Canvas Of Ice, Brushes Of Blades.

Первая фортепианная нота легким эхом разнеслась в воздухе, всего лишь шепот до мажора, деликатно тронутый пальцем пианиста. В центре катка Тэхён стоял неподвижно, закрыв глаза и опустив голову, глубоко вздохнув, ожидая звука. Три.   Два.   Один.   При звуке знакомого аккорда он поднял взгляд, его пальцы скользили по воздуху и отчертили изящные формы, мелодичные волны, подобные тем, которые музыкант создавал с помощью фортепиано. Подгоняемый песней фигурист грациозно скользил. Его лезвия двигались назад одно за другим, пока пересечения не превратились в линии, глубокий край вызывал сильные наклоны, которые Тэхён сопровождал гармоничными движениями. Каждый жест был медленным и деликатным. Когда фигурист прыгнул в верблюжьем вращение, он сразу же увеличил скорость, выгнул спину и подтянул к голове одну руку, создавая своим телом горизонтальную круглую форму. Крутя первый пончик, Тэхён думал о весеннем дне, о лучах солнечного света, падающих на поверхность озера, о поднятой правой руке и движении запястья, как будто он мог ласкать воду. В тот момент парень был рассказчиком, рассказывающим историю посредством своих движений. Обладая опытом, Тэхён хотел сплести жизнь художника, пытаясь воплотить в жизнь идеальные произведения искусства. Таким образом, художник начал рисовать прекрасный портрет, настоящий шедевр, в котором есть все: от украшенного сада до сидящей в центре фигуры. В картине было все, кроме одного ключевого элемента: лица лежащего на траве человека, скрытого цветком. Пауза. Затем ритм фортепиано изменился. Гармония, украшающая атмосферу. При этом блестящем звуке сердце Тэхёна затрепетало. Его тело следовало более быстрому темпу, а лезвие скользили в соответствии с последовательностью шагов. Среди быстрых твизлов, замысловатых скобок и четких ирокезов мысли фигуриста уходили от катка в загадочный мир фантазии художника , где ветерок нес листья и лепестки, которые он воображал. Завершив рисунок, парень сделал несколько кроссоверов, прежде чем войти в Инну Бауэр, раздвинув ноги так, чтобы одна ступня находилась в передний край, а другой вытянут назад на другом параллельном крае. Полностью откинув верхнюю часть тела назад и опустив руки по бокам, Тэхен вдохнул с закрытыми глазами, готовясь к следующему элементу. Когда на заднем плане начал раздаваться богатый звук струнных инструментов, низкий и извилистый, фигурист проскользнул по всей длине катка и сделал глубокий поворот по часовой стрелке, чтобы войти в тройной аксель из обратный циркуль. Он приземлился без особых усилий, лезвие так легко коснулось льда, что Ким, казалось, летел, но не остановился, превратившись в другую стихию. Не было ни пауз, ни колебаний, каждое движение следовало за следующим в гармонии. Своими прыжками Тэхён теперь рассказывал о путешествии художника. Мужчина искал свою музу, но потерялся в мире своего воображения, пока не услышал звук зовущей его скрипки. Фигурист резко остановился и повернул голову, лицо его покраснело от удивления, как будто мимо него кто-то появился. Увлекаемый быстрым ритмом ударов, он сделал пируэт в последнем вращении сидя, его свободная нога наклонилась к телу, над головой, а руки взлетели над ним для разнообразия. Вращаясь, не обращая внимания на количество поворотов, Тэхён почти мог видеть, как художник приближается к своей музе, и, наконец, приоткрыл завесу из лепестков, чтобы увидеть лицо, которое он отчаянно хотел нарисовать. Когда повороты замедлились и вращение подошло к концу, фигурист ушел из этого мечтательного царства и вернулся в реальность. Его веки распахнулись, а взгляд снова сосредоточился на льду. Тэхён запрокинул голову и освободил лёгкие, глубоко выдохнув, как будто задержал дыхание на все три минуты программы. Затем он слегка согнулся на коленях и медленно подплыл к бортику, где его тренер ждала со скрещенными руками и загадочным выражением лица. Ирина Соколова была бывшей одиночницей, двукратной олимпийской чемпионкой и четырехкратной чемпионкой мира. Она была на пике своего успеха, когда неожиданно решила уйти на пенсию в возрасте восемнадцати лет. Больше никаких публичных выступлений и интервью. Она исчезла как с соревнований, так и из мира фигурного катания. Женщина неожиданно вернулась на зимние Олимпийские игры в Сочи в две тысячи четырнадцатом году, когда сборная России попросила ее тренировать своих фигуристов. Именно тогда она впервые увидела выступление Тэхёна. Когда соревнования закончились тем, что Россия доминировала во всех категориях, от одиночного катания до парного катания, она подошла к спортсмену и прямо спросила его: –Ты знаешь, что такое катание на коньках, Ким Тэхён? Ким наблюдал за загадочной женщиной в странной шляпе клош, которая остановила его в коридоре. Он покачал головой, не зная, как ответить, но понимая, что вопрос мог быть риторическим. –Речь идет о цифрах. Математика. Счет представляет собой простую сумму элементов: если ты доведешь их до совершенства, ты выиграешь. Это так просто. У тебя вроде есть эстетика, но тебе не хватает атлетики. Тем не менее, я могу вывести тебя на первое место. Я могу поставить тебя на вершину подиума. Но я сделаю это только в том случае, если ты действительно этого захочешь, если ты живешь ради этого. Из-за этих слов, ради этой женщины Тэхён переехал в другой город, даже в другую страну. Москва сильно отличалась от Сеула. Во-первых, было намного, намного холоднее. Он жил там последние четыре года, готовясь к Пхенчхану-две тысячи восемнадцать. В настоящее время, подходя к ней, он заметил большую мягкую шляпу Ирины и ее красивые и пронзительные ледяные глаза. Женщина легко могла сойти за модель. –Приемлемо, — сказала она. Вердикт прозвучал из ее тонких губ с лишенным эмоций выражением лица. Это было самое близкое к комплименту, который он когда-либо слышал и на который он мог надеяться от нее. –Спасибо, мисс Ирина, — кивнул он, принимая предложенную ею бутылку и жадно выпивая содержимое. До этого момента он не замечал, насколько пересохло его горло. Не было ни шанса получить улыбку, ни одобрительный кивок. Ни после идеального выступления, ни если бы он выиграл золотую медаль. Тем не менее, Тэхёну это было не нужно. –Я не буду твоим другом, поэтому не жди, что я буду вести себя как друг. Я не буду вести себя как твоя мать, так что не приходи ко мне в слезах. Я буду только твоим тренером. Я заставлю тебя победить. – она объяснила без лишних слов. — Мне будет этого достаточно, — решительно ответил Тэхен. Кроме того, не существовало такого понятия, как «идеальный распорядок дня»: недостатки присутствовали всегда. Их задача заключалась в том, чтобы свести их к минимуму. –Однако этот прыжок… Вот оно. –Неправильный. Парень стиснул челюсти, левая рука сжалась в кулак за спиной. Этот прыжок всегда был его слабостью. Неважно, было ли оно одинарным, двойным или тройным, он просто не мог сделать его правильно. –Тем не менее, у меня получилось, — парировал он, зная, что это всего лишь оправдание. Он чувствовал, как его тело перекручивалось в воздухе, вращаясь неправильно. –И почему это меня  должно волновать? Что я могу сделать с этой петлей, если она явно недостаточно докручена? Знаешь, как я называю этот прыжок? — Бесполезным, — сказал Тэхён. Фигурист уже знал ответ на этот вопрос. — Я рада, что ты это знаешь. Ким кивнул, скользнул к деревянной скамейке и взял салфетку из коробки с плюшевыми салфетками тигра, чтобы высморкаться. –Начиная со следующей недели, я думаю, мы сможем начать работать над твоим акселем. Эта информация приободрила парня. Он хотел сосредоточиться и улучшить этот конкретный элемент, тем более что он хотел быть первым, кто когда-либо реализовал четверной аксель на официальных соревнованиях. И какой лучший повод для этого, чем Олимпийские игры? Однако они исключили его из программы, по крайней мере, до тех пор, пока Тэхен не закрепит этот элемент. Ирина не хотела слишком сильно давить на и без того перегруженную спортсмена. –Мы закончили сегодняшнюю тренировку серией вращений в вертикальном положении с двойными и тройными петлями. Увидимся после танцевальной практики в девять вечера. А пока пей побольше, принимай витамины и пять - нет, четыре миндаля. Наконец, ради бога, держись подальше от тех ужасных шоколадных закусок, которые тебе так нравятся в последнее время. Тэхён поморщился. Ему даже не нравились эти сладкие батончики, но, поскольку перед предстоящими соревнованиями его решили посадить на более строгую диету, он начал жаждать самых глупых закусок. За последние четыре года, которые Ирина определила как «подготовительный этап», он работал с диетологом, терапевтом и спортивным психологом. Эта команда разработала план по наращиванию его мышц, делая упор на физическую форму и стройность, чтобы их силовые цели соответствовали развитию навыков Тэхена. Спортсмену даже не пришлось избегать любимой еды, поскольку новая диета состояла как из углеводов, так и из белков. Из худощавого подростка, который тренировался в Сеуле, он превратился в подтянутого, сильного, но стройного мужчину с элегантной и изгибистой фигурой. Закончив последний прием, Ирина остановила его, когда он собирался выйти за пределы катка. — Ты ничего не забыл? Тэхен колебался, разум все еще цеплялся за его несовершенные петли. Затем он выгнул левую руку, приложив ее к груди, и вежливо поклонился. — Хорошо, — кивнула она, медленно аплодируя, знак того, что он справился хорошо и ему можно идти. — Да, и не забудь закончить собирать вещи. До нашего рейса в Сеул осталось всего пару дней. — Конечно, — ответил Тэхён с широкой едва подрагивающей улыбкой. Ему не терпелось вернуться на родину, где все и началось.

❅❅❅

Чонгук схватил руку Ыны, крепко, но легко сомкнув пальцы на ее запястье. Два фигуриста скользнули назад, синхронно перекрещиваясь, на короткое мгновение встретившись взглядами и одновременно друг другу кивнули. Затем он схватил ее за талию, крепко удерживая и помогая каждому ее движению во время подготовки к прыжку. Она постучала левой ногой по льду и прыгнула с него, совершив три оборота в воздухе. Чонгук затаил дыхание, когда Ына взлетела вверх, и выдохнул только тогда, когда она легко приземлилась на лед, как будто она не только что легко исполнила тройной лутц. –Неплохо, сестренка, — прокомментировал черноволосый парень, подъезжая близко к знаку диагонального взлета, и на льду был хорошо виден след от коньков. — Я родилась на час позже тебя, перестань называть меня так, — возразила Ына, приближаясь к своему близнецу, уже предвкушая то, что он собирался сказать. Парень и девушка выглядели одинаково: одинаковые острые черные глаза, одинаковые черные волосы, одинаковая четкая линия подбородка хотя Чонгук был немного выше и мускулистее, чем его сестра. –Тебе следует сосредоточиться на том, чтобы лучше выбирать поворот, иначе мы не сможем справиться с четверным, - прокомментировал он, как и ожидалось, указывая на то, как лезвие повернулось и прокололо лед. –Может быть, я была слишком занята, думая о твоем жалком прошлом, — ответила она, не беспокоясь. Парень собирался возразить, когда по катку внезапно раздалось громкое приветствие, прервавшее их пререкания. –Это было великолепно! — воскликнул Хосок, восторженно хлопая в ладоши. Губы Ыны изогнулись в легкой, слабой улыбке, невидимой для хореографа, который был свидетелем всего представления и оставался ошеломленным на протяжении всего выступления. — Твоя влюбленность видна, — издевался над ней Чонгук, зная, что у его сестры есть слабое место к этому парню. — Заткнись, — рявкнула она и откатилась от него, скользя в лежачем вращении. Пока она кружилась, ее брат задавался вопросом, когда она выучила этот элемент, ведь его даже не было в их программе. Однако реакция Хосока была более чем интересной. Близнецы Чон представляли собой настоящее зрелище. Идеальная синхронизация. Идеальные прыжки. Совершенные навыки. Никаких колебаний. Без страха. Никаких ошибок. Всегда. Сходные как по внешнему виду, так и по поведению, пара была рождена для катания вместе: Чонгуку едва приходилось призывать к вариациям и изменениям, потому что его сестра так хорошо его читала, что двигалась, перемещалась и поворачивалась инстинктивно. Однако в их танце всегда было что-то меланхоличное. Как будто они каким-то образом оказались в ловушке в своем собственном мире, их присутствие жаждало выбраться из него, готовые взорваться в любой момент и поджечь лед страстью, горящей в их одинаковых взглядах. Каждый прыжок, каждое вращение выполнялись с такой мучительной интенсивностью и в то же время с такой невозможной деликатностью. Казалось, что эти близнецы могли объединить свои души в лед и позволить им кровоточить в шедевре. За пределами катка не было видно ни усталости, ни радости, ни признаков эмоций. Выражения их лиц выражали постоянное безразличие и холодность до такой степени, что их прозвали «Ледяными близнецами» подобно роботам, они были способны выполнять самые сложные элементы, не моргнув глазом. Тем не менее они всегда побеждали. В конце каждого выступления они обнимались, шептали друг другу на ухо незаметные ошибки, кланялись и направлялись на трибуны, где фигуристы получали свои результаты. И когда счет объявлял об их победе, близнецы просто кивали, в их блестящих глазах не было счастья, только пыл. На их лицах не было улыбок, а только застенчивая и нахальная ухмылка, как будто они не ожидали ничего меньшего. Однажды репортер спросил их, чего они ждут от предстоящих соревнований, и они просто в один голос ответили: «Мы победим. Что еще может случиться?» На своем уровне они даже не соревновались с другими фигуристами. Они хотели побить самих себя, свои предыдущие результаты, свои рекорды, даже победить друг друга, если это возможно. С самого детства близнецы Чон всегда выделялись своими навыками, хотя в то время они выступали в разных категориях: Ына начала заниматься классическим балетом в три года, в тот же период, когда Чонгук начал кататься на коньках. Следовательно, большую часть своей жизни они соревновались в одиночку. Лишь в последние четыре года они объединились в команду. Их индивидуальные личности неизбежно выходят на поверхность, сталкиваются, но все же каким-то образом кажутся скоординированными и гармоничными вместе. Хотя он никогда бы не признался в этом вслух, Чонгук считал Ыну невероятной: она научилась кататься на коньках сложнейшей техникой, делать тройные прыжки, сохраняя при этом свою элегантность балерины. Возможно, это произошло потому, что они играли и бросали вызов друг другу кружилсь в воздухе, когда были моложе. В этом возрасте девочки могли прыгать выше мальчиков. Возможно, это произошло потому, что она была талантлива от природы. Однако ей удалось без проблем перейти в парное катание, как будто она была там своя. Она адаптировалась к дисциплине, которая считалась самой опасной в фигурном катании, но, несомненно, самой привлекательной для просмотра. Таким образом, было понятно, почему Хосок был поражен, наблюдая, как Чонгук подбрасывает сестру в воздух в четверном повороте, а затем продолжает держать ее над головой. –Вы называете это подъёмом?! – на заднем плане раздался голос, заставивший близнецов и их хореографа обратиться к источнику. Это был никто иной, как Чон Дону, отец и тренер близнецов. Мужчина стоял, прислонившись к парапету со своей вездесущей тростью, с угрюмым выражением лица и глазами, внимательными к каждому моменту фигуристов. –Что-то не так ? — спросил парень резким тоном. –Это было на одну секунду дольше, — спокойно заявил его отец, равнодушный к враждебности сына. — Не было, — в унисон ответили близнецы, переглядываясь и общаясь взглядами. Хотя Чонгук отвечал за расчет времени их подъемов, он знал, что его сестра тоже ведет счет. –Начните сначала, — бесстрастно приказал мужчина. –Помните, вам нужно сосредоточиться на навыках катания в короткой программе и усердно выполнять все поставленные прыжки в произвольной. Чонгук вздохнул, но кивнул, зная, что совет верный и полезный. — Чонгук, иди сюда, — позвал Чона Дону. Чонгук в недоумении пробирался по льду, гадая, что еще его отец мог раскритиковать в их, а точнее, в его выступлении. Именно по этой причине он не был готов к следующим словам отца. –Со следующей недели к нам приедут новые спортсмены из России. Поэтому мы заключили соглашение и решили делить каток два раза в неделю с фигуристами-одиночками и танцорами. Чонгуку пришлось приложить усилия, чтобы скрыть ступор, губы дернулись, поскольку он не смог скрыть разочарование. –Но... –Никаких, но. Мое решение окончательное. Я говорю тебе это только потому, что не хочу, чтобы ты закатили истерику, когда обнаружишь на льду других фигуристов. Чон прикусил язык, чтобы не сказать лишнего грубого слова. Это означало, что Тэхён тоже будет там. Они будут тренироваться вместе. Кататься вместе. Как они привыкли. — Ах, Чонгук, и последнее, — добавил его отец, когда тот двинулся к сестре, — Попытайся иногда улыбаться. –Это действительно так необходимо? –Поскольку судьи это тоже оценивают, да. Черноволосый закатил глаза и отвернулся от фразы, которую он слышал тысячу раз раньше. Когда он был моложе, Чонгук никогда не улыбался на льду. У маленького мальчика всегда было такое серьезное, почти угрюмое выражение лица, как будто он злился на всех, кто встречался с ним взглядом, как будто он чувствовал свое превосходство над ними. Его отец даже доходил до того, что заставлял его во время тренировки держать пачку салфеток между зубами, чтобы Чонгук привык растягивать губы, хочет он того или нет. Когда Чонгук был моложе, он никогда не улыбался на льду… пока не встретил Тэхёна. –Почему ты не улыбаешься? — Тэхён спросил его, стоя на холодном льду, где он беспечно сидел, наблюдая, как его друг выполняет невозможные ему прыжки. Чонгук прервал свои прыжки и наклонил голову, чтобы задумался. Никто никогда не удосужился спросить его об этом. –Потому что я сосредоточен, — просто ответил он, пристально глядя на мальчика перед собой. — Но, Чонгук-и, — засмеялся Тэхён, вставая и скользя вокруг него кругами, — Разве ты не видишь? Катание - это счастье, оно слишком красиво, чтобы заниматься им так серьёзно. Чонгук выбросил этот голос из головы вместе с воспоминаниями. Он вернулся к сестре, которая ждала его в центре катка, разговаривая с Хосоком о начальной части их хореографии. –Мы можем попробовать арабеску аллонже, когда начнется аллегро, — предложил их тренер по танцам, цитируя серию французских слов о балете, которые парень совершенно игнорировал, но которые его сестра, похоже, прекрасно понимала. Отработав последовательность шагов, которую нужно было изменить, хореограф наконец включил музыку, выбранную для произвольной программы. –Ты готова? — прошептал Чонгук Ыне, глядя на отца, когда заиграли первые тихие ноты фортепиано. — Всегда, — она повернулась и подмигнула ему. — Тогда давай заставим его увидеть на, что мы способны.

❅❅❅

–Осторожно! По холодному стадиону раздался грохот, лишь частично заглушенный музыкой, доносившейся из стереосистемы. Все фигуристы на катке обернулись, чтобы посмотреть, что только что произошло. Группа только начала разминаться на льду простыми упражнениями, разминая ноги в широких скрещиваниях, как два фигуриста, видимо, столкнулись и начали препираться, один угрожающе тыкая пальцем в другого. — Смотри куда прешь, — ответил Чонгук с гневным взглядом. — Пожалуйста, — усмехнулся Тэхён, скрестив руки на груди, ничуть не испугавшись. — Ты был у меня на пути. — На самом деле ты стоял у меня на пути. С другой стороны катка Чимин закатил глаза, задаваясь вопросом, как эти двое могли найти в себе силы ругаться в шесть утра. — Пожалуйста, спаси меня, — драматично попросил он Юнги, падая на сидение рядом с мужчиной, который жевал черную лакрицу, не обращая внимания на драку. Мин Юнги был сыном владельцев стадиона, и по этой причине он тусовался там с детства, будучи одновременно капитаном хоккейной команды и звукорежиссером, и музыкальным менеджером на больших мероприятиях. — Тебе не холодно? – вместо этого старший спросил его, больше беспокоясь о полуобнажённом теле младшего, чем о том, что Тэхён и Чонгук поссорились. — Нет, — Чимин наклонился ближе и подмигнул ему, — Мне всегда жарко. Юнги покачал головой, скрывая улыбку, и снова сосредоточил свое внимание на Тэхене, который кричал на Чонгука. В то время как Чимин был прикрыт только рубашкой без рукавов, Тэхён был одет в водолазку и толстовку, повязанную вокруг талии. В то время как крошечные руки Чимина были обнажены, руки его лучшего друга были покрыты парой перчаток с грелкой для рук. Убранные волосы Тэхёна были зачесаны назад за повязку, хотя некоторые непокорные пряди все еще падали ему на лоб, когда он пылко разговаривал с Чонгуком. –Разве эти двое не были когда-то друзьями? — задавался вопросом Юнги, наблюдая за этой сценой, приподняв бровь.  — Да, когда-то, — неопределенно ответил Чимин, все еще глядя на своего лучшего друга. –Теперь, когда Тэхён вернулся, я думаю, мы могли бы немного повеселиться. Кроме того, у меня есть на них несколько интересных планов. — Если они сначала не убьют друг друга, — Юнги кивнул Тэхёну, который только что толкнул Чонгука в грудь, и Ына, которая пыталась успокоить брата. — Наверное, мне следует вмешаться, — вздохнул Чимин, прежде чем спуститься к ним. Не то чтобы неприязнь между двумя фигуристами была неожиданной. На самом деле между Тэхеном и Чонгуком было много вражды, по крайней мере, так гласили слухи. Возможно, это произошло потому, что когда-то они соревновались на одном уровне, возможно, это произошло потому, что они все еще боролись за поддержку со стороны самых престижных спортивных брендов. Чонгук вместе со своей сестрой был выбран представителями Nike и Samsung, а Тэхён был амбасадором Shiseido и Puma, костюмы которого разработал не кто иной, как Роберто Кавалли. Тем не менее, прошла неделя с тех пор, как Тэхён вернулся, и их общение не могло быть ярким. Когда Чонгук пересек его путь впервые за четыре года, младший едва удостоил его взгляда, прежде чем отвернуться, глаза встретились на мгновение, прежде чем старший из двоих тоже отвел взгляд. В этой сцене был тот же уровень антагонизма, что и тот, свидетелем которого сейчас был Чимин. Фактически, как только он добрался до своего лучшего друга, Тэхен встрепинулся и укатился прочь, оставив своего сбитого с толку противника позади. Он сердито направился к аудиосистеме, где очень обеспокоенный Юнги с ужасом наблюдал, как фигурист начал возиться с различными кнопками аппаратуры, которой он обычно управлял. –Эй, остынь! – Юнги жестикулировал в тщетной попытке защитить свое драгоценное оборудование. Тэхён не слушал. Он был человеком с миссией. Как только он наконец нашел трек, который искал, он включил максимальную громкость и решительно скользнул к левой стороне катка, прямо перед Чонгуком. Затем, когда он услышал, как смычок деликатно касается струн, а ноты быстро кружились в воздухе, Тэхён бросил на него последний взгляд, прежде чем перейти к невероятно быстрой последовательности шагов, полностью импровизированной, позволяя музыке направлять его движения и тело. Все взгляды были устремлены на него, завороженные этим очаровательным видом, когда он быстро поворачивался, руки качались над головой, а пальцы сопровождали каждую основную ноту, каждый акцент, как будто он сам играл на скрипке, перебирая каждую струну своим лезвием. Его прогресс за последние четыре года был невероятным, как и его способность сохранять преимущество от одного элемента к другому, быстро, но элегантно перемещаясь в водовороте рокеров и твизлов. Казалось, его коньки даже не касались льда, а лишь слегка касались поверхности, оставляя за собой слабые следы, как будто он писал стихотворение из кристаллов и стали. Несмотря на усиление скрипки, когда она приближалась к кульминации, беря один аккорд за другим, Тэхён мягко наклонил голову, а его веки мирно закрылись. На его губах появилась искренняя улыбка, ни широкая, ни маленькая, выражение его лица выражало только чистое блаженство. Когда музыка начала затихать, растворяясь в медленных нотах, Тэхён выпрямил ногу и повернулся вокруг себя, опуская голову на лед и ненадолго касаясь его рукой, прежде чем остановить эту дорожку шагов. Несмотря на тяжелое дыхание и спутанные волосы, падающие на лоб, на лице фигуриста не было ничего, кроме удовлетворения. Затем он повернулся к Чонгуку и вздернул подбородок с вызывающим и самодовольным видом, который ясно говорил: «Я смею сделать это - сделай это лучше, чем я». Ну, Чонгук был не из тех, кто просто так сдается. К несчастью для него, их тренеры решили прибыть в этот момент и прервать их небольшое соревнование. –Вы двое. Прекращайте. А теперь, — суровым тоном вмешалась Ирина Соколова, разочарованно глядя на Тэхена. — Госпожа Ирина права, — присоединился к ней отец Чонгука. –Десять кругов по катку. –Вы оба, — добавила женщина. Два фигуриста неохотно опустили головы и направились каждый к противоположной стороне катка, где заняли позицию и обменялись украдкой взглядами издалека. Затем они одновременно толкнули лезвия по льду и начали катиться назад плавными и острыми серпантинами, набирая скорость с каждым гребком. Чонгук оглянулся через плечо, чтобы увидеть, где находится старший скольжения поворачивались все быстрее и быстрее, пока он пытался его поймать. — Это не конькобежный спорт, — раздраженно вздохнула Ирина, когда Тэхён бросился перед ней. Когда Чонгук наконец добрался до Тэхена, он скользнул к нему и замедлил движение, чтобы безжалостно прошептать ему на ухо. –Постарайся не испортить все, как в прошлый раз.