилось носить маску, но в одиночестве всё было совсем по-другому, так ведь?
Комната освещалась только прикроватной лампой. Ци Цзэ, окутанный мягким, тусклым светом, вертел в руках бокал с красным вином. Его молочно-белые ноги без носков и обуви небрежно опирались на спинку кресла. Чёрный свитер свободного покроя свисал с плеч, отчего его слабое и худое тело казалось ещё тоньше. Тени ласкали половину его лица, открывая жадному взору нежный подбородок и пару блестящих вишнёвых губ, испачканных вином.
В его поведении чувствовалась какая-то вялость, не похожая на прежнего эксцентричного и дерзкого юношу.
Глаза Янь Цзюньюя вспыхнули, он неосознанно стал ступать мягче и медленно направился к парню, запоздало вспомнив, что вообще-то давно мёртв, и его передвижения не встревожат человека, какой бы шум он ни поднял.
В спокойной обстановке комнаты одно живое существо и одна душа молча сидели друг напротив друга. Спустя несколько минут Ци Цзэ поставил бокал, достал из межпространственного кольца зеркало и лениво повертел его в руках. Поверхность зеркала напоминала озеро, по которому пробегала рябь, словно дул прохладный ветер. Как только волны отступили, в зеркале отразилось знакомое лицо — а точнее, Оуян Е. Он опустил голову и задействовал свой умный мозг, словно готовясь к разговору с кем-то.
Янь Цзюньюй быстро пробрался в соседнюю комнату и обнаружил, что зеркало действительно работает как монитор. Но как такое возможно? В каждой военной академии для защиты секретов и частной жизни студентов в общежитиях было установлено антимониторинговое оборудование, которое при обнаружении подозрительных сигналов уведомляло военных, после чего автоматически связывалось с управлением по учебным делам и военным штабом. Последствия поимки были ужасно суровыми: срок заключения составлял от 50 до 100 лет, максимум — пожизненный запрет на повторное поступление на военную службу.
Семья Янь, какой бы могущественной она ни была, направила на поиски пропавшего молодого мастера всего несколько десятков тайных агентов и не осмелилась использовать такие средства. Однако Ци Цзэ сделал это, да ещё так небрежно.
Янь Цзюньюй быстро вернулся и сел напротив Ци Цзэ, заглянул в его чёрные, но искрящиеся глаза и вздохнул:
— Я правильно сказал, что ты очень смелый. Откуда в тебе столько отваги?
Ци Цзэ, чувствуя себя неуютно, положил ноги на стул напротив себя. Не воспринимая находящийся рядом дух, он и не думал в какое неудобное положение поставил бесплотное тело, которое было напротив.
Янь Цзюньюй смотрел на изящные белые ноги, которые, казалось, касались его промежности, отчего его уши стали пунцовыми. Он поспешно поднялся и отошёл к лампе, не имея больше смелости подойти к юноше. В этот момент зазвонил телефон Оуяна Е, и на голографическом экране появился яркий, но задумчивый мужчина средних лет: это был Ли Юй, его дядя, владеющий крупнейшей на Нептуне биржей чёрного рынка.
— Почему ты занял у меня столько денег и воспользовался средствами, оставленными матерью? — спросил Ли Юй, едва произошло соединение.
Наедине Оуян Е оказался не таким простодушным, каким был раньше. Он подробно рассказал дяде о том, что произошло сегодня, и попросил проверить прошлое Ци Цзэ. Оказалось, что он вовсе не был неосторожным глупцом, которого легко обмануть; скорее, он просто вводил врага в заблуждение своим циничным отношением к жизни.
Янь Цзюньюй снова и снова требовал от него сдерживать Ци Цзэ, чего тот упорно не понимал, хотя на самом деле всё было в порядке и ему удалось заполучить некоторые секреты Ци Цзэ.
Эти дети оказались сильнее, чем виделось на первый взгляд, и он зря волновался. Янь Цзюньюй покачал головой и криво усмехнулся, затем перевёл взгляд на Ци Цзэ и обнаружил, что губы юноши тоже скривились, похоже, от восторга.
Оуян Е, лишившийся прежнего фасада, скрывавшего его истинные намерения, выглядел одновременно и уравновешенным, и ловким. Он высказал свои опасения и попросил дядю присматривать за Ци Цзэ. Они долго беседовали, но потом решили не высовываться и ещё раз проанализировать ситуацию. Если бы Ци Цзэ оказался человеком слова, они бы продолжали поддерживать хорошие, взаимовыгодные отношения друг с другом, вплоть до того, что предоставили бы ему всё необходимое. Если же Ци Цзэ захочет обмануть их, то они просто избавятся от него.
— Труп молодого мастера семьи Янь останется у тебя, так что Ци Цзэ не сможет на него взглянуть без твоего разрешения. Сделка ещё не заключена, поэтому лучше не завязывать с ним дружбу. Как только он уедет, я найду способ выбросить тело где-нибудь на природе. Не волнуйся, никаких улик, указывающих на тебя, не будет, — мрачно усмехнулся Ли Юй, пролистывая информацию. — Я только что отправил кое-кого собрать информацию; в галактике Око Тьмы не было зарегистрировано так называемое «сверхпроводящее» оружие. Тем не менее я доверяю твоему мнению, и раз уж ты считаешь, что дело того стоит, давай попробуем. Семья Ли никогда не боялась риска. Пока мы не потеряем свои жизни, у нас есть шанс переломить ситуацию.
— Понятно, дядя, — спокойно кивнул головой Оуян Е.
— Если всё окажется правдой, приостанови все расследования против Ци Цзэ. — Ли Юй сделал небольшую паузу, а затем осторожно продолжил. — Хорошо с ним общайся. Не обижай его, если в этом нет необходимости.
— Я понял, — произнёс Оуян Е и завершил вызов.
В этот момент Ци Цзэ протянул руку к зеркалу и протёр его, отчего изображение сразу же исчезло, казалось, это было обычное зеркало.
— Как и ожидалось, было правильно использовать именно этого человека, — пробормотал он и потянулся; его бледные, округлые плечи вылезли из широкого воротника, сверкая в тусклом свете лампы.
Янь Цзюньюй неловко оторвал взгляд от его фигуры и сразу понял, почему Ци Цзэ выбрал факультет искусств. Как и говорил Янь Бо, его ждало блестящее будущее, если бы он продолжил карьеру в индустрии развлечений.
Отложив зеркало, Ци Цзэ достал ещё четыре предмета и аккуратно разложил их на столе. Если бы здесь стоял обычный человек, он бы счёл их чем-то незначимым. Но семья Янь на протяжении многих поколений обладала властью над армией и правительством и считалась одной из ведущих императорских семей, а её глубокое наследие давало потомкам семьи Янь невероятно широкий кругозор. Янь Цзюньюй почти сразу же пришёл к выводу, что вещи, которые принес Ци Цзэ, — это древние письменные принадлежности.
Тысячи лет назад разразился апокалипсис, и, будучи в то время страной номер один по численности населения, Хуася (древняя китайская нация) имела гораздо больше выживших, чем любая другая страна. В результате уничтожения Земли люди мигрировали и поселились в галактике Око Тьмы. Из-за различий в государственном устройстве и идеологии они разделились на два лагеря — Федерацию и Империю. Федерация находилась под контролем американцев и европейцев, в то время как восемьдесят процентов Империи составляли этнические выходцы из Хуася.
Поэтому многие обычаи и культура Хуася выдержали испытание временем, хотя и существовали лишь в архивах и музеях, ведь прошло так много времени. Теперь жители Хуася привыкли пользоваться усовершенствованной межзвездной универсальной письменностью, и только истинно старые и аристократические семьи позволяли своим детям изучать китайские иероглифы.
Янь Цзюньюй с изумлением смотрел на юношу, размешивающего тушь, и эта сцена сильно повлияла на неуверенность, поселившуюся в его сердце. Если Ци Цзэ выучил китайские иероглифы, то можно было утверждать две вещи: во-первых, он, несомненно, чистокровный уроженец Хуася; во-вторых, что не менее важно — положение его семьи в обществе должно быть необычным!
Никто из высших дворян Империи не носил фамилию Ци, но в первые годы основания Империи было немало семей, решивших покинуть галактику Око Тьмы, поскольку они были против того, чтобы смешиваться с инопланетной расой и менять свои гены. Вполне вероятно, что Ци Цзэ был потомком одной из таких семей-отшельников.
Это объясняло его загадочные и непредсказуемые поступки. Как известно, когда эти семьи переселились, они унесли с собой почти всё наследие древнего Китая, и с тех пор древние боевые искусства, даосские и буддийские практики различных школ и сект исчезли, чтобы никогда больше не появиться.
По мере того как кусочки головоломки вставали на свои места, Янь Цзюньюй ощущал внезапное просветление, однако это были лишь его догадки, не подкреплённые весомыми доказательствами. Был ли Ци Цзэ их союзником или врагом, покажет только время. Подумав об этом, он подошёл поближе, чтобы взглянуть, и увидел, что Ци Цзэ берёт в руки кисть и выводит строчку из крупных иероглифов, написанных изысканной каллиграфией: «Приносящий удачу со всех сторон дух двойного огоня. Могучий дух энергично заполняющий вселенную, горьким дымом вьётся по крыше здания, но артефакт никто не охраняет».
Янь Цзюньюй мог только распознавать китайские иероглифы, но не писать их, не говоря уже о том, чтобы понять их смысл. Однако это не помешало ему по достоинству оценить каллиграфию Ци Цзэ.
— Очень хорошо написано. Сразу видно, что ты много учился, — закончил он читать слово за словом; в душе у него поднялось чувство опустошённости.
Ци Цзэ долго смотрел на свиток с каллиграфией, а потом печально пробормотал:
— Сверхпроводящее оружие — что это вообще такое? Оно несравнимо с моим великолепным духовным оружием, созданным достойнейшим из Богов, Тай Сюанем! Артефакт никто не охраняет, это правда, артефакт совсем не охраняется!
Тон и произношение слов, хотя и были близки к общепринятому языку Империи, но в них чувствовался лёгкий и древний ритм, что заставило Янь Цзюньюя бросить на него ещё один взгляд. Это был настоящий китайский акцент, который с лёгкостью могла воспроизвести только семья с тысячелетним наследием. Язык простолюдинов уже давно ассимилировался с языком коренных рас галактики, превратившись в нечто совершенно иное. Вместо китайского он больше походил на пиджин — язык с радикально упрощённой грамматикой и сокращённым словарным запасом.
Известно, что для того, чтобы выдать себя за представителя высшего сословия, нужно было сначала овладеть китайским акцентом. Янь Цзюньюю не нравилось хвастаться своим благородным статусом, но он должен был признать, что акцент свидетельствовал о социальном положении человека.
Акцент Ци Цзэ, обладающий древней рифмой и стилем, свидетельствовал о его необычном происхождении. Но он так хорошо скрывал себя и позволял другим принижать себя. По какой причине?
Чем больше ему казалось, что он понимает юношу, тем больше тайн открывал Янь Цзюньюй. Он ещё никогда не был так заинтригован кем-то, и ему совершенно не нравилось, что он не может проникнуть в разум парня и тщательно, одну за другой, изучить его мысли.